Чиркович С.М. История сербов

Подождите немного. Документ загружается.

Революционным оказался и новый избирательный закон, наделивший правом голоса женщин и

снизивший возрастную планку с 21 до 18 лет.

Стремясь нейтрализовать последствия бойкота, объявленного оппозицией, власти

устанавливали на избирательных участках так называемые «слепые урны», создавая тем самым

альтернативу избирательному списку Народного фронта. Бюллетени, опускаемые в такие урны, не

шли в пользу какого-либо партийного списка. В выборах приняло участие 88,66% избирателей. Из

них 90% проголосовало за Народный фронт. Пятая часть электората, воздержавшаяся от выборов

или голосовавшая против коммунистов, дистанцировалась от укоренявшейся однопартийной

системы.

Двадцать девятого ноября 1945 г. была провозглашена республика, а 30 января 1946 г.

состоялось принятие Конституции, написанной по образцу советской. Государство стало

называться Федеративная Народная Республика Югославия. Было утверждено ранее объявленное

разделение страны на республики: Словению, Хорватию, Боснию и Герцеговину, Сербию,

Черногорию и Македонию. Каждая республика имела свое правительство, народное

представительство, конституцию. В составе Сербии выделялись один автономный край —

Воеводина и одна автономная область — Косово и Метохия, отличавшиеся этнически смешанным

составом населения

Восстановление и развитие

Переустройством государства на федеративной основе больше всех были недовольны сербы,

хотя именно они составляли основу партизанской армии, принесшей перемены. Правда, она по

большей части действовала вне Сербии, население которой только в 1944 г. перешло под контроль

партизан и их идеологии. На стороне противника — среди четников и в Добровольческом корпусе

— были только сербы. Родственники и потомки представителей «национальных сил», а также

относительно многочисленная сербская эмиграция не приняли новую власть с ее идеалом

«братства и единства». Было немало и тех, кто испытывал возмущение по поводу того, что не

последовало никакого возмездия за предательство, совершенное в 1941 г., и за преступления над

сербами.

Считалось, что образованием федерации сербам был нанесен многократный ущерб —

созданием «новых» наций, например македонцев; отторжением черногорцев, также объявленных

отдельным народом

. Позднее к ним присоединились и боснийские мусульмане, которых и сербы,

и хорваты традиционно считали своими. Второй причиной недовольства стала несимметричность

национально-территориального деления страны— лишь в Сербии имелись автономные

образования. Указывалось на то, что Далмация была бы естественной автономией в Хорватии, в

которой сербов было больше, и проживали они более компактно, чем любое национальное

меньшинство в Воеводине. Поначалу в период строгого централизма автономные края не

представляли собой проблемы с практической точки зрения. Однако с момента, когда республики

постепенно стали превращаться в национальные государства, краевая автономия превратилась в

одну из главных проблем.

В первое время республики и края служили фасадом, за которым шел процесс формирования

национальных партийных бюрократий, приобретавших — чем дальше, тем больше — все большее

влияние. Система управления была предельно простой: от правящей верхушки, выступавшей в

роли «движущей силы», тянулись «приводные ремни» (любимая метафора Сталина),

передававшие по властной вертикали директивы нижестоящим партийным и государственным

органам, а по горизонтали — массовым организациям и сети учреждений. Края были всего лишь

еще одной ступенью во властной иерархии.

От новой власти потребовалось немало пропагандистских усилий чтобы, какое-то время спустя

недовольство сербов угасло, а точнее — было загнано вглубь, проявляясь только в частной жизни.

Несомненно, снижению его градуса способствовала и атмосфера противостояния с СССР,

сложившаяся после конфликта 1948 г. Впрочем, негативные настроения сербов не исчезли

окончательно. Вызревая под спудом, они проявились в событиях 1986 г.

Другие республики приветствовали федеративное устройство. Для одних, как для македонцев,

оно впервые предоставило возможность выражения собственной индивидуальности. Другим —

черногорцам удалось восстановить утраченную государственность. Третьи — хорваты и словенцы

обеспечили себе пространство для завершения национальной интеграции.

Сербам, проживавшим как в Сербии, так и в иных республиках, вместе с представителями

других народов пришлось взяться за восстановление страны и за излечение ран, нанесенных

войной. Страна была опустошена, людей разбросало по всем ее концам. 450 тысяч человек —

насильственно перемещенным, пленным и беженцам — следовало дать возможность добраться до

дома. Беженцам разрешили вернуться в Хорватию. Было аннулировано насильственное обращение

в католичество. В то же время власти, дистанцировавшиеся от проводимой королевскими

властями политики колонизации, запретили сербским колонистам возвращаться в Косово и

Метохию, а также в Македонию (15 770 семей).

Восстановлению страны и нормализации обстановки весьма способствовало получение

помощи от Администрации Организации Объединенных Наций по вопросам помощи и

послевоенного восстановления (UNRRA). Поставлялся широкий круг товаров — от продуктов

питания (3,5 млн. тонн), одежды и лекарств до паровозов. Политика поддержки наиболее

пострадавших областей благоприятствовала сербам, проживавшим в районах, в которых наиболее

активно велись боевые действия.

Общий революционный настрой новой власти проявился в мерах по национализации и в

невиданном расширении области государственного регулирования. За короткий срок вся

общественная жизнь попала под управление и контроль государства. Исчезла автономная среда, в

которой протекала экономическая жизнь и возникали современные формы связей и отношений

внутри социума.

За первой волной конфискации имущества коллаборационистов и арестом иностранных

капиталов (1945) последовала национализация сначала крупных (1946), а затем и самых малых

предприятий (1948). Половина земельного фонда, использованного для проведения аграрной

реформы, была зарезервирована для государственных хозяйств и машинно-тракторных станций.

Государство не только направляло, но и напрямую руководило хозяйственной деятельностью.

Отход от чрезмерного государственного влияния на экономику произойдет позднее — в период

пропаганды самоуправления и распространения реформаторских идей. В первое время идеалом

было плановое развитие экономики. Однако Закон о первом пятилетнем плане (1947—1951) не

удалось осуществить из-за изоляции, в которой оказалась Югославия в середине 1948 г.

По окончании войны сербы в большинстве своем оставались крестьянами (массовый отток

населения в города начался позднее), поэтому для них имела большое значение политика

государства в отношении аграрного сектора. Ввиду того что югославские коммунисты следовали

опыту своих советских учителей, все силы были направлены на развитие тяжелой

промышленности и инфраструктуры. При минимальных вложениях в сельское хозяйство

государство стремилось выжать из села как можно больше. Остро стояла проблема снабжения

городов, армии, трудовых коллективов. В условиях, когда рыночные механизмы уже не

действовали, на вооружение были взяты принудительные «хлебозаготовки», то есть фактическое

изъятие хлеба по фиксированной цене. Поскольку не удавалось удовлетворить существовавшие

потребности за счет тех, кто был готов расстаться с зерном добровольно, власть стала требовать

предоставления определяемых ею объемов продукции под угрозой ареста и физической расправы.

Жертвами репрессий становились в первую очередь жители плодородных краев, особенно

Воеводины и Северной Сербии.

Если после 1918 г. земельный фонд, предназначенный для перераспределения, формировался в

основном за счет латифундий иностранцев, то в ходе социалистической аграрной реформы 1945

— 1948 гг. в его состав вошли земли, конфискованные в конце 1944 г. у воеводинских немцев.

Часть их эвакуировали власти рейха перед приходом советских войск, а оставшихся партизаны

депортировали в лагеря, в которых многие погибли. Лишились земли и различные фонды, банки,

компании, церковные учреждения, а также крестьяне, имевшие свыше 25 — 30 гектаров пахотной

земли.

Карта 8.2. Социалистическая Федеративная Республика Югославия

Аграрная реформа 1945 г. сопровождалась колонизацией, но только в Воеводину. Туда

переселились 37 544 семьи, 90% которых составляли сербы и черногорцы. Большая часть

колонистов прибыла из испытывавших земельный дефицит районов Боснии и Герцеговины,

Хорватии и Сербии. Около 10% переселенцев вернулись обратно, хотя продажа выделенной земли

была запрещена. Колонизация, таким образом, явилась организованным продолжением длившихся

веками миграций населения из горных скотоводческих областей в равнинные земледельческие

районы. Наряду с исчезновением немцев — в результате эвакуации, депортации и репрессий —

колонизация стала главной причиной изменения национального состава населения Воеводины.

Согласно переписи 1961 г., сербы составляли в ней 54,87%.

Аграрная реформа обеспечила землей десятки тысяч семей, благодаря чему безземельных

крестьян практически не стало. В то же время реформа не только не привела к росту

сельскохозяйственного производства, а, напротив, стала причиной его продолжительного спада.

Лишь в 60-е годы урожайность достигла прежнего уровня. Объем земли, приблизительно равный

тому, что получили колонисты, был зарезервирован для государственных хозяйств, которые, как

ожидалось, должны были способствовать прогрессу земледелия.

Придерживаясь советских моделей, югославское коммунистическое руководство при

строительстве социализма на селе не считалось с традиционным укладом общин-задруг, в который

верили социалисты в XIX в. В новых крестьянских трудовых задругах, создаваемых по образцу

советских колхозов, обобществлению подлежали не только земли и инвентарь, но и рабочая сила.

Крестьян превращали в рабочих, которым выплачивались «трудодни». Как и в случае с советской

коллективизацией, вступление в подобные задруги производилось принудительно, что должно

было демонстрировать стремление югославских коммунистов бороться с капитализмом. Низкая

производительность задруг, которая свела на нет позитивный эффект аграрной реформы, а также

всплеск недовольства крестьян вынудили верхушку партийно-государственного руководства в

1953 г. разрешить реорганизацию и ликвидацию крестьянских трудовых задруг.

Конфликт югославского руководства со Сталиным, ставший явным в конце июня 1948 г.,

также влиял на положение и развитие всех народов Югославии. На исключение КПЮ из

Информационного бюро коммунистических партий и на все более жесткие нападки ее

руководство отвечало опровержением обвинений в отказе от социалистического пути развития.

Одновременно внутри страны пресекались малейшие проявления нелояльности. Приверженцы

точки зрения Москвы подвергались арестам и депортации. В период напряженных отношений с

СССР и другими членами социалистического лагеря подверглось аресту более 16 тысяч человек.

Большая их часть находилась в лагерях, среди которых самой печальной славой пользовался Голи

Оток — ненаселенный остров на севере Адриатики.

С середины 1948 г. объектом жесткого политического контроля и репрессий стали не только

тайные сторонники Запада, но и ревностные коммунисты — почитатели СССР. Считалось, что от

перемены государственного курса в основном пострадали сербы, среди которых по сравнению с

остальными было больше коммунистов и русофилов. Однако, по данным статистики, процент

сербов среди заключенных ненамного превышал их долю в населении страны. В то же время

каждый пятый узник был черногорцем.

С 1949 г. отношения с соседями резко ухудшились. Велики были опасения по поводу

возможного вторжения советских войск. Все это стало причиной некоторой консолидации

населения. Часть недовольных смирилась с властью, страшась того, что, как казалось, могло быть

еще хуже.

Уменьшению числа противников режима способствовала и осуществлявшаяся им

социалистическая политика, которая приносила свои плоды и в тяжелые послевоенные годы.

Принималось трудовое законодательство, распространялось социальное и медицинское

страхование, становилось доступным бесплатное школьное образование. Позитивный отклик

вызвала государственная поддержка равноправия женщин и молодежи. Особенно чувствительной

к преобразованиям была городская беднота и мигрировавшие в города крестьянские массы.

Изменение отношения населения к режиму отражено в статистике применения репрессивных мер:

если в 1947 — 1948 гг. было вынесено больше 10 тысяч приговоров по политическим делам, то в

1964 г. — только 145.

Под влиянием конфликта с СССР постепенно начала меняться и сама власть, заявлявшая о том,

что стремится к построению иного социализма, отличного от того, который строился в СССР и

соседних странах. Акцент сместился в сторону самоуправления, хотя партии (с 1952 г. Союзу

коммунистов) и далее принадлежала абсолютная власть на всех уровнях. Попытка Милована

Джиласа (1911 — 1995) — одного из четырех членов Политбюро, стремившегося создать условия

для развития подлинной демократии, закончилась вначале 1954г. конфликтом с партийным

большинством, исключением из партии, а позднее и несколькими сроками заключения.

Примирение в 1955 г. с наследниками Сталина вывело страну из изоляции. К этому времени

Югославия, открытая для контактов с Западом, начала получать помощь от США, брала кредиты,

развивала торговлю и др. Наблюдались значительные успехи в области индустриализации и

строительства объектов инфраструктуры. Все это создавало у населения надежды на лучшую

жизнь без прежних лишений и непосильного труда. Как говорили в то время: «Ведь не может одно

поколение вынести все тяготы долгосрочного развития».

Социалистическая модернизация

То, каким образом коммунисты завоевали власть в Югославии, в значительной степени

предопределило набор средств, которые оно использовало для изменения старого строя. Ввиду

того что подлинной революции, которая бы до основания разрушила механизм буржуазного

государства, не произошло, его уцелевшие рычаги попали в руки к новым правителям, и они

должны были их использовать. Задуманные перемены основывались не на общих философских

принципах, а на следовании конкретному примеру строительства социализма в Советском Союзе.

Однако по воле случая относительно быстро — еще до начала массового применения советских

моделей — произошел конфликт Тито и Сталина, что заставило югославских коммунистов

отказаться от копирования чужого опыта. Во многих областях им пришлось поддерживать

прежнее положение вещей и сохранять преемственность в функционировании старых институтов.

Подобная преемственность, а также подчеркнуто эволюционный характер развития отличали

Югославию от остальных социалистических стран. При этом направление развития определялось

не только волей и решениями партийного руководства. На него оказывали влияние и силы старого

порядка и его институтов. Еще большее воздействие оказывали высокоразвитые страны Запада,

переживавшие период невиданного динамичного развития.

Из Северной Америки и государств Западной Европы неудержимо прокладывал себе дорогу

всесторонний экономический и научно-технический прогресс. Югославия не противилась ему,

ведь представление о прогрессе служило стержнем идеологии новой власти. Уже в 50-х годах

страна открывалась и вступала в диалог с миром. При этом партийное руководство

препятствовало проникновению всего, что могло подорвать его монополию, а также поставить под

сомнение догматы официальной идеологии.

Отношения с развитым миром стали одной из предпосылок модернизации, которая во второй

половине XX в. основательно изменила Югославию и ее народы. Второй предпосылкой была

готовность к переменам, гибкость людей, способных оставить родные очаги, отказаться от

традиционных занятий ради получения образования и профессионального роста. Первые

послевоенные годы характеризовались распространением всех форм образования, а также

массовым переселением — оттоком жителей из сел в города.

За периодом восстановления страны последовал этап ускоренного промышленного развития.

Последнему был присущ массовый добровольный и бесплатный труд, коллективные почины и

соревнования, символами которых стали крупные молодежные стройки. Входе их были

проложены железнодорожные ветки Брчко — Бановичи (1946 г., 90 км), Шамац — Сараево (1947

г., 242 км), Никшич — Титоград (1948 г., 56 км), автострада Белград —Загреб, а также возведены

крупные хозяйственные объекты, например фабрика машин и инструментов «Иво-Лола-Рибар»

под Белградом (1948) и многие другие.

Строительство крупных индустриальных и энергетических объектов продолжилось и позднее,

когда основное внимание стало уделяться легкой промышленности и товарам народного

потребления. Тогда же были реализованы самые масштабные и дорогостоящие проекты —

гидроэлектростанция Джердап, железная дорога Белград — Бар, канал Дунай — Тиса — Дунай и

др. Города и области соперничали за получение инвестиций и кредитов, необходимых для

развития промышленности, которая, как локомотив, тащила за собой весь край. Появление

фабрики или иного предприятия становилось переломным событием в развитии каждого города и

района.

Росла не только экономика, но и государственная машина. Колоссальное расширение ее

полномочий создавало потребность в кадрах для административного аппарата и разнообразных

бюрократических учреждений, число которых постоянно увеличивалось. На смену вековой

перенаселенности села пришла перенаселенность городов.

В Югославии в послевоенные годы 8 миллионов человек поменяли место жительства.

Согласно переписи 1961 г., в Сербию переселилось 38,4% ее жителей. Люди прибывали из других

республик, поэтому она всегда имела положительный миграционный баланс. Основная масса

переселенцев оседала в широкой полосе прибрежных территорий — по обе стороны Савы и Дуная.

И все же основной тенденцией была миграция в города и сокращение доли сельского населения.

Согласно переписи 1948 г., на селе проживало 72,3%жителей Сербии. В 1961 г.—56,1%. А в 1975

г.—всего третья часть населения страны занималась земледелием.

Особенно разрастались те населенные пункты, где строились промышленные предприятия или

другие хозяйственные объекты. На окраинах обычно возникали рабочие районы, а в центре

возводились административные здания. И только со временем здесь появлялись водопровод,

канализация, другие коммунальные службы; разрабатывался план развития.

Увеличивались прежде всего старые города со сложившимися традициями и долгой историей.

За ними следовали некоторые малые города, а также компактно расположенные села, которые

приобретали характер поселков городского типа. В послевоенные годы, как и в начале XIX в.,

углубились различия между такими «компактными» поселками и селами, в которых застройка

была более разбросанной. В них значительно позже появлялись достижения цивилизации, даже

такие, как электричество и дороги. Единообразная современная архитектура размывала

балканский или паннонский облик городов, сформировавшийся в предшествующие столетия. В

городах с более чем 10 тысячами жителей в 1953 г. проживало только 22,5% населения Сербии. В

1971 г. доля горожан составляла 40,6%, а в 1981 г. она поднялась до 58%. Быстрее остальных

росли крупные города, и прежде всего столица — Белград, где проживал каждый десятый житель

Сербии. Стремительная урбанизация имела и свою обратную сторону, проявившуюся в изменении

менталитета горожан, архитектурном хаосе, разрушении окружающей среды и др.

Когда в середине 60-х годов замедлился бурный промышленный рост, уменьшилась и

потребность в рабочей силе, что привело к появлению проблемы безработицы. Тем не менее отток

населения из сельских районов продолжился. Но теперь — за границу. Гастарбайтеры из Сербии,

позднее, чем из других республик, начавшие выезжать на заработки, направлялись в страны, в

которых потребность в рабочей силе также наметилась позднее: во Францию, в Австрию,

Швейцарию. Однако многие оседали и в Германии. Из 800 тысяч югославских трудовых

мигрантов сербов было 300 тысяч. Отъезд на заработки (для подавляющего большинства людей

временный) стал объектом критики как националистов, так и ортодоксальных коммунистов,

считавших трудовую миграцию «позором для социалистической страны».

Социалистическая индустриализация и электрификация. Гидроэлектростанция Джердап I, одно

из самых грандиозных сооружений социалистического строительства. Фото Б. Стругара

Впрочем, со временем проявились и ее положительные стороны: в страну потекли валютные

переводы, в ней начало сказываться культурное влияние Запада — как в сфере быта, так и в

уровне жизни в целом по стране.

Технический прогресс, оторвавший от земли сотни тысяч жителей села, предъявлял

повышенные требования, которым не соответствовала квалификация тех, кто до вчерашнего дня

занимался крестьянским трудом. Эта проблема осознавалась инициаторами политики

индустриализации и электрификации, но в то же время они не забывали и об изначальных

программных целях социалистического строительства: бесплатном школьном образовании,

предоставлении всем равных возможностей, просвещении масс. Четырехлетнее начальное

школьное образование было предусмотрено еще принятыми при старом режиме постановлениями,

которые так и не удалось полностью осуществить.

Социалистические власти увеличили срок обязательного образования сначала до семи, а потом

до восьми классов. То, что раньше считалось первой ступенью средней школы, надлежало сделать

доступным для всех. Число школ возросло настолько, что наступил дефицит преподавательских

кадров. В результате в 1954— 1955 гг. на преподавательскую работу стали переводить

образованных людей других профессий. Оставшиеся четыре года средней школы (традиционная

гимназия) уже не являлись лишь подготовкой к продолжению образования. Для старшеклассников

организовывались различные техникумы, в которых те обучались в соответствии с потребностями

народного хозяйства.

Наиболее проблематичным стало создание новых высших учебных заведений. От предыдущей

эпохи сохранился Белградский университет, развитию которого уделялось самое пристальное

внимание. Открывались новые факультеты, что наряду с выделением стипендий послужило

увеличению числа студентов, чей социальный состав изменился. Так как кроме Белграда

университеты имелись только в Загребе и Любляне, новые высшие учебные заведения в первую

очередь основывались в столицах республик, где их еще не было. Для сербских студентов имели

значение в первую очередь появившиеся высшие школы в Сараево и Подгорице. В Сербии

отдельные факультеты, а потом и полноценные университеты открылись сначала в столицах

автономных краев (Нови-Сад, 1960 г., и Приштина, 1970 г.), а затем в Нише и Крагуеваце. В

малых городах появилось немало отдельных факультетов. Для местных властей становилось

вопросом престижа открыть в городе факультет. Стремительный рост сети высших учебных

заведений негативным образом сказывался на качестве образования, особенно в новых высших

учебных заведениях.

Более важным, чем обеспечение массовости высшей школы, было сохранение связи

университетского образования с фундаментальной наукой. Научно-исследовательские учреждения

имелись только в Белградском университете. Академии наук, существовавшие в Загребе (с 1866 г.)

и Белграде (с 1886 г.), по примеру СССР были сразу реорганизованы в своеобразные министерства

науки. Старые академики не имели в них значительного влияния. В рамках академий

организовывались научные институты. В Белграде их число выросло до 24. Когда от советской

модели отказались, институты получили самостоятельность или перешли в ведение

административных органов и университетов. Символом стремления к научным высотам стало

основание в 1948 г. Института ядерных исследований в Винче вблизи Белграда.

Этап стремительного развития университетов и научных учреждений пришелся на период,

когда страна открылась миру и когда стало возможным знакомиться с научными открытиями

непосредственно там, где они совершались. Молодые специалисты начали следить за

новшествами и усваивать их не только в промышленном производстве, но и в различных науках,

технике и медицине. Способность восприятия инноваций на постоянно расширяющемся фронте

научно-технического прогресса стала одним из главных достижений второй половины XX в.,

предпосылкой всего последующего развития.

Строительство пирамиды научно-образовательной системы, основанием которой служило

всеобщее обязательное школьное образование, а вершиной деятельность специализированных

исследовательских институтов, было весьма дорогостоящим делом. Партийное руководство могло

платить необходимую цену, так как, подобно абсолютным монархам, оно концентрировало в

своих руках все государственные доходы и само их распределяло. Этой политики придерживались

и тогда, когда страна жила не за счет собственных средств, а за счет иностранной помощи и

кредитов, и тогда, когда республики стали располагать все более значительными финансовыми

ресурсами, сопоставимыми с центральной казной. В результате развития местного

самоуправления часть доходов стали оставлять себе власти на местах. Это способствовало

удовлетворению региональных потребностей, но в то же самое время препятствовало

рациональному расходованию средств, а также соблюдению оптимального соотношения между

инвестициями и прибылью.

Хроникам торжеств по поводу завершения строительства фабрик, железных дорог, автострад и

мостов, учреждений здравоохранения, просвещения и культуры, казалось, не было конца. Но не

менее длительной была и история закулисной борьбы, которая велась за включение в планы и

бюджеты, дотации и кредиты. Ее результатом стало то, что страна превратилась в крупнейшего в

Европе должника. Главная причина постоянного отрицательного сальдо крылась в убыточности

так называемых «политических» фабрик, в непомерных амбициях государства, подчинявшего себе

все и вся, а также в отсутствии осознания того, что за все придется платить.

Крупные вложения, не приносившие соответствующей прибыли, требовали взятия под

государственную опеку средств массовой информации, издательской деятельности, культуры в

целом, а также сферы развлечений и спорта. Тем самым однопартийное государство всемерно

укрепляло свое влияние и одновременно обременяло себя грузом расходов и обязательств.

Печатание книг и газет, которым раньше занимались издатели-частники, перешло в руки

государственных предприятий и массовых организаций. Несколько учреждений, занимавшихся

изданием книг, — Академия наук, Матица Сербская, Сербское литературное товарищество —

продолжили свою деятельность, но их программы формировались теперь в рамках

государственной системы. Вне системы оставались лишь немногочисленные религиозные

публикации, к которым общественность не проявляла заметного интереса вплоть до 70-х годов.

В Сербии по сравнению с предвоенным временем значительно увеличился объем прессы: в

пять раз по количеству газет и журналов и в три — по совокупному тиражу. По числу проданных

экземпляров на 1000 жителей Сербия превосходила средний показатель Югославии, которая в

этом отношении занимала одно из последних мест в Европе. Газетный бум пришелся на 1949—

1953 гг., когда государство испытывало особую потребность в донесении до населения

официально препарированной информации. Когда же и издатели, и читатели стали задумываться о

собственных расходах, тираж уменьшился на треть, а в отдельные годы — наполовину. Та же

тенденция наблюдалась и в книгопечатном деле: количество новых книг росло, а тираж падал, что

свидетельствовало о стремлении издателей соответствовать потребностям рынка и запросам

читателей. Хотя в первые десятилетия существования социалистической Югославии цены на

книги были доступными, главную роль в их распространении сыграли библиотеки,

открывавшиеся наряду с музеями и архивами во всех крупных городах и составлявшие единую

сеть.

В Югославии, как и по всему миру, пресса перестала быть главным средством массовой

информации. С 1929 г. в Загребе и Белграде работали радиостанции. Возможности радио

проявились во время войны, когда ни границы, ни линии фронтов не могли стать препятствием

для трансляций. Долгое время силу воздействия радио ограничивала дороговизна приемников.

Однако с 50-х годов их стала выпускать отечественная промышленность. Радиопередатчики

заработали во всех столицах республик, а затем и в крупных городах. Однако частные

радиостанции появились только в переходный период — в 90-х годах.

Символ современности и новейших коммуникаций. Телевизионная башня на горе Авале,

построена в 1965 г., полностью разрушена во время натовских бомбардировок в 1999 г. Фото Б.

Стругара

За радио последовало телевидение (в Загребе с 1956 г., в Белграде с 1958 г., цветное — с 1973

г.), которое быстро превратилось в наиболее влиятельное средство массовой информации.

Поначалу государство стремилось к созданию единых для всей страны программ и каналов.

Однако со временем приоритетными стали интересы республик и краев. Телевидение

превратилось в средство национальной консолидации, инструмент проявления собственной

идентичности отдельных народов Югославии.

Первые демонстрации фильмов в городах Королевства Сербия относятся к началу XX в.

Новшеством стал переход от пассивного потребления иностранной кинопродукции к

производству собственных фильмов. Первые студии открылись в Белграде, Загребе и Любляне, а

затем и в других столицах республик. Кинематограф как массовый жанр, пропагандистские

возможности которого были оценены всеми тоталитарными режимами, пользовался особым

вниманием югославских властей. Государство вкладывало немалые средства в развитие

киноиндустрии, образцы продукции которой демонстрировались на международных фестивалях и

служили развитию данного жанра искусства во всем мире.

Оценивая по истечении времени содержание того, что предлагалось и распространялось

средствами массовой информации, можно обнаружить, как и в случае с литературой и искусством,

постепенный переход от копирования советских образцов, жесткого догматизма и соцреализма к

более свободному самовыражению, обращению к собственным традициям и одновременно к

восприятию современных тенденций. В 50-х годах началась борьба между различными

направлениями в самой художественной среде. Однако главным здесь было стремление

политического руководства продемонстрировать, что у югославского социализма есть особенное

лицо. Наличие в искусстве относительно независимых модернистских и авангардистских течений

с элементами критики состояния общества («черная волна» в кинематографе) было отмечено

современниками, которые ошибочно видели в этом признак либерализма режима.

Мощная волна огосударствления также охватила сферу здравоохранения и социальной защиты.

Бесплатное медицинское обслуживание, как и бесплатное школьное образование, было

привлекательным пунктом всех социалистических программ наряду с оказанием помощи больным

и инвалидам. Стремясь осуществить обещанное, партийное руководство по-разному обращалось с

наследием прошлого. Было отвергнуто почти все, что находилось в частных руках. В то же время

институциональная основа, заложенная в период Королевства Югославия, была сохранена и

активно развивалась. За исключением Красного Креста (Полумесяца) и церковной

благотворительности, активность частных лиц полностью прекратилась. Зачахли и исчезли

многочисленные общества и организации по оказанию помощи бедноте и инвалидам. С частной

инициативой в сфере здравоохранения окончательно покончил изданный в 1963 г. Закон о

запрещении приватной медицинской практики.

Развитие унаследованной сети медицинских учреждений (Медицинский факультет,

Центральный институт гигиены, дома здоровья, диспансеры и поликлиники) происходило по двум

направлениям — как бы по горизонтали и вертикали. В первом случае имела место организация

медпунктов в селах, при школах и фабриках. Во втором — создание клиник, специализированных

больниц и институтов при медицинских факультетах. Со временем здравоохранение научилось

воспринимать новейшие достижения современной медицины, которые послужили основой для

создания отечественной фармацевтической промышленности, не существовавшей до 1941 г.

Как и в других странах с квалифицированными врачебными кадрами и высоким уровнем

культуры охраны здоровья, результаты не заставили себя ждать. Были искоренены инфекционные

заболевания, принимавшие эндемическую форму (малярия, тиф), а также распространявшиеся

эпидемическим путем (брюшной и сыпной тиф). Исчезли некогда весьма распространенные оспа и

трахома. Перестали быть опасными не только скарлатина и дифтерия, но и ранее неизлечимый

туберкулез. Уменьшилась смертность новорожденных, и увеличилась продолжительность жизни.

Модернизационные процессы второй половины XX в. принесли столь значительные и

разнообразные новации, что они изменили условия повседневной жизни в целом. Пропал страх

перед голодом, унесшим столько жизней во время обеих мировых войн. Общество перестали

беспокоить опасения по поводу безработицы и бедности, чему способствовало введение

обязательного социального и медицинского страхования. Появилось незнакомое прежним

поколениям чувство защищенности и стабильности, а также ощущение того, что жить стало легче.

Этому способствовало ограничение продолжительности рабочего дня (за исключением села и

домашнего хозяйства), создание достойных условий труда и его механизация.

Бурные и стремительные изменения происходили и ранее — прежде всего в XVIII в. у сербов,

проживавших в Венгрии, а затем в период правления князя Милоша и после 1880 г. в Королевстве

Сербия. Однако все они затрагивали лишь небольшую часть общества — образованных,

состоятельных людей или городских жителей. Во второй половине XX в. перемены, носившие

массовый характер, охватили большую часть нации, изменив ее облик.

Переселившись в города и оставив в селах родителей и других престарелых родственников,

сербы перестали быть крестьянской нацией и начали превращаться в преимущественно

урбанизированное общество. Наряду с этим повысился средний уровень образованности. Однако

неграмотность, искорененная среди молодежи, начала возвращаться к старшему поколению. Хотя

все население уже на протяжении десятилетий получало обязательное школьное образование, в

Сербии в 1981 г. продолжало оставаться 11,1% неграмотных. В этом отношении между ее

отдельными областями имелись характерные различия: так, в центральной части неграмотными

были 4,1% мужчин и 17,9% женщин, а в Воеводине – 3,1% мужчин и 8,3% женщин. Согласно

переписи 1981 г., половина всего населения Югославии окончила восьмилетку или среднюю

школу (49,7%), а высшее образование имело 5,6% жителей (в городах 10,3%). Тоже соотношение

было и у сербов, которые тогда составляли 36,3% населения страны.