задача — заговаривать, очаровывать, трогать душу. Но суггестия, как синяя птица счастья, дается в
руки не каждому.
Сила текста — явленная миру сила человека. Она же — великая тайна. «Благо в образе (т. е.
доступное понятию) есть истина. Свет плоти — солнце; свет духа — истина». «И преобразися перед]
нами, и просветися лице его яко солнце» (Матф.).
Расцветить мир красками, оживить, сделать жизнь светлой — сверхзадача каждого мастера слова.
(Впрочем, есть еще и «силы тьмы», но это скорее для контраста, чтобы «жизнь медом не казалась»).
Сверхзадача специалиста в области суггестивной лингвистики — помочь снять языковые барьеры
мифотворца, разбудить воображение, напомнить вкус и цвет языка. А еще — дать годный для
практического использования инструмент самоконтроля.
Политика, как мы уже говорили, «дело государственное, наука государственного управления». А
также «уклончивое поведение», «вообще уклончивый и самотный образ действий». В понимании
современных носителей русского языка — «экономика», «грязная», «страны». Но это еще и Подвиг,
подвижничество, самоотверженность.
Настойчиво повторяю: победитель жив в каждом человеке. Политики — истинные народные герои,
подвижники, самоотверженцы. Они вступают в борьбу на свой страх и риск, вооруженные только
собственной сверхидеей и верой в собственную победу. Тогда является миру «прекрасная»,
«суровая» и «радостная» Ирина Хакамада, «темный», «суровый», «зловещий» Борис Немцов и
«шероховатый, горячий, страшный, злой, сложный, отталкивающий, короткий, низменный»
Жириновский. Все они — заложники звучания собственного имени, делегированного Судьбой. Впро-
чем, иногда мы случайно видим и «Владимира Жириновского», являющегося нам как «бодрый,
радостный, стремительный, светлый». Но словосочетание это длинное, а потому чаще работает
языковой закон «экономии произносительных усилий». И Владимир Жириновский вынужден быть
просто «Жириновским». А следовательно, все, что именуют «эпатажем Жириновского» — лишь
явленная миру лингвистическая закономерность, которой подвержена не только деятельность самого
Героя, но и (отчасти) судьбы его последователей — «жириновцев» (признаки: «шероховатый,
страшный, злой, грубый, храбрый, тяжелый, сложный, отталкивающий плохой»). Одним словом —
скандалисты. Для сравнения. Еще были «ленинцы» («красивый, безопасный, короткий, маленький,
тихий, хилый, нежный, слабый»). Верные соратники вождя мирового пролетариата. И «сталинцы»
(«тихий, короткий, трусливый, слабый»). Не отсюда ли культ личности? Есть «путинцы» («тихий,
тусклый, низменный, печальный, угловатый, страшный, мужественный») — бойцы невидимого
фронта... Все они — заложники имен своих вождей. Только вот не ведают о том. Как и «коммунисты»,
именование которых характеризует только один фоносемантический признак — «хороший». Не отсю-
да ли такое политическое долголетие?
Имя — только часть личного мифа, хотя и очень важная, но регулируемая, управляемая, заменяемая,
наконец. Задача идеологов: обнаружить и обнародовать героическое начало подвижника, вооружить
его способностью заговаривать. Явить свет миру в виде мифологического текста (БММ). А еще —
«приурочить» («закрепить, укрепить кого, что-либо к месту, ко времени, к делу»). Это и значит
создать образ Победителя «непобедимого, непоборимого». «Кого (по В. Далю) не осилишь в борьбе,
не поборешь.// Необоримый, неодолимый.// Никому в чем-либо неуступающий».
В задачи данной книги не входило рассмотрение стихийных мифов, которые также воплощают
различные стратегии Победы (см. «Ангельский огонь»). На формирование таких мифов влияет масса
случайных факторов — так и песчинки попадают во многие раковины, а прекрасным жемчугом
оборачиваются лишь редкие исключения. На все воля случая. Но случай — это судьба, которая
закономерна. Один из таких предопределенных факторов мы подробно рассматривали — это
фоносемантика фамилии, имени, наименования. Стихийные мифы формируются в общественном
сознании, обозначая первыми пришедшими в голову ассоциациями все слова и поступки того, кто
всем виден и слышен. Поэтому основным недостатком (и ущербностью, если хотите) стихийного
мифа является формирование по принципу «лоскутного одеяла». Народ что-то услышал и досочинил
(как правило, плохое), или «пиарщикам» пришла в голову гениальная мысль, вот и придумали новую
«байку». И наложили ее как очередную заплату. В какой-то момент и одеяла не сыщешь под
разноцветьем (раз-ноправдой) лоскутков! Отсюда — противоречия и размывание цельного образа.
Пример: мужественный образ бойца невидимого фронта решили сделать более «верующим». И
мигом появляется сообщение о «просветлении» героя: когда-то крестик нательный во время пожара
дачи сохранился. Значит: Бог есть, и верить в него надо. Что добавляет такая «заплата» к восприятию
биографии героя? Ведь наши «верующие» — это бывшие ленинцы и сталинцы, строившие коммунизм
и больше доверяющие «железной руке», чем справедливому Богу. Тем более что дача сгорела
несколько лет назад, а просветление явлено только сейчас. В общем, лишние вопросы возникают по
поводу цветастых идеологических заплат-лоскутков...
Однако и грамотный посыл сознательного мифа в недра массового сознания тоже задача нелегкая,