Бирюк В.С. Секретные операции ХХ века: Из истории спецcлужб

Подождите немного. Документ загружается.

111

«Бани» с газонами

декабря 1941 г. лично Адольфом Гитлером был под-

писан приказ о начале операции под кодовым названием

«Ночь и туман», предусматривавший порядок расправы

над жителями захваченных территорий на Западе и Вос-

токе. Еe целью был захват лиц, представлявших угрозу

«германской безопасности», но не подлежавших немед-

ленному расстрелу. Их следовало отправлять в мир иной,

не оставляя следов на территории Германии, заставляя

как бы исчезнуть в ночи и тумане неизвестности. Семьи

не должны были получать никакой информации об исчез-

нувших родственниках, даже если речь шла о месте их

захоронения.

12 декабря 1941 г. фельдмаршал Кейтель издал дирек-

тиву, разъяснявшую приказ фюрера:

«В принципе преступления против германского госу-

дарства наказуемы смертью. Но если наказанием за эти

преступления служит тюремное заключение, даже в виде

пожизненных каторжных работ, его следует квалифици-

ровать как проявление слабости. Эффективное устраше-

ние может быть достигнуто либо посредством высшей

меры наказания преступнику, либо посредством мер, в

результате которых ни его родственники, ни сограждане

ничего не узнают о его судьбе».

В феврале следующего года Кейтель разъяснил опе-

рацию «Ночь и туман» еще подробнее:

«В случаях, когда смертный приговор не был вынесен

в течение восьми дней после ареста преступника, аресто-

ванных следует тайно доставлять в Германию... Такие

112

меры будут иметь устрашающий эффект, потому что:

а) арестованные будут исчезать без следа; б) не будет вы-

даваться никакой информации об их местонахождении или

судьбе».

Эта зловещая задача возлагалась на службу СД. Сколь-

ко жителей с оккупированных территорий исчезли в «ночи

и тумане», не удалось установить даже на Нюрнбергском

процессе. Незадолго до начала процесса капитан-лейте-

нант военно-морского флота Уитни Р. Харрис, один из

государственных обвинителей от США, допрашивал Отто

Олендорфа о его деятельности в годы войны.

Было известно, что этот моложавый (ему было 38 лет)

привлекательный на вид немецкий интеллигент являлся

начальником 3-го отдела гиммлеровского Центрального

управления безопасности РСХА, но в последние годы

войны работал преимущественно экспертом по внешне-

торговым связям Министерства экономики.

Он сообщил следователю, что провел всю войну на

службе в Берлине, за исключением одного года. На воп-

рос, чем же он занимался в течение этого года, находясь

за пределами Берлина, Олендорф ответил: «Я был коман-

диром отряда спецакций». Харрис, юрист по образова-

нию, к тому времени знал достаточно много об отрядах

спецакций. Поэтому он сразу задал вопрос: «Сколько

мужчин, женщин и детей уничтожил ваш отряд?» По вос-

поминаниям Харриса, Олендорф пожал плечами и почти

без колебаний ответил: «Девяносто тысяч!»

Отряды спецакций были сформированы по приказу

Гиммлера Гейдрихом и сопровождали немецкие армии,

вступившие в Польшу в 1939 г. В их задачу входило вы-

лавливать евреев и направлять их в гетто. Почти два года

спустя, когда уже началась русская кампания, с согласия

командования вермахта они получили приказ следовать

за боевыми частями и выполнять фазу «окончательного

решения». С этой целью были созданы четыре отряда —

А, В, С и D. Последним из них и командовал Олендорф с

июня 1941 по июль 1942 г. Он действовал в южной части

Украины, входя в состав 11-й армии.

На суде на вопрос полковника Дж. Х. Амена, какие

инструкции он получал, Олендорф ответил:

113

«— Инструкции требовали ликвидировать евреев и

советских политкомиссаров.

— Под словом «ликвидировать» вы имеете в виду

«убивать»? — уточнил Амен.

— Да, я имею в виду «убивать», — ответил Олендорф,

прибавив, что это относилось к женщинам, детям, а рав-

но и к мужчинам.

— С какой же целью надо было истреблять детей? —

прервал его вопросом советский судья генерал И. Т. Ни-

китченко.

Олендорф ответил:

— Приказ гласил, что еврейское население должно

быть полностью истреблено.

— Включая детей?

— Да.

— Всех еврейских детей убивали?

— Да».

Отвечая на дальнейшие вопросы Амена, Олендорф

описал, как обычно происходило убийство. Отряд спец-

акций вступал в деревню или город и приказывал име-

нитым еврейским гражданам созвать всех евреев для

«переселения». Им предлагалось сдать все ценности,

а затем, незадолго до казни, снять верхнюю одежду.

После этого их отвозили на место казни, которым обыч-

но служил противотанковый ров, причем на грузови-

ках доставляли такое число людей, которое можно

было расстрелять в один прием. При этом стремились

свести к минимуму время между моментом, когда плен-

ники догадывались о том, что их ждет, и самим рас-

стрелом.

Затем по команде их расстреливали стоя или поста-

вив на колени, после чего трупы сбрасывали в ров.

«— Я никогда не позволял производить расстрел от-

дельным солдатам, а приказывал взводу стрелять по

команде одновременно во избежание личной ответ-

ственности,— заметил подсудимый. — Командиры дру-

гих отрядов требовали, чтобы жертвы ложились на зе-

млю, и расстреливали их в затылок. Я не одобрял та-

ких методов.

— Почему же? — спросил Амен.

114

— Потому, — ответил Олендорф, — что для жертв и

для тех, кто проводил экзекуцию, это было психологи-

чески слишком тяжелым испытанием...

— Весной 1942 года, — рассказывал далее Олендорф, —

поступил приказ от Гиммлера изменить метод казни жен-

щин и детей. С тех пор их доставляли ко рвам в грузови-

ках, оборудованных газовыми камерами (душегубках).

Автомобили были сконструированы специально для этой

цели двумя берлинскими фирмами. Снаружи нельзя было

определить, для чего они предназначались. Выглядели они

как обычные фургоны, но устроены были так, что с за-

пуском двигателя выхлопные газы подавались в закры-

тый кузов, умерщвляя в течение десяти—пятнадцати ми-

нут всех, кто там находился.

— Как вам удавалось заманивать жертвы в кузов?

— Им говорили, что предстоит переезд в другое мес-

то, — ответил Олендорф. — Захоронение погибших в

грузовиках-душегубках, — продолжал он жаловаться, —

было тяжелейшим испытанием для личного состава от-

рядов спецакций».

В этих фургонах можно было одновременно удушить

от 15 до 25 человек за рейс, а это было совершенно не-

достаточно в сравнении с масштабами истребления,

предписанными Гитлером и Гиммлером. Недостаточно,

например, для операции, проводившейся в Киеве в те-

чение двух дней — 29 и 30 сентября 1941 г., когда, по

данным официальных отчетов отрядов спецакций, было

уничтожено 33 771 человек, преимущественно евреи.

В городе Дубно директор немецкой строительной фир-

мы на Украине Герман Грабе стал свидетелем того, как

солдаты команды спецакций при содействии украинских

полицаев устроили массовую казнь 5 тысяч евреев около

карьера, сбрасывая туда тела расстрелянных. Грабе рас-

сказывал:

«Я и мой мастер, услышав автоматные очереди, доно-

сившиеся из-за насыпи, пошли прямо к угольному карье-

ру. Доставленные на грузовиках люди — мужчины, жен-

щины и дети всех возрастов — сходили с машин и по

приказу эсэсовца, державшего в руках плеть, раздева-

лись в указанном месте. Они складывали отдельно обувь,

115

верхнюю одежду и нижнее белье. Я видел груду обуви,

состоявшую примерно из 800—1000 пар, огромные кипы

одежды и нательного белья.

Без криков и плача люди раздевались, собирались се-

мьями, целовали друг друга, прощаясь, и ждали сигнала

другого эсэсовца, который также с плетью в руках стоял

у края карьера. В течение 15 минут, пока я стоял у огром-

ной ямы, я не услышал ни жалоб, ни мольбы о пощаде.

Какая-то старая женщина с белыми как снег волосами

держала на руках годовалого ребенка, развлекая и весе-

ля его. Ребенок что-то лепетал от удовольствия. Родите-

ли со слезами на глазах смотрели на своих детей. Отец

мальчика лет десяти держал его за руку и что-то тихо

говорил. Мальчик изо всех сил старался не заплакать.

Отец показывал на небо, гладил его по головке и что-то

объяснял.

В этот момент эсэсовец, стоявший у края котлована,

что-то крикнул своему напарнику. Тот отсчитал около

двадцати человек и велел им идти за насыпь... Я хорошо

помню одну девушку, тоненькую, черноволосую. Прохо-

дя мимо меня, она сказала: «Мне 23 года».

Я обошел вокруг насыпи и увидел перед собой огром-

ную могилу. Люди плотно лежали рядами, друг на дру-

ге. Видны были только головы. Почти у всех кровь сте-

кала из головы на плечи. Некоторые еще шевелились.

Другие поднимали руки и поворачивали головы, чтобы

показать, что они живы. Котлован был заполнен пример-

но на две трети. По моим подсчетам, в нем находилось

около 1000 человек. Я поискал глазами человека, рас-

стреливавшего несчастных. Это был эсэсовец. Он сидел

на краю карьера, свесив ноги. Держа на коленях авто-

мат, он покуривал сигарету. Обнаженные люди делали

несколько шагов вниз и пробирались по телам мертвых

в то место, куда им указывал эсэсовец. Они ложились

на мертвых или раненых. Некоторые с тоской тихими

голосами утешали тех, кто еще был жив. Затем я услы-

шал автоматную очередь. Заглянув в котлован, я уви-

дел бившиеся в судорогах тела или уже неподвижные

головы, лежавшие на телах нижнего ряда. По шеям у

них стекала кровь».

116

Отряд спецакций во главе с Олендорфом, погубив-

ший 90 тысяч человек, по числу убийств уступал неко-

торым другим отрядам. Так, например, отряд «А», действо-

вавший на северном направлении, докладывал 31 января

1942 г., что в Прибалтике и Белоруссии им истреблены

229 052 еврея.

На время суровой зимы экзекуции были приостанов-

лены, но летом 1942 г. отряды спецакций орудовали вов-

сю. К 1 июля в минском гетто за один день было уничто-

жено 16 200 человек. К ноябрю Гиммлер докладывал Гит-

леру, что в России за период с августа по октябрь

ликвидировано 363 211 евреев.

31 августа Гиммлер приказал отряду спецакций уничто-

жить 100 заключенных минской тюрьмы, чтобы лично по-

смотреть, как это делается. По свидетельству Бах-Залев-

ского, высокопоставленного офицера СС, присутствовавше-

го при этом, Гиммлер чуть не упал в обморок, увидев

результат первого залпа. Через несколько минут, когда ста-

ло ясно, что после залпа остались в живых две еврейки, с

рейхсфюрером СС случилась истерика. Одним из итогов его

личных впечатлений и явился приказ — женщин и детей от-

ныне не расстреливать, а уничтожать в душегубках.

20 января 1942 г. в уютном берлинском предместье

Ванзе Гейдрих созвал совещание представителей различ-

ных министерств и ведомств СС и СД для окончательно-

го решения европейской еврейской проблемы, которая

коснется 11 миллионов евреев. При этом Гейдрих сообщал

15 собравшимся высшим офицерам, что на исконной терри-

тории рейха осталось всего 131 800 евреев (из 250 тысяч

человек, проживавших в 1939 г.), однако в СССР, по его сло-

вам, насчитывается 5 миллионов человек, на Украине —

3 миллиона, в Польском губернаторстве — 2,25 милли-

она, во Франции — 750 тысяч и в Англии — 300 тысяч.

Из сказанного Гейдрихом со всей очевидностью следова-

ло, что все 11 миллионов евреев должны быть уничтоже-

ны. Затем он разъяснил, как надлежит выполнить эту

«масштабную» задачу:

«Отныне в ходе осуществления «окончательного ре-

шения» по операции «Ночь и туман» евреев необходимо

поставлять на Восток... для использования в качестве ра-

117

бочей силы. Организованные в крупные рабочие отряды,

раздельно по полам, работоспособные евреи доставляют-

ся в эти районы для использования на строительстве до-

рог. В процессе работы значительная часть несомненно

сгинет естественным образом. Оставшиеся, то есть те,

кто способен выдержать все это, поскольку они, безус-

ловно, будут представлять самую стойкую часть, долж-

ны подвергаться соответствующей обработке».

Другими словами, евреев из европейских стран сле-

довало доставлять на оккупированный Восток и уморить

изнурительным трудом. Оставшиеся в живых попросту

подлежали ликвидации.

А как быть с миллионами евреев, проживавших на Во-

стоке? Статс-секретарь доктор Йозеф Бюлер, представи-

тель генерал-губернатора Польши, уже имел на этот счет

готовое предложение. В Польше проживает почти 2,5 мил-

лиона евреев, представляющих большую опасность. Все

они «либо носители болезней, либо спекулянты на «чер-

ном рынке», а главное — непригодны для работы». Каких-

либо проблем с транспортировкой этих душ не существу-

ет. Они уже на месте. «У меня лишь одна просьба, — ска-

зал доктор Бюлер в заключение, — решить еврейскую

проблему на моей территории как можно скорее».

Еще более старательно работали эсэсовцы у газовых

камер в лагерях уничтожения. Все тридцать с лишним

главных нацистских концлагерей были по существу ла-

герями смерти, где погибли от пыток и голода 7 125 ты-

сяч из 7 820 тысяч заключенных.

В конце 1942 г., когда потребность в подневольной

рабочей силе возросла, Гиммлер приказал сократить тем-

пы умерщвления в концлагерях. Ввиду нехватки рабочей

силы он выразил недовольство представленным в его уп-

равление докладом, в котором сообщалось, что из

136 700 заключенных, доставленных в концлагеря за пе-

риод с июня по ноябрь 1942 г., умерло 70 610 человек,

было казнено — 9267, а «перемещены», то есть направле-

ны в газовые камеры, 27 846 человек. Таким образом, ра-

бочей силы оставалось не так уж много. Такая картина на-

блюдалась в лагерях смерти, где был достигнут наиболь-

ший «успех» в выполнении «окончательного решения».

118

Крупнейшим и наиболее известным был лагерь в Ос-

венциме, пропускная способность которого (четыре огром-

ные газовые камеры и прилегающие к ним крематории)

намного превосходила другие лагеря — в Треблинке, Бедз-

веце, Собибуре и Хелмно, располагавшихся на террито-

рии Польши. Имелись и другие, менее обширные лагеря

смерти под Ригой, Зильно, Минском, Каунасом и Львовом,

однако от остальных они отличались тем, что здесь глав-

ным образом расстреливали, а не удушали газом.

В течение некоторого времени между главарями СД

существовало соперничество в поисках наиболее быст-

родействующего газа для истребления евреев. Быстрота

действий была важным фактором, особенно в Освенциме,

где к концу войны был установлен страшный «рекорд» —

6 тысяч жертв в день. В этом лагере начальником был в

течение некоторого времени Рудольф Хесс, который на

процессе в Нюрнберге дал под присягой следующие по-

казания:

«Окончательное решение еврейского вопроса озна-

чало поголовное истребление евреев в Европе. В июне

1941 года я получил приказ установить в Аушвице обо-

рудование для истребления людей. К этому времени в

Польском генерал-губернаторстве уже действовали три

лагеря истребления: Белаец, Треблинка и Вользек…

Я прибыл в Треблинку, чтобы изучить на месте, как

осуществлялось истребление заключенных. Начальник

лагеря сообщил мне, что за полгода он ликвидировал

80 тысяч человек. Его основной обязанностью была лик-

видация всех евреев из Варшавского гетто. Задача эта не

могла быть решена вплоть до 1943 года ввиду большого

числа заключенных, а впоследствии — из-за вооружен-

ного сопротивления.

Начальник лагеря использовал угарный газ, его метод

показался мне малоэффективным. Поэтому, когда я обо-

рудовал здание для истребления в Аушвице, то приспо-

собил для использования газ «Циклон В», который пред-

ставлял собой кристаллическую синильную кислоту. Мы

сбрасывали ее в газовую камеру через небольшое отвер-

стие. Чтобы удушить всех, находившихся в камере, было

достаточно от трех до пятнадцати минут в зависимости

119

от климатических условий. Мы определяли что люди мер-

твы по прекращавшимся крикам. Потом выжидали при-

мерно полчаса, прежде чем открыть двери камеры и вы-

грузить трупы. Затем солдаты отряда спецакций снима-

ли кольца и другие драгоценности, вырывали изо рта

умерших золотые коронки.

Другим усовершенствованием, сделанным нами, было

строительство газовых камер с разовой пропускной спо-

собностью 2 тысячи человек, в то время как в десяти га-

зовых камерах Треблинки можно было истреблять за один

раз по 200 человек в каждой».

Хесс неустанно вносил усовершенствования в искус-

ство массовых убийств.

«И еще одно усовершенствование, — говорил он, —

дававшее нам преимущество перед Треблинкой, состоя-

ло в том, что жертвы Треблинки почти всегда знали, что

их ждет смерть, в то время как в Аушвице мы стреми-

лись одурачить жертвы, внушая, что они будут подверг-

нуты дезинфекции, пройдут через «вошебойки». Конеч-

но, они нередко распознавали наши подлинные намере-

ния, и тогда вспыхивали бунты, возникали осложнения...

От нас требовали проводить операции по уничтожению

втайне, но отвратительная тошнотворная вонь от посто-

янно сжигаемых тел пропитала весь район, и жители ок-

рестных селений, конечно, знали, что в Аушвице прово-

дится массовое уничтожение людей».

Хесс разъяснял, что иногда отбирали несколько плен-

ных — очевидно, из числа русских военнопленных — и

убивали их посредством инъекций бензина. «Наши вра-

чи, — добавил он, — имели приказ выписывать обычные

свидетельства о смерти и указывать в них любую причи-

ну смерти».

Сами по себе газовые камеры и примыкающие к ним

крематории, если смотреть на них вблизи, отнюдь не про-

изводили зловещего впечатления. Было невозможно оп-

ределить, каково предназначение этих зданий в действи-

тельности. Вокруг них были хорошо ухоженные газоны

и цветочные клумбы. Надписи при входе гласили: «Бани».

Ничего не подозревавшие люди считали, что их просто ве-

дут в баню, чтобы избавить от вшей — распространенного

120

явления во всех лагерях. И все это сопровождалось при-

ятной музыкой.

Это была легкая музыка. Оркестр из молодых симпа-

тичных девушек, одетых в белые блузки и темно-синие

юбки, был набран из узниц. Пока шел отбор кандидатов в

газовые камеры, этот единственный в своем роде музы-

кальный ансамбль наигрывал бравурные мелодии из «Ве-

селой вдовы» и «Сказок Гофмана». Похоронным маршем

в Освенциме служили бодрые, веселые мелодии из вен-

ских и парижских оперетт. Под эту музыку, вспоминая

счастливые и более беззаботные времена, мужчины, жен-

щины и дети направлялись в «банные» корпуса, где им

предлагалось раздеться, перед тем, как принять «душ».

Иногда даже выдавали полотенца. Оказавшись в «душе-

вой», они, пожалуй, впервые начинали подозревать, что

здесь что-то не так. Помещение было набито людьми, как

бочка селедкой, массивную дверь осторожно прикрыва-

ли, запирали на замок и герметизировали. Наверху сто-

яли стражники, готовые в любой момент высыпать в вен-

тиляционные трубы цианистый водород, или «Циклон В».

Все, что происходило внутри, палачи могли наблюдать

через закрытые толстыми стеклами смотровые щели. Об-

наженные узники тем временем поглядывали наверх в

ожидании душа, которого не было. Прежде чем газ начи-

нал активно действовать, проходило некоторое время. И

тут люди понимали, что через отверстия в вентиляцион-

ных трубах поступает газ. Именно в этот момент обычно

начиналась паника. Давя друг друга, люди стремились уйти

подальше от труб, жались к огромной металлической две-

ри, а затем начинали лезть друг на друга, создавая забрыз-

ганную кровью пирамиду, терзая и калеча друг друга.

Спустя двадцать-тридцать минут, когда огромная мас-

са обнаженных тел переставала корчиться, вступали в

действие насосы, откачивавшие отравленный воздух, от-

крывалась большая дверь и служащие зондеркоманды

приступали к делу. Это были узники, которым была обе-

щана жизнь и достаточно хорошее питание за выполне-

ние этой ужасной работы. Но и их регулярно отправляли

в газовые камеры и заменяли новыми командами, которых

ожидала та же участь. Так СС избавлялась от свидетелей,