Бирюк В.С. Секретные операции ХХ века: Из истории спецcлужб

Подождите немного. Документ загружается.

Кернер, посол Шуленберг, советник министерства пропа-

ганды Ганс Фриче, госсекретарь МИД Лютер, обергруп-

пенфюрер Ютнер. Тогда же состоялось первое «награжде-

ние» главарей рейха раритетными книгами и полотнами

художников, привезенными в Берлин. Так, два альбома

гравюр, в том числе с автографом Рубенса, были подаре-

ны Герингу, 59 томов редкого издания Вольтера — Розен-

бергу, а два громадных альбома акварелей роз — Риббент-

ропу. Конечно, не были забыты Гитлер и Геббельс. Пер-

вому преподнесли из царскосельского дворца под

Ленинградом около 80 томов на французском языке о

походе Наполеона в Египет, а второму, в связи с его при-

страстием к пропагандистской работе, — комплект га-

зет «Ностройтер» за 1759 г.

Официальными базами приема, хранения и распреде-

ления перемещенных культурных ценностей у нацистов

были города Краков, Рига, Кенигсберг.

«Культурные ценности восточных территорий спасе-

ны» — под таким заголовком была опубликована статья

в газете «Минскер Цайтунг» («Минская газета») 30 сен-

тября 1943 г. В ней писалось, что «немецкое командова-

ние сухопутными войсками вермахта спасает культурные

ценности от уничтожения».

Часть разворованных ценностей была возвращена во-

инами Красной Армии в результате разгрома фашист-

ской Германии. Бредовая идея Гитлера осуществить опе-

рацию «Линц» оказалась преступным блефом.

Секреты атомной бомбы

стория создания советской атомной бомбы до сих пор

имеет немало «белых пятен». Сегодня имеются две диа-

метрально противоположные точки зрения на проблему

советского атомного шпионажа.

Сторонники первой считают, что ученых Европы и

США, имеющих отношение к созданию американской

атомной бомбы, можно обвинить в шпионаже в пользу

Советского Союза. Сторонники второй точки зрения

утверждают, что подобные высказывания — ложь и кле-

вета. Но при этом и те, и другие то ли в силу незнания,

то ли по какой иной причине совершенно обходят

молчанием главное — наличие в советских архивах

сотен работ западных ученых, таких как Р. Оппенгей-

мер, Э. Ферми, Л. Сциллард и других, посвященных

атомной проблеме. Эти документы рассматривались на

научно-техническом совете Спецкомитета правитель-

ства СССP по атомной проблеме. Ясно, что без помо-

щи спецслужб просто невозможно получить подобные

секретные документы, каковыми являются работы за-

падных ученых. Поэтому можно утверждать о том, что

при создании атомной бомбы в СССP использовался

весь тот научный задел, который был уже накоплен на

Западе.

В конце 1941 г. в Советском Союзе началась операция

«Энормас», что в переводе с английского означает «Гро-

мадный», которая касалась разработки отделением науч-

но-технической разведки органов Госбезопасности СССP

ядерного оружия.

Реализация этого вопроса имела несколько стадий.

Вначале даже Америка с Англией не верили в практиче-

скую возможность создания урановой бомбы. Тем более

недоверчиво воспринимали разведывательную информа-

цию по этой теме руководители СССP.

На одном из донесений начальника отделения научно-

технической разведки НКГБ СССР Л. Квасникова Л. Бе-

рия написал: «Не верю я вашему Антону (псевдоним со-

ветского разведчика. — В. Б.), не то он нам сообщает...

Политические аспекты атомной бомбы, изложенные в шиф-

ротелеграмме, прошу перепроверить через Вашингтон».

Первоначальные заключения советских специалистов

по делу «Энормас» были отрицательными. И не пото-

му, что не признавалась научное значение этой пробле-

мы, а потому, что отрицалась практическая возможность

ее решения. И лишь в 1944 г. разработка операции

«Энормас» в советской разведке стала приоритетной. К

этому времени И. Курчатов окончательно оценил дос-

товерность информации о том, что американцы ведут

систематическую и серьезную работу не в области тео-

рии по атомной бомбе, а по инженерному решению этой

проблемы.

С помощью операции «Энормас» советской разведке

удалось выйти на таких ученых, как Р. Оппенгеймер и

Э. Ферми. Наши разведчики внедрились в научные круги

Запада, используя при этом коминтерновские связи и кон-

такты с американскими учеными еврейской националь-

ности.

Первая информация о ядерной реакции, которую уда-

лось осуществить в Чикаго итальянскому физику Э. Фер-

ми в 1942 г., была получена из научных кругов, близких к

Оппенгеймеру. А добыл ее бывший работник Коминтер-

на и бывший секретарь Н. К. Крупской, советский рези-

дент в Калифорнии Г. Хейфец. Он проинформировал

Москву и о том, что разработка атомного оружия пере-

шла в практическую плоскость. У него к тому времени

уже был налажен контакт с Оппенгеймером и его окру-

жением. Дело в том, что семья Оппенгеймера, в частно-

сти его брат, была тесно связана с нелегальной группой

компартии США на Западном побережье.

Одним из мест нелегальных встреч был салон мадам

Брамсон в Сан-Франциско. Для советских разведчиков

сочувствующие коммунистам были одним из источников

приобретения ценных людей и знакомств. Именно в са-

лоне мадам Брамсон и произошла встреча Хейфеца с Оп-

пенгеймером, вo время которой ученый рассказал, что

Германия может опередить союзников в создании атом-

ной бомбы. Он также сообщил, что еще в 1939 г. Аль-

берт Эйнштейн обратился к Президенту США Ф. Д. Руз-

вельту с секретным письмом, в котором обратил его вни-

мание на необходимость изучения возможностей атомной

энергии для создания мощного оружия.

Салон мадам Брамсон существовал с 1936 по 1942 г.

Советское правительство поддерживало его. Хейфец пе-

редавал деньги на его финансирование. Впрочем, и сама

мадам Брамсон была достаточно состоятельной женщиной.

Во время Второй мировой войны благополучный и

удаленный от театра военных действий американский

континент собрал многих известных ученых. В резуль-

тате эмиграции европейских ученых в США была дос-

тигнута, образно выражаясь, научная «критическая мас-

са», которая была необходима для осуществления ядер-

ного взрыва.

Здесь оказались А. Эйнштейн, Э. Ферми, Л. Сцил-

лард, Э. Теллер, Х. Бете, Дм. Франк, Ю. Вигнер, В. Вай-

скопф, П. Дебай и др. В 1943 г. в Америку прибыл Нильс

Бор.

13 августа 1942 г. администрация США утвердила

«Манхэттенский проект» как организацию и план деятель-

ности по разработке и производству атомной бомбы.

Щедрое финансирование позволило американцам всесто-

ронне развернуть дело. К его осуществлению было при-

влечено больше людей, чем в ряды экспедиционного кор-

пуса Эйзенхауэра во время проведения операции «Овер-

лорд» (высадка союзнических войск в Северной Франции

и открытие Второго фронта). Американцы затратили на

этот проект в тысячу раз больше средств, чем в свое вре-

мя получили от Гитлера на ядерные исследования немец-

кие ученые. Службу безопасности проекта возглавил Бо-

рис Паш, сын митрополита зарубежной Русской Право-

славной Церкви, известный своей ненавистью к Совет-

скому Союзу.

Разработать конструкцию атомной бомбы было по-

ручено Р. Оппенгеймеру. Комитет по военной полити-

ке далеко не единодушно поддержал кандидатуру Оп-

пенгеймера. Непримиримым противником его назначе-

ния был, и не без основания, Б. Паш. По его мнению, в

прошлом у Оппенгеймера было слишком много «тем-

ных пятен». Речь шла о его связи с левыми организа-

циями. Оппенгеймер длительное время был близок с

Джейн Тейлок, дочерью профессора английской лите-

ратуры в Калифорнийском университете, коммунист-

кой по политическим убеждениям. Эти отношения со-

хранились и после того, как он женился на Катрин Гар-

рисон — вдове опять-таки коммуниста. Тем не менее

Оппенгеймер стал руководителем Лос-Аламосской

национальной лаборатории, где за колючей проволо-

кой создавалась атомная бомба.

Стратегия американцев в области обеспечения секрет-

ности сводилась к трем основным задачам:

предотвратить попадание в руки к немцам сведений о

«Манхэттенском проекте»;

сделать все возможное для того, чтобы применение

бомбы в войне было полной неожиданностью для про-

тивника;

насколько это возможно, сохранить в тайне от русских

американские открытия и детали атомных проектов.

Как известно, решить третью задачу американцам

не удалось. В поставке атомной информации велика

заслуга советского разведчика Семена Марковича Се-

менова, который использовал в своей работе эмигрант-

ские и еврейские круги США. Именно он вербовал

Мориса Коэна.

Особую роль в добывании атомных секретов сыграл

Сергей Николаевич Курнаков. Бывший офицер Белой ар-

мии, видный деятель русской эмиграции в США, он пере-

шел на работу в ОГПУ. В 1946 г. вернулся на родину.

Именно Курнаков вышел на научные круги, имеющие

отношение к разработке атомной бомбы. Сергей Нико-

лаевич хотя и знал, что находится в сфере внимания

американской контрразведки, но проникал на приемы к

ведущим американским физикам и завязывал с ними со-

ответствующие отношения.

Первые сведения об участии советской разведки в со-

здании ядерного оружия начали просачиваться в прессу

слабенькими ручейками. Наиболее известное дело, каса-

ющееся атомного шпионажа, — дело Клауса Фукса, од-

ного из разработчиков «Манхэттенского проекта».

Фукс родился в Германии в семье лютеранского свя-

щенника. Закончил Лейпцигский университет. В Лейп-

циге Фукс вступил в социал-демократическую партию.

В 1933 г., после прихода к власти фашистов, эмигриро-

вал во Францию, потом в Англию. В 1941 г. был допу-

щен к сверхсекретным работам, связанным с созданием

атомного оружия. В декабре 1943 г. в составе британ-

ской научной миссии приехал в Нью-Йорк, а в январе

1944-го по приглашению Оппенгеймера вошел в число

разработчиков «Манхэттенского проекта». С августа

1944 по июнь 1946 г. Фукс работал в американском ядер-

ном центре в Лос-Аламосе. В конце 1949 г. спецслуж-

бы Англии получили ряд сигналов о контактах Фукса с

представителями советской разведки. 2 февраля 1950 г.

он был арестован. Предъявленное ему обвинение гла-

сило, что в период между 1943 и 1947 гг. он по крайней

мере четыре раза передавал неизвестному лицу инфор-

мацию о секретных атомных исследованиях. Генераль-

ный прокурор Англии Шоукросс, главный обвинитель

на процессе, раскрыл это неизвестное лицо, заявив, что

Фукс передавал атомные секреты «агентам советского

правительства».

Действительно, Фукс передал СССР материал о взрыв-

ном устройстве атомной бомбы, над которым работал в

качестве одного из конструкторов. 1 марта 1950 г. Фукс

был осужден на 14 лет тюрьмы.

Кто же был тем агентом «советского правительства»,

кому Фукс передавал атомные секреты? Фукс познако-

мился сначала с видным деятелем международного

коммунистического движения Ю. Кучинским, который

был хорошо известен английским властям и работал в

одной из спецслужб Англии — оценивал военно-эконо-

мический потенциал фашистской Германии. О своей

встрече с Фуксом Кучинский сообщил советскому по-

слу в Англии И. Майскому, который решил не перепору-

чать связи с Фуксом НКВД (ибо он был в плохих отно-

шениях с резидентом НКВД в Англии А. Горским), а

обратился к военному атташе посольства Кремеру. Так

была установлена постоянная связь с Фуксом. Известно

также, что Фукс встречался с Соней Кучинской, род-

ственницей Кучинского, которая являлась агентом со-

ветской военной разведки. И это происходило в то вре-

мя, когда Соня находилась в поле зрения английской

спецслужбы. О ней знали, что она советская разведчи-

ца, находилась в советской резидентуре в Швейцарии,

откуда перебралась в Англию.

Англичанам удалось внедрить в советскую разведыва-

тельную сеть в Швейцарии своего крупного агента Джима

Хэнберна, который сумел почти полностью нейтрализовать

и провалить всю советскую организацию в Швейцарии.

Послания русских разведчиков, которые активно ра-

ботали и добывали атомные секреты в 1940-е гг., амери-

канцы расшифровали лишь в 1952—1953 гг. Они подтвер-

ждают очень важную роль русских эмигрантов, подлин-

ных патриотов России, в получении особо секретных

документов по атомной бомбе.

В этих документах прослеживается и связь агентов

советской разведки с видными деятелями западной науки,

в частности с Оппенгеймером. Сохранилась директива из

Москвы, датированная 17 февраля 1945 г., в которой аген-

ту Гурону пpeдписывaлось немедленно установить кон-

такт с агентом Векселем и с руководством американского

атомного проекта. Весьма красноречива и шифровка от 21

марта 1945 г., адресованная Антону — резиденту научно-

технической разведки в Нью-Йорке Л. Квасникову. Оп-

пенгеймер по этому документу проходит как дирек-

тор «индейской резервации», т. е. Лос-Аламосской лабо-

ратории, и как Вексель, т. е. как агент — источник

информации по атомной бомбе.

Очень интересен текст дешифрованной телеграммы, от-

правленной из США в Москву 29 января 1945 г. Виктору —

начальнику советской разведки П. Фитину. Документ

содержит информацию о том, что по каналам американ-

ской коммунистической партии, а также по каналам свя-

зи Бюро соотечественников американской организации

помощи России в годы войны идет активная проверка

крупных ученых, участвующих в выполнении «Манхэт-

тенского проекта». Эта исключительно важная инфор-

мация была получена от агента под псевдонимом Млад.

Позднее он будет фигурировать как источник информа-

ции о первом испытательном взрыве атомной бомбы. Его

дневниковые записи хранятся в архивном деле операции

«Энормас».

В шифрограммах также упоминается агент Бек, или

Кавалерист. Его подлинное имя Сергей Николаевич

Курнаков. Это тот самый Курнаков, который создал

агентурную сеть среди эмигрантов в СШA. Например,

в шифротелеграмме от 12 ноября 1944 г., отправлен-

ной в Москву, говорится о контактах Бека с Т. Холлом

и его сыном — учеными Гарвардского университета,

где проводились теоретические исследования и разра-

ботки, связанные с атомной бомбой, а также рассказы-

вается о том, как ему удалось привлечь к получению

секретных материалов активистов движения помощи

России в годы войны.

В шифропереписке содержится разгадка дела четы Ро-

зенберг. В документах они фигурируют как агенты совет-

ской рaзвeдки. Однако «атомными шпионами» они не

были, а занимались совсем другими делами: они сообща-

ли о работах в области радиолокации. И тем не менее

американские спецслужбы супругов Розенберг предста-

вили крупнейшими шпионами XX в. По сути дела, им

сильно не повезло. И скорее всего потому, что других

людей, которые тесно работали с советской разведкой и

активно передавали атомные секреты, захватить, аресто-

вать и передать суду не удалось.

Роковую роль в судьбе Розенбергов сыграла ошибка

руководителей научно-технической разведки МГБ СССР

Квасникова, Барковского и Раина, направивших оператив-

ного работника И. Каменева на связь с курьером Розен-

бергов Гарри Голдоме, которого уже допрашивала аме-

риканская контрразведка.

Американское правительство несколько раз давало за-

дание своим спецслужбам провести проверку и доказать

причастность конкретных лиц к передаче атомных секре-

тов Советскому Союзу. Но всякий раз расследование окан-

чивалось неудачно. Американские спецслужбы были взбе-

шены постоянной утечкой информации, но в еще большей

степени тем, что поймать при этом никого не удается.

А утечка шла через Оппенгеймера: он предоставлял

доступ к секретным материалам людям, чьи симпатии

были на стороне Советского Союза. Почему же амери-

канским спецслужбам не удавалось обнаружить источник

утечки информации? Скорее всего потому, что они пола-

гались только на техническое прослушивание и на техни-

ку перехвата и совершенно не имели надежной агентуры

среди ученых. Кроме того, сначала спецслужбы пошли

по ложному пути — они сосредоточили свои усилия на

поиске немецких шпионов и только в 1943—1944 гг. на-

чали всерьез выяснять, у кого какие симпатии, прежде

всего под подозрение попадали те, кто лояльно относил-

ся к коммунистам. Но время было упущено.

Правда, американским контрразведчикам удалось на-

щупать кое-какие советские связи. И они даже попыта-

лись прогнать через них дезинформацию. Однако достичь

этим практически ничего не удалось.

Например, один из сотрудников советской резиденту-

ры в Нью-Йорке, курирующий поставки по ленд-лизу,

А. Раин (в 1947—1949 гг. возглавлял научно-техниче-

скую разведку МГБ СССР) получил более 50 секретных

документов о разработках атомного оружия от под-

ставленных ему агентов ФБР. Но научный уровень их

составителей был невысок. Давая в них правильную ха-

рактеристику работ по атомной бомбе, они вписывали

неверные формулы и расчеты о проведенных эксперимен-

тах. Экспертиза, проведенная академиками А. Иоффе и

И. Курчатовым, легко позволила установить содержащи-

еся в них дезинформационные данные.

Что касается участия Н. Бора в сотрудничестве с со-

ветской разведкой, то известно, что к нему в Данию езди-

ли Я. Терлецкий и Василевский для консультации. Бор

дважды принимал Терлецкого и прокомментировал

100

открытый доклад Смита. У Бора удалось получить под-

тверждение, что реакторы могут быть с замедлителями

двух типов: на тяжелой воде и графитных стержнях. Эта

информация была исключительно важной. Бора никто не

принуждал, никто не вербовал, тем не менее он не поста-

вил в известность ни английские, ни американские спец-

службы о характере заданных вопросов (а их было более

20) и тем самым скрыл то, что СССР находится на подхо-

де к созданию атомной бомбы.

В 1945 г. американцы сообщили У. Черчиллю: «Мла-

денцы благополучно родились». Атомная бомба была со-

здана. Перед союзниками встал вопрос о том, что сказать

Сталину. Вот как об этом вспоминал Черчилль:

«Президент и я больше не считали, что нам нужна

его помощь для победы над Японией. В Тегеране и Ялте

он (Сталин. — В. Б.) дал слово, что Советская Россия

атакует Японию, как только германская армия бу-

дет побеждена, и для выполнения этого обещания уже

с начала мая идет непрерывная переброска русских

войск на Дальний Восток по Транссибирской желез-

ной дороге. Мы считали, что эти войска едва ли по-

надобятся, а поэтому теперь у Сталина нет того

козыря против американцев, которым он так успеш-

но пользовался на переговорах в Ялте. Но все же он

был замечательным союзником в войне против Гит-

лера, и мы оба считали, что его нужно информировать

о новом великом факте, который ceйчас определял

положение, не излагая, впрочем, подробностей. Как

сообщить ему эту весть? Сделать это письменно или

устно? Сделать ли это на официальном или специаль-

ном заседании, или в ходе наших повседневных сове-

щаний, или же после одного из таких совещаний?

Президент решил выбрать последнюю возмож-

ность. «Я думаю, — сказал он, — что мне следует

просто сказать ему после одного из наших заседа-

ний, что у нас есть совершенно новый тип бомбы,

нечто совсем из ряда вон выходящее, способное, по

нашему мнению, оказать решающее воздействие на

волю японцев продолжать войну».

Я согласился с этим планом».