Биллингтон Дж. Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры

Подождите немного. Документ загружается.

VI. Шаткий колосс

лее сложному и рафинированному миру научной мысли XX в. Возне-

сенский, самый искушенный в технике и самый еретический в идеоло-

гии из всех молодых поэтов, говорит, что у него больше всего поклон-

ников как раз среди ученых. По его словам, тем, кто непосредственно

занят изучением сложных и тонких природных феноменов, в искусст-

ве нравятся такие же качества

. К сходным выводам приходит и Евту-

шенко, подчеркивая, что искусство времен телеги несовместимо с ис-

кусством космической эпохи

Литературные герои нового поколения, как правило, одиночки-уче-

ные, непонятые большинством своих современников, жертвы нападок,

если не преследований советской системы. А послание, которое они не-

сут, пожалуй, можно сформулировать фразой из «Не хлебом единым»

Дудинцева о том, что, если человек начал думать, его нельзя лишить

свободы.

Если, что весьма вероятно, научно подготовленные и практически

ориентированные люди будут играть все более важную роль, требуя пе-

ремен внутри СССР, пораженческий утопизм давней интеллигенции, на-

верное, во многом исчезнет. Для стороннего наблюдателя ползучий праг-

матизм, конечно, выглядит малопривлекательно, однако для тех, кто

видел, как часто великие надежды опять и опять уступают место тира-

нии и отчаянию, этот новый, отнюдь не бессмысленный подход, вполне

возможно, будет защитой от разочарований на пути к содержательным

реформам.

Третья, и еще более глубокая, причина принимать молодежные бро-

жения всерьез — это психологическая потребность русских отыскать хоть

какой-то смысл в чудовищных страданиях, которые выпали на их долю

в этом столетии. Не менее сорока миллионов человек погибло за послед-

ние полвека — в революции, Гражданской войне, насильственных пере-

селениях, чистках и двух мировых войнах. Миф о коммунистической не-

погрешимости, которой оправдывали все это страдание, ныне мертв.

Мекка мирового коммунизма разрушена святотатством Хрущева, хотя,

возможно, переместилась в Пекин. Во всяком случае, русские уже не смо-

трят на свое руководство с тем благоговейным трепетом, что так долго

преобладал.

Рядовой человек продолжает искать правдоподобное объяснение не-

давней истории России, чтобы заменить им миф сталинской эпохи. И

питает эти поиски укорененная в летописях и секуляризованная Гегелем,

Марксом и Лениным вера, что истории присущи понятная, разумная си-

стема и смысл. Людям хочется думать, что страдания были не напрасны,

что за пределами успокоительной статистики и идеологического нарко-

за действительно возникает что-то лучшее — на Земле как планете. Мно-

гие по-прежнему называют себя коммунистами, потому что именно под

642

3. Новые брожения

знаменем коммунизма русские трудились и страдали все последние го-

ды. Но Евтушенко далеко не одинок в своем весьма далеком от ленин-

ского определении коммунизма как «честности революционной идеи»,

которая заслуживает уважения, потому что стала «сущностью русского

народа», и имеет право на власть только «в государстве, где президентом

является правда»

Честность и правда требуют открыто признать существование темных

страниц русской истории. Исповедуя своеобразный филосемитизм во ис-

купление антисемитизма прежней российской истории, молодое поколе-

ние с симпатией относится и к малым балтийским странам, чье перио-

дическое разграбление и вторичное заселение русскими завоевателями от

Ивана III до Сталина издавна вызывали недовольство совестливых рус-

ских. В разгар сталинизма слово «прибалты» служило синонимом сибир-

ских узников, а в недавней советской литературе заметна тенденция хва-

лить и прямо-таки идеализировать этот регион. Особым уважением

пользуются эстонцы, чья твердость и верность демократии в недолгий

период самостоятельности меж двух мировых войн снискала восхище-

ние, сравнимое с тем, какое вызывают их собратья по культуре и север-

ные соседи — финны. Герой «Одного дня Ивана Денисовича» замечает

по этому поводу: «Вот, говорят, нация ничего не означает, во всякой,

мол, нации худые люди есть. А эстонцев, сколь Шухов ни видал — пло-

хих людей ему не попадалось»

Бунтарство четверки молодых ребят в напоминающей «Над пропас-

тью во ржи» Сэлинджера повести В. Аксенова «Звездный билет» раскры-

вается через их план сбежать в Таллин, столицу Эстонии и традицион-

ный центр веселой «западной» жизни в Восточной Прибалтике

О росте уважения к честности и правде свидетельствует и прогрес-

сирующая неспособность партийных функционеров получить под-

держку для своих регулярных обличительных кампаний. Как видно,

молодых писателей ни материальными благами особо не соблазнишь,

ни партийными взысканиями не запугаешь, хотя режим постоянно ис-

пользует и то и другое. Чуткие к идеологическим переменам флюге-

ра, вроде Ильи Эренбурга, открыто связали свою судьбу с молодым

поколением. Появилось даже выражение «боец переднего края» (а так-

же второго и третьего), своего рода неофициальный патент на нрав-

ственное благородство; а Евтушенко заметил, что «вспомнят с чувст-

вом горького стыда потомки наши, расправляясь с мерзостью, то

время очень странное, когда простую честность называли смелос-

тью!»

. Хрущев и тот почел своим долгом предстать защитником на-

дежд молодежи от «наследников Сталина», которые с негодованием

восприняли его одобрительный отзыв в «Правде» об одноименном сти-

хотворении Евтушенко. Преемники Хрущева, по крайней мере на пер-

677

VI. Шаткий колосс

вых порах, если и не брали молодых вольнодумцев под защиту, то от-

носились к ним с уважением, заверяя, что диктат и произвол хрущев-

ской эпохи будет прекращен, и стараясь выставить себя искренними

друзьями «интеллигентности». Это слово в конце 1965 г. завершило

собой длинный ряд нормативных терминов, производных от «интел-

лигенции», но, поскольку было официально объявлено, что здесь «ин-

теллигентность нисколько не противостоит народности и партийнос-

ти»

, все это, пожалуй, скорее напоминало русским о трех «-измах»,

составлявших пресловутую «официальную национальность» XIX в.,

нежели могло повести их вперед, к новому миру, которого они ищут

в конце века XX.

Четвертой» — и связанной с другими тремя — причиной полагать,

что нынешние брожения умов получат дальнейшее развитие в будущем,

является то, что они укоренены как в русской традиции, так и в совет-

ской реальности. Чем больше присматриваешься к молодому поколе-

нию и его поискам положительных идеалов, тем отчетливее понима-

ешь, что оно не просто противостоит сталинистам-родителям (которых

теперь часто называет «предками»

), но во многом стремится возобно-

вить связь с поколением дедов. Короче говоря, оно заново открывает

для себя кое-что из культуры, которая была погублена сталинизмом как

раз тогда, когда достигла нового расцвета и в политической, и в худо-

жественной сфере.

В небольшом, фольклорном по форме стихотворении, напечатанном

в советском молодежном журнале, молодой советский поэт стремится оп-

равдать оскверненный Сталиным символ западничества, освобождая его

даже от имени Ленина и революционной символики:

Порасскажи-ка нам о Питере,

ведь мы его еще не видели.

Давно уж «киньщика» все просим мы:

мол, не вози ты фильмы всякие

о женщинах, красиво брошенных,

а привези фильм об Исакии,

о «Медном всаднике», о крепости

и обо всем огромном Питере

Конечно, невозможно вполне оценить — и опасно недооценить —

уродливые результаты десятилетий террора и продолжающейся жесткой

цензуры и контроля. «Нравственное выздоровление»

— процесс долгий.

«Молчание советской культуры» особенно коварно в силу исподволь по-

ощряемой самоцензуры. Как писал советский романист Даниил Гранин

в рассказе 1956 г. под примечательным названием «Собственное мнение»

(резко раскритикованном партийными чиновниками): «Молчание — са-

678

3. Новые брожения

мая удобная форма лжи. Оно умеет ладить с совестью, оно оставляет лу-

кавое право хранить собственное мнение и, возможно, когда-то сказать

его. Только не сейчас»

И все же у молчания есть, быть может, и положительная сторона: глу-

бина и чистота, которая порой даруется тем, кто молча страдал. Это ка-

чество зачастую трудно обнаружить на не скованном запретами, говор-

ливом Западе, но, видимо, оно куда ближе тем, кто издавна особой

властью наделял монастырских старцев, умудренных долгим послушни-

чеством молчания и жизни вдали от мира.

«Речь, после долгого молчания — вот что нужно», — писал Йейтс

Быть может, те, кто поневоле так долго хранил молчание, вновь об-

рели радость истинной речи, а то и глубже, полнее проникли в тайны

подлинного человеческого общения, чем многие, казалось бы, тонкие

и велеречивые зарубежные писатели. «Музыка рождалась в тиши-

не», — благоговейно пишет один из лучших современных советских

кинорежиссеров

, а один из лучших молодых поэтов пылко воскли-

цает:

Не надо слов. Как лента, стерто слово.

Меня трясет в безмолвье синема...

У сильных чувств — молчание основа.

Страданье немо. Музыка нема

Пиетет столь многих молодых художников перед Пастернаком осно-

ван на его неизменно трепетно-бережном отношении к слову и твердой

уверенности, что возрождение придет из тех краев, «где еще чист и не-

тронут язык».

Самые пылкие и увлеченные из молодых писателей как будто бы сно-

ва вернули себе толику давнего монашеского восприятия писательства

как сокровенного, священного акта запечатления слов, чтобы можно бы-

ло с ликующим восторгом пропеть их во всеуслышание. Некоторые да-

же словно бы намекают, что Слово евангелиста способно стать целитель-

ным противоядием от староинтеллигентского «слова, слова, слова» и от

бесконечных новоинтеллигентских лозунгов. Один из поэтов написал в

честь великого монаха-иконописца такие строки:

Он на колени падал пред

В начале бывшим

Словом

И продолжал, подчеркивая, что избавление и вдохновение даровал

Рублеву «не волопас — / Начал труда носитель, / А просто: Спас».

Конечно, нет способа узнать, сколь глубоки и продолжительны ока-

жутся брожения хрущевской эпохи, как нет и способа оценить, сколь ин-

тенсивно и какими путями молодое поколение будет в дальнейшем до-

679

VI. Шаткий колосс

биваться реформ, при том что власти предержащие постоянно искуша-

ют его доходной карьерой и растущим материальным благосостоянием.

Один из недавних советских анекдотов рассказывает о том, как сторож

на задворках колхозной фермы вдруг наткнулся на Христа в лаптях, ко-

торый говорил Богоматери: «Разными способами мы испытывали лю-

дей — и войной, и голодом. Пришла пора испытать их добрым урожа-

ем»

. Может статься, после нескольких хороших урожаев всякое

беспокойство исчезнет и от несбывшихся чаяний русской культуры ос-

танется лишь томительное грустное воспоминание. Все проходит, и не-

возможность узнать, что окажется важным для грядущих поколений, —

последняя прелесть и главная тайна истории. Историку, не претендую-

щему на звание пророка, в заключение позволительно разве что выска-

зать ряд мыслей об историческом процессе в целом и о той его части, ка-

кую он исследовал, чтобы некоторым образом подытожить все

вышеизложенное.

4. ИРОНИЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ

Когда ищешь способ уяснить себе запутанные исторические сложно-

сти, весьма притягательной видится идея иронии. Ироническое чутье

прокладывает путь где-то посредине между абсолютно исчерпывающи-

ми объяснениями исторической науки XIX в. и абсолютной абсурднос-

тью многих современных суждений. В своей «Иронии американской ис-

тории» Райнхольд Нибур определил иронию как «случайные на первый

взгляд несообразности жизни, которые при ближайшем рассмотрении

оказываются отнюдь не просто случайными»

. От пафоса ирония отли-

чается тем, что человек до некоторой степени в ответе за эти несообраз-

ности; отличается она и от комедии — тем, что в несообразностях есть

скрытые взаимосвязи, а от трагедии — тем, что в эти несообразности не

вплетен неумолимый рок.

Ирония — идея, полная надежды, хотя и не успокоительная. Чело-

век — не беспомощное существо в совершенно абсурдном мире. Он, мо-

жет, и справится с ироническими ситуациями, но только если осознает

их ироническую природу и избежит соблазна прикрыть несообразности

абсолютно исчерпывающими объяснениями. Иронический взгляд ут-

верждает, что история смеется над человеческими притязаниями, не пи-

тая враждебности к человеческим чаяниям, и способна дать человеку на-

дежду без иллюзий

Применительно к истории ирония предполагает, что в историческом

процессе есть рациональный смысл, но человек — как участник этого

процесса — не в состоянии уловить его в полной мере. Мнимые абсурд-

ности — часть того, что Гегель называл «хитростью разума». История име-

ет смысл, хотя к его пониманию мы обыкновенно приходим слишком

поздно. «Сова Минервы отправляется в полет лишь с наступлением су-

мерек»

. По иронии, однако ж не по бессмыслию, ход истории всегда

словно бы на один поворот опережает способность человека понять его.

Нынешний баланс сил называют равновесием и даже перманентным ре-

шением именно те, кто самонадеянно проецирует текущие тенденции

вперед, в будущее, не учитывая глубинных сил, обусловливающих пре-

рывные (или «диалектические») изменения в человеческой истории. Но

такие изменения все же происходят — зачастую с величайшей внезапно-

681

VI. Шаткий колосс

стью и способами, не предусмотренными никем, кроме отдельных мыс-

лителей, стоящих далеко в стороне от общепринятых позиций своего вре-

мени. Недавняя русская история изобилует такими прерывными измене-

ниями: это две революции 1917 г., внезапный поворот к нэпу, «вторая»,

сталинская, революция, Пакт о ненападении с фашистской Германией,

послевоенный психоз на пике сталинизма и внезапная «оттепель» после

смерти тирана.

Когда обозреваешь крутые повороты современной русской истории,

ощущение иронии усложняется. В Московском государстве наиболее

экстремальные заявления насчет исключительности склада и судеб Рос-

сии звучали как раз в те периоды, когда сближение с Западом шло осо-

бенно быстро — при Иване Грозном и Алексее Михайловиче. В самом

деле, идеологи, от которых исходили декларации об особой судьбе Рос-

сии, нередко получали образование на Западе — Максим Грек и Иван

Пересветов при Иване IV, Симеон Полоцкий и Иннокентий Гизель при

Алексее. Увеличивая объем своих займов у Запада, московские правите-

ли одновременно занимали по отношению к нему сугубо антагонистиче-

скую позицию, но даже сами себе не признавались в этой несообразно-

сти. Начальные контакты с Западом не умерили, а скорее усилили Щ

притязание на исключительность, исторически присущее русскому бого- |

словию. Маниакальная ксенофобия Ивана Грозного и старообрядцев ;.'$

весьма долго сохраняла в народе свою притягательную силу и стала ос-

новой современной массовой культуры, которую зоологические нацио-

налисты конца XIX в. и диалектические материалисты века XX освяти-

ли наукой.

В такой обстановке цари-реформаторы Российской империи обнару-

живали, что вся их деятельность буквально пропитана иронией. Теоре-

тически свободнее других европейских суверенов в «самовластном» прав-

лении (буквальное значение греческого слова «автократия» и русского

«самодержавие»), они то и дело попадали в зависимость от предрассуд-

ков своих номинально зависимых подданных. Ответом на официальные

гарантии свободы и терпимости в итоге часто была неблагодарность, а то

и деспотическое самоуправство. «Никогда раскол не пользовался такою

свободою, как в первые годы царствования Петра, но... никогда он не

был так фанатичен, как в это время»

. Екатерина, которая много больше

всех своих предшественников сделала для дворянской интеллигенции,

первой испытала на себе ее идеологическую враждебность. Именно Ека-

терина начала в России нескончаемую дискуссию об освобождении ро-

да человеческого и вместе с тем, пожалуй, более всех своих самодержав-

ных предшественников содействовала милитаризации общества и

усилению крепостной зависимости крестьян. В XIX в. популярность ца-

рей-реформаторов, как правило, была обратно пропорциональна их фак-

682

4. Ирония русской истории

тическим достижениям. Александр I, свершивший на удивление мало и

установивший в конце своего царствования куда более репрессивный и

реакционный режим, чем даже Николай I, был всеми любим, тогда как

Александр II, необычайно много сделавший в первое десятилетие свое-

го правления, был в конце этой декады вознагражден покушением на

свою жизнь — первым из нескольких (при последнем он был убит). Средь

множества иронических парадоксов революционной традиции — посто-

янное участие дворян-интеллигентов, которые через революцию скорее

теряли привилегии, нежели их приобретали. «Я могу понять французско-

го буржуа, затевающего революцию, чтобы получить права, но как я дол-

жен понимать русского дворянина, устраивающего революцию, чтобы их

потерять?» — вопрошал на смертном одре бывший московский реакци-

онный губернатор, узнав о восстании декабристов

Победившая революция принесла с собой новые немыслимые явле-

ния иронии. По иронии, революция, совершенно стихийно начатая в фе-

врале 1917 г. и получившая поддержку широкой коалиции демократиче-

ских сил, была задавлена самой малочисленной и наиболее тоталитарной

из оппозиционных сил, которая не сыграла почти никакой роли в свер-

жении царизма. По иронии, коммунизм пришел к власти на крестьян-

ском Востоке, а не на промышленном Западе, да еще и в России, кото-

рую Маркс и Энгельс особенно не жаловали и которой не доверяли. По

иронии, идеология, так пылко твердившая об экономическом детерми-

низме, оказалась в полной зависимости от утопических призывов и лич-

ного лидерства Ленина. По иронии, революция, овладев властью, унич-

тожила своих творцов, и многие из самых первых, обеспечивших

большевистскому перевороту в Петербурге серьезную основополагаю-

щую поддержку (пролетарские вожди «рабочей оппозиции» и матросы

Кронштадта), первыми же были жестоко раздавлены новым режимом,

потому что в 1920—1921 гг. требовали, в сущности, тех же реформ, кото-

рые четырьмя годами раньше выдвигали по наущению большевиков.

По иронии, едва ли не самый решительный отказ от демократии про-

изошел как раз тогда, когда Россия формально приняла, казалось бы, об-

разцовую демократическую Конституцию 1936 г. По иронии, сталинский

поход против творческого искусства начался как раз тогда, когда Россия

находилась на передовом рубеже творческого модернизма. По иронии,

репрессивные органы, на которые народ был менее всего способен воз-

действовать, именовались «народными».

По иронии, СССР добился успеха там, где, по мнению большинства,

Должен был потерпеть поражение, — в разгроме Германии и в завоева-

нии космоса. Но пожалуй, самая большая ирония заключается в том, что

советское руководство потерпело неудачу в той сфере, в которой, как ду-

мали почти все, ему автоматически был обеспечен успех, — в коммуни-

683

VI. Шаткий колосс

стической идеологизации собственной молодежи. Какая огромная иро-

ния: послевоенное поколение русских, самое привилегированное и иде-

ологизированное из всех советских поколений и даже эпизодически не

соприкасавшееся с внешним миром, не в пример тем, кто воевал, —

именно это поколение оказалось самым чуждым всей официальной эти-

ке коммунистического общества. Сколько иронии в том, что коммунис-

тические лидеры именуют молодежные брожения «пережитками прошло-

го» и — это уже куда более привычно — что частичные реформы ведут

не к благодарному умиротворению, а к растущим волнениям.

Эта примечательная ситуация не лишена иронического смысла и для

западноевропейского наблюдателя. Несмотря на формальную, риториче-

скую веру в свойственное человеку стремление к правде и свободе, За-

пад на удивление неохотно прогнозировал (и медлил признать), что та-

кие идеалы станут в СССР столь неодолимо притягательными. В

последние годы правления Хрущева многие были склонны предполагать,

что эволюционное видоизменение деспотизма продолжится без фунда-

ментальных преобразований, т. е. проецировали в будущее тенденции

ближайшего прошлого. Нередко столь же непререкаемо верили, что

СССР (а может быть, и США) естественным образом эволюционируют

к промежуточной позиции между сталинским тоталитаризмом и запад-

ной демократией

. Конечно, может быть, такой гармоничный итог и оп-

равдан,-но он бы отнял у разума всякую хитрость и явился ошеломляю-

щей победой Аристотелевой золотой середины в обществе, которое так

и не усвоило классических идей умеренности и рациональности.

История культуры не может дать чистого прогноза, но не может не

подчеркивать важность национального наследия и жизненной силы бро-

жений сегодняшнего дня. Эти брожения не похожи на коэффициенты в

математическом уравнении, которое можно решить на компьютерах вос-

точных политманипуляторов или западных ученых-политологов. Броже-

ния в нынешнем СССР скорее напоминают неведомые растения на вы-

жженном поле. Никто не знает, растут ли они от давних корней или от |

новых семян, занесенных откуда-то ветром. Только время покажет, про-

изойдут ли в ландшафте разительные перемены. И все же само появле-

ние всходов говорит о том, что почва плодородна, и даже если они по-

гибнут, их листва станет перегноем для более крепкой грядущей поросли.

Необходимым условием роста в последующие годы будет сохранение

относительно мягкого международного климата послесталинской эпохи.

Не слишком мрачные грозовые тучи с Востока или с Запада обеспечат

прохладу. Свежие порывы жизни из соседних стран, быть может, дадут

мощный стимул роста культуре, которая всегда откликалась на обогаще-

ние извне, и миру, который все больше становится взаимозависим. Уже

включение в орбиту России таких традиционных врагов на западных ее

684

4. Ирония русской истории

границах, как Польша и Венгрия, не принесло желаемого результата, не

усмирило эти нации, но, по иронии, привело к тому, что в советской

сфере усилились прозападные брожения. Незачем говорить, сколь важ-

ным для будущего советского развития может оказаться расширение кон-

тактов с Западом или возрождение идеологического энтузиазма на самом

Западе.

Нельзя уповать на то, что СССР автоматически эволюционирует к де-

мократии, как нельзя было и ожидать поворота к демократии при Ста-

лине. Силы внутри одной культуры существуют не затем, чтобы служить

целям другой; и привычные нам институциональные формы либераль-

ной парламентской демократии все еще непостижимы для многих рус-

ских. Но вполне возможно, что Россия разовьет новые социальные и ху-

дожественные формы, о которых ни Восток, ни Запад сейчас и не

догадываются и которые будут отвечать неистребимой потребности рус-

ского народа в человеческой свободе и духовном обновлении. Если За-

пад может поделиться чем-либо по-настоящему ценным и найдет пря-

мые и нечванливые способы это сделать, он почти наверняка сможет

сыграть в этом процессе ключевую роль. Ведь нигде нет столь огромно-

го любопытства к Западу, и в частности к Америке, как среди молодежи

СССР. И нигде разочарованность нехваткой духовной живости на Запа-

де не ощущается так остро, как среди беспокойной молодежи СССР, ко-

торая нетерпеливо ищет ориентиры в своих неутоленных поисках поло-

жительных целей и новых подходов. Иронией вдвойне, и страшной

иронией, будет, если американское филистерство невольно толкнет часть

русской молодежи к сотрудничеству с коммунистической идеологией, к

отказу от которой их побуждает и русская традиция, и современная со-

ветская действительность.

«Человек очень талантливый и порядочный» — так один персонаж

пьесы «Все остается людям» со спокойным одобрением отзывается о дру-

гом; и эту фразу, пожалуй, вполне можно отнести к молодому поколе-

нию в СССР. Поиски по-прежнему не завершены, надежды не сбылись,

и все культурное обновление порой кажется эфемерным миражем. Но

поскольку в истории все в конечном счете остается незавершенным, сто-

ит, наверное, обрисовать в заключение ироническую перспективу каса-

тельно самой действительности.

На самом пике сталинского обмана, в полуофициальном портрете ре-

волюции — романе Алексея Толстого «Хождение по мукам», — некому

юродивому грезится, что великий город Петербург, насильственно воз-

двигнутый из страданий многих тысяч людей, всего лишь мираж, кото-

рый внезапно исчез, как его и не было. И фантасмагория советского стро-

ительства, которая мнится нам самым что ни на есть реальным фактом

советской истории, быть может, всего лишь отражение нашей собствен-

683

VI. Шаткий колосс

ной, по сути, материалистической идеи реальности. С другой стороны,

русские всегда были народом мечтательным и идеологизированным,

крайне восприимчивым к героическим перспективам реальности, какие

мы находим в таких произведениях, как «Жизнь есть сон» Кальдерона и

«Буря» Шекспира. Может статься, лишь те, кто пережил бурю сталиниз-

ма, окажутся, подобно Просперо, способны посмотреть на нее как на

«легкие виденья», сознавая, что «пышные дворцы и башни, увенчанные

тучами, и храмы» лишь-«как облако растают», и по-новому осмыслить

заключительное утверждение Просперо, что сами люди «созданы из сно-

видений».

Терц говорил о «восторге» молодого поколения перед «метаморфоза-

ми Бога... чудовищной перистальтикой его кишок — мозговых извилин»

В самом деле было.бы иронией, если б Бог пребывал в изгнанье на «ате-

истическом» Востоке и культура, рожденная средь его безмолвного стра-

дания, оказалась значительнее культуры говорливого и сытого Запада. Но

такова, наверное, ирония свободы, которую так ценят те, у кого ее нет,

и оскверняют те, кто ей обладает. В этом тоже вечная ирония творчес-1

кой культуры, которая приходит на свет через мучительное самоотрече-1

ние индивида, открывающегося навстречу великим мирам. Подлинное!

творчество в нынешнем СССР включает добровольное страдание или, по"

выражению Пастернака, попытку «сосредоточенного отречения, отда- •

ленно и неуклюже напоминающего Вечерю Господню».

Такая роль как будто бы сродни монашеской концепции посвящен-

ного художника; и пока в СССР есть люди, которые берут на себя бре-

мя посвящения, эта роль сохранится, черпая жизненную силу если не в

церковной вере вообще, то, по крайней мере, в ее центральной идее —

вере в воскресение. «Воскресение» назывался последний роман Толсто-

го, воскресение было темой Достоевского и Пастернака. Только воскре-

сение придает некий последний, героический смысл и комической не-

сообразности Бога, скрытого под маской человека, и трагической

несообразности человеческого бунта против божественной власти. Толь-

ко в воскресении, в непредсказуемых «метаморфозах Бога», в конце кон-

цов обретут смысл смутные устремления русской мысли и столь неред-

кий в русской реальности отказ от высоких идеалов.

Никто не может сказать, что возрождение произойдет; нет даже уве-

ренности в том, что можно обнаружить вообще какой-то смысл в исто-

рии культуры, где устремления так часто превышали свершения, а стра-

дания отягчали достижения. Историку культуры остается лишь писать

сопроводительные заметки к великим романам, светлым иконам, преле-

стной музыке и архитектуре, которые можно спасти от иначе совсем уж

скучной инвентаризации.

686

4. Ирония русской истории

Не раз русские пытались завладеть плодами других культур в одноча-

сье, без переходного процесса медленного роста и глубинного понима-

ния. Россия приняла византийское наследие, так сказать, оптом, не вни-

кая в подробности и не усвоив традиций спокойных, сдержанных

философских рассуждений. Дворянство переняло язык и стиль француз-

ской культуры, но не ее критический дух и постоянно стремилось спло-

титься с идеализированными сектантскими или крестьянскими община-

ми, не участвуя в трудах этих недворянских элементов и не разделяя их

веры. Радикальная интеллигенция благоговела перед западной наукой

XIX в., однако ж не воссоздавала ту атмосферу свободной критики, ко-

торая и сделала возможным научный прогресс. Исследование «прокля-

тых вопросов» происходило не в академиях и даже не на рыночных пло-

щадях, а в оккультных кружках и «эзоповских» газетах. Даже Гоголь и

Иванов, хоть и нашли прибежище в напоенных солнцем центрах среди-

земноморского классицизма, не смогли уйти от сумеречного мира немец-

кого романтизма, от лесов, озер и темных северных зим.

Пик сталинизма стал своего рода расплатой. Россия внезапно оказа-

лась под властью византийского ритуализма, но без византийского бла-

гоговения перед красотой, и западного сциентизма, но без западной сво-

боды исследования. Велик соблазн усмотреть в страшной кульминации,

в «чистках», либо полнейшую абсурдность, либо новую, беспрецедент-

ную форму тоталитарной логики. Однако историку культуры кошмары

сталинизма не должны представляться ни случайным, чужеродным дове-

ском к русскому наследию, ни неизбежным побочным его продуктом.

Приняв ироническую точку зрения, он, может статься, даже сделает вы-

вод, что эти чистки привели к своеобразному очищению, притом куда

более глубокому очищению, нежели предполагалось, и что безвинное

страдание создало возможность новых достижений.

Быть может, Сталин исцелил русских философов от их страсти к аб-

страктным спекуляциям и от жажды земных утопий. Стремление к кон-

кретному и практическому, столь характерное для послесталинского по-

коления, вероятно, поможет России создать менее драматичную, но более

крепкую культуру. Наверное, урожай не скоро созреет в политических

институтах и художественном выражении. Но живые корни творчества в

России глубоки, а почва плодородна. Какие бы всходы ни поднялись в

будущем, они будут более стойкими, чем эфемерные цветы и искусст-

венно пересаженные экзоты минувших веков. В эпоху претензий и при-

творства хитрость разума, наверное, требует обманчиво спокойного воз-

рождения. Но западным наблюдателям не стоит снисходительно

относиться к нации, которая дала миру Толстого и Достоевского и ис-

пытала в недавние времена столько страданий. Нетерпеливым зрителям,

ожидающим немедленного появления упакованных готовых продуктов,

683

VI. Шаткий

колосс

надо бы вновь открыть для себя процессы созревания плодов и роста трав.

Путь к этому новому открытию, вполне возможно, будет параболичен,

как у Вознесенского путь Колумба:

По наитию

дую к берегу...

Ищешь

Индию —

Найдешь

Америку!*

Жизнь, рожденная из смерти, свобода, рожденная из тирании, — иро-

ния, парадокс, быть может, слишком непомерная пока надежда. Нужно

вернуться к реальности еще не окрепших ростков, к реальности кораб-

ля, который пока очень далеко в открытом море. Последние бури еще не

миновали. Мы, наверное, по-прежнему в «дивном новом мире» Миран-

ды, и горизонты Просперо пока не видны. Быть может, нынешнее поко-

ление, как сказал Евтушенко, всего лишь «подобно солдатам наполео-

новской кавалерии, которые бросались в реку, составляя живой мост,

чтобы другие могли перебраться на другой берег»

Однако и здесь есть образ этого другого берега. Живописное зрели-

ще наполеоновской армии блекнет. Скорее чувствуешь себя как бы по-

среди какой-то большой реки, каких так много в глубине России. И нет

ни моста, ни четкой штурманской карты для навигатора. Местные жите-

ли плавают по реке зигзагами, которые на расстоянии кажутся бессмыс-

ленными. Но чем ближе подходишь, тем заметнее становится некая вну-

тренняя сила: благодушное спокойствие, «которое так свойственно

людям, наблюдающим жизнь как движение по извилистому руслу реки

среди скрытых мелей и скал»

. Чувствуешь, что глубинные течения, на-

верное, мало-помалу унесут тех, кто плывет по этой реке, прочь от излу-

чин и мелей в открытые моря. И догадываешься, что ни «штормовой пе-

реход»

недавнего времени, ни коварные рифы, явно ждущие впереди,

не помешают им достичь цели — «другого берега», который они так дав-

но ищут и пока что не нашли.

БИБЛИОГРАФИЯ

Сокращения

В целях экономии места для включения в нижеследующие Библиографию и При-

мечания максимально возможного количества научных публикаций и источников, ав-

тором, помимо общепринятых, введены следующие дополнительные сокращения. Пол-

ное библиографическое описание издания дается при первом упоминании, в дальнейшем

указываются лишь автор, название (в сокращении) и при необходимости номера то-

мов, выпусков и страниц. Все описания даются только на языке оригинала. В полном

'описании указан, как правило, первый инициал имени автора; издательство не ука-

зывается; для немецкоязычных и франкоязычных изданий, выпущенных соответст-

венно в Берлине или Париже, не указывается и город издания. Система перекрест-

ных ссылок отсутствует. М. означает Москву, Л. — Ленинград, Пг. — Петроград,

СПб. — Санкт-Петербург, NY — Ныо-Йорк; номера томов обозначаются римскими

цифрами, номера страниц — арабскими. Кроме того, для периодических изданий и ос-

новных работ справочного характера, чьи названия состоят более чем из одного сло-

ва, приняты следующие сокращения:

Названия на русском

и кириллических языках

ААЭ Акты, собранные... археогра-

фической экспедицией

АИ Акты исторические

БВ Богословский вестник

БЕ Брокгауз-Ефрон: Энциклопе-

дический словарь / Под ред.

И.Андреевского, К.Арсенье-

ва, В.Шсвякова. — СПб.,

1890 - 1907. В 43 т., 86 кн.

БЗ Библиографические записки

БЛ Библиографическая летопись

БСЭ(1) Большая советская энцикло-

педия: 1-е изд. / Гл. ред.

О.Шмидт. - М., 1926 - 1947.

В 66 т.

БСЭ(2) Большая советская энцикло-

педия. 2-е изд. / Под ред.

С.Вавилова. - М., 1950 -

1958. В 51 т.

ВАН Вестник Академии наук

ВВ Византийский временник

ВДЛ Временник Демидовского

юридического лицея (Яро-

славль)

BE Вестник Европы

ВИ Вестник истории

ВИМК Вестник истории мировой

культуры

ВЛ Вопросы литературы

BP Вера и разум (Харьков)

ВсВ Всемирный вестник

ВФ Вопросы философии

ВФП Вопросы философии и пси-

хологии

Гр Энциклопедический словарь

Гранат / Под ред. Ю.Гамбе-

рова и др. (до 33 т.), В.Желез-

нова. — 7-е изд. — М., 1910 —

1940. В 58 т.

ДАН Доклады Академии наук

ДНР Древняя и новая Россия

689

Библиография Сокращения

ДРВ Древняя российская вивлио- КП

фика КС

ЕИИИ Ежегодник Института исто- КУИ

рии искусств

ЖИЧО Журнал Императорского че- Л А

ловеколюбивого общества Л Г

ЖМНП Журнал Министерства на- ЛЗАК

родного просвещения

ЖС Живая старина ЛЭ

ЗИАН 'Записки Императорской

Академии наук

ЗОР Записки Отдела рукописей

Государственной библиотеки МБ

СССР им.В.И Ленина МГ

ЗРВИ 36OJ5HHK радова Византолош- МК

кого института (Бсоград) МО

ЗРИОП Записки Русского историчес- МС

кого общества в Праге НЖ

ЗРНИБ Записки Русского научного НЗК

института в Белграде

ЗПУ Записки историко-филоло-

гического факультета Импе-

раторского Санкт-Петер- НИС

бургского университета

НА Исторический архив НК

ИАН(Г) Известия Академии наук НМ

СССР. Отделение гуманитар- 03

ных наук Оч

ИАН(И) Известия Академии наук

СССР. Серия истории и фи-

лологии

ИАН(Л) Известия Академии наук

СССР. Отделение литерату-

ры и языка

ИАН(О) Известия Академии наук

СССР. Отделение общест-

венных наук

ИАН(Р) Известия Академии наук

СССР. Отделение русского

языка и словесности

ИВ Исторический вестник

ИЖ Исторический журнал

ИЗ Исторические записки

ИЛ Историческая летопись

ИМ Историк-марксист

ИСР История СССР

КЗ Красная Звезда

КЗ(Я) Краеведческие записки (Яро-

славль)

КиС Каторга и ссылка

690

Комсомольская правда

Киевская старина

Киевские университетские

известия

Литературный архив

Литературная газета

Летопись занятий археогра-

фической комиссии

Литературная энциклопе-

дия: 1-е изд. / Гл. ред. А.Лу-

начарский. — М., 1930 —

1939. В 10 т.

Мир Божий

Минувшие годы

Молодой коммунист '

Миссионерское обозрение

Миссионерский сборник

Новый журнал (Ныо-Йорк)

HayKOBi записки npaui науко-

во-дослщчоУ катедри icTopii

европейсько!' культури. Вы-

пуск 111. — Харк1в.

Новгородский исторический

сборник

Новые книги

Новый мйр

Отечественные записки

Очерки истории СССР. —

М., 1953-1958: (1) Первобыт-

но-общинный строй и древ-

нейшие государства на тер-

ритории СССР / Под ред.

П.Третьякова, 1956; (2) Кри-

зис рабовладельческой систе-

мы и зарождение феодализма

на территории СССР, III —

IX вв. / Под ред. Б.Рыбакова,

1958; (3 - 4) Период феода-

лизма, IX — XV вв.: В 2 час-

тях / Под ред. Б.Грекова,

1953; (5) Период феодализма,

конец XV в. — начало XVII в.

/ Под ред. А.Насонова, 1955;

(6) Период феодализма, XVII

в. / Под ред. А. Новосельско-

го и Н.Устюгова, 1955; (7)

Период феодализма, Россия

в первой четверти XVI11 в. /

Под ред. Б.Кафенгауза, 1954;

(8) Период феодализма, Рос-

ПДЛ

пдп

пдпи

ПЗМ

по

ПРП

ПС

ПСЗ

ПСРЛ

ПСС

РА

РБ

РБС

РВ

РЛ

сия во второй четверти XVIII

в. / Под ред. А.Барановича,

1957; (9) Период феодализма,

Россия во второй половине

XVIII в. / Под ред. А.Барано-

вича, 1956; (10) Конец XVIII —

первая четверть XIX в. / Под

ред. С.Окуня, 1956

Памятники древнерусской

литературы

Памятники древней пись-

менности

Памятники древней пись-

менности и искусства

Под знаменем марксизма

Православное обозрение

Памятники русского права

Православный собеседник

Полное собрание законов

Полное собрание русских ле-

тописей

Полное собрание сочинений

Русский архив

Русское богатство

Русский биографический

словарь: В 25 т. - СПб. (Пг.),

1896 - 1918

Русский вестник

Радянське литературознавст-

во (Кшв)

Русская мысль (Париж)

Русская музыкальная газета

Русская речь

Русская старина

Радянська Украина (Харюв)

Русский фольклор: Материа-

лы и исследования

Русский фсатр

Советская археология

Современные записки (Па-

риж)

Сообщения Института исто-

рии искусств Академии наук

Советская культура

Скандинавский сборник

Советская литература

Советская музыка

Сборник Музея антрополо-

гии и этнографии

Старина и новизна

СРИО Сборник Русского историче-

ского общества

СРИП Сборник Русского института

в Праге

ССРЛЯ Словарь современного рус-

ского литературного языка /

Гл. ред. В.Чернышев. В 17 т. —

М. - Л., 1950 - 1965

СХО Сборник Харьковского исто-

рико-филологического об-

щества

СЯС Сборник отделения русского

языка и словесности Акаде-

мии наук

ТВО Труды Восточного отделения

Русского археологического

общества

ТГИМ Труды Государственного ис-

торического музея

ТИАЕ Труды Историко-архивного

института

ТИИЕ Труды Института истории ес-

тествознания и техники

ТКДА Труды Киевской духовной

академии

ТКИЗ Труды Комиссии по истории

знания

ТКФ Труды Карельского филиала

Академии наук СССР (Пет-

розаводск)

ТОДЛ Труды Отдела древнерусской

литературы

ТСРЯ Толковый словарь русского

языка / Под ред. Д.Ушакова.

В 4 т. - М., 1935 - 1940

УГ Учительская газета

УЗАОН Ученые записки Академии

общественных наук при ЦК

ВКП(б)

УЗИАН Ученые записки второго от-

деления Императорской Ака-

демии наук

Ученые записки Казанского УЗКУ

УЗЛГУ

университета

Ученые записки Ленинград-

ского государственного уни-

верситета

УЗМГУ Ученые записки Московско-

го государственного универ-

ситета

691

Библиография

УЗРАНИОН Ученые записки: Россий-

ская ассоциация научно-ис-

следовательских институтов

общественных наук. Инсти-

тут истории

УЗЮУ Ученые записки Император-

ского Юрьевского универси-

тета

ХЧ Христианское чтение

Чт Чтения в Императорском об-

ществе истории и древностей

российских Московского

университета

ЯиЛ Язык и литература

Названия на латинице '

АВ Analccta Bollandiana (Bruxcl-

les)

AESC Annales Economies-Societes-

Civilizations

AHR American Historical Review

AHRF Annales historiques de la

Revolution franfaise

AIOS Annuaire dc l'institut de

philologic et d'histoire orien-

talcs ct slaves (Brnxcllcs)

AK Archiv fur Kulturgcschichte

(Berlin — Leipzig)

AMN Annals of Mcdical History

AQC Ars Quatuor Coronatorium

(London)

AR Archiv fur Rcformationsgc-

schichte (Leipzig)

ASR American Slavic and East

European Review (rctitled:

Slavic Review, 1963)

BNYL Bulletin of the New York Public

Library

BRP Bibliothequc russe et polonaise

BS Byzantinoslavica (Praha)

CA Communist Affairs (Los An-

geles)

CDSP Current Digest of the Soviet

Press

CH Church History

ChC Christian Century

CMR Cahicrs du monde russe et

sovidtique

692

CS Lc Contract social

CSP Canadian Slavonic Papers (To-

ronto)

CSS California Slavic Studies

DOP Dumbarton Oaks Papers

DR Deutsche Rundschau

ECQ Eastern Churches Quarterly

(Ramsgate)

EHR English Historical Review

ER Eastern Review (Klagcnfurt)

ESR Etudes slaves et roumaines

(Budapest)

ESS Encyclopcdia of the Social

Scicnces / E.Seligman, ed. —

NY, 1930 - 1935. 15 v.

FA Foreign Affairs

FOG Forschungen zur osteuropais-

chen Geschichte

GBA Gazette des beaux-arts

HJ Historisches Jahrbuch (Miin-

chen), Goerresgesellschaft zur

Phlcge dcr Wissenschaft in Ka-

tholischcn Deutschland (Bonn)

HSS Harvard Slavic Studies

HT Historisk Tidskrift (Stockholm)

IJSL International Journal of Slavic

Linguistics and Poetics (The

Hague)

JAH Journal of American Society of

Architectural History

JGO Jahrbiicher fur Geschichte

Osteuropas (Breslau/Wroclav,

Miinchen)

JHI Journal of the History of Ideas

JHR Journal de l'historic des reli-

gions

JKGS Jahrbiicher fur Kultur und

Gcschichte dcr Slaven

JMH Journal of Modern History

JWI Journal of the Warburg and

Courtauld Institute

KH Kwartalnik Historyczny (Wars-

zawa)

KR Kenyon Review

MAV Mcmoires de l'Academie de

Vaucluse (Avignon)

MF Mcrcurc de France

MGH Monumenta Germaniae Histo-

rica

ML Music and Letters

Сокращения

MQ Musical Quarterly

NG National Geographic

NL New Leader

NS New Statesman and Nation

NYT New York Times

ОС Orientalia Christiana Analecta

(Roma)

OCP Orientalia Christiana Periodica

(Roma)

OSP Oxford Slavonic Papers

PP Past and Present

PMLA Publications of the Modern

Language Association of Ame-

rica

PR Partisan Review

RBPh Revue beige de philologic et

d'istoire

RDM Revue des deux mondes

RES Revue des etudes slaves

REW M.Vasmer. Russisches etyniol-

ogisches Worterbuch: In 3

Bd. - Heidelberg, 1953 -

1958

RH Revue historique

RHL Revue d'istoire littcrairc dc la

France

RHMC Revue d'histoire moderne et

contemporaine

RHR Revue de l'histoirc des religions

RiS Ricerche Slavistiche (Roma)

RLC Revue de litterature comparee

ROJ Russian Orthodox Journal

RoS Romanoslavica (Bucure?ti)

RP Review of Politics (South

Bend, Indiana)

RPSR Research Program on the USSR

(Mimeographed series, NY)

RR Russian Review

RSH Revue de synthesc historique

RSMP Revue des travaux de l'Aca-

demie de sciences, morales et

politiqucs

SAP St.Anthony's Papers

ScS Scandoslavica (Kobenhavn)

SEEJ Slavic and East European

Journal (Indiana)

SEER Slavonic and East European

Review (London)

SEES Slavic and East European

Studies (Montreal)

SKP Annales ct comptes rendus,

Scminarium Kondakovianum

(Praha)

SKST Suomen Kirkkohistoriallisen

Scuran Toimituksia (Helsinki)

SO Slavia Orientalis (Warszawa)

SR Soviet Review

SSt Soviet Studies (Oxford)

Su Soviet Survey (retitlcd: Survey,

1961)

SUN Skriffter utgitt av dct Norske

Videnskaps-Akadcmi (II Hist.-

filos. bClasse, Oslo)

SVO St.Vladimir's Seminary Quar-

terly

TC The XXth Century (Shanghai)

TH The Third Hour (NY)

TRHS Transactions of the Royal His-

torical Socicty (London)

VSP Vcroffcntlichungcn der slavis-

tischcn Arbeitsgemeinschaft an

der Deutschen Universitat in

Prag

WMR World Marxist Review

WP Word Politics

WSJ Wiener Slavistisches Jahrbuch

ZFS Zeitschrift fur Slawistik

ZOG Zeitschrift fur osteuropaische

Geschichte

ZSPh Zeitschrift fur Slavische Philo-

logic (Leipzig)

Библиография

Эта вводная библиография учитывает основные работы особой стимулирующей

или научной ценности, которые имеют отношение к более чем одной части текста.

Работы, имеющие более узкий интерес, упоминаются в отсылочных примечаниях к со-

ответствующим главам. Указатель может быть использован для нахождения полной

библиографической справки по каждому источнику, на который ссылается автор.

Библиография не претендует на всеохватность, и число учтенных работ по каж-

дой теме не обязательно соответствует ее важности. Скорее это попытка адресо-

вать читателя к другим библиографическим источникам, когда они легкодоступны

и достаточно полны.

1.ОБЩАЯ ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ и мысли

П.Милюков. Очерки по истории русской культуры. — Париж, 1930 — 1937,

исправ. изд. в 3 т., — содержательная работа, снабженная хорошей библиогра-

фией и дающая в каждом томе хронологический обзор соответственно религии,

литературы и искусства. Вторая часть первого тома («От предыстории к исто-

рии») этой незаконченной работы была недавно впервые опубликована под ред.

Н.Андреева по рукописи, которую Милюков завершил незадолго до смерти

(s'Gravenhage, 1964). В.Рязановский. Обзор русской культуры. — Нью-Йорк,

1947 — 1948, три части в 2 т., — является менее полным, чем труд Милюкова,

но более содержарательным с точки зрения освещения разных взаимосвязан-

ных сфер культуры. Г.Вернадский. Звенья русской культуры. — Анн Арбор, 1962

(репринтное издание 1938 г.), — автор рассматривает более широкий круг яв-

лений культуры, чем Милюков, но только до середины XV в. Р.Иванов-Разум-

ник. История русской общественной мысли. — Пг., 1918, 5-е доп. и исправ.

изд. в 8 т.; Д.Овсянико-Куликовский. История русской интеллигенции. — М.,

1907; Н.Бердяев. Русская идея // О России и русской философской культуре:

Философы русского послеоктябрьского зарубежья. — М., 1990,43 —271; Н.Бер-

дяев. Истоки и смысл русского коммунизма. — М., 1990; и: T.Masaryk. The Spirit

of Russia. — NY, 1955, 2 v., rev. cd. — во всех этих работах русская обществен-

ная и философская мысль рассматривается главным образом через ее отраже-

ние в литературе и полемике XIX в. W.Weidle. Russia: Absent and Present. — NY,

1961, — дерзкое, импрессионистское исследование, часто отталкивающееся от

изобразительных искусств; S.Volkonsky. Pictures of Russian History and Russian

Literature. — Boston—NY, 1898, — занимательная, хотя и поверхностная рабо-

та, хорошо освещающая ранние периоды и использующая богатые немецкие

материалы. Лучшее марксистское исследование русской общественной мысли

нового времени — Г.Плеханов. История русской общественной мысли (в:

Г.Плеханов. Соч. — М. — Л., 1925, 2-е изд., XX — XXII). Издатш-UQero три из

предполагавшихся 7 томов, доводящие рассмотрение тольк<\до Радищева. В

особеннности ценны здесь обширный библиографический очерк и трактовка

допетровской Руси в XX в. См. также критические очерки этого автора о XIX

в.: I .ПлехановгОчерки по истории русской общественной мысли XIX века. —

Пг., 1923; и его материалы в: Соч., 1926, XXIII. Другое интересное раннее со-

ветское истолкование, скорее близкое христианско-социалистичсским, чем

Марксистским установкам, — В.Сиповский. Этапы русской мысли. — Пг., 1924.

Современная советская интерпретация содержится в кн.: Краткий очерк исто-

рии русской культуры: С древнейших времен до 1917 года / Под ред. М.Леви-

на. — Л., 1967. Прямолинейная ранняя марксистская работа, в значительной

694

Библиография

степени призванная опровергнуть Милюкова, — М.Покровский. Очерки исто-

рии русской культуры. — М., 1914 — 1918, в 2 частях. Г.Васецкий и др. Очер-

ки по истории философской и общественно-политической мысли народов

СССР. — М., 1955 — 1956, в 2 т., — ценны, главным образом, анализом совре-

менной мысли в менее известных, нерусских частях СССР.

Г.Флоровский. Пути русского богословия. — Париж, 1937 (фоторепринт —

1963 г.), устанавливает связь религиозной мысли с более широкими областями об-

щественного и культурного развития и имеет богатую библиографию, учитываю-

щую многие публикации в редких периодических изданиях. В.Зсньковский.

История русской философии. — Париж, 1948 — 1950, в 2 т., — представляет со-

бой исследование с позиций православия, прекрасно документированное и пре-

восходящее одноименную работу Н.Лосского (Нью-Йорк, 1951).

О ранней русской мысли и культуре см.: А.Щапов. Общий взгляд на историю

интеллектуального развития в России; Исторические условия интеллектуального

развития в России // А.Щапов. Соч. — СПб.. 1906, II; а также: Д.Лихачев. Куль-

тура русского народа X — XVII вв. — М. — Л., 1961; А.Сахаров, А.Муравьев. Очер-

ки русской культуры IX — XVII вв. — М., 1962.

Собрание материалов: Е.Бобров. Философия в России. — Казань, 1899 — 1901,

в 6 т. - и: Г.Шпет. Очерк развития русской философии. — Пг., 1922, — рассма-

тривают главным образом конец XVIII и начало XIX в. А.Введенский. Судьбы фи-

лософии в России // ВФП, 1898, март — апр., — ценное исследование тех труд-

ностей, с которыми сталкивалось независимое изучение философии в России

(отдельное репринтное издание — М., 1898, и в его кн.: Философские очерки. —

Прага, 1924). Также полезены работы: М.Филиппов. Судьбы русской филосо-

фии. — СПб., 1904; D.Chizhevski. Narisi z istorii filosofii na Ukraini. — Praha, 1931.

Е.Радлов. Очерк истории русской философии. — Пг., 1920, 2-е исправ. изд., —

полезный краткий учебник с критической библиографией работ по истории рус-

ской философии. См. также новую советскую энциклопедию: Философская эн-

циклопедия. — М., I960 — 1970, в 5 т. — с многочисленными статьями как по рус-

ской, так и по общей философии. O.Louric. La Philosophic russe contcmporainc,

1902, — полезный обзор многих ныне забытых течений. A.Koyrc. Etudes sur I'his-

toire de la pensee philosophique en Russie, 1950, — бесценное собрание очерков.

P.Pascal. Les grands courants de la pcnsce russc contcmporainc // CMR, 1962, jan. —

mar., 5 — 89, — краткий, но всесторонний обзор, охватывающий столетие с сере-

дины XIX по середину XX в.

Н.Арссньев. Из русской культурной и творческой традиции. — Франк-

фурт/М., 1959, — серия очерков, в которых подчеркивается важность семейных

уз и общинных традиций в русской истории. A.Jensen. Rysk Kultur-historia. —

Stockholm, 1908, 3 v.; и: L.Schinitzky. El pensamiento ruso en la filosofia у en la

literatura. — Buenos Aires, 1946, — заслуживают внимания за пределами той уз-

кой аудитории, которая ограничена соответствующим языком. Немецко-латвий-

ский социолог — автор одной из лучших книг среди многих, в которых пред-

принята попытка охарактеризовать русский национальный характер: W.Sluibart.

Russia and the Western Man. — NY, 1950. Ценно в этом жанре и менее умозри-

тельное исследование: W.Miller. Russians as People. — NY, 1961; атакже: N.Vakar.

The Taproot of Soviet Society. — NY, 1962, где рассматривается влияние кресть-

янства и его мироощущения на современную и, в частности, советскую русскую

культуру.

695