Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация
Подождите немного. Документ загружается.
Хуже всего, что объективные условия для наращивания могущества
мафии быстро улучшаются. Создается реальная возможность использования
мафиозны ми структурами в целях шантажа оружия массового поражения.
Мы уже говорили, что успешная диверсия на любой атомной электростанции
или попадание в нее достаточно мощной ракеты способно вызвать второй
Чернобыль уже не под Киевом, а под Парижем или Лондоном, под
Москвой или Вашингтоном. А Чернобыль, как мы помним, это 400
хиросимских атомных бомб, только как бы “замедленного действия”, но с
теми же сотнями тысяч, в совокупности — с десятками и сотнями миллионов
жертв. Кроме того, существуют неограниченные возможности применения
химического оружия (уже широко применяется в междоусобных войнах
исламской цивилизации) и бактериологического оружия (уже было
несколько попыток — правда, пока неудачных — шантажа угрозой
отравления городских водопроводов болезнетворными микробами). Все это
вместе взятое создает прямо-таки апокалипсическую картину пострашнее
всего, изображенного в кошмарных антиутопиях XX в., начиная с “Железной
пяты” Джека Лондона и кончая “1984” Джорджа Ору-элла. Перефразируя
известное изречение насчет судеб человечества при продолжении гонки
вооружений, можно сказать, что либо человечество одолеет мафию, либо
мафия одолеет человечество. И тогда человечеству конец, даже если оно
успешно справится с глобальными проблемами современности. Ибо мафия
не созидает, а паразитирует на созданном. И когда подорвет всякую
возможность создавать — погибнет, но только вместе с разъеденным ею
организмом.
Как одолеть мафию? Повторяем, сама собой она не исчезнет, поскольку
сулит слишком большие и слишком легкие доходы любителям
безнаказанных сверхприбылей и роскошной жизни без всяких усилий.
Искоренить ее административно-полицейскими мерами невозможно,
поскольку она питается, как червь в теле человека, отходами его
пищеварения, неискоренимо порочными стремлениями миллионов и
миллионов людей вкусить “запретного плода”, формально отвергаемого
существующей цивилизацией, но фактически органически сросшегося с нею.
Что же делать? По нашему убеждению, одно: переходить к цивилизации,
изначально исключающей всякие ядовитые соки “запретных плодов”,
питающих мафию, и предполагающей такую охрану общественного порядка,
которая способна
эффективно пресекать любые антиобщественные явления угрожающие
существованию человечества.
Таким образом, мы вновь и вновь возвращаемся к идее альтернативной
цивилизации, как к категорическому императиву — обязательному, может
быть, даже единственно возможному условию выживания человечества.
6. Преодоление антикультуры
Общеизвестно, что европоцентристская цивилизация (Северная
Америка, Западная Европа, Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия,
Израиль) на протяжении последнего полутысячелетия — со времен великих
географических открытий — является основным компонентом и ведущим
звеном существующей мировой цивилизации. Все остальное пока что идет в
кильватере. Правда, существенной спецификой отличаются до сих пор
восточноазиатская цивилизация (Китай, Индокитай, Корея, Япония),
южноазиатская цивилизация (от Индии до Индонезии), исламская
цивилизация (от Марокко до Пакистана), в меньшей степени евроазиатская
(российская), латиноамериканская и африканская (к югу от исламской)
цивилизации. Но, пожалуй, только исламская в состоянии сегодня бросить
серьезный вызов европоцентристской.
Восточноазиатская цивилизация базируется на древнекитайских
религиозно-философских учениях, из которых выделяется по значению
конфуцианство и примыкающие к нему этические учения. Именно эта база
помогла сформировать трудовую и гражданскую дисциплину, невиданные в
прочих цивилизациях, а на данной основе — добиться неслыханных
экономических успехов. Реализованная утопия казарменного социализма
существенно затормозила развитие Китая и Северной Кореи, но это —
преходящее явление. Можно не сомневаться, что в XXI в. этот регион
экономически догонит и, возможно, даже перегонит европоцентристский. А
вот в культурном отношении такое весьма
сомнительно. Каждое новое поколение, включая элиту общества, здесь
все более основательно “вестернизируется”, и вряд ли такая тенденция может
быть преодолена без решительного поворота всей существующей мировой
цивилизации в целом.
Южноазиатская цивилизация — в трагическом положении. В отличие
от восточноазиатской, индуизм и буддизм (как и ислам) не дают здесь
возможности включить “демографический тормоз”, прекратить гибельный
процесс бесконечного удвоения населения за считанные десятилетия.
Поэтому судьба региона в XXI в. вообще под большим вопросом и
полностью зависит от того, удастся ли справиться в ближайшие два-три
десятилетия с “демографическим взрывом”, или нет. Но каждое новое
поколение вкупе с элитой общества и здесь все более основательно
“вестернизируется”. С одной стороны, это безусловно способствует падению
темпов роста населения. С другой — вовлекает и этот регион в пучину
надвигающейся гибели европоцентристской цивилизации.
В еще более трагичном положении находится африканская
цивилизация. В дополнение к “демографическому взрыву” здесь идет все
более резкое обострение продовольственного дисбаланса — растущая
нехватка продовольствия и соответственно растущие масштабы голода,
смягчаемого только иностранной помощью, заведомо недостаточной при
растущем народонаселении. С другой стороны, в действие вступил поистине
апокалипсический природный “регулятор” — вирус, дающий синдром
приобретенного иммунологического дефицита (СПИД), который поразил в
некоторых субрегионах континента до четверти и более населения, с
тенденцией нарастающего экспоненциально распространения. Оба этих
фактора в совокупности обрекают африканскую цивилизацию на гибель не
позднее первой половины — может быть, даже первой четверти — XXI в.,
если не будет найден адекватный ее специфике альтернативный путь
развития. При всем том “вестернизация” здесь идет еще более масштабно и
быстро, тотально охватывая элиту общества и подрастающие
поколения, так что в культурном отношении — полный “кильватер”.
И в еще более трагичном положении — евроазиатская цивилизация,
словно по Божьему проклятию, накликавшая на себя все беды, свойственные
остальным шести субцивилизациям мира. Мало того, что она пала жертвой
депопуляции (выморочности), ведущей к тотальной деградации населения с
подрывом генофонда и конечным обезлюдением обширных регионов; мало
того, что она оказалась ритуально-культурно незащищенной даже от
сравнительно слабого наркотика (алкоголя), а уж тем более от
надвигающегося потока сильных наркотиков, и, начиная с малых народов
Севера, обречена на вымирание в грядущем столетии только по одной этой
причине, она еще вдобавок вместе с целой третью человечества пала жертвой
реализованной утопии казарменного социализма, из которой пока что тщетно
пытается выбраться, раздираемая в клочья могущественной уголовной и
чиновно-номенклатурной мафией, снедаемая изнутри тотальной
дезинтеллектуализацией (оболваненностью), деморализацией (опод-лением)
и психопатологизацией (остервенением) людей. Ее судьба целиком зависит
от того, выберется ли она в течение ближайших одного-двух десятилетий из
страшной сказки, сделанной былью, или нет. Если нет — ее ждет судьба
Югославии, умноженной на Ливан, Афганистан и Карабах, вместе взятые.
Если да, у нее есть шанс выплыть к польскому, а затем, возможно, и к
турецкому берегу: рассчитывать на большее — еще одна утопия. И опять-
таки при всем том “американизация” культуры идет здесь еще более ретиво,
чем в Африке, так что этот регион, безусловно, разделит беды
европоцентристской цивилизации, отнюдь не вкусив ее радостей.
О латиноамериканской цивилизации нечего и говорить —
культурологически она полностью в русле североамериканской, тем более
что гораздо благополучнее трех предыдущих.
Что касается исламской цивилизации, то в ней идет борьба двух
течений. Одно, олицетворяемое Турцией,
за которой тянутся многие другие исламские страны и имеются
влиятельные партии во всех без исключения странах региона, идет в русле
европоцентристской цивилизации, делит с ней ее сегодняшние преимущества
и должно будет разделить завтра ее судьбу. Другое, олицетворяемое Ираном,
пытается свернуть с европоцентристского пути в систему ценностей
исламского фундаментализма. Какое из течений где одержит верх — такой
будет и судьба соответствующего субрегиона исламского мира в XXI в.
Исламский фундаментализм страшен в своей огромной теократической
потенции и представляет колоссальную опасность для остальных шести
цивилизаций мира. Его внешние проявления не могут не ужасать: публичные
казни, изгнание женщин из общественной жизни на домашнюю кухню и под
чадру, свирепое подавление всякого инакомыслия в своей стране, заочное
при-говорение к смерти инакомыслящих в других странах, открытая
приверженность методам массового террора (заложники, погромы и захваты
дипломатических миссий, диверсии и другие террористические акты,
объявление целых городов — в частности, Москвы и Тифлиса — “зоной
бедствия”, с угрозой развертывания там массовых террористических актов и
т.п.), наконец, постоянный шантаж объявления “джихада” — “священной
войны” миллиарда мусульман против остальных четырех-пяти миллиардов
жителей планеты. Все это не может не вызывать соответствующей реакции и,
в частности, заставляет США мириться с кровавыми бандитами на постах
глав некоторых государств региона, чтобы на смену тем не пришли еще
более кровавые фундаменталисты уже не с тысячами, а с миллионами своих
жертв.
Все так, но давайте подумаем: почему десятки миллионов людей в
исламских странах, от духовных лидеров нации до растущих масс молодежи,
вливаются в ряды фундаменталистских экстремистов? Да, играют роль
массовый психоз воинствующего национализма (это русским хорошо
знакомо по сталинизму), патриархальщина (это тоже знакомо), страх
репрессий со
стороны воинствующих экстремистов (это знакомо еще как) и прочее в
том же духе. Но не толкают ли молодежь и часть исламской интеллигенции в
объятия фундаментализма явно отталкивающие черты европоцентристской
цивилизации?
Публичная казнь — мы уже говорили об этом — это ужасно,
бессмысленно, усугубляет ситуацию, множит жестокость на жестокость. Но
ведь вешают убийц, насильников, торговцев наркотиками, грозящих гибелью
целым народам! Прочие цивилизации, начиная с европоцентристской,
демонстрируют позорную беспомощность в данном отношении, не
выполняют элементарной функции государства по должной защите своих
граждан. И верх (или низ?) позора являют собой все пятнадцать правительств
на руинах бывшего СССР, отдавшие народы своих стран целиком и
полностью на откуп чиновных мародеров, на произвол уголовных шаек. Что
же удивительного, если униженный человек восстает против такого позора,
встречая овацией публичную казнь? Один из турецких султанов в сходной
ситуации прозорливо заметил: “Когда тонешь — хватаешься за змею”. И
многие в странах Северной Африки, Ближнего Востока, Средней Азии, даже
далекие от религиозного фанатизма люди хватаются за исламский
фундаментализм, чтобы не утонуть вместе с европоцентристской
“неатлантидой”.
Женщина в чадре, жесткие предписания по части одежды и норм
поведения в публичных местах (не только женщинам), свирепые гонения на
все виды наркотиков, начиная с алкоголя, бесцеремонное вторжение в сферу
досуга, интимной жизни людей — разве это может воодушевлять? А разве
лучше женщина, брошенная с ребенком? Женщина, воспитанная
потаскушкой и распятая на панели для справления на ней естественной
нужды двуногих зверей? Женщина, из которой вытравляется, кастрируется
все женское? Женщина, поставленная в условия, исключающие полноценное
воспроизводство потомства, воспроизводство новых поколений,
исключающие выживание в XXI в. целых народов? Разве лучше постоянный
публичный стриптиз,
ведущий к массовому изнасилованию женщин и парадоксальнейшим
образом — к последующей массовой импотенции мужчин? Разве лучше
гибель целых народов на протяжении грядущего полувека от одной только
водки, не говоря уже о надвигающихся более сильных наркотиках? Разве
лучше растление малолетних в молодежных компаниях, прелюбодеяние,
возведение в обычную норму жизни, развод, возведенный из житейской
катастрофы (каковой и является на деле) в ранг своего рода “антисвадьбы”,
такой же массовой и престижной? Этот перечень можно продолжать без
конца, но сколько ни продолжай — выводы из сказанного один прискорбнее
другого.
Фактически дело обстоит так. Либо существующая цивилизация
продолжит свою агонию. И тогда на слабеющий, разлагающийся живой труп,
как на живой труп Римской империи, набросятся фундаменталисты нового
Багдадского халифата от Марокко до Индонезии и от Южной Африки до
Казани. В новом джихаде они истребят не меньше трети — может быть, даже
большинство мирового народонаселения — начиная с гомосексуалистов и
зараженных СПИДом и кончая всеми инакомыслящими. Их вряд ли ждет
вторая остановка на Каталаунских полях, неподалеку от города Труа во
Франции, где полторы тысячи лет назад были остановлены гунны, или у
Пуатье, на другом конце Франции, где спустя почти триста лет были
остановлены арабы. По той простой причине, что их наверняка поддержат
очень и очень многие во всех семи мировых субцивилизациях, чтобы
ужасным концом пресечь бесконечный ужас разлагающегося заживо
общества. Это будет тоже своего рода альтернативная цивилизация. Только
фашистски-кровавая и вряд ли способная просуществовать долее нескольких
десятилетий, потому что на каждую инквизицию — католическую ли,
мусульманскую ли, или любую другую, безразлично — обязательно
находится свое протестанство и дело обязательно кончается 30-летней
войной, истребляющей 80% населения, оставшегося в живых после
сталинского террора инквизиции. Трудно приветствовать такого рода исход.
Либо существующая цивилизация преобразится в альтернативную на
началах не воинствующего клерикализма, а подлинной человечности. Каким
образом? В моем поле зрения только один способ: просветительство — и на
этой базе общественное, а затем и политическое движение, способное
воодушевить людей на уровне мировых религий (и в теснейшем союзе с
этими религиями, ибо альтернативная цивилизация — Слово Божие, по-
разному на разных языках и в разных религиях произносимое, но по смыслу
сводящееся к одному и тому же: спасение человечества от нового потопа и
души каждого человека — от мук в земной геенне огненной). Ни одно
государство в мире, ни одна надгосударственная организация, начиная с
ООН, ни одна из существующих негосударственных организаций, начиная с
церкви, в одиночку, сами по себе, не в состоянии избавить человечество от
мучительной агонии и конечной погибели. Только в единении, только
опираясь на биение мировой общественной мысли, они могут внести свой
вклад в спасение человечества.
Все, что говорилось выше, вовсе не новый Апокалипсис, в который
можно верить или не верить. Это — собранные воедино по крупицам
результаты научного исследования будущего, которые должны знать все. Не
принимать на веру, а обсуждать в дискуссиях, проверять и перепроверять
тысячу раз. И если выяснится, что глобальная катастрофа при существующих
тенденциях грозит нам не в 2050 г., а в 2095 г. — внести соответствующие
коррективы в разработанные специалистами рекомендации. А если
выяснится, что никакая катастрофа вообще не грозит, сколько ни загрязняй
окружающую среду, сколько ни сооружай новых чернобылей, сколько
триллионов людей ни нагромождай на планете, сколько ракет ни наставь
друг на друга в гонке вооружений, сколько наркотиков ни заглотай, сколько
детей ни растли, сколько женщин ни изнасилуй, сколько зверств ни твори,
сколько человечность ни обесчеловечивай — что ж! Тогда загрязняй,
сооружай, громозди, наставляй, глотай, растлевай, насилуй, зверствуй —
словом, живи как живешь и отводи душу на рок-фестивалях. Но если все
же подтвердится, что угроза близкой катастрофы серьезна, то пора
новому Лютеру прибивать свои тезисы на вратах новой виттенбергской
церкви и поднимать новое протестантство — на сей раз против
существующей цивилизации, за цивилизацию альтернативную. Поднимать
всех — и христиан, и мусульман, и индуистов, и буддистов, и иудаистов,
всех людей доброй воли. Желательно без терроризма, без “охоты на ведьм” и
без новых утопий, которых довольно было в XX в. на горе людям. Просто
подобно новому Лоту, повернуться спиной к проклятой Богом цивилизации
Содома и Гоморры, которые вот-вот вспыхнут серным пламенем, и уйти
подальше от нее, не оглядываясь, дабы не остолбенеть, как жена Лота.
А для этого пора переходить от препринтов и монографий, от
симпозиумов и коллоквиумов (вовсе не исключая их необходимой
бесконечности) к возможно более широкому разъяснению того, что
происходит в мире, куда, в какую пропасть катится мир, что надо
предпринять, чтобы отвернуть от пропасти, и как строить жизнь, чтобы
пропасть больше вовеки веков не зияла впереди. И главное — с чего
начинать.
Собственно, одна из попыток такого разъяснения и содержится в книге,
предлагаемой вниманию читателя.
Грезы о Земле и... аде (редакционное послесловие)
Слава Богу, мы живем во времена, когда можно публиковать буквально
все. В не столь отдаленные годы, когда мы были лишены такого счастья и
цензура всех видов, от политической до редакционной, буквально
“выкашивала” густые авторские цепи точно из пулемета, допуская единицы
до заветного рубежа публикации, в те годы сложилась еще одна — помимо
прямого отказа — ухищренная форма идеологического воздействия. К ней
прибегали в особых случаях, когда работа просто должна была по ряду
причин выйти в свет, например, по причине политической конъюнктуры, а
она, мягко говоря, не соответствовала идеологическим стандартам, или
редактор, а чаще — главный редактор издательства или журнала, понимая
ценность произведения, хотел его выпустить, но при этом не поплатиться
головой, тогда прибегали к так называемым редакционным предисловиям
или заключениям, в которых объясняли, что редакция не разделяет с автором
его позиций, но публикует данное произведение в качестве дискуссионного
материала или по каким-то другим — идет перечисление — причинам. Так
советский читатель знакомился с зарубежной беллетристикой и
публицистикой, а иногда и с отечественными опусами нестандартного
образца.
Мы — редакторы — все прошли через эту школу и она нет-нет да и
дает о себе знать. И хотя давно уже редактор не опасается, что на его бедную
голову упадет нож идеологической гильотины за какой-то публикаторский
промах, но... и редактор не бесчувственный акцизный чиновник и ничто
человеческое ему не чуждо. В конце концов, если мы исповедуем
вольтеровское — “Я не разделяю ваших убеждений, но готов отдать жизнь за
то, чтобы вы могли их свободно высказать”, — то почему бы редакции,
давшей возможность высказаться автору,
не выразить и своего “не разделяю ваших убеждений”. Представляется,
что это будет небесполезно нашему студенту.
Поэтому-то редакция и решила воспользоваться правом на
редакционное послесловие, которое отнюдь не случайно названо “Грезами о
Земле и... аде”, отсылая тем самым к небезызвестным “Грезам о Земле и
небе” К.Э.Циолковского, которого и автор берет за точку отсчета.
Ах, как хотелось бы написать приблизительно такие слова: “Этой
работой было положено начало отечественной ... утопии, или антиутопии,
или прогностике, или еще чему-нибудь, но обязательно “положено начало”.
Увы, не получается. “Начало положили” не у нас и не во времена
Циолковского. Мечты о “золотом веке” восходят к Гесиоду, об идеальном
государстве — к Платону; видения всеобщей гибели — антиутопии —
уходят в мифическую древность. Да и в отечественной культуре до
Циолковского хватало и того, и другого, и третьего, и... всего хватало.
Впрочем... Была одна оригинальная позиция. Правда, связана она не с
именем Циолковского, а с его предшественником, если хотите, крестным
отцом (не путать с главой мафии) — с Н.Ф.Федоровым. Оригинальность
последнего в странном: не виданном ранее и нигде еще соединении утопии с
антиутопией, религии с наукой, пророчества с прогностикой, апокалипсиса с
надеждой, устремленности в будущее с обращенностью назад, к предкам.
Помните, у Платона эвристика была воспоминанием. Затем, уже в XX в., мы
встретились с броской формулировкой “воспоминание о будущем”. Вот что-
то странно похожее было и у Федорова. И все это приходит в голову, когда
читаешь работу Бестужева-Лады по альтернативистике. В ней то же
соединение, казалось бы, несоединимого. Может быть, это составляет
своеобразие данной работы, ее достоинство. Но ведь может быть и другое
понимание этой стороны публикуемой книги. Судите сами, как предлагает
автор.
Первое, что озадачивает, это обращенность к альтернативистике как
научному междисциплинарному направлению, сменившему прогностику и
глобалистику,
которые зашли в тупик, поставив ряд острых проблем, указав на
катастрофические тенденции в развитии человечества, но не смогли
предложить реальных альтернатив этому сценарию развития событии,
оставшись на уровне утопии. Но вот появляется идея альтернативной
цивилизации. Автор, как он говорит, поначалу скептически отнесся к этому
явлению. Однако, ознакомившись с многочисленными трудами его
сторонников, сам стал в их ряды, поняв, что альтернативы альтернативистике
у человечества нет. К сожалению, кроме осознания отсутствия альтернативы
(кроме гибели, конечно) никаких механизмов реализации альтернативной
цивилизации не указывается. Мы, отмечая это, опираемся на очень веские и
убедительные высказывания автора по сути прогнозирования, которые
формулируются при пересказе открытия В.А.Базарова в области прогностики
(гл. “Самое значительное научное открытие XX в.”). Здесь разводятся
понятия “план” и “прогноз”, указывается на их принципиальное различие:
если план и планирование допускают некое идеальное — “телеологическое”
— целеполагание, то прогнозирование категорически его запрещает, так как
исходит из “генетического научного обоснования... возможности будущего”.
Именно этот авторский анализ дает нам ключ к пониманию
своеобразия данной работы, которая по жанру своему должна была бы быть
прогностикой альтернативной цивилизации, т.е. научным генетическим
анализом тенденций настоящего, позволяющим выявить тренды будущего.
Должна бы быть! Но остается по сути на уровне “телеологического”
планирования, так как этих тенденций не выявляет, не находит генетических
цепочек из настоящего в будущее... Да, есть описание, например, “низкой
энергетики” как альтернативной энергетике современной, расточительной и
гибельной. Есть альтернативное предложение заменить современные (а
вернее, архаично патриархальные) демографические установки установкой
на 2—3-детную семью... Но ведь и то и другое всего лишь благое моральное
пожелание в бессильном сослагательном наклонении! Пока нефть и газ не
сожгут, ведь так и будут строить энергетику именно на
них. Слишком велика инерция. Пока не покроют Землю телами хотя бы
в слой, так и будут плодиться, точно лемминги, и никакой моральный призыв
не будет услышан. Что же, опять утопия? К сожалению. Особенно это
заметно по главам о кризисе культуры и наступлении антикультуры. Здесь
автор не жалеет темных тонов, а добивается обратного эффекта —
отторжения позиции. Пытаясь отнести к антикультуре буквально все, что
сейчас появляется в литературе, кинематографе, музыке, архитектуре и т.д.,
автор буквально толкает к мысли: “Постойте, да не может так быть. А если
не может здесь, то может быть, и там, в энергетике и демографии, он не
совсем прав?”. Ведь все, что сказано о культуре, это дело вкуса, опять же
эстетических и моральных установок, т.е. все той же “телеологии”, а не
генетического анализа тенденций. А вкусовая заданность ведет к тому, что
автору изменяет методика. Если уж составлять ряды имен от эпохи к эпохе,
то зачем Пушкину и Толстому противопоставлять “любое имя из 10 000
членов Союза писателей”? Почему не поставить здесь имена В.Гроссмана,
В.Набокова, В.Войновича и т.д., т.е. первоклассных писателей, а не
культуртрегеров? Корректность требует “литературную среду” соотносить со
“средой” же, а второй эшелон — со вторым эшелоном каждой эпохи,
“вершины” — с “вершинами”. Бьет мимо цели и противопоставление Дворца
съездов и гостиницы “Россия” ансамблю Кремля. Да нет никакого ансамбля.
Здесь минимум — десяток архитектурных слоев: стены и башни (кстати,
очень эклектичные) — один, Теремной дворец и Грановитая палата —
второй, Соборная площадь — третий, Арсенал Казакова — четвертый,
Большой Дворец и “Оружейка” Тона — пятый, Александровский сад —
шестой, Верховный Совет — седьмой, Торговые палаты Померанцева (ГУМ)
— восьмой, Исторический музей Шервуда — девятый, Мавзолей Щусева —
десятый, Дворец съездов — ... и это неполный список. Так где же здесь век
“золотой”, а где — “железный”? Последний — это, наверное, железный
фонарь ГУМа В.Г.Шухова? Но как-то язык не поворачивается сказать, что
это антикультура. В этой живой разноголосице, в этом житейском хаосе
и Дворец съездов, и гостиницы “Москва” и “Россия”, и Университет —
лишь страницы летописи культуры. Культуры!
Однако то, что автор относит что-то к антикультуре, это отнюдь не
вкусовая позиция. Это нечто более глубокое: это все та же подмена
генетического анализа телеологическим. Именно поэтому прогнозирование
превращается в грезы, а футурология в ностальгию по “золотому веку”, с
одной стороны, и в апокалипсическое ожидание ада в будущем — с другой.
Хотим мы или не хотим, наше идеологизированное прошлое дает о себе
знать таким вот коварным образом. Именно эта подмена подходов и не
позволила, на наш взгляд, выявить “генетические тенденции”, допускающие
прогнозирование, а не декларирование альтернативной цивилизации. А они
— эти тенденции — есть. Их просто не может не быть. Ежели проблема есть,
то значит, есть и путь ее решения. Или как сказано в Священном писании —
нам не дается крест не по силам.
Возьмем намеренно (чтобы не спорить с автором о вкусах) область,
которую он не затрагивает, — религиозную жизнь. В конце прошлого века
было сказано вслух: “Бог умер”. Наступила эпоха массовой безрелигиозн
ости. Верующих в развитых странах насчитывается не более 5 от
населения. Кризис? Да! Можно убиваться по этому поводу. Можно
радоваться. Можно декларировать необходимость религиозного ренессанса.
Можно за ренессанс выдавать толпы неофитов в период второй мировой
войны и теперешнего российского кризиса. Но все это вне науки. И вот
священник и богослов — Дитрих Бонхеффер, оценивая эту ситуацию,
заявляет, что так и должно быть, что именно эта секуляризация является
шагом к аутентичному христианству, к вере, стоящей не на костылях
компенсаторной функции, не на страхе ребенка, обращающегося к отцу в
минуту опасности, а к вере, построенной на ответственности взрослого
человека. Это образец “генетического подхода”, продемонстрированный
теологом! Думаем, что в других областях такой подход также возможен.
Взять хотя бы культуру. Внутри нее с завидным постоянством возникают
некие явления, которые получили название контркультуры и которые
несут в себе и эвристические импульсы, обозначая некие тенденции
дальнейшего культурного развития, и разрушительные тенденции. Автор же
не соотносит понятий “контркультура” и “антикультура”. И закрывает себе
путь к обнаружению тенденций альтернативной цивилизации. Негативный
подход может дать только негативный результат. Нужно конструктивное,
если хотите — любовное отношение к реальности, как живой жизни, которая
может быть навозом, но навозом, производящим цветы. И тогда нельзя будет
не заметить, что мы живет в великую эпоху глобальной смены парадигмы
жизнеотношения. Суть этого изменения выражает синергетика, потому что
мы переходим не просто в мир динамичный и глобально целостный, а в мир
гиперсложный, мир альтернативный, нелинейный, мир-систему, которая
развиваясь, выбрасывает через точки бифуркации альтернативные тренды. И
мы, насельники этого мира, должны будем уметь выбирать будущее,
основываясь не на неких априорных идеологемах, а на умении
прогнозировать, взвешивая тенденции, сравнивая тренды и эволюционные
линии в их притяжении. Таким образом, мы обречены на соединение
альтернативистики и синергетики. Последняя обеспечит первую методом. А
это соединение станет первым генетическим звеном в нашем прогнозе.
На это, видимо, и следует ориентировать студентов в их научных
поисках. В конечном счете, им — жить, им расти, нам — умаляться.