Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования

Подождите немного. Документ загружается.

талось сохранявшим сейзину на свою землю и связанные с ним права на

управление, даже если оно отсутствовало, будучи в крестовом походе.

В отличие от английских королевских судов, французские бальи рас-

пространяли свою юрисдикцию на договоры как таковые, а не просто скреп-

ленные печатью соглашения. Бомануар обосновывает эту юрисдикцию мо-

ральным принципом, провозглашенным канонистами, что договоры должны

соблюдаться, pacta sunt servanda. "Все договоры должны соблюдаться, — пи-

сал Бомануар, — и поэтому пишется: "договор выше закона", за исключе-

нием тех договоров, которые заключены в дурных целях [как например],

если один человек договаривается с другим убить кого-либо за 100 ливров" .

Затем Бомануар перечисляет другие принципы договорного права, общепри-

нятые в тогдашней романистско-канонической правовой науке: что договор

не должен обеспечиваться силой или принуждением; что цель договора не

должна быть невыполнимой, безнравственной или незаконной; что карточные

долги и ростовщические договоры не подлежат правовой защите; что в до-

говоре могут специально исключаться некоторые основания для отказа от него

(например, в договоре может быть записано, что продавец отказывается от

права на иск со ссылкой на то, что он получил менее половины стоимости

своей собственности). Интересно, что эти доктрины романистско-канониче-

ской правовой науки стали частью обычного права Бове и других регионов

Франции, применявшегося в королевских судах.

Уголовное право составляло существенную часть французского обыч-

ного права, как оно применялось и в королевских судах, и в судах герцогов,

графов и менее крупных феодалов. Самая объемная глава книги Бомануара

(114 отдельных статей) посвящена преступлениям . Они подразделены им

на: 1) наказуемые смертной казнью с конфискацией имущества преступника

феодалом, на земле которого это имущество находилось; 2) наказуемые штра-

фом, конфискацией имущества и длительным тюремным заключением; и 3)

наказуемые только штрафом. Первая группа включала убийство, измену,

убийство с особой жестокостью, изнасилование, поджог, ересь, фальшивомо-

нетничество, побег из тюрьмы, отравительство и попытку самоубийства. Обыч-

но смертная казнь совершалась посредством волочения и повешения, однако

еретики сжигались на костре, а фальшивомонетчики перед повешением опу-

скались в кипящую воду. Примером преступления, наказуемого длительным

тюремным заключением — из второй классификационной группы, — явля-

ется клятвопреступление ("ложное свидетельство"). Срок заключения при

этом определялся по усмотрению судьи. Третья группа включала разной сте-

пени тяжести телесные повреждения, неподчинение приказам феодального

господина, trespass и тому подобное. Крестьяне платили меньшие штрафы,

аристократия — большие.

Заговоры против общего блага являются другим примером преступ-

лений, отнесенных Бомануаром к наказуемым длительным тюремным за-

ключением. Они включали тайные сговоры торговцев или ремесленников с

целью повышения цен, сопровождавшиеся угрозами против неприсоеди-

нившихся к ним. Дела о таких сговорах находились под юрисдикцией фе-

одального господина, в компетенции которого находилось установление

цен. Сюда же относились незаконные заговоры с политической целью под-

готовки восстания. Бомануар пишет, что господин, вскрывший такой за-

447

говор, должен осудить его участников к длительным срокам тюремного за-

ключения и конфискации их собственности, а организаторов — к смертной

казни через повешение. Он вспоминает формирование союза главных горо-

дов Ломбардии против императора Рима (это была Ломбардская лига, орга-

низованная против Фридриха Барбароссы в 1167 г.): восстание, подготавли-

вавшееся в течение пяти лет, началось повсюду, в один и тот же день, им-

ператорские чиновники были убиты, а заговорщики "установили в своих го-

родах такие законы и обычаи, которые они желали".

Если лицо было захвачено на месте преступления и арестовано, то

феодал той местности, где преступление было совершено, имел юрисдикцию

в отношении рассмотрения этого дела. Если преступник был арестован по-

зже, после совершения преступления, юрисдикцию имел феодал той мест-

ности, где находилось постоянное местожительство преступника. Если пре-

ступление нарушало права графа, герцога или короля, то юрисдикция при-

надлежала тому, чьи права были нарушены. Таким образом, убийство ко-

ролевского должностного лица или измена короне разбирались в королевском

суде. Однако в противоположность Англии во Франции не существовало об-

щей или исключительной королевской юрисдикции в отношении тяжких пре-

ступлений ("felonies"), так же как не существовало общей или исключи-

тельной королевской юрисдикции в отношении серьезных гражданских пра-

вонарушений ("trespasses"). Французская королевская юрисдикция по уго-

ловным делам была в чем-то похожей на юрисдикцию федерального прави-

тельства Соединенных Штатов, — это была юрисдикция в отношении "фе-

деральных преступлений", многие из которых могли также преследоваться

как "государственные преступления" различными политическими образо-

ваниями, составлявшими королевство Францию.

Французское и английское

королевское право в сравнении

В конце XII и в XIV столетиях особенно после начала деятельности

парижского парламента и учреждения английской коллегии адвокатов (bar)

в Лондоне, право королевских судов во Франции стало все более и более

четко расходиться с правом королевских судов в Англии. С течением времени,

приблизительно спустя столетие, две системы приобрели многие из противо-

положных черт, которые характеризуют их в XX столетии. Французская си-

стема стала в значительной степени опираться на письменную процедуру, а

английская — на устную; французская система опиралась на сотни высоко-

квалифицированных судей, а английская — на непрофессиональных заседа-

телей и непрофессиональных мировых судей и только очень небольшое ко-

личество профессиональных судей; французская система использовала судеб-

ный допрос сторон и свидетелей под присягой, а английская строилась на

борьбе тяжущихся сторон с вынесением решения жюри присяжных. С точки

зрения материального права французское королевское право было более си-

стематизированным, более научным, более римским, более кодифицирован-

ным, более практическим, более германским, более ориентированным на кон-

кретные дела. Французское королевское право охватывало более широкий

448

круг правоотношений: гражданские обязательства, включая договоры, деликты

и неправомерное обогащение, право собственности, право корпораций и уп-

равление доверенным имуществом, уголовное право, публичное право, меж-

дународное право. Английское королевское право было ограничено формами

исков: в связи с writ of righ, assize of novel disseisin по долгам и незаконным

владением чужим имуществом, в связи с нарушениями соглашений, скреп-

ленных печатью, в связи с trespass, по поводу разного рода тяжких преступ-

лений. Однако в XIV—XV вв. оно закрепило за судом канцлера очень гибкую

и пеструю совокупность средств правовой защиты и доктрин, со временем

получившую название "права справедливости".

Эти более поздние различия не должны заслонить того факта, что в

XII и начале XIII столетия, когда английские и французские короли впервые

начали формировать свои соответствующие системы королевского права, эти

две системы имели много общего. Даже позже они имели общего гораздо

больше, чем позволяла допустить националистическая правовая ис-

ториография: для какого-нибудь представителя китайского права различия

могли показаться минимальными по сравнению с чертами сходства. Однако

в эпоху их формирования каждая из систем сочетала в себе многие из про-

тивоположных черт, впоследствии отличавших одну систему от другой. Ан-

глийская система включала письменные повестки в суд, содержавшие изло-

жение сути дела, тогда как французская использовала устные повестки, а

также устную судебную процедуру. Английская система использовала про-

фессиональных адвокатов и судей на стадии судебного разбирательства,

тогда как французская система опиралась на непрофессиональных судей —

членов суда, присяжных и других — для вынесения вердикта. Допрос

сторон и свидетелей под присягой был только одним из методов дока-

зательства во французских королевских судах, некоторые из других мето-

дов имели аналоги в английской системе. Действительно, английская прак-

тика предварительного вынесения присяжными суждений о фактах и выне-

сения единодушного вердикта без какого-либо разбирательства была уни-

кальной. Однако французская enquete par turbe предполагала, что присяж-

ные были осведомлены о местных обычаях и не нуждались в выслушивании

доказательств, а их единодушное заключение о существовании или отсут-

ствии какого-либо обычая имело, несомненно, в некоторых типах дел ре-

зультат, похожий на результат английского вердикта присяжных.

Имелись и другие черты сходства. Как во Франции, так и в Англии, а

также в Сицилии центральное правосудие короля (или герцога) успешно

конкурировало с правосудием множества феодальных господ. Король, как и

в прежние времена, предоставлял право обратиться к нему за помощью в

случае отказа в правосудии или ложного приговора в суде феодала. К этим

случаям чрезвычайного характера во второй половине XII столетия была до-

бавлена, сначала в Англии и затем во Франции, королевская юрисдикция

суда первой инстанции по весьма широкому кругу дел, включавших главным

образом нарушения мира и споры по поводу сейзины на фригольд. Кроме

того, в обеих странах королевское правосудие было более рациональным, бо-

лее профессиональным и более объективным, чем феодальное правосудие.

449

Королевское правосудие было более рациональным тем, что оно иск-

лючало в большинстве дел поединок и помощь в клятве.

Оно было более профессиональным тем, что осуществлялось профес-

сионально подготовленными судьями.

Оно было более объективным в двух отношениях. Во-первых, судьи

были связаны верностью праву и Богу, и она считалась даже выше, чем их

верность королю, не говоря уже об их лояльности к феодальным господам

меньшего ранга. Как гласит великое изречение Брактона, власть править под-

чинена не человеку, а Богу и праву: именно право создает короля. Анало-

гичным образом Бомануар утверждал, что обязанность судьи подчиняться сво-

ему господину не освобождает его от повиновения Богу и что судья не связан

даже прямым приказом его господина, если осуществление этого приказа тре-

бует от него "принять грех на душу". В таком случае, говорил Бомануар,

судья должен оставить службу своему господину, а не выполнять приказ, на-

рушающий его долг перед Богом°Т Такие формулировки отражали содержа-

ние клятвы "уважать добрые обычаи страны , дававшейся при вступлении в

должность французскими королевскими судьями в XII и XIII столетиях.

Однако такие высказывания даже в ученых трактатах были рискованными в

эпоху, когда короли и феодалы могли безнаказанно снимать головы.

Во-вторых, объективность судебных решений в королевских судах ук-

реплялась благодаря тому значению, которое придавалось последовательности

в применении права. И во французских и в английских королевских судах

действовал принцип, что аналогичные дела должны разрешаться аналогично.

Это не была доктрина прецедента в техническом смысле, последняя появилась

гораздо позже, с введением систематического документирования дел и закреп-

лением различия между "основой решения" ("holding") дела, имевшей обя-

зывающее значение в будущих аналогичных делах, и "dictum" (или "obiter

dictum"), представлявшим собой аргументацию суда, не имевшую сущест-

венного значения для решения и потому не имевшую обязывающего зна-

чения в будущих аналогичных делах. В XIII в. и практически до XVI и XVII

столетий не было такой доктрины прецедента. Больше того, метод

аргументации со ссылкой на "пример" считался менее убедительным, чем

ссылка на принцип. Однако выведение принципов из аналогичных дел было

столь же господствующим способом юридической аргументации в XII в.,

сколь и в XX. И Брактон в Англии, и Бомануар во Франции в XIII в. строили

свои соответствующие трактаты на тысячах дел, с которыми они

знакомились в течение всего их жизненного судебного опыта .

Этот активный интерес к конкретным делам был связан с моральным

принципом равенства перед правом, лежащим в основе постулата "похожие

дела должны разрешаться одинаковым образом". Так, Бомануар утверждает,

что если похожее дело было рассмотрено раньше, то, "даже хотя приговор

был вынесен другими лицами", оно не должно быть разрешено непосредст-

венно бальи на основе прецедента, "поскольку нельзя выносить различные

решения по одному и тому же д е л у " .

Обращающие на себя внимание черты сходства между двумя тракта-

тами XIII в., Бомануара и Брактона, оказались у многих комментаторов за-

слоненными их различиями. То же самое относится к бросающемуся в глаза

сходству между трактатом XII в. Глэнвилла и книгами по обычному праву,

450

появившимися в Нормандии и Франции вскоре после Глэнвилла. Утвержда-

ется, что оба английских трактата содержат первое научное изложение общего

права Англии (хотя термин "общее право" в нем не встречается), т.е. в центре

их внимания находятся нормы, которые могли применяться в центральных

королевских судах в Вестминстере, — нормы, составляющие, о чем свиде-

тельствуют и заглавия обеих книг, "законы и обычаи королевства Англии".

Утверждается, что в противоположность этому "Обычаи и обыкновения бове-

зийцев" Бомануара и более ранние французские и норманнские "сборники

местных обычаев" (coutumiers) сосредоточивали внимание на местных обы-

чаях, которые весьма различались от места к месту. Однако обычаи Бове,

как они трактовались, систематизировались, рационализировались и при-

менялись королевскими судами, были в общем похожи на обычаи других

регионов Франции после просеивания их королевскими судами. Сущест-

вовали различия по срокам давности, основаниям оправдания неявки в суд,

требовавшимся формальностям при отчуждении земли и многим другим

вопросам. Тем не менее допустимые пределы различий в деталях устанав-

ливались королевскими судами на местах, а во времена Бомануара — вы-

сшим судом в Париже. Кроме того, существовал ряд единообразных обы-

чаев по всей Франции, на которые подчеркнуто ссылались как на "общее

право". Но прежде всего общие принципы были одни и те же.

Кроме того, общее право Англии, как правило, считается обычным пра-

вом. Нелегко выяснить, что это означает. Английское общее право обычно

возводится по происхождению к Кларендонским ассизам и другим королев-

ским постановлениям XII в., которые представляют собой законодательно ус-

тановленное право, в противоположность обычному. Несомненно, это озна-

чает, что указами короля в его судах вводили процедуры для реализации

норм, принципов, стандартов и понятий, содержание которых коренилось в

обычаях и обыкновениях. Речь идет об определениях тяжких преступлений,

понятиях сейзины и лишения сейзины, которые выводились из неформальных,

неписаных, не установленных властью норм и моделей поведения. Последние

существовали в сознании людей, сообщества. Несомненно, в этом общем смыс-

ле все право опирается в конечном счете на обычаи и обыкновения.

Если попытаться более точно определить значение термина "обычное

право", то нетрудно прийти к выводу, что он обозначает нечто иное в при-

менении к праву, действовавшему в королевских судах Англии, с одной сто-

роны, и Франции — с другой. Однако он, по-видимому, означает и нечто

общее в обоих случаях. Существует много черт сходства. Например, и в Ан-

глии и во Франции правовое понятие сейзины коренилось в обычном праве;

в обеих странах королевские суды взяли на себя юрисдикцию по делам о

novel disseisin (disseisine); в обеих странах король использовал обычно-пра-

вовое понятие sesin, как оно было отражено в законодательном праве о novel

disseisin, для изъятия у феодалов юрисдикции в отношении споров о правах

на фригольд. Различия, несомненно, существовали. Однако черты сходства

свидетельствуют о том, что в обоих королевствах обычное и королевское право

частично накладывались друг на друга .

14.

КОРОЛЕВСКОЕ ПРАВО:

ГЕРМАНИЯ, ИСПАНИЯ,

ФЛАНДРИЯ, ВЕНГРИЯ,

ДАНИЯ

ГЕРМАНИЯ

Говоря о происхождении и раннем развитии королевского права в

Германии, следует учитывать, что в Германии не было короля в том смысле,

в каком был король Сицилии, король Англии или король автономных

территорий (Lander, земель), составлявших империю. Каждая земля сама по

себе была фактически королевством.

Империя включала пять главных германских герцогств: Саксонию,

Швабию, Баварию, Франконию, Лотарингию, а также другие, например

Фрисландию и Тюрингию, ломбардские города Северной Италии, франкское

королевство Бургундию, славянское королевство Богемию, ряд пограничных

"марок" (включая Восточную марку, статус которой в 1156 г. был поднят до

уровня герцогства Австрии) и другие различные политические образования. В

1075 г. такие герцогства, как Саксония или Бавария, были приблизительно

сравнимы по размерам, богатству и мощи с королевством Францией (в том ви-

де, в каком оно тогда было), герцогством Нормандией или королевством Ан-

глией. Глава всей Германской империи в дополнение к руководству им-

перскими союзами управлял и своей собственной землей.

Поэтому под королевским правом в Германии можно понимать либо

право империи как таковой (имперское право), либо право любого из

герцогств или других княжеств, составлявших империю (княжеское право).

На практике в течение XII и XIII столетий имперское право, являвшееся

прежде рудиментарным, закрепилось и испытало временный расцвет, хотя оно

и не могло сравниться с развитием королевского права в Сицилии, Англии или

Франции; княжеское же право не только закрепилось и процветало в этот

период, но продолжало процветать и впоследствии, подобно королевскому

праву Сицилии, Англии, Франции и других регионов Европы.

Имперское право

Империя, основанная Карлом Великим (768—814), с самого начала

являлась некой универсальной идеей, внедренной в разнородное множество

племенных, местных и феодальных единиц. Это было не территориальное

образование, а сфера власти (imperium) личности императора, олицетворяв-

шего религиозное единство западного христианского мира и его военное со-

противление скандинавским, арабским, славянским и мадьярским набегам.

Сам Карл Великий создал некоторые законодательные, административные и

судебные механизмы центрального контроля, но они были слабыми. Им-

перские правовые учреждения были рассеяны по империи и не имели глу-

боких корней. Империя Карла Великого справедливо была названа "колоссом

на глиняных ногах". После его смерти она быстро раздробилась и была

разделена между его наследниками, а титул "императора" перешел к вождям

восточных франков, населявших территорию, названную много столетий спу-

стя Германией.

В течение двух веков германская империя продолжала называться им-

перией франков, или христианской империей, и лишь редко — Римской им-

перией. Затем в начале XI столетия сложилась практика присвоения наслед-

нику, избранному в будущие императоры, титула "короля римлян" вместо

"короля франков"; после смерти императора наследник обычно отправлялся

в Рим, чтобы принять от папы корону "императора римлян". Это прежде

всего символизировало претензию франкского императора на теократическую

власть римского императора Константина и его преемников в качестве главы

церкви. В XII столетии сама империя впервые стала называться Римской им-

перией; однако к тому времени утвердилось папское верховенство над

церковью, и слово "римская" в названии империи символизировало ее поли-

тическое и правовое единство и власть в светской сфере. Только в XIII сто-

летии она стала называться Священной Римской империей и, наконец, в XV

столетии — Священной Римской империей германской нации.

Для понимания рудиментарного характера имперского права до Пап-

ской революции нужно помнить, что империя не имела столицы, бюрократии,

профессионального судебного сословия, даже прочной фискальной власти.

Император управлял с помощью своего двора, постоянно кочевавшего вместе

с ним по империи. Канцлер был секретарем императора. Казначей отвечал

за бюджет императорского двора. Королевские советники были не постоян-

ными должностными лицами, а избирались ad hoc, от случая к случаю. Как

отметил Генрих Миттайс, "империя была в полной своей силе только в

конкретном месте, где находился король; он мог заставить уважать себя, толь-

ко постоянно появляясь в различных частях своей империи. Это требовало

сверхчеловеческого личного напряжения и преждевременно истощало силы

правителей: их ранняя смерть бывала не просто печальным случаем, а след-

ствием изматывающей системы управления .

Это не означает, что не было иного императорского права, кроме права

королевского двора. Прежде всего существовала королевская прерогатива осу-

ществления правосудия: где бы император ни был, он проводил судебные за-

седания, применяя обычное местное, племенное или феодальное право и осу-

ществляя универсальную справедливость и милость в своей функции наме-

стника Христа и верховного главы imperium christianum. Император имел

право "затребовать" дело (jui evocandi) из любого суда — местного, феодаль-

ного, территориального или духовного. Даже более того, он имел полномочия

издавать "объявления" империи — требования от обвиненных в них лиц

предстать перед императорским "высоким правосудием" под угрозой объяв-

ления их вне закона. Полномочие издавать имперские "объявления" входило

также в компетенцию графов (comes, нем. Graf). Должности графов

сохранились с каролингских времен, когда они назначались императором для

осуществления судебных и административных функций от его имени на ме-

стах (в графствах — grafschaften). Однако в течение последующих столетий

централизованный имперский характер этой должности был сильно ослаблен

и в большинстве регионов стал большей частью наследственным и местным.

Кроме того, император оказывал существенное влияние на развитие

церковного права, которое само в этот период, как и в римские времена,

считалось одной из главных отраслей имперского права. До Папской

революции императоры назначали аббатов и епископов (включая епископа

Рима), созывали церковные синоды, председательствовали на них и даже

время от времени издавали церковные каноны равно теологического и

правового характера.

Слабость имперского права с его светской стороны отражалась в том,

что император не имел права облагать налогом своих подданных и получал

свои доходы от собственных поместий, разбросанных по империи. Существо-

вали также строгие ограничения его права приобретать новые земли путем

перевода в казну выморочного имущества. В XI в. императорам удавалось

посредством дарений земли создать класс имперских служащих (называвших-

ся ministeriales — министериал); они назначались для управления им-

ператорскими поместьями и, имея конное вооружение, должны были также

служить в качестве составной части императорской армии. Однако когда зем-

ли переходили к императору от его вассалов (князей и других представителей

аристократии) вследствие отсутствия наследников, имперское феодальное

право требовало передать их другим вассалам. Это так называемое Leihezwang

("принудительное пожалование леном") четко отличало имперское феодаль-

ное право от феодального права Франции, Англии, Сицилии и других воз-

никавших светских держав западного христианского мира.

Папская революция существенно изменила природу императорской

должности, а вместе с ней объем и характер императорского права. С одной

стороны, конституционная роль императора внутри церкви была значительно

уменьшена — он стал простым мирянином, хотя и могущественным, посколь-

ку епископы и аббаты, пусть и не он наделял их церковными полномочиями,

оставались его феодальными вассалами. Его конституционное положение по

отношению к правителям различных составлявших империю территорий так-

же изменилось. Князья фактически сыграли решающую роль в окончательном

разрешении спора об инвеституре, в обсуждениях, приведших к Вормсскому

конкордату 1122 г., они выступили, по словам Миттайса, "гарантами им-

перских прав , посредниками между императором и папскими легатами.

Многие новые княжеские дома XII и XIII столетий, включая Гогенштауфе-

нов, Виттельсбахов и Веттинов, впервые выдвинулись во время гражданских

войн, сопровождавших Папскую революцию. К середине XII столетия, говоря

454

опять словами Миттайса, империя "состояла уже не из племенных территорий

(Stammeslander), а из территорий нового типа, управляемых герцогами, ко-

торые считались участвующими в управлении империей"

В самом деле, император в своем избрании оказался полностью зави-

симым от герцогов и других князей империи. В 1077 г. князья съехались на

съезд (Reichstag) в Форххейме, на котором они приняли резолюцию,

одобренную папой Григорием VII и требовавшую избрания императора ими,

ив 1125 г. на съезде в Майнце этот принцип был впервые применен, когда

комиссия князей отвергла наследника умершего императора Генриха V,

герцога Швабского, и вместо него избрала Лотаря, герцога Саксонского. В

1138 г. после смерти Лотаря князья снова обошли наследника императора и

избрали соперника Лотаря, Конрада Швабского; а в 1152 г. они обошли сына

Конрада в пользу его племянника Фридриха Барбароссы. К концу XII сто-

летия сложилась практика, что императоры должны избираться состоящей из

князей избирательной коллегией, в которой привилегированное положение за-

нимали арихиепископы Майнца, Кельна и Трира и пфальцграф Рейнский.

Кроме того, император должен был собрать "князей империи" всякий

раз, когда предстояло принимать решения фундаментальной важности. Старая

империя состояла из императорского двора и племенных герцогств

(Stammesherzogtumer, "stem duchies"); новая империя состояла из собственной

территории императора — земли (Швабии, Саксонии или другой), а также

земель, управлявшихся имперскими князьями (Reichsfursten) и постепенно

утративших большинство своих черт племенных герцогств и превратившихся

в прежде всего территориальные политические образования .

Новая империя создала новые политические и правовые учреждения.

Спекуляция имперской власти побудила императора создать гражданскую

службу, состоявшую в гораздо меньшей степени из церковных лиц и зани-

мавшуюся в гораздо меньшей степени церковными делами. Светские заботы,

особенно обеспечение мира и справедливости, оставшиеся по самому смыслу

Папской революции в рамках верховной юрисдикции императора, приобрели

растущее значение. Само разделение западного христианского мира на

"церковную" и "светскую" сферы и правовое определение границ между ни-

ми, наряду с сильным акцентом на правовом характере церковной сферы,

контролируемой папой, неизбежно привели к соответствующему акценту на

правовой характер светской сферы, находившейся под руководством им-

ператора. Император нашел новые формы укрепления своего управления и

борьбы с насилием. Эти новые формы отражали сдвиг в направлении госу-

дарственности в современном смысле, хотя и не в той мере, как в Сицилии,

Англии и Франции.

Император сохранил и упорядочил исполнение своей роли верховного

судьи в империи. Он выслушивал апелляции на решение судов князей и

дворянства, а также городских судов. Судебная процедура по таким делам

соответствовала германской традиции группового вынесения приговора, при

этом император был председательствующим, а судьи, главным образом его

придворные, выносили вердикт. По делам, затрагивающим феодальное право

(Lehnrecht), судьи должны были состоять из лиц, равных по статусу ответчику

или обвиняемому, т.е. представителей того же класса, а по делам,

затрагивающим местное право (Landrecht), — из сородичей (stammesgenossen)

455

ответчика или обвиняемого. Эти два типа судебной процедуры наглядно про-

явились в знаменитом процессе 1179—1180 гг. против Генриха Льва, герцога

Баварского и Саксонского. Генрих, обвиненный его врагами в различных

преступлениях, включая измену императору, был судим за нарушение мест-

ного права судом, состоявшим из швабских судей (поскольку он был родом

из Швабии), и был осужден ими за отказ предстать перед судом. Он был

также обвинен императором Фридрихом Барбароссой в нарушении своих фе-

одальных обязательств перед последним как его сюзереном, и его дело

разбиралось в соответствии с феодальным правом равными ему князьями им-

перии. Наказанием за неявку в суд было объявление вне закона, которое,

однако, не было постоянным, и после нескольких лет изгнания в Англии Ген-

риху было разрешено вернуться в свой замок в Браунппвейге и восстановить

часть его аллодиальных владений. Наказание за нарушение его феодальных

обязательств было более суровым — конфискация навечно его ленов, включая

герцогства Баварию и Саксонию, они перешли к императору, который в со-

ответствии с реформой о принудительном наделении феодом пожаловал Ба-

варию дому Виттельсбахов и разделил Саксонию между двумя другими кня-

жествами, покончив таким образом с территориальной властью рода Вельфов,

к которому принадлежал Генрих

Император имел право созывать знать, включая высших светских и

церковных вассалов, рыцарство и иногда представителей имперских городов, для

участия в нерегулярных консультативных ассамблеях. Эти "имперские дни", или

"съезды" (от лат. dies — день, нем. Tag, Reichstag), ставшие в XIII в.

регулярными, были неким аналогом тогдашних английских парламентов. Они

были учреждениями, с помощью которых короли могли обеспечивать согласие

церковных, феодальных и городских магнатов — "сословий" — на королевские

законы, в обмен на это ассамблеи могли добиваться уступок от верховного

правителя. Миттайс отмечает, что в отличие от английских парламентов XII,

XIV и XV столетий германские съезды не ставили целью представлять империю

как целое (communitas regni), каждый князь действовал скорее в интересах своего

собственного княжества или, самое большее, в интересах собственного класса .

В то же время германский император имел меньше власти над рейхстагом, чем

английский король — над парламентом. В обоих случаях периодически созы-

вавшиеся ассамблеи знати символизировали политическую систему, власть в ко-

торой была разделена между различными сословиями: высшим дворянством, дво-

рянством низших рангов, духовенстюм, купцами, ремесленниками. Институт

съезда или парламента был выражением взаимосвязи монарха и сословий; он

составлял характерную черту западного конституционного права в эпоху его

формирования.

Кроме того, императоры XII—XIII столетий значительно усо-

вершенствовали с помощью системы министериалий управление их собствен-

ными родовыми землями, из которых они получали большую часть их дохо-

дов. Министериали стали в большей степени имперскими гражданскими слу-

жащими и в меньшей степени феодальными вассалами. Не было, однако, си-

стемы департаментов, особенно казначейства, судебного органа и канцелярии,

характерных для государственного строительства в других крупных королев-

ствах Европы в XII столетии, включая некоторые из германских княжеств, а

также римскую церковь. Конечно, существовала императорская канцелярия,

456