Бенестад Ф., Шельдеруп-Эббе., Д. Эдвард Григ

Подождите немного. Документ загружается.

кона, обратился к певческим коллективам Бергена, поздравлявшим его

пение^: "Пусть это будем символом сплочения Норвегии, ведь мы еще

не стали единым народом. Но мы

—

как и в 1814 году

—

показали, что

можем им стать. Да здравствует же сплоченная Норвегия!"

После праздника Григ радостно и возбужденно писал Йуну Пауль-

сену: "Да, эти бергенцы

—

прирожденные празднователи. Как было бы

хорошо, если бы ты присутствовал! Ты бы порадовался тому светлому и

приподнятому настроению, которое царило в городе, залитом летним

солнцем..."

Продолжение лета не было для Грига спокойным. Его мучила серьез-

ная бессонница, что привело к расстройству деятельности головного моз-

га. Он не провел ни одного рабочего дня в своей композиторской хижи-

не, а поход на Филефьелль в начале августа только ухудшил его состоя-

ние. Поэтому он лег в бергенскую больницу, чтобы быть там под надзо-

ром своего друга врача Клауса Ханссена. Наверное, более всего он сейчас

нуждался в покое

—

телесном и душевном.

Во второй половине сентября Григ отправился через Тронхейм в Кри-

стианию. Сразу после рождества они с Ниной поехали к Бьёрнсону в

"Аульстад", чтобы провести там три недели. "Бьёрнсон—это нечто уни-

кальное. Он обладает удивительной способностью стимулировать дру-

гих,—пишет Григ Бейеру 4 января.—Я здесь словно родился заново.

Нина меня не узнает. Я умею управлять светлыми сторонами своего су-

щества. И если бы ты знал, как от этого становится хорошо!"

В марте состоялось концертное турне по Швеции, с выступлениями

в Стокгольме и Гётеборге. Лишь в конце мая путь привел его через Кри-

стианию обратно в "Тролльхауген".

В октябре Григ дал в Кристиании два концерта с оркестром Нацио-

нального театра, где в "Берглиот" солировала Юханна Дюбвад. Два ве-

чера романсов с участием Эллен Гульбрансон не вызвали у публики

^того отклика, на который надеялся Григ.

В целом же то была тихая осень, покой которой нарушило лишь от-

крытое письмо Грига Бьёрнсону, помещенное в "Вердене Ганг", где

Григ выражал свою солидарность с вождем норвежских поэтов. Это бы-

ло вызвано нападками на него со стороны Кнута Гамсуна за связи со

шведами и заявлением, что Бьёрнсон якобы "купил Нобелевскую премию

благодаря так называемой политической перемене фронта".

Сразу после рождества Григ переехал из отеля "Вестминстер" в Кри-

стиании в отель "Феникс" в Копенгагене, где обрел покой почти на пять

месяцев.

ПОСЛЕДНИЕ РОМАНСЫ И ЛИРИЧЕСКИЕ ПЬЕСЫ

"Когда я сочиняю романсы, то думаю в первую очередь не о том, что на-

до написать музыку, а о том, как лучше воплотить сокровеннейшие на-

мерения поэта. Если мне это удается, то удается и музыка. Иначе —нет,

даже если музыка сама по себе будет небесно прекрасной". Это Григ пи-

сал Финку в 1903 году, и коль скоро он отдает приоритет тексту, то ста-

новится ясно, как зависел композитор от качества поэзии, когда созда-

вал лучшее в области романсового творчества. Кульминацией здесь явил-

ся вокальный цикл "Девушка с гор". После этого совершенного по сво-

им достоинствам произведения он как будто решил больше не обращать-

249

ся к норвежской поэзии. Все его последние песни связаны со стихами на

иностранных языках.

На рубеже столетий Грига вдруг увлекла датская поэзия, и во время

своего пребывания в Копенгагене он написал десять романсов, Ор. 69—70,

на тексты Отто Бентцона. Нам представляется почти непостижимым, что

он дал себя увлечь этим виршам, которые, за исключением немногих

поэтических проблесков в "Улитке" и "Светлой ночи", не поднимаются

над уровнем пошлой банальности. Можно также удивляться по поводу

оценки Григом этих двух опусов. После первого исполнения в Копенга-

гене 23 марта 1901 года он пишет Роберту Анрике: "По единогласному

мнению прессы, мои новые песни признаны незначительными. А я счи-

тал, что в них есть все же какой-то шаг вперед! И что моя критичность

по отношению к себе также выросла". Григ вспоминает, как после пло-

хого приема соль-минорного квартета, впервые исполненного в Лейпциге,

он был охвачен желанием сжечь рукопись. "Но время реабилитировало

произведение. Надеюсь, так же будет обстоять дело и с этими песнями".

Однако в этом случае все же, как нам кажется, критическое отноше-

ние к себе ему изменило, так как в ряде песен музыка не намного вы-

ше поэзии. Своеобразие музыки Грига ощутимо слабо, а если и дает о

себе знать, то в основном в форме избитых клише

—

мелодических и гар-

монических. Сфера интимного романса, привычная Григу, отринута им

здесь ради чисто вокальных эффектов. Эти опусы прямо-таки взывают к

оркестровому сопровождению. В нескольких песнях Григу все же удает-

ся, несмотря на текст, создать привлекательную музыку. Впечатляет "По

глади зеркальной фьорда". "Эрос" имеет интересный зачин, но целост-

ное впечатление снижают холостые ходы хроматическими секвенциями

среднего раздела. Хотя в этих песнях есть некий Schwung, вызывающий в

памяти Рихарда Штрауса.

Наибольшую ценность из десяти песен цикла представляет красивая и

простая "Светлая ночь" —эскиз настроения, где нет никакой бравады.

По стилю "Светлая ночь" близка манере Хуго Вольфа

—

композитора,

высоко ценимого Григом.

Григ обратился также к переводу Бентцоном стихотворения Киплин-

га "Простые джентльмены", помещенному в газете "Вердене ганг". Ком-

позитора привлекла в нем ненависть к войне и всему, что напоминало бы

о шовинизме. Но то была работа наспех, и вместе с незначительной "Рож-

дественской колыбельной" она нашла свое место в ящике письменного

стола. "Колыбельная" была, правда, напечатана в 1908 году вместе с пес-

ней "Охотник", относящейся к 1905 году. Этой довольно бесцветной

охотничьей песенкой Григ завершил свое романсовое творчество, как бы

перекинув мост к написанной сорок лет назад в немецком стиле "Охот-

ничьей песне", Ор. 4,

№

Последняя тетрадь "Лирических пьес" Грига, Ор. 71, появилась на свет

в первой половине 1901 года. Она была посвящена второй жене Рёнтгена,

Миен (Абрахамине). Этой тетрадью, ровной и мастерски выполненной,

Григ дал достойное завершение своему труду, состоящему из десяти со-

браний. "Летний вечер" и "Лесная тишина"

—

поэтические картины приро-

ды яркой выразительности, "Маленький тролль"

же с его грубоватой

пикантностью в гармонии и энергичный, виртуозный "Халлинг" принад-

лежат к наиболее характерным для Грига озарениям в национальном сти-

1в немецких и советских изданиях

—

"Кобольд".

—Прим. перев.

250

ле. Тетрадь обрамлена мелодичными пьесами-настроениями ностальги-

ческого характера

—

'То было когда-то", "Минуло" и "Отзвуки". Пьеса

"То было когда-то" производит впечатление своего рода шведско-норвеж-

ского братания, поскольку первый ее раздел ("в шведском народном сти-

ле", согласно авторской ремарке) мелодически связан со шведской народ-

ной песней "О Вермеланд прекрасный", а средний представляет собой

стилизацию спрингара. В "Отзвуках" Григ преобразует самую первую из

своих "Лирических пьес", "Ариетту", Ор. 12, № 1, в грациозный вальс,

замыкая тем самым круг, начатый в пору юности.

ОТ ХАРДИНГФЕЛЕ К ФОРТЕПИАНО

Весной 1888 года Григ неожиданно получил трогательное письмо от Кну-

та Юханнессена Дале из Вестфьорддалена. Этот прославленный спелеман

из Телемарка в годы своей молодости учился у самого Мюлларгутена,

по многу раз приходил к нему на лыжах за шесть миль, чтобы, по его

словам, "освоить малейший прием" игры на хардингфеле. А теперь он

считает, что приспело самое время записать все эти старые слотты. Вела

перо рука мудреца; почерк был твердым и красивым, а странная орфогра-

фия свидетельствовала, что автор письма сделал все, что мог, чтобы вы-

разить свои мысли на непривычном для него букмоле (с. 349).

Игра хардингфелеров воодушевила Грига еще в 1860-е годы, сначала

благодаря Уле Буллю, а позднее —Уле Мусафинну. В 1888 году Григ

встречался также с Шюром Хельгеланном на концерте, который тот давал

в Бергене, а в последующие годы Григ не раз посещал его в Воссе... 10 ию-

ня того же года Григ сообщил Бейеру, что они, возможно, совершат сов-

местный поход. Совершенно очевидно, что они уже были на пути к Теле-

марку. "Непредвиденные обстоятельства вынудили нас прекратить путе-

шествие",

—

рассказывал Григ Юхану Хальворсену 18 октября 1901 года.

8 августа Дале опять пишет Григу: "Ваше любезное письмо из Бергена я

перечитывал много раз и подумал: а может, он сюда приедет, и думаю,

нет, невозможно, у него ведь так много дел за границей, которые надо

делать". Дале намекает, что сам бы охотно приехал в Кристианию, но

"денег у меня, как почти всегда, самая малость". 16 ноября Дале отпра-

вил целых два письма, но от Грига не последовало никаких известий. И

должно было пройти одиннадцать лет, чтобы дело сдвинулось с мертвой

точки.

В октябре 1901 года, несколько упав духом, Дале спрашивает Грига,

не смог бы он найти кого-нибудь другого, кто запишет слотты, если

самого композитора они не интересуют. Вот тогда Григ отреагировал на

письмо всерьез. 18 октября он сообщил спелеману, что собирается серьез-

но заняться вопросом записи слоттов. В тот же день он обратился к Юхану

Хальворсену с просьбой, чтобы тот взял на себя эту работу (с. 350).

Через три дня Хальворсен ответил: "Я запишу на, бумагу слотты с ра-

достью и воодушевлением! Это многие годы было моим заветным жела-

нием. Пришли сюда Кнута Дале как можно скорее! Я думаю, что он имен-

но тот, кто нужен".

4 ноября Григ послал Дале 400 крон, и тот смог наконец приехать в

столицу. В течение нескольких недель Хальворсен сумел записать слотты,

и в двух письмах Григу он рассказывает о своей радости от этой работы

и хорошем впечатлении, которое произвел на него Дале. Спелеман также

251

почувствовал величайшее уважение к Хальворсену, и 30 ноября, через

два дня после возвращения домой, он пишет Григу: "Хальворсен

—

мас-

терский игрок на скрипке, я не слыхал равного ему, я желаю, чтобы вы

нашли его довольным моими наигрышами".

Довольны были оба

—

и Хальворсен, и Григ, довольны даже сверх

всякой меры. Результатом явились 17 слоттов, которые Хальворсен 3 де-

кабря послал в Берген, сопроводив их такими словами: «Дорогой Григ!

Посылаю результат пребывания Кнута Дале в Ксации. Надеюсь, ты най-

дешь здесь что-нибудь для себя. Я постарался записать все насколько воз-

можно точно.

...С точки зрения тональности здесь есть особенность: "соль-диез"

(в начале ре-мажорных слоттов) повторяется почти все время. Лишь к

концу (на нижних струнах) появляется чистое "соль". Я со своей стороны

нахожу "соль-диез" более свежим и забавным, тогда как "соль" представ-

ляется пресным и вялым. Теперь: трели, форшлаги и морденты. Они

—

украшение и душа слоттов, вместе с их ритмом. Они часто извлекаются

при помощи одной лишь вибрации кисти и производят тогда впечатление

какого-то своеобразного шепота, намека. Исключение представляет трель

на открытой струне "ля"

—

она звучит ясно и свежо. Я обратил внимание,

что даже самые "наизапутаннейшие" форшлаги или трели нисколечко не

упрощаются в сложных ритмических линиях. Я ежедневно упражняюсь в

игре на хардингфеле и в немалой степени успел приобщиться к "истинно-

му"».

Лишь в августе 1902 года Григ смог взяться за обработку записанных

Хальворсеном слоттов. Эта работа потребовала от Грига все следующее

полугодие. Он настаивал на том, чтобы записи Хальворсена были напеча-

таны вместе с его собственными обработками, так как все вместе пред-

ставляло большой художественный и научный интерес, ^ишь твердая по-

зиция Грига заставила пойти на это датчанина Хинриксена, издавшего со-

чинение в 1903 году. Интересно, что сборник Григ посвятил немецкому

музыковеду, профессору Герману Кречмару.

Как же отнеслись современники к этой новаторской работе? Сам Григ

был обескуражен унылым приемом, который он встретил, сыграв шесть

из слоттов на концерте в Кристиании 21 марта 1906 года. В тот вечер он

записал в своем дневнике: "Нина считает, что я никогда не играл так хо-

рошо... Но

—

туда, куда привело мое развитие, наши люди не могут после-

довать за мной, для этого они слишком тяжелы. Всеобщее понимание при-

ходит, когда наступает его время" (с. 350).

При жизни Грига в Норвегии было мало пианистов, которым он до-

верял исполнение своего Ор. 72. Поэтому огромную радость доставил

ему молодой, ярко одаренный австралийский музыкант Перси Грейнд-

жер, понявший и сумевший по-своему воссоздать величие этого произ-

ведения. В последующие годы именно Грейнджер будет герольдом гри-

говских "Слоттов" в концертных залах большого мира.

Отзывы из Франции были также ободряющими. Хинриксену Григ

пишет 29 июня 1906 года: «В Париже... в связи со "Слоттами" пишут о

le nouveau Grieg

. Им бредят там молодые музыканты. Молодость

—

это

все же будущее».

Однако особую роль новому Григу суждено было сыграть не для

французов, а для венгра —Белы Бартока. В ту пору, когда Париж был

Новом Григе

(пер. с франц.).

252

центром музыкального авангарда, туда/устремился и этот молодой гений.

Видимо, он познакомился со "Слоттами" около 1910 года, так как уже

в 1911 году упоминает их в своей статье "Инструментальный фольклор

в Венгрии". В ряде других своих статей он постоянно выделяет Грига как

одного из ведущих представителей национального начала в музыке.

Интерес Вартока к норвежской народной музыке получил также и

вполне конкретное выражение: летом 1912 года по совету Дилиуса он

предпринял четырехнедельную поездку по Норвегии, добравшись до JIo-

фотенских островов, и, как позднее рассказывал его сын, купил и увез

с собой хардингфеле, украшение норвежского фольклора.

Совершенно очевидно, что сама идея работы над слоттами Грига оз-

начала нечто весьма существенное для собственной деятельности Барто-

ка. Это касается как его поисков подлинного в народной музыке, так

и его стремления дать этим первоистокам высокохудожественное выра-

жение в профессиональных обработках. Так же как и в творчестве Грига,

народномузыкальные элементы в изобилии пропитали собственную му-

зыку Бартока. Естественно, что Хальворсен

—

скрипач-концертант, не

связанный с народной музыкой,— во время записи слоттов Дале не

раз наткнулся на крепкие орешки, но с трудностями, которые ему при-

шлось преодолеть, он справился удивительным образом. Ноты неопро-

вержимо свидетельствуют, что перед нами истинная музыка для хардинг-

феле: своеобразное двухголосие, богатая орнаментика и характерные

обороты во фразировке

—

все на своем месте. Верное понимание Халь-

ворсеном тонких нюансов в игре прослеживается и в его комментариях.

Его настолько поглотила эта музыка, что он обзавелся собственным

хардингфеле, стараясь как можно глубже погрузиться в материал.

Специфический ритм спрингара в слоттах из Телемарка [ трехдоль-

ных.— Н. М.] с неравными тактовыми долями

—

третья короче осталь-

ных

—

не нашел отражения в нотной картине Хальворсена, но то же самое

происходит и в других записях слоттов. Несколько более серьезным

недостатком представляется то, что тактовая черта в некоторых из сприн-

геров помещена неверно, например в № 2 и 13. В результате третьи так-

товые доли этих слоттов у Хальворсена

—

а следовательно, и у Грига

—

стали первыми. Это не суть важно для того, кто впитал ритмы Телемарка

с молоком матери,—он легко сможет воспроизвести эти слотты по но-

там Хальворсена. Но в переложении для фортепиано становится ощути-

мым, что ритм "искажен", так как первые доли здесь приобретают гораз-

до большую тяжесть, чем остальные.

Скрипичные слотты рождаются из кратких мотивов, которые повто-

ряются, варьируются, нанизываются друг на друга. Благодаря богатой

фразировке, мелодии, ритму и гармонии не возникает ощущения моно-

тонности. Именно такая часто импровизируемая, вариационная техника

в микроплане даёт жизнь слотту. Фортепиано представляет мало возмож-

ности передать все эти тончайшие детали.

"Слотты" Грига—его наиболее последовательная и самобытная по-

пытка перенести народномузыкальный материал в профессиональное

искусство. Эта работа выполнена ослепительно прекрасно, но для спеле-

мана, у которого традиции народного музицирования заложены в крови,

обработки открывают, естественно, совершенно иной мир.

Григу были вполне ясны проблемы, которые стояли перед ним на

избранном пути. В предисловии к "Слоттам" он пишет;: "Аранжируя на-

родные мелодии для фортепиано, я хотел сделать попытку при помощи

253

стилизованной гармонизации (назовем это так) поднять слотты до про-

фессионально-художественного уровня. Разумеется, фортепиано не может

передать тех украшений, того тонкого орнамента, который обусловлен

характером хардангерской скрипки и своеобразным ведением смычка.

Но зато фортепиано имеет свои важные преимущества: благодаря дина-

мическому и ритмическому разнообразию, а также гармоническому об-

новлению повторов можно избежать слишком назойливой монотонности.

В "Слоттах" я старался подчеркнуть их ясные, видимые линии, вообще

облечь их в строгую форму..."

Как и в других случаях, обращаясь к народномузыкальному материа-

лу, Григ не следует рабски первоисточнику. Кое-где он видоизменяет ме-

лодии, перемещает мотивы в разные октавы. Иногда добавляет малень-

кое вступление, интермедию, заключение —и слотты выстраиваются та-

ким образом, будто Григ отдельные звенья соединяет в единую цепочку.

Наиболее показательны в этом отношении два халлинга— "Хаугелот"

(№ 4) и "Рётнамс-Кнут" (№ 7). В оба танца введена контрастная средняя

часть в миноре, построенная на основных мотивах слотта в удлиненных

длительностях, с выразительным хроматизированным аккордовым со-

провождением. Эту технику Григ, впрочем, использовал и в более ранних

народных обработках, Ор. 30 и 35.

Важным средством для создания разнообразия и полноты звучания

является полное фантазии использование ресурсов фортепиано. Григ ве-

ликолепно смог перевести причудливый звуковой мир хардингфеле на

строй своего собственного инструмента. Это достигается благодаря орган-

ным пунктам, повторяющимся звукам и не в последнюю очередь благода-

ря утонченному применению педали. Именно этот последний момент так

пленил Грига в интерпретации Перси Грейнджера (с. 350). С большой утон-

ченностью и остроумием чисто фортепианными средствами воссоздается

эффект звучания вспомогательных, резонирующих струн хардингфеле.

Opus 72 является концертной музыкой высшего разряда. Помимо бле-

стящей техники, пьесы требуют со стороны исполнителя совершенно осо-

бого проникновения в сущность самих слоттов.

Наиболее сильную реакцию современников, как в позитивном, так и

в негативном направлениях, вызвал непривычный, жесткий гармониче-

ский язык "Слоттов". Даже такой энтузиаст григовского творчества,

как его биограф Рихард Штейн, в 1921 году не мог перенести гармони-

ческие резкости: "...во многих танцах (№ 4, 7, 13 и 15) возникают скре-

жещущие диссонансы, почти невыносимые на фортепиано. Несчастливые

звуковые результаты получились из-за того, что Григ на этот раз позво-

лил главенствовать диатонике".

"Слотты", однако, отмечены не одной лишь жесткостью звучания.

В них встречаются и мягкие звуковые картины с рафинированными свя-

зями аккордов, которые, несомненно, в первую очередь привлекли моло-

дых французских импрессионистов.

В сборнике откровенно выделяется пьеса "Свадебный марш Мюллар-

гутена", демонстрирующая тончайшие оттенки импрессионистической

звуковой палитры. Согласно легенде, Мюлларгутен сочинил марш, когда

его любимая, Кари, изменила ему и вышла замуж за другого. Но в музы-

ке нет и следа свадебного веселья

—

это траурный марш, преисполненный

печали, где Мюлларгутен с неповторимой красотой изливает свою печаль

в светлейшем ля мажоре. Созвучие душевных струн гениального спеле-

мана и глубинных чувствований Грига родило пьесу, ставшую одной из

254

высочайших вершин фортепианного искусства Грига. Вот две первые

строчки "Свадебного марша":

Allegretto grazioso.

Год 1905-й

—

Григ и политика

Как ни парадоксально, драматичный год, решающий для судеб Норвегии,

оказался одним из самых мирных в жизни Грига, если говорить о его по-

ездках и композиторской деятельности. Он начался с пятимесячного пре-

бывания в копенгагенском отеле "Феникс", которое в какой-то мере бы-

ло омрачено болезнью. Его лечили пять врачей, но, как явствует из письма

Бейеру от 7 марта: "Никто из них не оказался в состоянии

—

чуть было не

сказал: лишить меня жизни. Они даже на это не годятся".

Григ покинул Данию 24 мая и, проведя некоторое время в Кристиа-

нии, приехал 5 июня в "Тролльхауген". Здесь он оставался до 20 сентября,

вновь отправился в столицу, где и провел остаток года. На рождество его

положили в больницу.

29 августа он делится с Маттисон-Хансеном: "Я не в состоянии вновь

обрести силы и чувствую себя по меньшей мере столетним стариком".

Григ прилагал огромные усилия, чтобы взнуздать своего Пегаса, но

"мышь, рожденная горой", оказалась «так мала, что разглядеть ее можно

только через очки: тетрадка фортепианных пьес, которую надо было бро-

сить в пасть маммоны. Эти пьесы должны были послужить приманкой для

"Петерса", чтобы заставить его, не пикнув, напечатать две оркестровые

партитуры (Ор. 23 и 51). Но именно эта "мышь" впервые дала мне почув-

ствовать, что я постарел...»

Григ говорит о цикле пьес "Настроения", Ор. 73, и его собственная

оценка их очень точна. Они неровны по качеству, и лишь две пьесы, вдох-

новленные народной музыкой, выделяются из прочих: "В народном ду-

хе", где использована мелодия для буккехорна из Вальдреса, и "Горный

напев", где модальная мелодия получает изысканное гармоническое одея-

ние. Профиль автора отчасти вырисовывается в пьесах "Резиньяция" и

"Ночная скачка". Первая из них была сначала записана лишь в памятный

альбом Рёнтгена под наименованием "Sehnsucht nach Julius"!, это был пре-

красный сувенир для зарубежного друга. Остальные пьесы цикла

—

"Скер-

цо-экспромт", "Этюд" ("Дань Шопену") и "Серенада студентов"—благо-

звучные, но рутинные пастиччо.

СВОБОДА - ЭТО БОРЬБА ЗА СВОБОДУ!

Идеалы Французской революции

—

свобода, равенство, братство

—

на

протяжении всей жизни служили Григу путеводной звездой. Он всегда

был социально сознательным и политически ангажированным человеком.

"Тоска по Юлиусу"

(пер. с нем.).

256

Кризис 1905 года заставил его резко и четко сформулировать свои пози-

ции. Мы попытаемся увидеть эти события его глазами, но для более пол-

ного представления о демократическом образе мыслей Грига необходимо

сделать беглый ретроспективный экскурс.

Уже в 1860-е годы Григ остро реагировал на неравенство тогдашнего

общества, именно в те годы зародилась его ненависть к социальной не-

справедливости, жажде власти, снобизму. Он всегда был на стороне сла-

бых. Прекрасной чертой его характера была готовность поставить себя и

свое искусство на службу людям, находящимся в бедственном положе-

нии, например пострадавшим от стихийных бедствий, пожаров, безработ-

ным. Количество концертов, которые он дал с такой целью, не счесть.

Как истый республиканец, Григ рано стал испытывать сильную непри-

язнь к особам королевской крови (с. 351). Двор и аристократия были

для него воплощением снобизма. Маттисон-Хансену он писал 27 марта

1885 года: "Встречаешь ли ты Свенсена

—

или же он общаемся только со

двором и с теми, кто облачен в перчатки? Как хорошо, что в этом мире

вкусы у людей разные. Я полагаю, что куда здоровее общаться с Бахом и

Генделем, как это делаешь ты..." Когда его самого увешивали орденами и

знаками почета, это вызывало у него едва ли не улыбку.

А спустя год после рождения Парижской коммуны Григ, находивший-

ся в то время на летней квартире Августа Виндинга близ Копенгагена,

"как доказательство своих красных убеждений... в порыве воодушевле-

ния... поднял республиканское красное знамя, прикрепив его к палке".

Отвращение Грига к придворным кругам с годами усиливалось, осо-

бенно когда ему довелось узнать, какими человеческими качествами об-

ладали те королевские особы, с которыми он имел контакт. В 1901 году,

после смерти королевы Виктории, он отклонил предложение англичан

написать коронационный марш в честь короля Эдуарда VII.

Не без влияния Бьёрнсона Григ воспринимал себя как политического

радикала. В ответ на веселый призыв Бьёрнсона голосовать в 1873 году

за левых ("Позаботься о хороших выборах в Сёндре Бергенхус, болван!")

он написал ему 17 июня: "Надеюсь, ты доволен моим голосом в стортин-

ге: я подал его за красных свердрупианцев!"

В последующие годы в условиях обострявшейся общественно-поли-

тической обстановки в высказываниях Грига появляется все больше го-

речи. После смерти кайзера Вильгельма в 1888 году он в предвидении

больших перемен в Германии пишет Бейеру 21 марта: "В эту страну

в конце концов придет революция, направленная против всего этого же-

лезного давления... но это произойдет лишь после того, как отчаяние возо-

пит во весь голос. Ведь просто невероятно, до какой степени население

здесь выдрессировано и раболепно". Его возмущала эксплуатация низ-

ших слоев населения высшими. Он пишет в письме Максу Абрахаму от

30 сентября 1898 года, что когда-нибудь "непросвещенные народные мас-

сы" изменят существующие условия: "Придет иное время. Путем крови

или разума? Хочется надеяться на второе". А через год он вполне обду-

манно во всеуслышание откликнулся на дело Дрейфуса.

В начале столетия и в связи с волнениями в России и русско-японской

войной Григ бурно отреагировал на проявления империализма и царской

тирании. Ему было стыдно за все сословие людей искусства, разглаголь-

ствующих о культуре и цивилизации в те дни, когда людей отправляют

на бойню. В резких выражениях он отклонил приглашение выступить с

концертами в России. В этой связи он особо подчеркивает неразрывность

257

человеческого и художнического: "Прежде всего нужно быть человеком

Всякое подлинное искусство произрастает из человека",

—

звучит в пись-

ме Александру Зилоти от 29 октября 1904 года. А Адольфу Бродскому

он пишет 26 апреля следующего года: "Мы, норвежцы, никогда не целуем

ся! Но я хотел бы сделать исключение и поцеловать весь бедный, много

страдальный русский народ. С какой охотой я подложил бы бомбу пол

русское правительство и администрацию с царем во главе! Ведь они

величайшие преступники против человечества!"

Несмотря на весь свой радикализм, Григ не хотел быть причисленным

к какой-либо определенной партии: "Вся Кристиания

—

единый, большой

дом для слабоумных. И потом все это партийное чванство в Норвегии!

Нет, чем старше я становлюсь, тем тверже говорю самому себе: быть не

консервативным и не либеральным

—

но и тем, и другим. Не субъектив

ным, не объективным, но и тем, и другим. Не реалистом, не идеалистом

но и тем, и другим. Первое должно содержать в себе второе". Так он фор

мулирует свои мысли в письме Йуну Паульсену от 3 июня 1881 года.

Единственной политической формой правления, которую принимал

Григ, был демократический парламентаризм. Он с большой радостью

принял его введение в Норвегии в 1884 году: "Теперь можно будет жить

и в Норвегии тоже. Это прекрасное время для тех, кто, как я, верит в

прогресс. Борьба, надеюсь, будет продолжаться, ведь без борьбы за сво

боду жизнь не стоит и ломаного гроша. Но ненависть и мелочность долж-

ны отступить, и тем самым высвободится место для других интересов. А

в нашей политике самое нездоровое как раз то, что она погасила интере<

ко всему, что не дало себя подвести под партийные знамена". Эти словь:

прозвучали в его письме к Равнкилле от 21 июля 1884 года.

В 1890-е годы обострились отношения со Швецией. Постепенно это

привело к окончательному разрыву. Уже 4 июля 1892 года Григ выска

зывает Хольтеру свое резко отрицательное отношение к шведскому ко-

ролевскому дому: "Эти проклятые Бернадотты! Их бы я в первую оче-

редь выставил за дверь". Если в 1896 году он "был взбешен от гнева при

мысли, что свое искусство я должен буду отдать шведам" (письмо Лам-

мерсу от 6 марта 1896 года), то годом позже он "пересел на другого ко

ня". В выступлении с концертами в Стокгольме он увидел возможность

"исполнить свою национальную миссию" и перекинуть мост между двумя

братскими народами. Ему, правда, пришлось заметить, что такая пози

ция оказалась трудноперевариваемой для отдельных норвежских шови

нистов.

После прихода нового века Григ все больше принимал политические

идеи Бьёрнсона (с. 349). Первые четыре месяца 1905 года, когда кризис

унии шел к своей кульминации, он активно сопереживал происходяще-

му, находясь во время своей болезни в Копенгагене. Линия на переговоры

со Швецией, которой придерживался государственный министр Микель-

сен, встретила сильное противодействие в определенных норвежских кру-

гах. И в национальном герое Фритьофе Нансене видели предположитель

ного нового кандидата на пост государственного министра. Григ активно

отреагировал на эту ситуацию. Иронически пишет он 1 марта редактору

газеты "Вердене Ганг" У. А. Томмесену: "Я большой почитатель Нансена.

Но статс-министру Нансену я предпочту статс-министра Томмесена! Да,

это было бы в 1000 раз лучше! И если уж в Норвегии суждено царить ди-

летантизму, то почему бы не статс-министр Григ? Он не так глуп, как ты

думаешь".

258

Бенестад Ф., Шельдеруп-Эббе., Д. Эдвард Григ - человек и художник

Подождите немного. Документ загружается.