Белов В.А. Занимательная цивилистика. Выпуск 2

Подождите немного. Документ загружается.

В. А. Белов

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ЦИВИЛИСТИКА

Очерки по небольшим,

но небезынтересным вопросам

гражданского права

Выпуск 2

ББК 67.404 УДК 347.1 Б435

Белов В. А.

Занимательная цивилистика: Очерки по небольшим, но небезынтересным вопросам гражданского

права. Вып. 2. — М.: «Центр ЮрИнфоР®», 2006. 191 с.

ISBN 5-89158-148-5

Работа продолжает серию авторских очерков по разнообразным вопросам гражданского права, редко

обсуждаемым как в учебной, так и в специальной литературе, — вопросами, которые обычно считаются

незначительными, экстравагантными, а также находящимися «на стыке» гражданского права с другими

отраслями права и неюридическими дисциплинами. Именно эти категории вопросов и являются, как

показывают попытки их разрешения, наиболее «заковыристыми» с юридической точки зрения.

Книга предназначена для студентов юридических вузов и факультетов, практикующих юристов и

может быть полезна любым читателям, интересующимся гражданским правом.

-Зарегистрированный патент № 50863 Государственным реестром промышленных образцов РФ 16 августа 2002г.

ISBN 5-89158-148-5

Оглавление

Несколько казусов по гражданскому праву...............................................................................................................3

1. «Задачи по русскому гражданскому праву» Е. В. Васьковского

............................................................4

1.1. Дело о том, как некто стал собственным дедом

....................................................................................4

(№ 270)

..................................................................................................................................................................4

1.2. Дело о живучем зайце (№ 295)

...................................................................................................................5

1.3. Дело о преимущественном праве покупки

...............................................................................................6

(№ 327)

..................................................................................................................................................................6

1.4. Дело о курице, яйце и цыпленке (№ 339)

..................................................................................................8

1.5. Дело о разбитой бутылке шампанского или о раздавленной шляпе (№ 340, 341)

..............................9

1.6. Дело об оторванных фалдах пальто или о разорванной куртке матроса (№ 343, 344)

.....................11

1.7. Дело о молодом великодушном моряке (№ 368)

...................................................................................12

1.8. Дело о ещё не полученной, но уже купленной и сгоревшей мебели (№ 449)

...................................12

1.9. Дело о двух запродажах одного дома (№ 505)

.......................................................................................13

2. «Гражданско-правовые казусы» Р. фон Иеринга............................................................................................14

2.1. Дело о перепутанных картинах (№ 4)

......................................................................................................14

2.2. Дела о брюках и кронталере,

.....................................................................................................................16

о салями и скрипке, а также о семидесяти

.....................................................................................................16

и одних панталонах (№ 31, 46)

........................................................................................................................16

2.3. Дело о четырех субъектах, двух собаках и одном кошельке (№ 52)

...................................................17

2.4. Дело о бесплатных устрицах и необычайно дешевой форели (№ 57)

................................................18

2.5. Дело об обмене подаренной покупки (№ 83)

.........................................................................................19

2.6. Дело о необычайном путешествии профессора и его плаща (№ 107)

................................................20

2.7. Дело о бесплатном прокате автомобиля (№ 115)

...................................................................................22

2.8. Дело об уникальной книге, сердобольном чиновнике и незапертой двери (№ 149)

........................23

2.9. Дело о собаке и проглоченной купюре (№ 152)

.....................................................................................24

2.10. Дело о неудавшемся фокусе

....................................................................................................................26

(№ 152)

................................................................................................................................................................26

3. «Юриспруденция обыденной жизни» Р. фон Иеринга...................................................................................26

3.1. Дело об ошибке в выборе омнибуса

........................................................................................................26

(№ I/5-9)

...............................................................................................................................................................26

3.2. Дело об остатках ресторанной трапезы (№ 11/34, XVI/12)

..................................................................28

3.3. Дело о потерянном ключе (№ 111/35, 36)

...............................................................................................29

3.4. Дело о припасах, купленных кухарками (№ IV/43-46)

.........................................................................30

3.5. Дело о неуплаченном гонораре (№ XI/11-14)

.........................................................................................31

3.6. Дело о выкрашенном заборе (№ ХІ/30)

...................................................................................................33

3.7. Дело об угощении, поданном гостям (№ ХІП/6, 8)

...............................................................................33

3.8. Дело о перепутанных вещах (№ ХІІІ/25)

................................................................................................35

3.9. Дело о предметах общего пользования (№ XVI/6-9)

............................................................................36

Автомобиль как объект права собственности гражданина

..............................................................................37

1. Гражданско-правовая природа автомобиля

...................................................................................................38

2. Автомобиль с позиции публичного права

..................................................................................................40

3. Вопросы применения отдельных публично-правовых норм «автомобильного» законодательства

..................................................................................................................................................................................42

3.1. Нормы о регистрации (учете) автомобилей в органах ГАИ

.................................................................42

3.2. Нормы о «доверенности на право управления автомобилем»

.............................................................44

3.3. Нормы о гражданско-правовых последствиях

.......................................................................................46

попыток обнаружения и предупреждения публичных

................................................................................46

правонарушений автовладельцев

....................................................................................................................46

Три круга суда или Дело о «как бы векселях»

.................................................................................................50

1.«Вексельные» требования и возражения

..............................................................................................50

2. Круг первый

.......................................................................................................................................................52

3. Круг второй

........................................................................................................................................................53

4. Круг третий

.........................................................................................................................................................55

5. Несколько уроков (заключение)

....................................................................................................................57

Судебный сериал........................................................................................................................................................57

1. Договор о деловом сотрудничестве

................................................................................................................57

2. Кто кого?

.............................................................................................................................................................59

3. Как Дело о квази-векселях переросло в Дело об убытках

..........................................................................62

4. История с протестом

........................................................................................................................................66

5. Как дело об убытках едва не переросло в Дело об исковой давности

....................................................67

Несколько казусов по гражданскому праву

Именно «казусов» — тех самых задач, которые предлагают решать студентам на

практических занятиях. Как правило, они основываются либо на конкретных делах,

заимствованных из практики судебных инстанций, либо на неких «классических» для

юриспруденции сюжетах, т. е. в обоих случаях ориентируют студента на выработку навыков

решения стандартных, типических ситуаций. Но, как и в жизни, в «казус-никах» встречаются,

порою, и совершенно экзотические сюжеты, сталкиваясь с которыми студенты, зачастую, не

знают, с какой стороны подойти к решению. Главной причиной этих затруднений является,

обыкновенно, излишняя детализация фактических обстоятельств казуса, затрудняющая

выявление тех из них, которые действительно имеют гражданско-правовое значение и

отыскание для них родовых гражданско-правовых категорий. Чем менее юрист владеет навыком

абстрактного мышления, тем чаще у него возникает ощущение, что та или иная ситуация «не

предусмотрена законом», отчего такие случаи и становятся серьезными препятствиями для его

практической деятельности. Случается и наоборот: затруднения вызываются кажущейся

нехваткой юридически значимых сведений. В этом случае подводит неумение выявить юриди-

ческую сторону ситуации, на первый взгляд, ничего общего с правом не имеющей, обыденной с

точки зрения повседневного течения жизни.

В настоящей заметке мы приведем примеры решения нескольких казусов такого вот,

исключительного свойства — казусов, являющихся почвой не столько для поисков законо

дательных норм, сколько для чисто логических рассуждений. Разумеется, мы не имеем намерения

превращать этот Очерк в сборник решений задач из современных вузовских «Практикумов» —

это было бы, можно сказать, выстрелом в спину наших коллег — их авторов, которым пришлось

бы в пожарном порядке переписывать свои пособия. Мы обратились к сюжетам дореволюционной

литературы, — благо там и экзо

тика попадается чаще, чем теперь, а именно — к оказавшимся у

нас под рукой сборникам задач Е. В. Васьковского

и Р. Иеринга

. И лишь одну из задач из

последнего (3-го) издания кафедрального «Практикума» (о собаке, проглотившей денежную

купюру), как вызвавшую живейшие споры между членами кафедры, мы решились здесь

разобрать

. Уверены, что её демонстрационное решение не только не может умалить

дидактического значения других задач, но и, напротив, послужит наглядным примером,

иллюстрирующим методику решения подобных ей, — на первый взгляд, чрезвычайно за-

путанных и совершенно не имеющих ничего общего с гражданским правом, — ситуаций.

Стиль изложения ситуаций во всех трех книгах принципиально различен. Один случай в описании

Васьковского — это обычно один краткий абзац; у Иеринга — в «Юриспруденции обыденной жизни»

— и вовсе одни вопросы — краткие, четкие, ясные, можно сказать, отточенные, — полная

противоположность «Гражданско-правовым казусам», где изложение некоторых задач занимает

несколько страниц и больше напоминает художественное произведение. Мы постарались привести

все эти три стиля к некоему общему знаменателю и изложили задачи из всех трех источников в

собственной авторской редакции; естественно, так, чтобы это не вредило смыслу казусов. В целях

же сокращения и упрощения изложения мы постарались (там, где это возможно), обойтись как без

собственных имен участников, так и без их буквенных обозначений (типа А., В., С. и т. д.), заменяя

их указанием на то качество, в котором тот или иной участник фигурирует в задаче (официант,

постоялец, извозчик и т. д.). Современного колорита (типа замены омнибуса на автобус, а

граммофона — на DVD-проигрыватель), а также российских национальных элементов (вроде

замены талеров на рубли, и Ганновера на Санкт-Петербург), мы не привносили — пусть читатели

самостоятельно спроецируют рассмотренные казусы на современность и Россию.

Ряд казусов заимствован составителями используемых здесь пособий у других авторов. Так, у

Васьковского встречаются казусы, заимствованные у того же Иеринга, Йозефа, Колера,

Гольдшмидта и др., а книгу Иеринга дополняли новыми казусами Регельсбергер, Кипп, Ленель,

Детмольд и др. На это обстоятельство указывается после соответствующего казуса. Мы в настоящем

издании сочли возможным этого не делать: не так уж важно, кто обратил внимание на

соответствующий случай — важно, что это в принципе случилось, доставив пищу для

размышлений уже не одному поколению юристов.

Наименования разбираемых казусов даны нами и носят чисто условный характер. Для облегчения

поиска казусов в первоисточниках рядом с наименованием казуса в скобках дается его порядковый

номер, которым он обозначен в соответствующем оригинальном издании.

1. «Задачи по русскому гражданскому праву» Е. В. Васьковского

1.1. Дело о том, как некто стал собственным дедом

(№ 270)

Казус, на первый взгляд, так запутан, что пересказать его словами иными, чем он изложен в

источнике, непросто:

«Я женился несколько лет назад на вдове W., у которой была взрослая дочь X. Мой отец,

V., давно овдовевший, часто посещал нас. Он влюбился в X. и вступил с нею в брак. Таким

образом, мой отец стал моим пасынком, а моя падчерица — моей матерью. Через год у моей

жены родился сын Z1., который, значит, был шурином моего отца и моим дядей, так как он —

брат моей мачехи. Жена моего отца — X. — тоже родила сына Z2. Он, понятно, был моим братом,

и, вместе с тем, моим внуком, ибо он сын моей дочери. Моя жена стала теперь моей бабкой, так

как она — мать моей матери (мачехи). Итак, я был мужем моей жены, и вместе с тем, её внуком,

а так как муж бабки называется дедом, то я был своим собственным дедом». Правильно ли это

рассуждение, — спрашивает составитель, — или где-нибудь скрыта ошибка?

При всем своем правдоподобии рассуждение это настораживает, конечно, необычностью

своего результата и многоступенчатостью: то и другое дает основание подозревать сознательное

сокрытие в нем, как минимум, одной, а то и нескольких ошибок. Точное их обнаружение и

объяснение чрезвычайно важно, в такой сфере, как наследственное право: так, например,

совсем не праздным является вопрос о порядке наследования господина, который стал

собственным дедом, после смерти супруги — будет ли он призываться к наследованию как

переживший супруг (первая очередь), или как внук покойной (первая очередь, но по праву

представления)?

Принято различать три вида взаимоотношений между физическими лицами: (1) супружеские

(между лицами, состо

ящими в зарегистрированном браке), (2) родственные, или кровного

родства (между лицами, происходящими друг от друга или общего предка) и (3) свойства

(между кровными родственниками супругов). Гражданско-правовые последствия супружеских и

родственных отношений столь широки, что сполна охватывают и последствия свойства. Из этого

следует два вывода — на первый взгляд, очевидных, но играющих ключевую роль при решении

данного казуса: (1) статус супруга или родственника исключает статус свойственника, т. е.

наличие у лица качества супруга или родственника не позволяет приписывать ему качества

какого-либо свойственника; (2) супруги и родственники свойственников не состоят ни в каких

отношениях с лицом, по отношению к которому их супруги и родственники состоят

свойственниками.

Вообще недопустимо путать термины, обозначающие лиц, состоящих в отношениях

различных видов, а тем более — применять их для обозначения лиц, в этих отношениях не

состоящих. Так, например, падчерица не состоит в кровном родстве с отчимом; следовательно,

они по отношению друг к другу не родственники, а свойственники. Муж падчерицы оказывается

(по отношению к отчиму) супругом свойственника, а не его кровного родственника, и, следова-

тельно, уже не является по отношению к отчиму никем, даже свойственником. Именовать его

зятем, и уж, тем паче, пасынком, ясное дело, неправильно и потому недопустимо. Точно также

нельзя считать мать мачехи (кровного родственника свойственницы) бабкой.

Внимательно ещё раз перечтя задачу, дабы уяснить наименование и роль каждого её участника, а

также их взаимоотношения друг с другом, легко убедиться, что единым источником

многочисленных ошибок является откровенно неправильное употребление обозначений,

указывающих на те или иные супружеские, родственные или свойственнические качества.

Наиболее характерно наименование X.: сначала рассказчик говорит, что она (заключив брак с

его отцом) стала

его матерью, затем (определяя статус своего сына) называет его братом

мачехи; наконец, определяя последствия брака своего отца с X. — дочерью его жены W.

, —

рассказчик говорит, что его собственная жена стала его бабкой, так как она мать моей матери

(мачехи). Сначала — «мать», потом — «мачеха» и наконец, и «мать» и «мачеха» одновременно,

как будто это слова-синонимы. Но такого не может случиться, что называется, по определению,

ибо «мать» — это родственник, а «мачеха» — свойственник. Одно и то же лицо не может быть

одновременно и матерью и мачехой по отношению к одному и тому же человеку (в данном

случае —рассказчику). Попытаемся отыскать все подобные ошибки (по ходу рассказа). Первая.

Женитьба отца рассказчика на X. — дочери жены рассказчика — никак не может сделать его

пасынком рассказчика. Муж дочери — супруг кровного родственника — и тот назывался бы зятем, но

не пасынком; здесь же речь идет о муже падчерице — супруге свойственницы. Отношения между ним и

рассказчиком понятиями супружества, родства и свойства вовсе не описываются. Итак, отец,

женившийся на X. — ни в коем случае не пасынок рассказчика.

Вторая. Мать — это кровный восходящий родственник. Жена отца — это мачеха.

Следовательно, брак отца рассказчика с X. сделал последнюю мачехой рассказчика, но не его

матерью

Третья ошибка: Z1., рожденный от брака рассказчика с W., никак не может быть

одновременно его же дядей, ибо брат мачехи (кровный родственник свойственника) — не

может быть дядей рассказчика (его оке кровным родственником), ибо никто не может быть

свойственником самого себя. Скорее уж следовало бы назвать его пасынком (братом

падчерицы), но эта возможность исключается наличием между ним и рассказчиком кровной

родственной связи. Таким образом, Z1. — не дядя рассказчика, а его родной сын.

Четвертая ошибка связана со статусом того же Z1., но на этот раз — по отношению к отцу

рассказчика. Родной сын сына называется, по отношению к отцу последнего, внуком; тот факт, что

он — единоутробный брат жены отца (X.), хотя формально и превращает его в шурина, но этот

факт не может получить ровно никакого значения, ибо отношения свойства здесь полностью

затеняются отношениями более близкими — кровного родства.

Пятая ошибка касается статуса сына, рожденного в браке отца рассказчика (V.) с X. — г-на Z2,

который рассказчиком назван одновременно и братом (как сын мачехи), и внуком (как сын

падчерицы). Последнее должно быть немедленно отметено на уже указанном основании — ни

супружество, ни кровное родство со свойственником кого-либо не порождает никаких отношений с

этим последним; проще говоря, внук — это сын дочери, а не падчерицы. А что касается

определения статуса Z2. как брата рассказчика, то оно правильно, но не потому, что он сын

мачехи (см. рассуждение выше), а потому, что он родной сын отца рассказчика. Z2. —

действительно единокровный брат рассказчика, но не потому, почему так думает сам рассказчик.

О шестой ошибке — определении W. как бабки рассказчика на том основании, что она —

мать X. (его мачехи) — мы уже говорили выше. Мать мачехи (кровный родственник

свойственника) не становится в какие-либо отношения с лицом, по отношению к которому её

дочь является свойственницей. Рассказчик был бы внуком W., если бы он был сыном её дочери,

но в таком случае W. никогда не смогла бы выйти за него замуж. Следовательно, рассказчик

оставался по отношению к W. только её мужем, но не был и никак не мог бы стать её внуком.

Вся экстравагантность рассказа, таким образом исчезает, ибо основана она на

одновременном сочетании одним лицом качеств мужа бабки и её же внука — ситуации,

которая в

действительности иметь места не может.

1.2. Дело о живучем зайце (№ 295)

Помещик Петров, охотясь на своей земле, подстрелил зайца, который, однако, будучи

раненым, сделал несколько прыжков, перескочил за межу, отделяющую землю Петрова от

соседнего с ним участка помещика Колосова, после чего издох. Находившийся неподалеку

владелец соседнего участка — Колосов — поднял с земли заячью тушку, и заявил, что она

принадлежит ему, так как заяц издох на его земле. Петров, естественно, возразил в том

смысле, что ранен заяц был им, Петровым, к тому же — на своей территории, а где он издох —

это уже неважно. Кто из спорящих прав?

Казус сводится, по сути, к единственному вопросу: какое место занимает охота в системе

оснований возникновения права собственности? С точки зрения гражданского права охота

представляет собой частный случай оккупации — одностороннего акта завладения предметами, не

имеющими собственника, с целью их обращения оккупантом в свою собственность.

Находящиеся в свободном состоянии дикие животные не являются объектами чьего-либо права

собственности, подобно тому, как не являются таковыми атмосферный воздух или теку

щая в

реке вода. Чтобы и то, и другое, и третье стало вещью — объектом права собственности — нужно

придать соответствующему предмету индивидуализирующие его черты, и тем самым

искусственно «вырвать» его из естественного состояния: животное нужно подстрелить или

отловить, а воздух или воду заключить в какую-нибудь емкость. Значит, возвращаясь к

условию казуса, легко заметить заведомую недобросовестность аргументации Колосова: если

право собственности на охотничий трофей приобретается актом завладения им, то вопрос о

том, на чьей земле акт завладения был совершен, лишен всякого гражданско-правового

значения. Важно кто завладел, а не где завладел

Кто же завладел зайцем — Петров, в тот момент, когда он его подстрелил, или все-таки Колосов,

в тот момент, когда он поднял с земли заячью тушку? Акт завладения со стороны Колосова

налицо, но не был ли он предварен актом завладения со стороны Петрова? Ведь если Петров

завладел зайцем раньше, то акт последующего завладения Колосова незаконен, ибо он имел

своим предметом уже не дикое животное в свободном состоянии, а зайца, принадлежавшего

Петрову. Нужно, таким образом, определить юридическое значение выстрела охотника,

сопровождающегося смертью, или смер тельным ранением животного — является ли это

действие актом завладения? или для того, чтобы оно стало завладением, необходимо ещё и

«наложение руки» охотника на свою добычу?

Не подлежит никакому сомнению, что охотник, стреляющий в свою жертву, имеет целью

приобретение животного (его тушки) в свою собственность. Значит, выстрел выражает также и

намерение завладеть животным, очевидно — для себя (было бы странно предположить, что

охотник убивает животных в расчёте на то, что присваивать их будет не он, а кто-то другой);

налицо, таким образом, надлежащая воля к владению (animus domini). Направляется эта воля

на завладение индивидуально-определённой вещью — не каким-нибудь зайцем или животным

вообще, а данным конкретным животным, убитым или раненым охотником, в определённое

время и на известной территории. Индивидуально же определённое животное вполне может

быть объектом права собственности; следовательно, акт завладения диким животным на

охоте (акт оккупации) следует считать завершенным в момент смерти животного, либо

такого его ранения, поимки или захвата, которые исключают возможность его самостоя-

тельного возврата в естественное состояние (утрату индивидуальной определённости). Брать

животное непосредственно в руки охотнику нет никакой необходимости; с некоторой долей

условности можно сказать, что выстрел, с юридической точки зрения, является

«продолжением рук» охотника, подобно тому, как «удлиняют» (а заодно и приспосабливают

для большего удобства в использовании) удилище с лесой и крючком — руки рыболова, сачок

для бабочек — энтомолога, лассо — ковбоя, замаскированная яма на лесной тропе — мед-

вежатника

Любой другой ответ на вопрос, — ответ, отделяющий момент приобретения владения диким

животным от момента его убийства, смертельного ранения, поимки или захвата, привел бы к

заключению о возможности всякого и каждого присваивать своей волей и в своем интересе

животных, подстреленных, захваченных или попавших в засады или капканы, поставленные

другими лицами, — выводу, который очевидно не соответствует ни намерению охотника, ни

соображениям справедливости и гражданского мира.

1.3. Дело о преимущественном праве покупки

(№ 327)

Некто К. — один из четырех равнодолевых сособственни-ков общего имения, — решил продать

свою долю в праве собственности на это имение. Об этом своем намерении К. уведомил трех

других сособственников. Первый (М.) в течение установленного законом срока не ответил К.

ничего, промолчал; второй (Н.) сообщил, что не видит к этому никаких препятствий; третий же

(Р.) объявил, что хотел бы воспользоваться принадлежащим ему преимущественным правом

покупки доли, отчуждаемой К. К. ответил, что с его стороны не будет никаких сложностей и он

готов заняться оформлением продажи g своей доли в пользу Р. немедленно, как только тот

захочет. На вопрос Р., почему вдруг речь пошла о продаже только g доли К., хотя тот

уведомлял его о продаже доли сполна, К. пояснил, что преимущественное право покупки

оставшихся | принадлежит М. и Н. — по | каждому. Поскольку те отказались им

воспользоваться, К. продаст g доли на сторону, a j —- Р., как единственному сособственнику,

пожелавшему воспользоваться преимущественным правом.

В приведенном случае мы имеем дело с весьма своеобразной трактовкой понятия о

преимущественном праве покупке: господину К. оно представляется субъективным правом,

принадлежащим нескольким управомоченным лицам (сособ-ственником) в равных долях.

Осуществление правомочия одним из них. не затрагивает, по мнению К., правомочий других. По-

видимому, К. распространяет понятие о праве общей долевой собственности не только на его

абсолютные, но и относительные элементы, в том числе и отношения между сособ-ственниками,

в частности — касающиеся преимущественного права покупки доли, отчуждаемой одним из

сособственников.

Неправильность такого толкования обнаруживается из следующего.

Последовательное распространение правила о долевом характере правоотношений

сособственников на преимущественное право покупки должно было бы привести к мысли о

разделении отчуждаемой доли на такое количество частей, каково общее число

сособственников, т. е. в нашем случае долю требовалось бы делить, не на три, а на четыре

части, с распространением преимущественного права покупки М., Н. и Р. не на |, а на |

отчуждаемой доли. Оставшуюся | следует признать долей, остающейся за К.; вот её-то, а также

четверти тех сособственников, которые не воспользуются преимущественным правом покупки,

он и вправе продать на сторону. Очевидно, что описанное правило слишком сложно, чтобы

законодатель дерзнул бы предоставить участникам гражданского оборота выводить его

самостоятельно, посредством толкования положений закона; гораздо проще и логичнее было бы

это правило прямо сформулировать. Отсутствие норм, которые бы такую формулировку

содержали, заставляет предположить, что законодатель и не имел в виду их установление.

Затем, при таком толковании невозможно выполнить условие всех без исключения

законодательств, обязываю щее сособственника, предложившего другим сособственни-кам

воспользоваться их преимущественным правом покупки его доли, отчуждать её желающим

сособственникам на условиях не худших, чем те, на которых он предполагал продать её

постороннему лицу

. Одним из условий продажи доли в праве общей собственности постороннему

лицу был её размер (в нашем случае доля К. составляла | от общего имения). При применении

толкования, предложенного К., её пришлось бы раздробить на три (а как мы показали выше —

далее на четыре) части; в результате предметом договора купли-продажи К. и Р. стала бы не ^, а ^

(по мнению К.), или даже -j£ (по нашему мнению), доля. Одно дело — располагать -4 долей в

праве общей собственности (^, которая уже была у Р. + |, приобретенная им у К.), и совсем

другое— і (і, которая уже была у Р. + ^, приобретенная им у К.)

. Несомненно, с применением

толкования, предложенного г-ном К., условия продажи доли сособственнику, пожелавшему

воспользоваться преимущественным правом покупки, оказались худшими, чем те, на которых

доля предлагалась к продаже постороннему лицу.

Вообще при таком подходе институт преимущественного права покупки доли в праве общей

собственности из инструмента защиты интересов сособственников превращается в свою

противоположность. В самом деле, элементарный подсчёт показывает, что долевое

преимущественное право покупки делает положение постороннего лица более выгодным, чем

положение сособственника, пожелавшего воспользоваться преимущественным правом

покупки. Если исходить из расчётов К., делящего свою | долю на три равные (двенадцатые)

части, одна из которых отходит Р., а две другие (|) продаются постороннему лицу (обозначим

его X.), то после заключения двух сделок получится следующее распределение долей: у Р. — |; у

М. и Н — по \, у X. — g. Видно, что институт преимущественного права приобретения доли в

праве общей собственности в редакции г-на К. не смог воспрепятствовать проникновению в

число со-собственников постороннего лица, а ведь в этом, именно в этом и состоит его смысл и

назначение!

О долевом распределении преимущественного права между всеми или несколькими

сособственниками можно говорить лишь в одном случае, а именно — когда намерение

воспользоваться преимущественным правом в целом выразили два или более сособственников.

Так было бы в нашем примере, если бы преимущественным правом воспользовался не только Р.,

но и ещё кто-то из сособственников, скажем, М., или Н. Но даже в этом случае долевое

распределение преимущественного права покупки могло бы иметь место только при наличии

прямого указания об этом в законодательстве, а такая норма имеется далеко не везде; во вся-

ком случае, в действующем российском ГК её нет. На фоне уже рассмотренного законодательного

принципа недопустимости изменения условий продажи доли сособственникам в сравнении с теми

условиями, на которых она предлагалась третьим лицам, а также, имея в виду, что большинство

законодательств (в том числе и российское) не знает института продажи части доли в праве

общей собственности, нужно заключить, что если воспользоваться преимущественным правом

покупки пожелают несколько сособственников, то отчуждатель доли вправе продать её одному

из них — любому, по своему выбору.

Таким образом, преимущественное право покупки доли в праве общей собственности,

принадлежит всякому и каждому из сособственников, но не всем им одновременно и, тем более,

не дробится между ними по каким-либо долям. Общий доле пой характер права собственности

не означает общего долевогo характера соединенного с ним преимущественного права покупки.

Иное толкование законодательства, предложенное г-мом К., неправильно; К. обязан продать

сособственнику, пожелавшему воспользоваться преимущественным правом покупки, всю долю,

предложенную к продаже третьему лицу.

1.4. Дело о курице, яйце и цыпленке (№ 339)

Курица А. снесла яйцо во дворе Б. Это яйцо взял В. и отнес в сарай Г., где курица Д.

высидела яйцо, а проходивший н это время Е. присвоил себе цыпленка. Кому принадлежит

право собственности на цыпленка? Задача заковыриста лишь на первый взгляд; в

действительности лее, чтобы её решить, нужно всего лишь последовательно уяснить себе

юридическое значение каждого, упомянутого в ней, факта.

Яйцо является плодом, приносимым курицей. Яйцо было снесено курицей, принадлежавшей

А.; если в данный

момент эта курица не была сдана А. кому-либо в аренду или иное

пользование

, то и яйцо принадлежит А. Тот же факт, что курица снесла яйцо, находясь в

чужом дворе (дворе г-на В.), юридического значения не имеет: от одного только факта

нахождения на чужом земельном участке движимое имущество не становится его

принадлежностью и, естественно, не поступает в собственность собственнику участка.

Затем, яйцом, принадлежащим А., завладел г-н. В.; завладел, по-видимому, незаконно, ибо в

задаче сказано «взял», т. е. присвоил своей односторонней властью, не спрашиваясь не только А.

(что ещё естественно, ибо по яйцу нельзя было заключить, что оно принадлежит А.), но и В., во

дворе которого яйцо находилось. А. лишился фактического владения яйцом, но не права

собственности на него и в тот период, когда В. был его незаконным владельцем, вполне мог

рассчитывать на виндикацию яйца.

Яйцо попало в сарай, принадлежавший Г. Выше уже было сказано, что принадлежность

движимого имущества определяется вовсе не местом его нахождения, а потому это

обстоятельство ничего в нашей задаче не меняет. Яйцо, хотя бы и находящееся в сарае Г.,

продолжает принадлежать А.

Курица, принадлежавшая Д., высидела это яйцо, и из него появился цыпленок. Это —

кульминационный юридический момент во всей задаче, ибо появление цыпленка из яйца суть

акт, который в принципе может перенести право собственности — акт спецификации или

переработки. То, что переработка в данном случае совершалась (по крайней мере, чисто

внешне) без применения человеческого труда, значения в данном случае не имеет: курица была

здесь таким же техническим средством, как, к примеру, токарный станок, а высиживание яйца

— процессом, подобным вытачиванию на станке той или иной детали. Как известно, вы-

сиживание яйца длится 21 день; уход за наседкой в течение этого времени и её кормежка стоят

существенно дороже самого яйца; о стоимости суточного цыпленка и говорить нечего.

Следовательно, 'право собственности на цыпленка приобрело лицо, в законном пользовании

которого находилась высидевшая его курица — вероятнее всего, это будет собственник сарая,

в котором происходило высиживание, т. е. г-н Г., хотя, возможно, что и её собственник — Д.

Про акт самовольного присвоения явно чужой вещи, совершенный Е. в отношении цыпленка,

— см. выше, рассуждения о действиях г-на В., завладевшего яйцом.

Ответ: цыпленок принадлежит либо (скорее всего) Г., либо (менее вероятно) —Д.;

собственник вправе виндицировать цыпленка у его фактического владельца (Е.), и обязан возме-

стить собственнику яйца (скорее всего —А., но, не исключено, что им мог быть и Б.) стоимость

яйца как добросовестно переработанного материала.

1.5. Дело о разбитой бутылке шампанского или о раздавленной шляпе (№ 340, 341)

Рассмотрим два соседствующих по номерам казуса, которые к тому же обладают также и

определённым содержательным сходством.

1. Г-н П., обедая в ресторане, «внезапно привстал чтобы посмотреть в окно и нечаянно

выбил локтем у проходившего сзади лакея бутылку шампанского», заказанную сидевшим вблизи

г-ном Б. Кто должен заплатить за шампанское?

2. «В., заговорившись с соседом в антракте театрального представления, нечаянно сел на

чужое место и раздавил лежавшую там шляпу Д. Обязан ли он вознаградить Д.?».

Персонажи обоих казусов причинили вред; оба сделали это, как утверждается в условиях,

«нечаянно»: один — нечаянно выбил локтем бутылку, другой — нечаянно сел на чужое место.

Видимо, именно так и будут описывать подобные действия лица, их совершившие: «Понимаете,

я же не нарочно, я нечаянно... », а также — подавляющее большинство других лиц, не

искушенных юридическим образованием. Но тождественны ли эти нечаянные действия по

своим гражданско-правовым последствиям? все ли то, что «нечаянно» с быто вой точки

зрения, может быть названо и юридически «нечаянным», т. е. случайным? Разбор начнем с

казуса о шляпе

Его условия чрезвычайно лаконичны, но, тем не менее, их вполне достаточно, чтобы понять,

благодаря каким же именно обстоятельствам стало возможно причинение вреда. Таких

обстоятельств было четыре: (1) дело происходило в антракте театрального представления, т.

е. в обстановке всеобщего возбуждения, массовых, не особенно упорядоченных перемещений и

оживленных разговоров, в общем, в ситуации, в которой обычная степень осмотрительности и

осторожности несколько притупляется; (2) причинитель вреда— В. — заговорился с соседом, т.

е. оказался под непосредственным влиянием описанной суматошной и несколько нервозной

атмосферы; (3) В. сел на чужое место, т. е. сделал то, чего в спокойной обстановке не сделал бы

никогда, ибо прежде, чем сесть, сначала удостоверился бы, что он садится на свое место; не

удостоверившись же в этом он перепутал места — садясь на чужое место, полагал, что

садится на свое, на котором, как он твердо знал, ничего не должно лежать; (4) на этом месте

лежала шляпа г-на Д. — очевидно, лица, занимавшего это место и специально оставившего на

нем шляпу для того, чтобы возвратившись после антракта облегчить себе отыскание этого места,

а может быть, и для того, чтобы показать другим, что это место уже занято

. Любое из

предположений говорит нам о том, что оставление шляпы в данном случае нисколько не вы-

бивалось из обычного порядка вещей, а значит, усмотреть в действиях собственника шляпы

грубой неосторожности, которая могла бы освободить причинителя вреда от ответственности,

никак нельзя.

Итак, В. сел на чужое место оттого, что попросту neрепутал места: садясь на чужое место,

он полагал, что садится па свое; следовательно, В. садился на чужое место вполне

сознательно, намеренно

, заблуждаясь, однако, насчёт принадлежности этого места — он полагал,

что оно — его. Ни о каком случайном (рефлекторном) действии речи здесь быть не может:

совершенное им действие было сознательным, а значит, виновным. Весь вопрос,

следовательно, теперь состоит только в том, можно ли признать заблуждение В. извини-

тельным!

Впадение В. в ошибку относительно принадлежности мест не может быть приписано одному

только влиянию царившего в зрительном зале беспокойства: ведь все зрители находились в

одинаковой атмосфере, а на чужую шляпу сел один только В. Значит, дело здесь

исключительно в индивидуальных особенностях натуры (характера) г-на В. Возможно, в силу

несколько большей впечатлительности, увлеченности, горячности, рассеянности и иных

подобных качеств, он оказался подверженным влиянию обстановки в большей степени, чем

основная масса зрителей, а в результате и ослабил внимание сильнее, чем «средний» человек.

В., зная об этих, присущих ему индивидуальных качествах, несет всякое, связанное с ними

бремя, в том числе именно он обязан следить за их проявлениями и заботиться о том, чтобы

их проявления никому не вредили. Не совладав же с особенностями своего характера, он не может

оправдываться в деле о причинении им вреда, ссылаясь на то, что совершенное им действие

было обусловлено влиянием присущих его натуре специфических свойств.

Заблуждение В., таким образом, извинительным считать никак нельзя; его действия,

приведшие к причинению вреда, были совершены виновно, а оттого В. следует признать

обязанным к вознаграждению г-на Д. — собственника испорченной шляпы. «Нечаянно» г-на В. —

это такое «нечаянно», за которое, следуя известной поговорке, «бьют отчаянно». Можно выразить

«мораль» казуса и так: «Смотреть надо, куда садишься!».

Чтобы до конца убедиться в правильности нашего рассуждения, изменим одно из условий

задачи. Представим, что на чужом кресле лежала не шляпа, а картонная упаковка с

пирожными, сев на которую г-н В. не только уничтожил пирожные, но и испортил собственный

костюм. Может ли В. взыскать стоимость утраченного костюма, если тот пришёл в негодность,

или расходы на его чистку, с г-на Д., оставившего пирожные на своем кресле? Очевидно, нет;

здесь и человек, не обремененный юридическим мышлением, возразит В.: смотрите, дескать,

куда садитесь! Но если по отношению к самому себе мы не считаем заблуждение В.

извинительным, то с какой же стати считать иначе по отношению к другим лицам? Ведь они-то

уж явно не должны страдать от особенностей характера г-на В.! Или другой пример — совсем уж

обыденный: пришедший на спектакль после третьего звонка зритель в темноте путает места и са-

дится в чужое кресло, где, слава Богу, ничего не лежит. Но через некоторое время является и

владелец билета на это занятое место — вправе ли он потребовать его освобождения?

Несомненно; больше того, перепутавший покинет место почти наверняка с извинениями. Но

почему, если путаница действительно является извинительным заблуждением? Значит,

заблуждение-то вовсе не извинительно.

Теперь изменим другое условие: с соседом заговорился не В., а Д. — владелец шляпы, —

который, будучи увлеченным этой беседой, положил свою шляпу, которую до того держал в

руке, на находящееся по соседству место г-на В., куда тот, спустя немного времени, и сел,

раздавив шляпу. Ясное дело, что в этом случае убытки от порчи шляпы остаются на её

собственнике: надо смотреть, куда кладешь шляпу; и уж если кладешь её на чужое кресло,

будь готов в любой момент или убрать её, дабы она не мешалась соседу, либо предупредить

последнего о том, чтобы тот на нее не садился. Убытки возникли здесь по причине грубо

неосторожных действий самого потерпевшего. Требовать же от В., чтобы, садясь даже в свое

собственное кресло (на котором, как он точно знает, ничего не должно быть), предварительно

ощупывать рукой сиденье — а не положил ли туда кто-нибудь что-нибудь?! — было бы слишком

сурово.

Теперь самое время перейти к казусу с разбитой бутылкой шампанского, сравнив его условия и

решение с только что рассмотренными. В отличи от В., перепутавшего места, внезапно

привставший г-н П. ничего не путал, ни с кем не заговаривался, по сторонам не зевал; в том же,

что он привстал для того, чтобы взглянуть в окно, нет ничего ни противоправного, ни

неразумного, ни противоестественного; администрация ресторана (кафе, театра, транспорта,

любого вообще общественного месте) должна обеспечить возможность посетителя вставать со

стула (скамьи, сиденья и т. п.), не встречая к этому никаких препятствий. Затем, процесс

вставания неизбежно связан с перемещением центра тяжести тела, а значит, он всегда

сопряжен с рефлекторными (непроизвольными) движениями, направленными на сохранение

равновесия, перемещаемого из одного положения в другое, тела. Всякая попытка привстать

будет неизбежно сопряжена с подачей корпуса вперед, пододвиганием ног под стул и

перемещением локтей назад — иначе человек либо так и не сможет привстать, либо упадет. В

отсутствие других данных мы должны предполо жить, что именно так оно и было в данной

ситуации — локтевое движение было самопроизвольным, рефлекторным, не подконтрольным

человеческому сознанию, а значит, и не подлежащим вменению — невиновным, действительно (в

смысле гражданского права) нечаянным, т. е. не волевым.

Заставлять П. в такой ситуации возмещать причиненный вред — все равно, что заставлять

это делать поскользнувшегося прохожего, который, дабы удержать равновесие, взмахивает

тростью и разбивает её концом магазинную витрину. Или... Впрочем, об этом мы поговорим чуть

позднее.

Итак, «внезапно привставший» г-н П. ни при чем. Кто же потерпел убыток (кому причинен

вред) и может ли он на кого-нибудь его переложить? Разбитая бутылка принадлежала ресторану;

перешло ли право собственности на нее к официанту или заказавшему её г-ну В.?