Белов В.А. Занимательная цивилистика. Выпуск 2
Подождите немного. Документ загружается.
нарушение любого из этих требований ведет к недействительности документа как векселя, к его
непризнанию векселем.
Итак, первое дело Завод полностью и безоговорочно выиграл: с «вексельного» дела сняли
кавычки, прямо объявив его квази-вексельным. А что же со вторым делом — о признании
недействительными Договора о деловом сотрудничестве и дополнительных соглашений к нему?
124
Решение по нему состоялось 30 ноября 1998 г. (после апелляции, но до кассации по делу о
квази-векселях) и, как ни странно, тоже гласило в пользу Автозавода. Какие же
обстоятельства позволили Заводу требовать, а арбитражному суду — констатировать
недействительность сделок?
Читая исковое заявление Завода нельзя не поразиться, до чего же безграмотно оно составлено.
Создается впечатление, что его составитель задался целью свалить в одну кучу все, известное ему
о недействительности сделок — авось что- нибудь, да сработает! Тут и довод о том, что у
«Замоскворечья» нет и никогда не было лицензии на доверительное управление ценными
бумагами (т. е. подлежит применению ст. 173 ГК)
125
, и о том, что оно не выполнило своих обя-
зательств по спорным сделкам, что незаконно (а значит, нужно применить ст. 168 ГК)
126
, и о
том, что «Замоскворечье» умышленно нанесло ущерб интересам Завода (а значит должны быть
применены статьи ... 169 и 179 ГК!)
127
, и, наконец, о том, что оно «ввело в заблуждение
руководство Завода» (ст. 178 ГК). Мало того, что практически любая квалификация — какую не
возьми — исключает любую другую, так ведь ещё и ни одна из статей ГК не применена
правильно!
Суд, однако, вошёл в положение Завода. Не очень понятно, почему так случилось; судя по
тексту судебного акта, прежде всего, потому, что ЗАО «Замоскворечье-К» не особенно
сопротивлялось. А зачем? Векселей-то у него все равно уже не было! Как бы то ни было, суд
даже несколько «помог» Автозаводу с аргументацией. Вышло несколько менее коряво, хотя и
тоже далеко не безупречно:
«Решением арбитражного суда ... от 08.09.98 г. по делу № ... установлено, что содержание
векселей Автозавода (таких-то) признаны как письменные долговые обязательства
Автозавода
128
. — Материалами настоящего дела установлено, что векселя (такие-то) признанные
решением суда от 08.09.98 г. как письменное долговое обязательства, переданы истцом
ответчику в доверительное управление по дополнительным соглашениям № 4 от 10.12.97 г. и
№ 5 от 27.01.98 г. — Согласно ст. 1013 ГК РФ объектом доверительного управления могут быть
предприятия и другие имущественные комплексы, отдельные объекты, относящиеся к
недвижимому имуществу, ценные бумаги, права, удостоверенные бездокументарными ценными
бумагами, исключительные права и другое имущество
129
. — Согласно постановления
Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 17.10.97 г. JV* 37 (п. 2.1) объектами
доверительного управления могут являться следующие ценные бумаги: акции акционерного
общества, облигации коммерческих организаций, государственные облигации любых типов
130
.—
Учитывая изложенное суд считает, что долговые обязательства Автозавода не могут являться
объектами доверительного управления, поэтому сделки между истцом и ответчиком по передаче
долговых обязательств Автозавода в доверительное управление, оформленные дополнительным
соглашением № 4 от 10.12.97 г. и № 5 от 27.01.98 г. являются недействительными на основании
ст. 168 ГК РФ, как не соответствующие требованиям закона». Более чем сомнительно (см.
изложенные нами выше комментарии). Естественно, существенное нарушение обязательств
«Замоскворечьем» могло (и должно было бы) стать основанием к иску о расторжении
дополнительных соглашений и возврату векселей, а при невозможности возврата — о
расторжении соглашений и взыскании убытков, причиненных нарушением обязательств, в
размере подлежащих уплате вексельных сумм. Почему Завод этому — очевидному и
безупречному пути за щиты своих прав предпочел иной — этого уже, видимо, не узнать никогда.
Под стать мотивировочной была и резолютивная часть решения: «Дополнительнее
'соглашения № 4 от 10.12.97 г. и № 5 от 27.01.98 г. признать недействительными. Обязать ЗАО
„Замоскворечье-К" (г. Москва) возвратить Автозаводу. . . долговые обязательства, оформленные
на бланках простых векселей (таких-то)»
131
. Автозавод, отлично знавший о том, что векселя (по
крайней мере, честь из них) возвратить уже невозможно, ибо они находятся в руках «Лужников»,
ни словом об этом не обмолвился и не предъявил требования о взыскании их стоимости (см. п.
2 ст. 167 ГК). Почему? И этот вопрос тоже ответа не имеет.
Итак, задачка, можно сказать, почти сошлась с ответом. Да, Заводом был избран явно
негодный способ защиты своих прав; да, решение было неправильно мотивировано, но при
этом был получен точно такой же результат
132
, который был бы достигнут, если бы был
предъявлен надлежащий иск, и суд разобрался бы в нем надлежащим образом. «Замоскворечье»,
однако, не обжаловало данного решения ни в апелляции, ни в кассации. В итоге Автозавод стал
обладателем вступившего в законную силу решения, уничтожающего основание, по которому
векселя попали в оборот.
Итог — полная победа Автозавода. Отчасти — от безграмотности «Лужников», отчасти — от
простого везенья. Но это было только начало эпопеи. Поздравлявшие друг друга с успехом
сотрудники Автозавода тогда ещё и представить себе не могли, во что все это выльется. . .
3. Как Дело о квази-векселях переросло в Дело об убытках
Не успели высохнуть чернили,' струйного принтера на постановлении кассационной
инстанции по квази-вексельному делу (4 февраля 1999 г.), как Автозавод получил по почте
новое исковое заявление «Лужников», на этот раз — о взыскании 68.718.904 рублей (номинал
квази-векселей + проценты по ст. 395 ГК от даты платежа до даты подачи искового заявления).
Да,—констатировал истец, — вступившим в законную силу решением арбитражного суда
установлено, что спорные документы не являются векселями. Вместе с тем, они являются
общегражданскими долговыми документами, удостоверяющими обязательства Автозавода
«деньгами или продукцией» на указанную в долговых расписках сумму. Больше того, Автозавод
даже подтвердил было свое намерение выполнить эти обязательства, — «оплатить упомянутые
векселя своей продукцией», — но, увы, так их и не выполнил «ни в денежном выражении, ни
поставкой продукции», а потом и вовсе отказался от исполнения. Стало быть, подавайте «ос-
новной долг» и проценты по 395-й.
Чувствуется, что истец не был до конца уверен в перспективности своих требований. Об
этом говорит даже чисто формальный признак: на этот раз требования были предъявлены не
только Автозаводу, но и ЗАО «Замоскворечье-К» — первому приобретателю спорных до-
кументов. Ясное дело, не оттого, что «Лужники» рассчитывали с «Замоскворечья» что-то
реально получить, а для того, чтобы было хотя бы чисто формальное основание говорить об
отличиях предъявленного иска от предыдущего: это, дескать, другой спор; да, по прежним
фактическим основаниям и, по сути, о том же предмете, но с другими сторонами. А что касается
содержательной стороны предъявленных требований, то легко заметить, что таковые совершенно
не отличались от вексельных: в обоих исках требовался номинал и проценты за пользование
чужими денежными
средствами, только сумма процентов в последнем случае возросла
соразмерно времени.^истекшему со дня предъявления первого иска. Но если в первом иске
«Лужники-банк» мотивировал свои требования нормами законодательства о векселях, то во
втором,— нормами Гражданского кодекса. Точнее — одной его нормоі| (ст. 395); норм о договоре
займа и долговом документе истец в нем, видимо, не нашёл. Зато нашёл он другие нормы,
объясняющие (по его мнению) основания ответственности ЗАО «Замоскворечье-К»: «Совершив
на векселях (долговых расписках) индоссамент, «Замоскворечье-К» тем самым, в соответствии со
ст. 382 и 389 ГК РФ передало свои права кредитора последующим векселедержателям и
одновременно, в силу ст. 390 ГК РФ, приняло на себя ответственность перед ними, поскольку ин-
доссамент является не только передаточной надписью, но и формой поручительства индоссанта
за векселедателя». О том, что по индоссаментам передаются все-таки векселя, а не долговые
расписки, истец благоразумно умолчал. И потом: если уж пытаться привлекать на этих
основаниях к ответственности «Замоскворечье-К», то непонятно, отчего же истец не включил в
круг ответчиков и две другие организации, через которые прошли спорные документы — ПКК
«ИТА-Инвест» и ЗАО «Темп+»?
И вот — снова Арбитражный суд г. Москвы; судебное заседание (8 июня 1999 г. с
перерывом до 9-го июня). Самый поверхностный опрос, выполненный судьей, показал, что ис-
тец не слишком ориентируется в собственных требованиях, в частности — не может объяснить,
на каких же именно нормах общегражданского законодательства он их, так сказать,
основывает. В этой связи истцу было предложено уточнить предмет иска. На вопрос же суда о
том, почему истец не желает привлекать в число соответчиков ПКК «ИТА-Инвест» и ЗАО
«Темп+», истец ответил, что вовсе не «не желает», а как раз наоборот, о чем и ходатайствует
перед судом. Итого, круг соответчиков расширился, а истец отправился «уточнять предмет иска»,
И уточнил. Да так, что и пересказать-то непросто! В заседании 10 июня 1999 г. истец пояснил, что
оказывается предметом спора являются «убьтгки, возникшие в результате выпуска и обращения
ответчиками векселей с дефектом формы», а кроме того — увеличив размер исковых требований до
70.992.260 рублей. Эту сумму истец получил следующим образом: 11.400.000 рублей он уплатил за
векселя при их приобретении (реальный ущерб); к нему приплюсовал «упущенную выгоду от
неисполнения обязательств», т. е. сумму, которую он должен был бы получить при уплате по квази-
векселям сверх той, что затратил на покупку (42.000.000 - 11.400.000 = 30.600.000 рублей); и, наконец, к
этому он прибавил проценты по ст. 395-й, насчитанные с каждой из этих двух сумм со дня срока
платежа по векселям (получилось 28.997.260 рублей)
133
. В завершающем заседании (27 июля 1999 г.)
сумма требований ещё раз изменилась, опять-таки — в соответствии с ростом суммы набежавших за
вновь прошедшее время процентов.
Ни одному юристу не нужно пояснять, что представленный «расчёт» не имеет ничего общего с
расчётом убытков. Максимум, с чем можно согласиться — так это с 11.400.000 рублями,
затраченными истцом на приобретение квази-век-селей. Но даже для этого необходимы такие
натяжки, которые не свидетельствуют ни о чем ином, кроме искусственности данной
конструкции. Неужели «Лужники-банк» не видел, что именно он покупает? Видел. В том числе
— и оговорку об оплате продукцией. Следовательно, знал о том, что перед ним не векселя, а
непонятно что? Должен был знать. Знал он о том, что обязательства имеют свойство далеко не
всегда исполняться? Безусловно; тем не менее, все равно приобрел. Стало быть, приобрел на свой
собственный страх и риск. Риск реализовался: обязательства не исполнены. На каком же, в таком
случае, основании, перекладывать на кого бы то ни было расходы, понесенные на приобретение
требований, оказавшихся неисполнимыми? Разве уступивший требования отвечает за их
исполнимость? По общемуправилу, нет. Разве сам Автозавод обязывался где-либо возмещать
всякому новому кредитору расходы, понесенные им на приобретение требований по отношению к
нему (Автозаводу)? Ничего подобного. Откуда же тогда берутся убытки? Всякому юристу
совершенно очевидно и другое: то, что требовал истец, было вовсе никакими не убытками, тем бо-
лее — не убытками от нарушения обязательств. Истец требовал понуждения ответчиков к
исполнению их денежных обязательств в натуре, или, по выражению нашей арбитражной
практики, добивался солидарного взыскания основного долга, а также — взыскания процентов за
просрочку исполнения денежного (как ему казалось) обязательства
134
. Сформулируй он эти
требования по-человечески — глядишь, было бы больше перспектив на выигрыш. Увы, истец
этого не сделал.
Несмотря на все вышеизложенное, несмотря на апелляцию Автозавода к незаконности
отчуждения квази-векселей «Замоскворечьем», несмотря на его аргумент относительно того, что
эти документы удостоверяют вовсе не денежное, а товарное обязательство — по поставке
продукции, а не по уплате денег — суд удовлетворил требования истца. Частично — отказал в
процентах со ссылкой на расхожий тезис арбитражной практики о том, что проценты начислению
на убытки не подлежат. Но то, что удовлетворил — удовлетворил так, что до сих пор дух
захватывает при прочтении решения.
«... Суд исходит из того, что векселя выпущены Автозаводом с дефектом формы. Долговые
обязательства ... не имеют места, как ценные бумаги... Поскольку долговой распиской может
подтверждаться долг только между физическими лицами
135
..., долговая расписка относительно
правоотношений юридических лиц не имеет смысла... Какие-либо поставочные обязательства
должны оформляться договором поставки или купли-продажи, а не выдачей товарных
обязательств без указания конкретного товара, его стоимости, объема, ассортимента, на бланке
векселя ... и, кроме всего прочего, обращенного к неопределённому кругу лиц... ». Казалось бы,
какой 'тут^ожет быть вывод? Нет ни векселя, ни денежного, ни т'ой&ріного обязательства; так как
же удовлетворить иск об убытках за нарушение обязательств, которых не было?! А БОТІ как:
«Совершив ... действия по выпуску векселей Автозавод сознательно дезинформировал
участников предполагаемого вексельного оборота, выпуская такие псевдовекселя, и все
остальные ответчики не проверили передаваемые векселя на предмет их соответствия п. 1, 75
Положения о переводном и простом векселе, и не выполнили обязательств по передаче истцу
ценных бумаг, за которые истец оплатил денежные средства
136
. — На основании изложенного
истцу причинен ущерб как реальный, так и в виде упущенной выгоды всеми лицами, которые
выпустили спорные векселя в обращение и участвовали в их распространении, вне зависимости
от того, находились ли они с истцом в договорных отношениях, или нет, поименованы они в
векселях, или нет. — Таким образом, суд считает обоснованными и подлежащими
удовлетворению требования истца ... к причинителям убытков, вытекающим из неисполнения
обязательств и из причинения внедоговорного вреда... ».
Вот так-то! Истец требовал только убытки от нарушения обязательств, а суд взял и взыскал не
только их, но и вне-договорный вред
137
! Причиненный участием в выпуске и распространении
документов, которые даже по чисто внешним признакам не являются векселями. Почему суд
не принял во внимание того, что и «Лужники-банк» мог и должен был установить это
прискорбное обстоятельство при обыкновенном внешнем осмотре векселей — непонятно; как
он мог забыть о норме, которая не позволяет покупателю привлекать продавца к
ответственности за известные ему недостатки передаваемого товара — тоже неясно; ну а как суд
мог по своей инициативе выйти за пределы исковых требований — просто уму непостижимо!
Возмущение юристов Автозавода просто-таки хлестало через край и вылилось в
апелляционную жалобу, рассмотренную 6 октября: 1999 г. Увы, эмоции оказались бессильны:
судьи, пожав плечами, ещё раз переписали решение первой инстанции. Мотивировочная часть
слово в слово повторяет обжалуемое решение; творческое же начало, привнесенное в
постановление апелляционной инстанцией, вызывает довольно скептическое отношение
138
.
Автозавод бросился в кассацию; эмоциональный порыв удалось более-менее умерить, что
позволило сформулировать достаточно ясную позицию в кассационной жалобе.
17 декабря 1999 г. недоуменно жала плечами коллегия судей ФАС Московского округа.
Однако предметом её недоумения была уже не контраргументация Завода, а обжалуемые
судебные акты.
«В силу требований ст. 124 Арбитражного процессуального кодекса РФ решение суда должно быть
законным и обоснованным. — Чтобы решение было законным, арбитражный суд должен найти в
нормативных актах именно ту правовую норму, которая регулирует спорное отношение. Для этого
необходимо дать правильную юридическую квалификацию фактическим взаимоотношениям
сторон. — В нарушение требований указанной нормы решение суда не содержит правовой
квалификации отношений, возникших между истцом и каждым из ответчиков. — Между тем, эти
отношения носят различный характер, а потому регулируются самостоятельными нормами права.
Как следует из мотивировсИнЬй части решения, суд при его принятии руководствовался ст. 15, 393,
1064,1080 Гражданского кодекса РФ. — Ст. 393.названного Кодексы применяется в случае нарушения
дого$о®ных обязательств, когда вследствие такого нарушения потерпевший понес убытки.
Следовательно, для применения данной нормы суду следовало установить с кем из ответчиков у
истца существовали договорные отношения, характер этих отношений, какие обязательства имелись
у сторон, в чем состояло нарушение обязательств и наличие причинной связи между неисполнением
этих обязательств и возникновением у истца убытков. — Обязательства вследствие причинения вреда
являются внедоговорными, следовательно, обязанность возместить вред в силу ст. 1064
Гражданскою кодекса РФ не связана с неисполнением или ненадлежащим исполнением договорных
обязательств. — Применение указанной нормы требует установления иных фактов, а именно:
противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между противоправным
поведением и наступлением вреда и вину причинителя вреда. — В нарушение требований ст. 127
Арбитражного процессуальною кодекса РФ указанные факты судом не установлены. — Применение
солидарной ответственности по ст. 322 и 1080 Гражданского кодекса РФ также различно, а потому
вывод суда о том, что ответчики по делу должны солидарно возместить истцу убытки в заявленном
им размере нельзя признать обоснованным.
Вывод суда о том, что Автозавод сознательно дезинформировал участников предполагаемого
вексельного оборота о природе выдаваемых им обязательств сделан судом без исследования
содержания этих обязательств и того, как их содержание могло повлечь заблуждение истца —
профессионального участника отношений, связанных с выпуском и обращением векселей,
относительно правовой природы этих обязательств. — Возлагая ответственность за причинение
вреда на Автозавод, суд не проверил доводы последнего о том, что долговые обязательства были
выданы ЗАО«Замоскворечье-К» без права передачи их третьим лицам,
а также о том, что АКБ «Лужники-банк» не обращался к
нему с требованием об исполнении предусмотренных ими
обязательств».
Постановление, отменившее всю ранее состоявшуюся ахинею, было написано спокойно.
Рассудительно. Коротко. И по-русски, что немаловажно! Это, конечно, ещё нельзя было назвать
победой Автозавода, но победа его юристов была налицо: до суда можно достучаться. Пустое
словоблудие, имеющее лишь видимость правдоподобия, отступило перед торжеством
юриспруденции. Да, направили на новое рассмотрение, но что поделаешь! — таковы были
требования! Касались они взыскания убытков, а ведь именно этого вопроса не коснулись ни
первая инстанция, ни апелляция; рассматривать же за них дело кассационная инстанция не
имеет права. Увы, новое рассмотрение показало, что первая инстанция Арбитражный суд г.
Москвы не склонна чему-либо учиться у своей «вышестоящей организации».
Решением от 13 марта 2000 г. с ЗАО «Замоскворечье-К» и Автозавода как солидарных
должников
139
по общегражданским долговым обязательствам было взыскано 95.340.000 рублей
убытков, которые на этот раз истец рассчитал совершенно иначе: он просто умножил 42 млн
рублей (номинал квази-векселей) на 2,27 — так называемый коэффициент удорожания продукции
Завода, как пояснил истец. Дескать, автомобили Автозавода, которые раньше (в день срока
платежа) стоили 42 млн рублей сегодня стоят уже 95 млн Казалось бы, ну как же судью не
насторожил столь различный подход к расчёту одного и того же — убытков от нарушения
обязательств — ан нет! не насторожил! Судья просто вылущила из предыдущего решения, а
заодно и из ГК, все положения, относящееся к договорной солидарной ответственности, и
вывалила их всей кучей в решение.
Опять последовала апелляция Завода. То ли у истца закончились ресурсы, то ли судьи попа-
лись «не те» (а может быть, нйоборот — те, какие и должны быть), но апелляционная
инстанция повела себя теперь (29 июня 2000 г.) совершенно иначе, Чем в предыдущий раз.
Совершенно основательно указав, что ни малейшего упоминания об АКБ «Лужники-
банк» как кредиторе по пресловутым «долговым обязательствам» ни эти последние, и ни один
иной документ не содержит, суд сделал вывод о том, что самое существование обязательств
Автозавода перед Банком никак нельзя считать установленным. Коли так, то нет никакой
возможности рассуждать и об их нарушении. Естественно, нельзя считать доказанным факт
несения истцом убытков в сумме 95 млн рублей: его имущество на эту сумму не уменьшалось,
никаких приготовлений к извлечению выгоды в этой сумме он не осуществлял — откуда же
ворьмутся убытки? Ну а на распускание истцом соплей относительно того, как, дескать,
негодяйский Автозавод его обманул — впарил векселя, которые на самом деле не векселя и т. д.
— суд довольно веско заметил, что обижаться здесь нужно только на самого себя. Истец —
коммерческий банк, т. е. профессиональный предприниматель — вполне мог обеспечить себе
достойную правовую поддержку, дабы установить правовую природу приобретаемых документов;
не озаботившись о таковой, он просто не проявил должной заботливости и осмотрительности,
какие требуются в данной ситуации характером оборота. Казалось бы, какие после этого могут
быть варианты резолютивной части постановления, кроме «решение отменить, в иске отказать»?
Оказалось, могут.
Апелляционная инстанция не отменила решение, а изменила его. «В части взыскания
солидарно с Автозавода и ЗАО «Замоскворечье-К» в пользу АКБ «Лужники-Банк»
95.340.000 руб. убытков, 83.490 руб. расходов по госпошлине — решение отменить. В иске
отказать. В остальной части решение оставить без изменения». В какой такой «остальной
части»? Другой части — кроме отмененной — в решении от 13 марта просто не было! Правда,
там была ещё фраза о прекращении производства по делу в отношении ПКК «ИТА-Инвест»
и ЗАО «Темп+» — не исключено, что это и имела, .Влвиду апелляция под «остальной частью»,
оставленной,..ею «без изменения». Но вообще говоря прекращение производства по делу (в
частности — по причине отказа истца от'иска, как это и было в нашем случае) должно
оформляться определением суда, а не решением, ибо прекращение производства по делу — не
есть акт, разрешающий дело по существу. Следует отметить, что торжествовавший Автозавод
просто не заметил этой неувязки — самое главное, что отменена именно та часть решения, в
которой говорится о взыскании; что там ещё оставлено в силе — это никого не заинтересовало.
Будущее показало: а зря!
Автозавод и Банк поменялись ролями: теперь в кассацию обратился «Лужники-банк», увы,
не приведя в свою защиту никаких новых аргументов. Убытки, убытки и ещё раз убытки! Это
сыграло роковую роль: кассационная инстанция на этот раз уже пришла не в изумление, а в
раздражение. Раздражение такой непонятливостью и настырностью.
Описав ситуацию и дав положительную оценку аргументам апелляционной инстанции,
кассационный суд указал, что он не может обойти своим вниманием и тот факт, что сделки,
по которым спорные документы попали в оборот были признаны недействительными, а на
первого их приобретателя даже возложена обязанность по возврату этих документов. Им
также было обращено внимание на то, что даже те 11 млн 400 тыс. рублей, которые истец
уплатил за приобретенные долговые документы, явно нельзя взыскать ни с Автозавода, ни с
«Замоскворечья», ибо ни тот, ни другой этих денег от «Лужников» не получали.
Таким образом, 31 августа 2000 г. в деле об убытках была, наконец, поставлена точка:
оставлено в силе постановление апелляционной инстанции, отказывающее в иске. Некоторое
время Завод торжествовал победу. И снова, как выяснилось, рановато.
4. История с протестом
26 сентября 2001 г., т. е. уже более, чем через год после кассационной точки в деле об
убытках, в числе прочей входящей заводской почты поступил Конверт из Высшего Арбит-
ражного суда РФ. В конверте -—копия протеста заместителя Председателя суда от 12 сентября
2001 г.
140
на три последних акта дела об убытках — решение от 13 марта и постановления от 29
июня и 31 августа 2000 г.
Практикующие юристы отлично знают, как трудно добиться принесения протеста
141
.
Поэтому они отлично поймут, что испытали юристы, а вслед за ними — и руководство Автозавода.
Состояние их было близким к шоковому, в особенности — состояние руководства, которое, как
известно, во всем склонно усматривать «политическую» окраску. Раз принесен протест, значит,
кто-то копает под Завод; судя по всему — кто-то ужасно могущественный, а иначе как бы он
смог убедить заместителя Председателя принести протест? Естественно, протест прочли,
проанализировали, подготовили и направили отзыв, но состояния от этого не стало не только
более спокойным, но и даже менее удрученным. Возможно, что его поддержанию
способствовало содержание протеста: ничего нового, — такого, что уже не звучало бы из уст
«Лужников» и не было бы предметом обсуждения — в нем не было. И тем не менее — вот он,
протест!
«Суд апелляционной инстанции, — писал протестант, — обоснованно указав на неприменимость
вексельного права к долговым обязательствам и необходимость руководствоваться в данном случае
нормами гражданского законодательства, в то же время не учел, что квалификацияпризнанных
недействительными векселей в качестве долговых расписок ответчика свидетельствуег о том, что от-
ветчик принял на себя обязательство по передаче держателю указанных долговых расписок выпускаемой
им продукции, стоимость которой равна „вексельной" сумме. — Данное обязательство не противоречит
законодательству и регулируется общими положениями об обязательствах. — В соответствии со ст.
309 ГК обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями
обязательства и требованиями законодательства. Неисполнение или ненадлежащее исполнение
обязательства влечет для должника обязанность возместить причиненные кредитору убытки (ст. 393 ГК).
—Учитывая, что АКБ „Лужники-банк" уплатил за приобретенные им векселя ... денежные средства, а
Автозавод не исполнил свои обязательства по передаче АКБ „Лужники-банк" выпускаемой им
продукции, истец имеет право требовать от ответчика возмещения понесенных убытков». Протест
завершался просьбой к Президиуму Высшего Арбитражного суда состоявшиеся по делу судебные акты
отменить, а дело направить на новое рассмотрение, дабы суд первой инстанции мог проверить пра-
вильность исчисления и основательность требования упущенной выгоды.
Те, кто уже прочёл наши «Три круга суда», а также те, кто внимательно следил за перипетиями
этого многострадального дела, конечно же сразу укажут ошибку в рассуждениях уважаемого
заместителя Председателя. «Ответчик принял на себя обязательство по передаче держателю ука-
занных долговых расписок выпускаемой им продукции, стоимость которой равна „вексельной" сумме»
— хорошо, допустим. Но какую продукцию следует передавать? Автозавод выпускал и выпускает
более 700 наименований готовой продукции — начиная от автомобилей различных моделей и
модификаций, и кончая широчайшим ассортиментом запчастей и сопутствующей продукции. А
обязательство — это гражданское правоотношение, содержанием которого является требование
кредитора и корреспондирующая ему обязанность должника совершить определённое действие, в
частности — передать имущество (п. 1 ст. 307 ГК). Действие, о котором упоминали квази-векселя—
«передача продукции Автозавода» — необходимой
!
6т%пеш>ю определённости явно не обладает. Об
этом свидетельствовали, надо отметить, и многочисленные обращения .самого истца, предлагавшего
согласовать наименование, ассортимент и количество продукции, подлежащей поставке,., ,Нр раз
такие предложения от истца поступали, значит, он сам же признавал, что до сих пор все указанные
параметры не согласованы. Коли так — нет предмета обязательства, ибо согласование наименования
подлежащего передаче имущества и его количества, является безусловно необходимым для
установления обязательства по передаче имущества в собственность, о чем свидетельствует, в
частности, норма п. 3 ст. 455 ГК.
Да, буквально говоря, она относится только к такому обязательству передачи, которое возникло из
договора купли-продажи; по существу же эту норму поместили в данном разделе ГК только лишь
потому, что именно договор купли-продажи (в его многочисленных разновидностях) является
наиболее типичным и естественным основанием возникновения обязательств по передаче вещей в
собственность. Её содержание обусловлено ведь вовсе не тем, из какого основания возникает
обязательство, — из договора купли-продажи, или иного, — а направленностью этого обязательства.
Направленность эта — передача имущества в собственность (или иное широкое вещное право);
объект же права собственности не может быть определён признаками родовыми — только
индивидуальными. До тех пор, следовательно, пока предмет обязательства по передаче имущества в
собственность в достаточной, для установления на него права собственности приобретателя,
степени не индивидуализирован, требование кредитора и обязанность должника (обязательство) по
его передаче, никак невозможно считать возникшими.
В этом ключе был составлен отзыв на протест; кстати, почти что сразу его пришлось
задействовать и в другом деле—деле с ООО «Логос-Груп» (см. предыдущий очерк); так что работа по
протесту в любом случае даром не пропала.
Автозавод стал ждать извещения о дне рассмотрения протеста на Президиуме. Дождался, Но
не рассмотрения протеста, а искового заявления ООО «Логос-Груп», по которому уже 30
ноября 2001 г. состоялся первый судебный акт (об этой эпопее — см. предыдущий-і'очерк). Дело
«Логоса» отмотало один круг, потом другой и^н'йконец, две трети третьего круга, после чего
завершилось (10'февраля 2003 г.), а рассмотрения протеста все не было и не было. Спору нет —
дела в Высшем Арбитражном суде лежат довольно долго — но чтобы больше полутора лет, да
без единой реакции — это даже для ВАС слишком! Удивительнее всего было то, что и в
канцелярии Высшего Арбитражного суда по этому вопросу долгое время не могли сообщить
ничего определённого. Выл такой протест принесен? Был. Назначено рассмотрение. Нет не
назначено. А почему? когда можно ждать назначения?...
Но вот в начале июля 2003 г. Завод получил по почте ... исковое заявление. Да-да: исковое
заявление АКБ «Лужни-ки-банк» о взыскании 42 млн рублей убытков, причиненных
нарушением Автозаводом договорных обязательств. Из этого заявления и узнали впервые нечто
определённое о судьбе протеста: оказалось, что прошло уже более года после того, как
протест был отозван (29 мая 2002 г.). Протестант передумал: отозвал ранее им же принесенный
протест. И в исковом заявлении, и в письме заместителя Председателя об отзыве протеста
указывалось, что протест отзывается потому, что «ЛКБ «Лужникм-банк» не обращался с иском
к Автозаводу».
Такой отзыв поверг всех в ещё большее изумление, чем сам протест. Да как же «не обращался»?
А что же «Лужни-ки-банк» делал все это время, начиная с середины 1998 г.? Истец (судя по
присланному им исковому заявлению) истолковал формулировку, обосновывающую отзыв
протеста, в том смысле, что ему следует по-прежнему обратиться с иском о возмещении
убытков, но не к нескольким ответчикам, как он это делал раньше, а только к одному ответчику
— Автозаводу. Но повторное обращение с одним и тем же иском к одному ответчику не имеет
никакого смысла, ибо оно никаких новых возможностей, в сравнении с ранее уже имевшим
место обращением к нескольким ответчикам, истцу не дает. Истец уже обращался к Автозаводу
(причем, не только к нему), и именно с иском о возмещении убытков, и именно — причиненных
нарушением обязательств. Мотивировка отзыва протеста в том её виде, в котором её представил
истец, откровенно противоречила бы фактическим обстоятельствам дела и становилась бы
бессмысленной.
По неоднократном внимательном прочтении как Отзыва, так и самого отозванного протеста,
юристы Автозавода пришли к иному выводу. Отзывая принесенный им протест, заместитель
Председателя Высшего Арбитражного суда имел в виду, что Истцу следовало воспользоваться
другим способом защиты нарушенного права, предъявить другой иск, который им пока ещё к
Автозаводу не предъявлялся. Почему? Потому что ни один из ранее предъявленных исков — о
взыскании сперва долга по векселям, а затем — суммы договорных убытков — не смог послужить
средством защиты нарушенного (по мнению Истца) права. Этот вывод очевидно следует из того
обстоятельства, что оба предъявленных им иска остались, в конечном итоге, без удовлетворения.
Какой именно, по мнению заместителя Председателя, иск следовало бы предъявить истцу для
защиты своего нарушенного права — естественно, мы можем только гадать; заметим лишь, что и в
нем Истцу должно быть отказано, поскольку (как уже было обосновано выше) спорные доку-
менты не удостоверяют, по сути, никаких требований — ни вексельных, ни общегражданских; ни
денежных, ни товарных.
Истец понял письмо об отзыве протеста иначе: фразу «АКБ „Лужники-банк" не обращался
с иском к Автозаводу» он прочёл так: «АКБ „Лужники-банк" не обращался с иском об
убытках к Автозаводу» . Возникло новое дело об убытках.
5. Как дело об убытках едва не переросло в Дело об исковой давности
Сумма убытков, как это уже успел заметить внимательный читатель, изменилась ещё раз. На
этот раз она уменыни лась, «усохла», «утряслась» до номинала векселей. Несколько была
скорректирована и мотивировка. Так, истец упомянул о п. 6 Информационного письма
Президиума Высшего Арбитражного суда РФ № 18 от 25.07.97 г., согласно которому «наличие
дефекта формы векселя не препятствует предъявлению самостоятельного требования по такому
документу на основании норм гражданского права об обыкновенном долговом документе»
(цитата из искового заявления). А индоссамент он истолковал как односторонний акт первого
приобретателя долговых документов (ЗАО «Замоскворечье-К») о назначении им третьего лица
— выгодоприобретателя; договор между Автозаводом и «Замоскворечьем», воплотившийся в
долговых документах, получил таким образом статус договора в пользу третьего лица. В
остальном все было по-прежнему: Автозавод не исполнил обязательств, чем причинил убытки
на сумму обязательств, которые истец и просит взыскать. Да сколько же можно?!
Уже говорилось, что чрезвычайно трудно спорить, если оппонент не выдвигает никаких
аргументов и, несмотря на то, что занимаемая им позиция уже разгромлена, не отрекается от
нее, а напротив, с завидным упорством и упрямством только крепче за нее цепляется. Уже
несчётное число раз истцу объясняли, что то, что он требует — это никакие не убытки; что как
раз таки убытки им и не требуется! Нет же, талдычит свое: убытки, убытки, убытки! Тысячу раз
говорилось, что никаких обязательств из спорных документов не возникает — нет, для истца это
по-прежнему долговые документы! И ладно бы, кабы все контрутверждения исходили только от
ответчика: он — лицо заинтересованное и во имя своего спасения может все что угодно
рассказать, — но ведь они уже освещены авторитетом суда! Когда же кончится это мученье —одно
и то же по десять раз?!
Вот это самое «доколе» и натолкнуло юристов Автозавода на нетривиальную по нынешним
временам мысль: а не пропустил ли уважаемый оппонент исковой давности? Со време ни
наступления «срока платежа» по «долговым документам» прошло уже более пяти лет, что явно
превышает продолжительность подлежащей применению исковой давности — 3 года (ст. 196
ГК). Да, само собою разумеющимся возражением против этого тезиса должно было стать
соображение о неоднократном перерыве исковой давности: сперва — предъявлением иска о
взыскании по векселю, затем — иска об убытках. Точных дат предъявления исков мы не имеем
возможности установить; а если брать даты принятия первых решений по каждому из дел —
8 сентября 1998 г. и 27 июля 1999 г. (более поздние даты, выгодные, следовательно, истцу) —
получается, что давность должна была истечь 27 июля 2003 г. Обращение же с последним
иском (вторым иском об убытках) состоялось, судя, опять-таки, по дате на исковом заявлении,
20 июня 2003 г. То есть «Лужники-банк» буквально вспрыгнул на подножку последнего вагона
уходящего поезда
142
. Но юристы Автозавода решились пойти несколько дальше и перевести
вопрос из количественной плоскости (сколько времени?) в качественную: а предъявление
всякого ли иска прерывает течение давности?
Да, в 203-й статье сказано просто о «предъявлении иска в установленном порядке»; значит,
на первый взгляд, для перерыва давности достаточно предъявления любого иска. Неужели, это
действительно так? Неужели для того, чтобы сохранять давность в течение неопределённо
длительного времени, потерпевшему достаточно раз в три года обращаться в суд хоть с каким-
нибудь — хотя бы и заведомо негодным, заведомо проигрышным — иском? Или применить
этакое «взыскание в рассрочку»: из 100-тысячного, например, долга, взыскивать каждые три
года по 100 рублей — давность аж на три тысячи лет растянется! Неужели и то и другое может
считаться нормальным? Вряд ли.
Чем руководствуется законодательство, когда определяет предъявление иска как основание к перерыву
давности? Если исковой давностью называется срок существования возможности реализации
охраняемого законом интереса
143
, в том числе — в форме субъективного права на судебную защиту
нарушенного или оспариваемого субъективного гражданского права, то основания к перерыву его
течения должны быть такими юридическими фактами, которые свидетельствуют либо о попытках
реализации истцом такой возможности, либо о подкреплении её новым основанием. О подкреплении долга
новым основанием говорит акт его признания со стороны должника. А вот о том, что истец пытается
воплотить, признанную за ним возможность реализации охраняемого законом интереса, в
действительность, свидетельствует предъявление иска, соответствующего содержанию и свойству
подлежащего реализации интереса. Предъявление иного иска не способно служить делу реализации
охраняемого законом интереса, в том числе неспособно защитить нарушенное или оспариваемое право, а
значит, не свидетельствует о попытке истца воспользоваться предоставленной ему законом
возможностью судебного содействия — своеобразной привилегией, не принадлежащей контрагенту.
Всякая привилегия по своей сути может быть только срочной. Тот, кто не пользуется предоставленной
ему привилегией в течение определённого законом срока (в нашем случае — исковой давности), должен эту
привилегию потерять; иначе пропадает самый смысл института исковой давности.
Так, например, в результате неправомерного уничтожения имущества у его бывшего собственника
возникает охраняемый законом интерес в восстановлении положения, существовавшего до нарушения его
абсолютного права. Этот охраняемый законом интерес реализуется только и исключительно посредством
предъявления иска о взыскании убытков, причиненных неправомерным действием, но он не может быть
реализован с помощью какого бы то ни было иного притязания (например, о взыскании неосновательно-
го обогащения, основного долга, неустойки или процентов).
В нашем случае: допустим
144
, что АКБ «Лужники-банк» принадлежат требования по
общегражданским долговым обязательствам, допустим — товарным (по поставке продукции
определённого наименования и количества). В таком случае иском, направленным на
реализацию охраняемого законом интереса, должен был бы стать либо иск о понуждении
должника (Автозавода) к исполнению обязательства в натуре (к поставке продукции), либо — о
взыскании суммы, переданной .АКБ «Лужники-банк» или его право-предшественником
Автозаводу в оплату за товар, с процентами за пользование ею; понятно, что и тот и другой иск
могли бы быть предъявлены лишь в ситуации, когда АКБ «Лужники-банк» или его
правопредшественник предварительно оплатили бы товар (п. 3 и 4 ст. 487 FK через 6-ю ст., т. е.
по аналогии). В отношении же обязательства передачи товара, не оплаченного покупателем, у
последнего существует только лишь возможность отказаться от исполнения своей обязанности (п.
1 ст. 463 ГК, через ст. 6) и (ст. 15 и 393) потребовать возмещения убытков, причиненных нарушени-
ем обязательства поставки, если таковые возникли и надлежащим образом доказаны. Легко
заметить, что ни с одним подобным иском АКБ «Лужники-банк» не обращался.
Сделаем другое допущение: пусть АКБ «Лужники-банк» принадлежат не товарные, а
денежные требования — требования об уплате сумм, поименованных в спорных (долговых)
документах. Средством защиты нарушенного требования является иск о понуждении должника к
исполнению денежного обязательства в натуре, т. е. иск о взыскании суммы основного долга с
процентами за пользование ею
(ст. 810 и 811 ГК, через ст. 6). Причем, должник вправе
оспаривать свои обязательства по мотиву их безденежности (812-я через 6-ю ГК), что и сделал
Автозавод, сославшись на дефективность основания выпуска в обращение спорных документов. Но
и таким иском «Лужники-банк» не воспользовался— сперва он пытался взыскать долг по векселям,
в то время, как спорные документы векселями не являлись, а после — упорно талдычил про убытки
от нарушения денежных обязательств, — про убытки, которых не было, которых ' он не смог не
только доказать, но и даже правильно посчитать.
Получается, что ни иск 6 июля 1998 г. — о взыскании по спорным документам как векселям, ни иск
12 июля 1999 г. — о возмещении убытков, якобы причиненных нарушением
обязательств, — не
могли служить делу реализации возможности использования судебного способа защиты нару-
шенного права. Значит, АКБ «Лужники-банк» не пытался защитить принадлежащих ему
нарушенных прав в течение более, чем пяти лет, а предъявление двух данных исков не
прерывает течения исковой давности — они были о таких предметах и были предъявлены по
таким основаниям, что не подлежали удовлетворению. Почему? Очевидно потому, что они
направлялись на защиту совершенно не тех субъективных гражданских прав, и на реализацию
совершенно не тех охраняемых законом интересов, чем принадлежавшие истцу. А это означает
только одно — истечение исковой давности по всякому иску, предъявленному по прошествии
трех лет с даты наступления срока платеока по спорным документам
145
, в том числе и по иску
20 июня 2003 г.
Вот с такими рассуждениями представители Автозавода и выступили в первой инстанции.
Сказать, что они привнесли в дискуссию свежую струю — значит не сказать ничего.
— Подождите, подождите, — прервала судья выступление заводского юрисконсульта, — Вы
говорите, что они давность пропустили? А как же те иски, с которыми они раньше обращались?
Почему Вы думаете, что они не прерывают течения давности?
— Потому что это — ненадлежащие иски, — не теряя терпенья объясняли представители
Автозавода, — потому что они не были направлены на защиту нарушенного или оспариваемого
права. Такого иска как сейчас «Лужники-банк» ещё не предъявлял...
— Почему, же, — продолжала недоумевать судья — а как же предыдущий иск? Разве это не иск
о взыскании убытков, причиненных нарушением обязательств? И сейчас — тоже о взыскании этих
же самых убытков...
— Да-да, — подтверждал истец, — тот же самый.
— Если это тот же самый иск, — по-прежнему терпеливо спорил представитель Автозавода, —
то производство по настоящему делу подлежит прекращению на основании подпункта 2 п. 1 ст.
150 АПК РФ. Ведь по тому же самому иску уже имеется вступивший в законную силу судебный
акт.
— Нет-нет, — поспешил вмешаться истец, — это совсем другой иск! Иск с другими сторонами. Там
было четыре ответчика, а здесь один. В протесте написано же: «истец необращался с иском к
Автозаводу». Вот мы теперь и обращаемся.
— А раньше с таким иском Вы не обращались? — поспешил уточнить юрист Автозавода.
— С таким — нет, не обращались.
— Тогда Вы пропустили исковую давность!
— Нет, не пропустили. Её течение дважды прерывалось предъявлением исков.
— Нет не прерывалось! Потому что Вы предъявляли иски, которые не были направлены на
защиту Ваших прав и значит, не могли прервать давности.
— Но мы же этого не знали! Каждый волен пользоваться тем способом защиты права,
который кажется ему правильным.
— Но в том-то и дело, что Вы не пользовались способами защиты Вашего права!
И так далее, несколько раз; не предусмотренная никакими Кодексами стадия арбитражного
процесса — дискуссия с участием сторон и суда — была в конце концов прекращена ад-
министративной властью судьи. Ничего удивительного в том, что в решении, постановленном
хотя и в пользу Автозавода (26 сентября 2003 г.), про исковую давность не было сказано ни
слова. Как будто такого аргумента и не звучало. Ну написала бы судья, что суд проверил доводы
ответчика об истечении исковой давности и нашёл их неосновательными — так не было и этого!
самих слов — «исковая давность» — в решении просто не было. С одной стороны, это было,
конечно, неплохо — отказ в иске по материально-правовым соображениям
146
всегда
предпочтительнее, чем по процессуальным, ведь в последнем случае всегда сохраняется
основание для вывода о том, что истец-то, вообще говоря, прав, вот только давность
пропустил! С другой стороны, настораживало полное непонимание, на первый взгляд, достаточно
здравых рассуждений. Ну истец-то понятно — он заинтересован в том, чтобы ничего не
понимать; но судья! Она ведь сделала попытку искренне разобраться в сути дела; больше того,
ей это, можно сказать, удалось, но, увы, лишь в той части, которая была предметом
многократного обсуждения. К новым доводам она оказалась совершенно невосприимчива.
АКБ «Лужники-банк» на этот раз изменил своей традиции: игнорировав апелляцию, он
сразу же ушёл в окружной суд, в кассационную инстанцию
147
. Что ж, — решили заводские
юристы, — будет нужно (т. е. если будем видеть, что отношение кассационного суда к
материально-правовым аргументам, изложенным в решении, оказывается негативным) — то
будем пытаться достучаться до инстанции кассационной в части соображений о давности.
И вот, заседание кассационной коллегии (5 февраля 2004 г.). Заявитель жалобы выступил и
ответил на несколько уточняющих, больше формальных, вопросов суда. Автозавод,
изложивший свои возражения, также получил от суда несколько ремарок, свидетельствующих о
полном отсутствии интереса к происходящему. Обстановку надо было оживлять.
— Кроме того, — закончил юрисконсульт Автозавода, — мы заявляли возражение о пропуске
Истцом исковой давности. Но суд не принял этого возражения во внимание; больше того — он
даже ни слова об этом не написал в решении. ..
Реплика достигла цели: коллегия оживилась:
— Вот-вот, ну-ка, ну-ка здесь поподробней, пожалуйста! — попросил
председательствующий. — Меня этот аргумент тоже заинтересовал, но я, признаться, не очень
понял, в чем тут Вы видите проблему. Ведь иски предъявлялись?
— Предъявлялись, но...
— Давность прерывалась?
— Нет, не прерывалась.
— Почему?
— Потому, что это не те иски, которые способны защитить право истца.
— Почему Вы так думаете?
— Потому что по обоим искам имеются вступившие в законную силу судебные акты,
отказывающие в иске.
— И что?
— То, что истец не предъявлял иска, способного защи^ тить его право. Значит, не пользовался