Базулин Ю.В. Происхождение и природа денег

Подождите немного. Документ загружается.

линий, животных, бороздок и т. д. Эти орудия не имели следов их

использования

. При археологических раскопках находился «ряд

своеобразных бронзовых предметов крито-кипрского культурного

круга. <. . . > Из различных объяснений их странной формы наи-

более вероятным все-таки остается понимание их как двойных то-

поров, но только изгото вленных не в форме, пригодной для практи-

ческого употребления, <. . . > явная негодность для практическог о

употребления указывает на использование этого предмета исклю-

чительно в функции денег»

Но чаще всего топо ры-символы миниатюризировались, они бы -

ли размером 25 мм в длину. Их основным предназначением был

обмен на реальные блага , причем на них указывался «номинал» в

виде изображения людей, животных, на которые, по-видимому, и

обменивался топор-денежный знак.

Но, к сожалению, мно г ие историки, а рхеологи и этнографы не

заметили социально-экономическо г о значения такого «миниатюр-

ного» бо гатства, выполнявших функции денег. Среди них была

распространена точка зрения, что «уменьшенные подобия орудий

труда и посуды — част ые находки в погребениях <. . . > з аменяли

мертвецу подлинники»

. Но, если это так, то как тогда объяснить

наличие в тех же захоронениях «настоящих больших орудий и со-

судов из меди».

Другой способ придания условности денежному знаку — э то

порча его вещной оболочки. «Так, на о-ве Маэво в Меланезии ци-

новки, имеющие значение меры стоимости, нарочито портят, что бы

лишить их потребительной стоимости»

. Или создание большой

формы. На иболее часто приводится пример гигантских каменных

денег, которые ни по своему размеру, ни по своей су ти воо бще не

имеют никакой утилитарной ценности. Изв естны каменные денеж-

ные знаки ост рова Яп, кото рые представляют собо й диски из ара-

гонита — камня известняковой породы. Эт и круглые плоские, про-

«Булавы и каменные топоры были знаками социального статуса. <. . . >

В позднейших погребениях находили медные диски и плоские тесла-топоры

без следов использования» (Антонова Е. В. Признаки высокого социального

статуса в Месопотамии V–IV тыс. до н. э. // В естник древней истории. 1998.

№ 3. С. 5, 8).

Пригоровский Г. М. Указ. соч. С. 287–288.

Перепелкин Ю. Я. О деньгах в древнейшем Египте // Древнейший Египет:

Сб. ст. / Ин-т Востоковедения АН СССР. М., 1960. С. 167.

Массон В. М. Указ. соч. С. 7.

211

сверленные в цент ре каменные диски достигают размеров до пя ти

метров в диаметре

. Размеры таких денежных знаков за трудняют

«пользование» ими. Поэтому их выс тавляют перед хижиной вла-

дельца. Оборот денег осуществляется с помощью нанесения на по -

верхность камня определенных знаков. В Китае и Индокитае были

найдены такие каменные деньги, датируемые неолитом.

Что касается вербального денежного знака , то само по себ е слово

обладает громадно й силой. Сло во олицетворяется, одухотворяется

и приводит к борьбе за «идеи», «знамена», «престиж». По наблю-

дениям М. Мосса, «словесные выражения чувств <. . . > в сущности

представляют собой не только психо логические и физиологические,

но и социальные явления»

. По представлениям древних, каждое

слово является материальным телом и, соотв е тственно, имеет ду-

шу. «Даже звуки и те представлялись древним в виде материаль-

ных тел»

. Слово может стать «а нгелом», «заступником» или даже

«богом». П оявляются «святые слова», языковые «табу», прикосно-

вение к которым считается святотатством и кощунством. В озника-

ют слова молитвы, которые з аменяют собой жертву, и чем больше

этих слов, чем чаще они повторяются, тем более ценной становится

эта жертва. Слова стали посредниками между молящимися людьми

(жертвоприносителями) и богами (жертвопринимателями).

Вербальный денежный знак изначально определяется как

условный знак, поскольку для него определяется значение, связан-

ное с этим звуком. Вербальный денежный знак представляет собой

определенное действие, условное обозначение, цифру и т. д., кото-

рые описыва ются словом. Эти отдельные слова совмещают в себе

понятия, идею самог о действия и его звучание, названия.

Появление вербального (цифрового) знака в наибольшей сте-

пени связано с сознанием субъе кта, в котором он вызывает поня-

тие или представление об объекте. При помощи его формируется

связь между чувственными и мысленными образами. В такого ро-

да знаках определенной лингвистической единице выражения со-

ответ с твует определенная единица содержания. Звук с вложенным

в нег о о пределенным значением является символом. «Когда <. . . >

звуковые комплексы получают постоянное значение хотя бы в по-

Массон В. М. Указ. соч. С. 7; Евзлин З. П. Деньги. Пг., 1923. С. 11.

Мосс М. Указ. соч. С. 74.

Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития.

В 2 кн. Кн. 1. М.: Искусство, 1992. С. 506.

212

рядке полисемантизма, то те же звуковые комплексы становятся

символами или сигналами»

Развитие речевой культуры началось, по Н. Марру, с перевода

«звуковых символов магического значения, находившихся в рас-

поряжении руководящей группы примитивно й общественно с ти, на

рельсы все более расширенного использования в быту»

. Сама по -

требность в звуковой речи возникла, «когда в связи с магией вы-

работалась социальная группировка с таинственными магическими

действиями в плясках, песнях и играх, где в процессе мирного вы-

крикивания стали выделяться артикулированные звучания, члено-

раздельные комплексы будущих отдельных звуков, слова-символы

магического значения»

В данном случае мы ра зделяем точку зрения Н. Марра о том,

что речевая артикуляция началась в с вязи с религиозным ритуа-

лом. Творцом первых слов был первобытный маг или колдун. Если

же вспомнить значение слова в магическом ритуале и чрезвычайно

большое количест во различного рода магических функций, связан-

ных с человеческой речью, то станет ясно, какое могущественное

орудие получила в свои руки группа примитивных колдунов, быв-

ших некоторое время чуть ли не монополистами звуковой речи.

Естественно, что их социальный вес благодаря этому значительно

повышался, и о ни являлись устроителями социального порядка.

Исследования палеонтологов звуковой речи показывают, что

вкладывание смысла в звук связано с физио логическими и

социально-психологическими особенностями человека. Например,

звук «Р», яв ляяс ь первоначально подражанием рычанию агрессив-

ного животного, впоследст вии стал звуковым символом, ассоции-

ровавшимся с с оциальным понятием силы, власти и богатства. Го-

могенность системы, находящейся на начальных этапах развития,

в речи проявляется в том, что под одним звуком учитывались раз-

ные социальные явления. Например, корень «ar» («or») лежит в

основе таких терминов, как рука, сила, армия, власть, плуг, ари-

стократия, Спарта

. Отсюда в языке образуются такие семант иче-

Марр Н. Я. Язык и письмо // И звестия Государственной академии истории

материальной культуры. Л., 1930. Т. 6. Вып. 6. С. 20.

Марр Н. Я. Актуальные проблемы и очередные задачи яфетической тео-

рии. М., 1929. С. 25.

Марр Н. Я. Постановка учения о языке в мировом масштабе и абхазский

язык. Л., 1928. С. 11

«Термины с “ar”, может быть, и были созданы на стадии зарождения зем-

213

ские пучки: «рука — с ила — власть — право» или «кость — голова —

тело — душа»

. От этого же звука и корня происходят такие семан-

тические дериваты, как латинское слово «rex» — царь, бог, мука;

греческое «αρ» — пашня, поле, пахота; французское и английское

слова «or» — золото, русское — «орало».

Язык как совокупность звуковых символов является замкнутой

системой. Формированием значения того или иного звука занимает-

ся верхний ранг социума

. И, согласно исследованию палеонтоло-

гов звуковой речи, значение слова, обозначающего родовой тотем,

семантически совпадало с понятием собственность и возвратным

местоимением «себя»

Слово, используемое для о бозначения денежног о знака, также

означает влас ть и богатство. Сила этого слова, вербальног о денеж-

ледельческого хозяйства. Возможно, что они уже существовали раньше и толь-

ко были семантически переосмыслены; от чего бы ни шло это ar — от “руки”

или “тотема”, на стадии земледельческого хозяйства этот термин прикрепля-

ется к земле. <. . . > Аристос — так называемые вельможи, благородные, луч-

шие — стали благородными и лучшими потому, что некогда они присвоили себе

землю — ar. <. . . > Потом они закрепили и в имени право на землю. Арес —

бог войны, бог доблести, бог лучших — также несет в своем имени это же ar-.

Ту же земельную семантику мы имеем как в названии Спарты, так и в назва-

нии ее правящего класса» (Колобова К. М. Опыт палеонтологического анализа

терминов власти // Известия государственной академии истории материальной

культуры. Т. 11. Вып. 2. Л., 1931. С. 20, 26).

Марр Н. Я. Право собственности по сигнализации языка // На боевом по-

сту: Сб. ст., посвященных Д. Б. Рязанову. М., 1930. С. 364, 370.

«Язык — это не просто совокупность традиционно используемых символов;

это система символов, значение которых соответствует определенному коду.

Лингвистический код является нормативной структурой, параллельной той,

которую составляют социальные ценности и нормы. Эту структуру вполне

можно рассматривать как специфический случай норм, если сосредоточить-

ся на ее культурном, отличном от социального, аспекте (Парсонс Т. Указ. соч.

С. 113).

Названия тотемов («лошадь», «свинья» и т. д.), как звуковой символ имели

дополнительное значение «богатство». Из этого же ряда и древнерусское слово

«скот», означавшее богатство, деньги, монету. Вообще большинство названий

тотемов связано с понятием «бог», «небо», «священный», «солнце». В дальней-

шем полисемантизм тотема проявляется в таких понятиях как: «абсолютно су-

ществующий», «царствует», «владение», «наследование», «коренной житель».

У русских, как пишет Н. Я. Марр, термин «собина», означающий собственность,

произошел, по-видимому, от слова собака, которое являлось магическим тер-

мином. Производные от слова «собина»: собор, пожитки, богатство, скот, себе,

собственность. Слово «собственность» возводится к возвратным местоимениям

«сам, себе», а последние тождественны понятию «душа» (Марр Н. Я. Право

собственности. . . С. 374, 378).

214

ного знака, определяется социально-культурной ценностью языка,

иными словами — способностью элиты сохранять его замкнутос ть

ка к господствующего языка и навязывать другим социумам.

Вербальный денежный з нак в денежном об ращении представ-

лен счетными, идеальными, ба нковскими деньгами. Как отмечает

ряд историков Древнего мира, «при первобытной мене часто ис-

пользовались идеальные единицы, как средство расчета»

. Напри-

мер деньги-скот представляли собой ни что иное, как счетную еди-

ницу. В Древнем Египте ячмень, медь, серебро, золо то, масла ис-

пользовались в качестве в е рбальных денежных знаков. Известный

советский египтолог Ю. Перепелкин у тверждает, что во времена

Старого царства (кон. IV — III ты с . до н. э.) зерно использова лось в

качестве «единообразного оценочного и покупат е льного средства».

«Мне думается, можно считать доказанным, что в зерне Старое

царство располагало единообразным и употребительным средством

обращения»

. Все они были понятиями, выступавшими в качеств е

знака э тих вещей, т. е. не в «натуральном» виде, а как идеальная,

условная расчетная единица. Так что когда имелось в виду действи-

тельно реаль ный продукт, требовалось дополнительное пояснение:

«ячмень в виде ячменя», «серебро в виде серебра», «золото в виде

золота»

. Степень знаковости этих денежных знаков была тако-

ва, что стоимость с амого ячменя в натуральном виде выражалась

через ценность зерна-символа.

Другой пример использования вербального денежного знака на-

ходим в меновом контракте, относящемся к документам хозяй-

Кённингэм У. Рост английской промышленности и торговли. Ранний пери-

од средних веков / Пер. Н. В. Теплова. М., 1904. С. 101.

Перепелкин Ю. Я. О деньгах в древнейшем Египте // Древнейший Египет:

Сб. ст. / Ин-т Востоковедения АН СССР. М., 1960. С. 163). См. так же: Пе-

репелкин Ю. Я. Меновые отношения в староегипетском обществе // Советское

востоковедение. 1949. № 6. С. 309.

Богословский Е. С. указывает, что из 1235 «товарных цен» времени XIV–

XI вв. до н. э., обследованных Я к. Й. Янссеном, 888 оказались выраженными

в дибанах [единица веса в Древнем Египте], как правило, меди (72%), серебра

(12%) и «мешках» зерна (15%). (Богословский Е. С. Древнеегипетская эконо-

мика накануне возникновения денег // Вестник древней истории. 1982. № 1.

С. 10, сноска 38).

«Слово ячмень, служившее обозначением эквивалента, отвлекалось в этом

значении от первоначального значения «ячмень» до такой степени, что когда

речь шла не об эквиваленте, то требовалось разъяснение «в виде ячменя», т. е.

ячмень в натуре» (Богословский Е. С. Указ. соч. С. 4, 6).

215

ственной деятельности Древней Халдеи. В контракте зафикси ро-

ван факт обмена 85 мин (37,3 кг.) смолы на 42,5 мины (18,5 кг.)

«льняной шерсти», причем предварительно оба вида имущества бы-

ли оценены в серебре — «деньгами в 21

сикля»

Ю. Перепелкин приводит выдержки из договора купли-

продажи недвижимости, относящегося ко времени второй поло-

вины Древнего ца рства (Египет). Согласно этому документу, дом

предварительно оценивается в 1 0 денежных единиц, но оплачивает-

ся не ими, а тремя предметами обихода: четвертное полотно (3 е д.),

кровать (4 ед.) и двойное полотно (3 ед.)

В Средние века особое распространение получила такая фор-

ма вербального денежного знака, как счетная банковская монета.

В Венецианской республике XII в. учрежда лись банки, использ о-

вавшие «мнимую или условную монету». Б анк Св. Георгия в Гену-

эзской респуб лике, основанный в 1407 г., вел все счета в «идеаль-

ной» монете

. В 1609 г. Амстердамский банк установил неизмен-

ную счетную единицу, представлявшую стоимость определенного

ко личества серебра, равнявшуюся 211,91 асам чистого серебра и на-

зывавшуюся «банковый флорин». Банк принимал разнообразную

монету, но счет велся только на «ба нковые флорины».

В процессе передачи информации аналоговый и цифровой в и-

ды денежных знаков испо льзуются одновременно, составляя це-

лостную совокупность. Причем в процессе развития социально-

экономической системы их соотношение постепенно изменяется

так, что значение вербально го денежного знака возрастает, а вещ-

ного — снижается. В своем исследовании денег А. А. Зиновьев так

же оперирует двумя видами денежных знаков, правда, называя

их «условные деньги» и «реальные деньги». Не вдаваясь в дис-

куссию о терминах, мы просто укажем, что первый соотве тствует

нашему понятию «вербальный денежный знак», а второй — «вещ-

ный денежный знак». Здесь важно то , что ученый отмечает воз-

растающую роль «условных денег». Он пишет: «условные деньги

не сводятся к реа льным. Они суть новое качеств о в социа льных

Шилейко Вл. Из Лихачевского собрания: меновой контракт, купчая кре-

пость на раба, ворошение оракула // Сборник статей в честь графини

П. С. Ува´-ровой. М., 1916. С. 284–285.

Перепелкин Ю. Я. Меновые отношения в староегипетском обществе // Со-

ветское востоковедение. 1949. № 6. С. 303–304.

Коклен. О кредите и банках. СПб., 1861. С. 42–54.

216

отношениях людей. Величина условных денег, циркулирующих в

обществе, в о много десятков раз превосходит величину реальных

денег, которых б ы ло бы достаточно для нормальной жизни обще-

ства, если бы условных денег не б ы ло. Но общество уже не может

жить без последних»

. Этот эффект объяс няе тся тем, что циф-

ровая передача информации при помощи вербального денежного

знака предпо лагает большую свободу и незав исимость индивидов,

участвующих в интерпретации кодов. Генезис цифровых (электрон-

ных) денег начинается с вербального денежного знака. Они т оже

являются представлением о бо гатстве и силе или, как указывают

современные философы, «цифровы е устройства — эт о не что иное,

ка к распределенная память»

Зиновьев А. А. Указ. соч. С. 33.

«По сути, цифровые устройства есть не что иное, как распределенная па-

мять, и как частный случай — распределенное воображение, то есть дублирует-

ся в них не реальность, “которую мы, быть может, и не в силах воспринимать”,

но форма восприятия, хорошо обоснованная (рассчитанная) реальность» (Ма-

лышкин Е. В., Кузницын Д. В. Трудный рационализм // Сретенский Н. Н.

Лейбниц и Декарт. СПб., 2007. С. 166).

217

Глава шестая

Денежные единицы

1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ НАЛИЧНОЙ ДЕНЕЖНОЙ ЕДИНИЦЫ

ИЗ АНАЛОГОВОГО СЧЕТА

Наличные денежные единицы появляются в момент перехода

социально-э кономической системы от присваивающего типа веде-

ния хозяйства к производящему. Сам же этот переход есть ре-

зультат разрешения противоречий между социа льными и экономи-

ческими институтами, т. е. между постоянно растущей социально-

психологической потребнос тью элиты накапливать богатство и воз-

можно с тью сохранять его ценность.

Невозможность сохранения ценности накапливаемого имуще-

ства определяется двумя причинами. Во-первых, передвижение

ка к основное условие производства присваива ющег о хозяйства

становится невозможным из-за постоянно уве личив ающегося ко-

личества имущества. Как пишет Ф. Боас , «кочевая жизнь без

специальных транспортных средст в препятствует накоплению

крупных бога тств»

. Во-вторых, согласно одному из социально-

психологических законов, ценность постоянно растущего богатств а

уменьшается по экспоненте

Боас Ф. Некоторые проблемы методологии общественных наук // Антоло-

гия исследований культуры. Т. 1: Интерпретации культуры. СПб., 1997. С. 506.

Величина ценности определяется психофизическим законом Фехнера, опи-

сывающего взаимосвязь между уменьшением интенсивности реакции и повто-

рением количества раздражения. «Наше сознание независимо от нашей воли

производит сравнительную оценку испытываемых нами ощущений — при нали-

чии более сильных ощущений более слабые не замечаются». Опираясь на этот

218

С нашей точки зрения, эти два фактора являются необходимы-

ми и достаточными условиями для инициации процесса создания

денежных единиц. Снятие первого ограничителя с железной необ-

ходимостью приводит к возникновению второго. Так, если размер

богатства, достигнув определенного уровня, вынуждает верхний

ранг перейти к оседлому образу жизни, то это приводит к тому, что

«движимое» имущество превращается в «недвижимое». Последнее

создает предпосылки для снижения его (имущества) социаль ной

ценности, а вслед за ней и стоимости.

Рассмо трим последовательно взаимодействия этих двух факто-

ров. Что касается первого, то переход от присваивающего хоз я й-

ства к производящему вызвал изменения в организации хозяйства,

а именно замену сист е мы непосредственного потребления системой

отложенного потребления. Для присваивающего воспроизводствен-

ного процесса характерно «немедленное» по требление, когда вло-

женный труд дает немедленный результат, го товый для потребле-

ния. Хозяйству с «отложенным» по треблением с оответствует про-

изводящий воспроизводственный процесс, когда между вложенным

трудом и получением результатов для потребления существует вре-

менной разрыв. Этот временной разрыв «финансируется» из акку-

мулиров анных элитой запа с ов благ посредством организации ре-

дистрибутивно г о внут реннего с оциального обмена, предметом ко-

торого чаще всего была пища. Как было отмечено выше, это «фи-

нансирование» принимало формы жертвенных обедов, потлачей,

выдачей государственного жалованья продуктами питания

Элитная группа с помощью ритуалов, трансформировавшихся в

нормы социального обмена, управляла распределением продуктов

между отдельными группами

. Каждый общинник имел гаранти-

рованное право на пропитание, а обязанность вождя — обеспечение

реализации этого права. «Временной разрыв между трудом и полу-

чением его результатов обязательно предполагает определенную си-

стему социальных отношений: строго нормативно упорядоченных,

закон, мы и формулируем основной социально-психологический закон, приве-

денный в тексте, к которому относится данная сноска.

Документы царского и храмового архива Угарита (город-государство 2 тыс.

до н. э. в Финикии) свидетельствуют, что жители селений, участвовавшие в цар-

ских работах, обеспечивались казной пропитанием (Гельцер М. Л. Материалы

к изучению социальной структуры Угарита // Вестник древней истории. 1952.

№ 4. С. 30).

Артемова О. Ю. Личность и социальные нормы. . . С. 62.

219

дифференцированных функционально и статусно — отно шений, со-

здающих социальные каналы, по которым в соответствии с раз-

работанными правилами циркулируют важнейшие материальные

ценности и идет о бмен услугами. Такая система отношений требу-

ет прочных социальных связей, в частности, в виде всевозможных

родственных структур. В такой системе социа льных отношений,

ка к правило, существует социальное неравенство в тех или иных

нормативно закрепленных формах»

Передача реального богатства для финансирования производ-

ства привела к необходимости зафиксировать право на его воз-

врат после завершения воспроизводственного процесса. Это право

представлено некоторыми символами, знаками богатств а или, как

пишет М. Салинз, своего рода «жетонами», способными на время

«законсервировать» стоимость внутри себя

. Таким образом, пере-

ход к оседлому образу жизни и произв одящему хозяйству является

необходимой предпосылкой появления денежных единиц, закреп-

ляющих право на возвра т стоимост и.

Относительно второго фактора, вызывающего появление де-

нежной единицы, то он вытекает из социально- э кономического за-

ко на, согла с но которо му отсутствие у материального богатства дви-

жения приводит к потере им социальной ценности и, соответствен-

но, экономической ст оимости

. Организовывая ре-дистрибутивный

социальный обмен, элит ная группа не только «финансирует» отло-

женное потребление, но и «спасает» свое имущество от обесценения,

придавая ему движение. Но это, в свою очередь, вызывает необхо-

димость стоимостног о учета находящегося в обороте богатства.

Система счисления тождественна системе денежных знаков и

включает в себя два способа учета: аналог овый и цифровой. В пер-

вом случае вещи сопоставляются с вещами, т. е. происходит срав-

Артемова О. Ю. Первобытные эгалитарные и неэгалитарные. . . С. 78.

«Они [деньги. — Ю. Б.] появляются в сочетании с необычным преобладани-

ем сбалансированной реципрокности в периферийных секторах общественной

жизни. <. . . > Видимо, столь же важны обстоятельства, поощряющие отсрочен-

ный возврат при обмене и соответственно внедрение своего рода «жетонов», на

время как бы консервирующих стоимость внутри себя» (Салинз М. Указ. соч.

С. 270).

Д. Риккардо писал: «Многие заблуждения в политической экономии объ-

ясняются ошибочными взглядами на этот предмет, а именно отождествлением

возрастания богатства с возрастанием стоимости» (Риккардо Д. Сочинения.

Т. 1. М., 1955. С. 227).

220