Альтюссер Л. За Маркса

Подождите немного. Документ загружается.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

Но разве мы обречены повторять один и тот же опыт? Ре-

альный гуманизм сегодня может быть лозунгом отказа и

программы, т. е. в лучшем случае практическим сигналом,

отказом от абстрактного «гуманизма», который существовал

лишь на словах, а не в реальности общественных установ-

лений, — и указанием на то, что лежит за пределом, на не-

кую реальность, которая все еще за пределом, которая еще

не осуществлена в действительности, но существует лишь

как надежда, может быть программой стремлений, которые

хотят воплотить в жизнь. И что глубокий отказ и неподдель-

ное желание, что нетерпеливое стремление справиться со

все еще не преодоленными препятствиями по-своему вли-

яют на содержание этого понятия реального-гуманизма, —

все это совершенно ясно. Несомненно и то, что в каждую

историческую эпоху люди на своем опыте должны узнавать

истину, и совсем не случайно некоторые вновь идут по тому

же «пути», который выбирали их предки и старшие братья.

И если коммунисты принимают всерьез реальный смысл

этого желания, те реальности, указанием на которые явля-

ется это практическое понятие, то на это, безусловно, невоз-

можно что-то возразить. Как и на то, что коммунисты как

бы лавируют между все еще неуверенными, неотчетливы-

ми и идеологическими формами, в которых выражается или

это желание, или новый опыт, — и их собственными теоре-

тическими понятиями, что они, когда необходимость в этом

абсолютно доказана, создают новые теоретические понятия,

адекватные радикальным преобразованиям практики наше-

го времени.

Но мы не должны забывать, что граница, отделяющая

идеологию от научной теории, была пересечена Марксом

уже 120 лет назад; что это великое предприятие и это ве-

ликое открытие содержатся в трудах и вписаны в понятий-

ную систему того знания, эффекты которого постепенно из-

менили облик мира и его историю. Мы не должны, мы не

можем ни на мгновение отказаться от того, что дает нам это

350

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

незаменимое приобретение, от его теоретических ресурсов,

превосходящих своим богатством и возможностями даже то,

чего они позволили достичь на сегодняшний день. Мы не

должны забывать, что понимание того, что происходит се-

годня в мире, как и политическое и идеологическое лави-

рование, необходимое для расширения и укрепления пози-

ций социализма, возможны лишь в том случае, если мы са-

ми остаемся на высоте того, что дал нам Маркс, и сохраняем

в неприкосновенности эту во многом все еще неясную гра-

ницу между наукой и идеологией. Мы можем помочь пере-

сечь эту границу всем тем, кто к ней приближается, но лишь

при том условии, что мы сами ее пересекли и вписали в на-

ши понятия окончательный результат открывшейся наше-

му взору картины.

Для нас «реальное» — не теоретический лозунгу реаль-

ное — это реальный объект, существующий независимо

от его познания, но определимый только с его помощью.

В этом втором, теоретическом отношении реальное еди-

но со средствами его познания, реальное — это познанная

или подлежащая познанию структура, это сам объект марк-

систской теории, чьи очертания были определены велики-

ми теоретическими открытиями Маркса и Ленина, это ги-

гантское и живое теоретическое поле, находящееся в посто-

янном развитии, в котором события человеческой истории

отныне могут быть поставлены под контроль человеческой

практики, поскольку они подчинены их понятийной власти,

их познанию.

Только это я и хотел сказать, когда показывал, что реаль-

ный или социалистический гуманизм может быть объектом

признания или недоразумения в зависимости от того стату-

са,

который ему приписывают в теоретическом отношении;

что он может служить практическим, идеологическим ло-

зунгом в той мере, в какой он адаптирован к своей функ-

ции и не смешивается с совершенно другой функцией; что

он никоим образом не может присваивать себе атрибуты те-

351

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

оретического понятия. Я хотел сказать и то, что этот ло-

зунг неспособен прояснить самого себя, но может лишь ука-

зать,

в каком, внешнем ему самому, месте царит ясность.

Я хотел сказать, что непомерное расширение этого практи-

ческого, идеологического понятия может привести к тому,

что марксистская теория окажется ниже своих собственных

стандартов; больше того, может препятствовать подлин-

ной постановке, а значит, и подлинному решению проблем,

на существование и настоятельность которых оно призва-

но по-своему указывать. Говоря проще, обращение к мора-

ли,

глубоко укорененное во всякой гуманистической идеоло-

гии,

может играть роль воображаемого решения реальных

проблем. Как только эти проблемы познаны, они могут быть

поставлены в точных терминах: это проблемы организации

форм экономической, политической и индивидуальной жиз-

ни.

Для того чтобы правильно поставить и реально разре-

шить эти проблемы, следует назвать их своими именами,

именами научными. Лозунг гуманизма не имеет теоретиче-

ской ценности, он имеет ценность практического указания:

от него следует перейти к самим конкретным проблемам,

т. е. к их познанию, для того чтобы произвести то истори-

ческое преобразование, необходимость которого помыслил

Маркс. И мы должны следить за тем, чтобы в этом процессе

ни одно слово, оправданное своей практической функцией,

не присвоило себе функции теоретической, но чтобы, ис-

полнив свою практическую функцию, оно тотчас же исчез-

ло из поля теории.

Январь 1965 г.

К ЧИТАТЕЛЮ*

Я бы хотел кратко представить публике перевод моего тек-

ста «За Маркса», используя этот повод для нового рассмо-

трения философского содержания и идеологического значе-

ния этой небольшой книги.

Она была опубликована во Франции в 1965 году. Тем не

менее только предисловие к ней («Сегодня») было написано

в этом году. Все остальные тексты появились ранее, с 1960

по 1964 гг., в форме статей, публиковавшихся в печатных

изданиях Французской коммунистической партии

. Они бы-

ли объединены в книге, сохранив ту форму, которую име-

ли при написании, без каких-либо изменений или исправ-

лений.

Для того чтобы понять эти эссе и вынести о них сужде-

ние,

следует знать, что они были задуманы, написаны и

опубликованы философом-коммунистом, причем в совер-

шенно определенной идеологической и теоретической об-

становке (conjoncture). Это значит, что эти тексты следу-

ет принимать такими, каковы они суть. Все они — фило-

софские

эссе, первые этапы долговременного исследования,

предварительные результаты, несомненно, требующие ис-

правлений; это исследование касается специфической при-

роды принципов науки и философии, основа которых бы-

ла заложена Марксом. Тем не менее эти философское эссе

не являются частью исследований, носящих спекулятивный

или ученый характер. Они в то же время являются акция-

* Этот текст, написанный Альтюссером в 1967 году, служил послесло-

вием для многочисленных переводов настоящей книги на иностранные

языки. — Прим. пер.

За исключением статьи о Бертолацци и Брехте, появившейся в като-

лическом журнале Esprit.

353

К ЧИТАТЕЛЮ

ми (interventions), активно воздействующими на специфи-

ческую ситуацию.

Как видно из «Предисловия», эта ситуация — это преж-

де всего французская теоретическая и идеологическая си-

туация, точнее говоря, — ситуация, существующая в ком-

мунистической партии и во французской философии. Но

за пределами собственно французской ситуации это также

теоретическая и идеологическая ситуация, сложившаяся в

международном рабочем движении.

Разумеется, собранные здесь эссе не касаются политиче-

ских элементов этой ситуации (политики коммунистических

партий, раскола в международном рабочем движении). Они

затрагивают идеологические и теоретические проблемы,

присутствующие в этой ситуации и порожденные ею. Неко-

торые аспекты этих проблем являются новыми; в иных от-

ношениях эти проблемы связаны с дебатами, которые уже

довольно долгое время являются частью истории рабочего

движения.

Если принять во внимание те элементы, которые поя-

вились сравнительно недавно, то можно сказать, что после

смерти Сталина международное коммунистическое движе-

ние находится в ситуации, определяемой двумя значитель-

ными событиями: критикой «культа личности» на XX съез-

де и разрывом между Китайской и Советской коммунисти-

ческими партиями.

Осуждение «культа личности», условия и формы, в ко-

торых оно произошло, породили гулкие отзвуки не толь-

ко в политической области, но и в области идеологической.

В дальнейшем я остановлюсь только на идеологических ре-

акциях интеллектуалов-коммунистов.

Критика сталинского «догматизма» в общем и целом «пе-

реживалась» интеллектуалами-коммунистами как «освобож-

354

К ЧИТАТЕЛЮ

дение». Это «освобождение» породило глубокую идеологи-

ческую реакцию «либерально-этического» толка, которая

вновь спонтанно возродила старые философские

темы:

«сво-

бода», «человек», «человеческая личность», «отчуждение».

Эта идеологическая тенденция искала свое теоретическкое

оправдание в ранних работах Маркса, которые действитель-

но содержали в себе все аргументы философии человека,

его отчуждения и его освобождения. Эти условия послужили

причиной парадоксального изменения ситуации в марксист-

ской философии. Работы молодого Маркса, которые начи-

ная с 30-х годов были боевым конем мелкобуржуазных ин-

теллектуалов в их борьбе против марксизма, вначале робко,

а затем все более и более явно стали использоваться в но-

вой «интерпретации» марксизма, которую сегодня открыто

развивают многочисленные интеллектуалы, «освободивши-

еся» от сталинского догматизма благодаря XX съезду. Тема

«марксистского гуманизма» и «гуманистическая» интер-

претация трудов Маркса все более и более явно и неудержи-

мо завоевывали позиции как в марксистской философии по-

следних лет, так и в рядах коммунистических партий Совет-

ского Союза и западных стран.

Если эта идеологическая реакция, характерная прежде

всего для интеллектуалов-коммунистов, несмотря на опре-

деленное сопротивление смогла стать столь широко распро-

страненной, то причина этого заключается в том, что она

прямо или опосредованно опиралась на определенные по-

литические лозунги, провозглашенные коммунистически-

ми партиями СССР и Запада. Так, XXII съезд КПСС утверж-

дал,

что вместе с исчезновением классовой борьбы диктату-

ра пролетариата в СССР «отошла в прошлое», что советское

государство утратило свой классовый характер и стало «го-

сударством всего народа»; что СССР начал «построение ком-

мунизма» под «гуманистическим» лозунгом «Все для блага

человека». Западные коммунистические партии, со своей

стороны, проводили политическую линию союза с социали-

355

К ЧИТАТЕЛЮ

стами, демократами и католиками, используя сходные по

своему звучанию лозунги, в которых акцентировались «мир-

ный переход к социализму», «марксистский» или «социали-

стический гуманизм», «диалог» и т. д.

«Гуманистические» интерпретации марксистской теории,

которые появились в этих специфических обстоятельствах,

в сравнении с предшествующим периодом (1930—1956 гг.)

представляют собой новый феномен. Тем не менее в исто-

рии рабочего движения у них есть многочисленные истори-

ческие предшественники. Маркс, Энгельс и Ленин, не гово-

ря уже о прочих, вели постоянную борьбу с идеологически-

ми интерпретациями идеалистического, гуманистического

характера, которые представляли собой опасность для марк-

систской теории. Здесь достаточно вспомнить о разрыве

Маркса с гуманизмом Фейербаха, о борьбе Энгельса против

Дюринга, о долгом сражении Ленина с российскими народ-

никами и т. д. Все это прошлое, все это наследие, безуслов-

но,

представляет собой неотъемлемую часть теоретической

и идеологической ситуации, в которой находится сегодня

международное коммунистическое движение.

Возвращаясь к недавним аспектам этой ситуации, доба-

вим следующее замечание.

Уже в тексте «Марксизм и гуманизм», написанном в

1963 г., я дал интерпретацию происходящего в наши дни

непомерного распространения тем марксистского или соци-

алистического «гуманизма», показав идеологическую при-

роду этого феномена. Я отнюдь не осуждал идеологию как

общественную реальность: как говорит Маркс, в идеоло-

гии люди «осознают» свою классовую борьбу и «доводят ее

до конца»; идеология в своей религиозной, моральной, юри-

дической, политической и прочих формах есть объектив-

ная общественная реальность; идеологическая борьба пред-

ставляет собой органическую составную часть борьбы клас-

совой. Я подвергал критике лишь теоретические эффекты

идеологии, которая для научного познания всегда являет-

356

К ЧИТАТЕЛЮ

ся опасностью или препятствием. И я указал на то, что рас-

пространение тем «марксистского гуманизма» и их влияние

на марксистскую теорию следует интерпретировать в каче-

стве возможного исторического симптома двоякой неспособ-

ности и двоякой опасности. С одной стороны, неспособности

помыслить специфику марксистской теории и соответству-

ющей ревизионистской опасности смешения этой теории

с домарксистскими идеологическими интерпретациями. С

другой стороны, неспособности разрешить реальные (и в

основе своей политические и экономические) проблемы,

поставленные ситуацией, сложившейся после XX съезда, и

опасности, возникающей тогда, когда эти проблемы маски-

руют, скрывая их за обманчивыми формулировками «реше-

ния», оказывающегося чисто идеологическим.

Именно в этой ситуации были написаны и опубликованы

предлагаемые вниманию читателя тексты. Для того чтобы

оценить их природу и функции, следует соотнести их с нею:

все они суть философские эссе, предметом которых являют-

ся теоретические исследования, а целью — воздействие на

существующую теоретически-идеологическую ситуацию и

реагирование на некоторые опасные тенденции.

Оставаясь на уровне самых общих схем, я могу сказать,

что эти теоретические тексты содержали в себе двойное

«воздействие» или, если угодно, «оказывают воздействие»

на двух фронтах, для того чтобы провести, как замечатель-

но выражался Ленин, «границу» между марксистской теори-

ей и чуждыми марксизму идеологическими тенденциями.

Целью первого воздействия является «проведение грани-

цы» между марксистской теорией и теми формами философ-

ского субъективизма, с которыми ее смешивали и которые

представляют для нее опасность: прежде всего, эмпириз-

мом и его классическими или современными вариантами,

357

К ЧИТАТЕЛЮ

прагматизмом, волюнтаризмом, историцизмом и т. д. Суще-

ственными моментами этого первого воздействия являются

следующие: признание значения марксистской теории для

революционной классовой борьбы, различение различных

практик, выявление специфики «теоретической практики»,

предварительное исследование революционной специфики

марксистской теории (строгое различение между идеалисти-

ческой диалектикой и диалектикой материалистической) и

т.д.

Это первое воздействие, по существу, расположено на по-

чве конфронтации между Марксом и Гегелем.

Целью второго воздействия является «проведение гра-

ницы» между подлинными теоретическими основаниями

марксистской науки истории и марксистской философии, с

одной стороны, и домарксистскими идеалистическими по-

нятиями, на которых основаны сегодняшние интерпрета-

ции марксизма как «философии человека» или «гуманиз-

ма» — с другой. Существенными моментами этого второго

воздействия являются следующие: выявление «эпистемоло-

гического разрыва» в истории развития Марксовой мысли,

основополагающее различение между идеологической «про-

блематикой» ранних работ и научной «проблематикой» «Ка-

питала», предварительные исследования специфики тео-

ретического открытия Маркса и т. д.

Это второе воздействие в основном располагается на по-

чве конфронтации между ранними работами Маркса и

«Капиталом».

В результате этих двух воздействий за деталями аргумен-

тации, анализом текста и теоретическими дискуссиями ста-

новится явной одна значительная оппозиция, которая отде-

ляет науку от идеологии, точнее говоря, та, которая отделяет

новую, конституирующую себя науку от донаучных теорети-

ческих идеологий, которые занимают ту «почву», на кото-

рой она утверждается. Этот момент имеет важное значение:

то,

что скрывается за оппозицией наука/идеология, касается

358

К ЧИТАТЕЛЮ

отношения «разрыва» между наукой и теоретической иде-

ологией, в которой до обоснования науки «был помыслен»

тот объект, знание о котором она дает. Этот «разрыв» остав-

ляет без изменений объективную социальную область, зани-

маемую идеологиями (религией, моралью, юридическими,

политическими идеологиями и т. д.). В этой области нетео-

ретических идеологий тоже имеются «разрывы» или «пере-

ломы», но они носят политический (эффект политической

практики, великих революционных событий), а не «эписте-

мологический» характер.

Эта оппозиция между наукой и идеологией, как и понятие

«эпистемологического разрыва», которое позволяет помыс-

лить исторический характер этой оппозиции, отсылают нас

к тезису, который постоянно присутствовал на заднем пла-

не этих аналитических исследований, но все же не был от-

крыто сформулирован: тезис, согласно которому открытие

Маркса по своей природе и по своим эффектам является на-

учным открытием, не имеющим исторических прецедентов.

Действительно, в соответствии с традицией, на кото-

рую постоянно ссылаются классики марксизма, мы можем

утверждать, что Маркс заложил основания новой науки: на-

уки истории «общественных формаций». Чтобы уточнить

это утверждение, скажем, что Маркс «открыл» для научно-

го познания новый «континент», континент истории — по-

добно тому, как Фалес открыл для научного познания «кон-

тинент» математики, а Галилей

—

«континент» физической

природы.

Добавлю, что точно так же, как обоснование математи-

ки Фалесом «послужило поводом» для рождения платонов-

ской философии, а обоснование физики Галилеем «послу-

жило поводом» для рождения картезианской философии и

т. д., так и обоснование науки истории Марксом «послужи-

ло поводом» для рождения новой, теоретически и практиче-

ски революционной философии, марксистской философии

или диалектического материализма. Тот факт, что эта фи-

359