Альтюссер Л. За Маркса

Подождите немного. Документ загружается.

МАРКСИЗМ И ГУМАНИЗМ

с легкостью смыкается с темами мелкобуржуазного проис-

хождения (как известно, мелкая буржуазия, которой Ленин

предсказывал прекрасную будущность, еще отнюдь не была

похоронена Историей).

И тем самым мы подходим к более глубокой причине, на-

звать которую довольно трудно. Эта опора на идеологию в

определенных границах может быть понята и как эрзац опо-

ры на теорию. Здесь мы вновь сталкиваемся с сегодняшни-

ми теоретическими условиями, оставленными марксизму

в наследство его прошлым — не только догматизмом ста-

линского периода, но и давним наследием чудовищных оп-

портунистических интерпретаций эпохи Второго Интерна-

ционала, с которыми Ленин боролся всю свою жизнь, но ко-

торые тоже еще не были похоронены историей. Эти условия

были тяжкими оковами для развития марксистской теории,

без которого она неспособна разработать именно те понятия,

которых требуют новые проблемы: понятия, которые позво-

лили бы ей сегодня поставить эти проблемы в научных, а

не идеологических терминах; которые позволили бы ей на-

звать вещи своими именами, т. е. соответствующими марк-

систскими понятиями, вместо того чтобы обозначать их, как

это чаще всего случается, понятиями идеологическими (от-

чуждение) или же понятиями, вообще лишенными опреде-

ленного статуса.

Так, достоин сожаления тот факт, что понятие, которым

коммунисты обозначают важный исторический феномен

истории СССР и рабочего движения: понятие «культа лич-

ности», если считать его теоретическим понятием, просто

невозможно найти и классифицировать в рамках марксист-

ской теории; разумеется, с его помощью можно описать и

осудить определенный стиль поведения, и поэтому оно мо-

жет обладать двойной практической ценностью, но насколь-

ко мне известно, Маркс никогда не считал, что стиль по-

литического поведения может быть прямо уподоблен исто-

рической категории, т. е. понятию теории исторического

340

МАРКСИЗМ И ГУМАНИЗМ

материализма: поскольку если он и обозначает некую ре-

альность, то он все же не является ее понятием. Между тем

все,

что было сказано о «культе личности», касается области

надстройки, т. е. государственной организации и идеоло-

гий;

более того, касается в общем и целом только этой об-

ласти, о которой мы из марксистской теории знаем, что она

обладает «относительной автономией» (а это объясняет, в

теории, что социалистический базис в основных чертах мог

беспрепятственно развиваться в течение всего этого перио-

да заблуждений, касавшихся надстройки). Почему же суще-

ствующие, известные и признанные марксистские понятия

не были привлечены для того, чтобы помыслить этот фено-

мен,

который на деле был описан как стиль поведения и со-

отнесен с «психологией» одного человека, т. е. просто опи-

сан,

а не помыслен? И если «психология» одного человека

смогла стать фактором, играющим историческую роль, то

почему бы не поставить в марксистских терминах вопрос об

исторических условиях возможности этого мнимого восхож-

дения «психологии» до статуса и измерения исторического

факта? Принципы марксизма содержат в себе средства, не-

обходимые для того, чтобы поставить эту проблему в теоре-

тических терминах и тем самым прояснить ее и подготовить

к разрешению.

То,

что я выбрал именно эти два примера — понятие от-

чуждения и понятие «культа личности», — было отнюдь не

случайным. Поскольку объектом понятий социалистическо-

го гуманизма (в особенности проблем права и личности) то-

же являются проблемы, относящиеся к области надстройки:

государственная организация, политическая жизнь, мораль,

идеологии и т. д. И трудно отказаться от мысли, что опо-

ра на идеологию и здесь — самый короткий путь, эрзац не-

удовлетворительной теории. Неудовлетворительной, но не-

явно присутствующей и возможной. В этом тогда и заключа-

ется роль этого искушения идеологией: избавиться от этого

отсутствия, этого отставания, этой дистанции, не призна-

341

МАРКСИЗМ И ГУМАНИЗМ

вая их открыто и превращая, как говорил Энгельс, свою по-

требность и свое нетерпение в теоретический аргумент, т. е.

принимая потребность в теории за саму теорию. Философ-

ский гуманизм, угрожающий нам и ссылающийся в свою за-

щиту на беспрецедентные достижения самого социализма,

и есть то дополнение, которое дает некоторым марксист-

ским идеологам ощущение теории, которая у них отсутству-

ет: ощущение, которое не может заменить собой тот самый

ценный дар, которым мы обязаны Марксу: возможность на-

учного познания.

И поэтому если социалистический гуманизм стоит на по-

вестке дня, то веские основания, которые эта идеология

может привести в свою пользу, ни в коем случае не могут

служить залогом основаниям, лишенным всякого веса; в

противном же случае мы неизбежно станем смешивать иде-

ологию с научной теорией.

Философский антигуманизм Маркса действительно дает

понимание необходимости существующих идеологий, вклю-

чая и сам гуманизм. Но в то же время он, как критическая

и революционная теория, дает понимание тактики, кото-

рую мы можем принять по отношению к ним, будь то так-

тика поддержки, тактика преобразования или тактика борь-

бы.

Марксисты знают, что невозможна ни тактика, которая

не опирается на стратегию, ни стратегия, которая не опира-

ется на теорию.

Октябрь 1963

г.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

Всего несколько слов о выражении «реальный гуманизм»

Специфическое отличие заключается в прилагательном

реальный. Реальный гуманизм семантически определяет се-

бя через оппозицию нереальному, идеальному (идеалисти-

ческому), абстрактному, спекулятивному и т. д. гуманизму.

Новый реальный гуманизм одновременно и ссылается на

этот привлекаемый в качестве исходного пункта гуманизм,

и отвергает его из-за его абстрактности, нереальности и т. д.

Тем самым прежний гуманизм осуждается новым как аб-

страктный и иллюзорный гуманизм. Его иллюзорность за-

ключается в том, что он стремится к нереальному объекту,

имеет в качестве содержания объект, не являющийся реаль-

ным.

Реальный гуманизм представляет себя как гуманизм, ко-

торый в качестве своего содержания имеет не абстрактный

и спекулятивный объект, но объект реальный.

Тем не менее это определение остается негативным: оно

достаточно для того, чтобы выразить отказ от определенно-

го содержания, но оно еще не раскрывает своего нового со-

держания. Содержание, намеченное реальным гуманизмом,

находится не в понятиях гуманизма и «реального» как тако-

вых, но вне этих понятий. Прилагательное «реальный» яв-

ляется указательным: оно указывает на то, что если кто-

то желает найти содержание этого нового гуманизма, то его

следует искать

реальности: в обществе, государстве и т. д.

Таким образом, понятие реального гуманизма примыкает к

понятию гуманизма, служащему ему в качестве теоретиче-

Понятие «реального гуманизма» служит основой аргументации в ста-

тье X. Семпруна, опубликованной

№ 58 журнала Clarté (см. Nouvelle Cri-

tique, № 164, март 1965 г.). Это понятие было заимствовано из работ моло-

дого Маркса.

345

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

ской ссылки, но оно противопоставляет себя ему, отвергая

его абстрактный объект — и принимая конкретный, реаль-

ный объект.

Слово

реальный играет двойную роль. Оно вы-

являет в прежнем гуманизме его идеализм и его абстракт-

ность (негативная функция понятия реальности); и в то же

время оно обозначает ту внешнюю реальность (внешнюю

для прежнего гуманизма), в которой новый гуманизм най-

дет свое содержание (позитивная функция понятия реаль-

ности). Между тем эта позитивная функция слова «реаль-

ный» не является позитивной функцией познания, она яв-

ляется позитивной функцией практического указания.

Действительно, какова та «реальность», которая долж-

на преобразовать прежний гуманизм в реальный гуманизм?

Это общество. Шестой тезис о Фейербахе утверждает да-

же,

что неабстрактный «человек» есть «совокупность обще-

ственных отношений». Но если понимать это выражение

буквально, как адекватное определение, то оно оказывается

совершенно бессодержательным. Достаточно лишь попы-

таться дать ему буквальное разъяснение, чтобы убедиться в

том,

что из этого ничего не получится, если только не прибе-

гать к помощи парафраз вроде: «если мы хотим узнать, ка-

кова та реальность, которая хотя и не соответствует адек-

ватно понятию человека или гуманизма, но непрямо игра-

ет некую роль в этих понятиях, то это не некая абстрактная

сущность, но совокупность общественных отношений». Этот

парафраз тотчас же выявляет несоответствие между по-

нятием человека и его определением: совокупностью обще-

ственных отношений. Несомненно, между этими двумя тер-

минами (человек/совокупность общественных отношений)

существует некое отношение, но оно не прочитывается в

определении, это не отношение определения, не отноше-

ние знания.

Тем не менее это несоответствие и это отношение обла-

дают неким смыслом: смыслом практическим. Это явное

несоответствие обозначает некое действие, которое необ-

346

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

ходимо совершить, некое смещение, которое необходимо

проделать. Оно значит, что для того, чтобы найти и войти в

соприкосновение с реальностью, на которую намекают, от-

правляясь на поиски не абстрактного, но реального челове-

ка, следует перейти к обществу и заняться анализом сово-

купности общественных отношений. Я бы сказал, что в вы-

ражении реальный гуманизм понятие «реальный» является

практическим понятием, эквивалентом сигнала, дорожного

знака, который «указывает», какое движение следует совер-

шить и в каком направлении, до какого места следует пере-

меститься для того, чтобы оказаться не на небесах абстрак-

ции,

но на реальной земле. «Реальное вон там!» Мы следуем

указанию и приходим к обществу, общественным отноше-

ниям и к их условиям реальной возможности.

Но именно тогда раскрывается скандальный парадокс:

как только это перемещение реально осуществляется, как

только мы предпринимаем научный анализ этого реального

объекта, мы обнаруживаем, что познание конкретных (ре-

альных) людей, т. е. познание совокупности общественных

отношений, возможно лишь при условии полного отказа от

теоретических услуг, предоставляемых понятием челове-

ка (в той мере, в какой оно вообще существовало как тео-

ретическое понятие до этого перемещения). Действительно,

это понятие представляется нам совершенно бесполезным

с научной точки зрения, и не потому, что оно является аб-

страктным, но потому, что оно не является научным. Для

того чтобы помыслить реальность общества, совокупности

общественных отношений, мы должны осуществить ради-

кальное перемещение, не только перемещение с одного ме-

ста на другое (от абстрактного к конкретному), но и концеп-

туальное перемещение (мы изменяем основополагающие

понятия!). Сумма понятий, с помощью которых Маркс мыс-

лит ту реальность, к которой отсылал реальный 1уманизм,

уже вообще не содержит в себе в качестве теоретических

понятий понятия человека или гуманизма; вместо них по-

347

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

являются совершенно новые понятия, понятия способа про-

изводства, производительных сил, производственных отно-

шений, надстройки, идеологии и т. д. В этом и заключается

парадокс: практическое понятие, которое указало нам место

перемещения, исчезло в самом перемещении, понятие, ко-

торое указало нам место исследования, отсутствует в самом

исследовании.

Это феномен, характерный для тех переходов-разрывов,

которые конституируют возникновение новой проблема-

тики.

В определенные периоды истории идей мы замечаем

появление таких практических понятий, существенным

свойством которых является внутренняя неустойчивость.

С одной стороны, они принадлежат прежнему идеологиче-

скому универсуму, служащему им в качестве «теоретиче-

ской» исходной точки (гуманизм); но с другой — они отно-

сятся к новой области, указывая на перемещение, которое

нужно совершить для того, чтобы в нее войти. Благода-

ря своей первой стороне они сохраняют некий «теоретиче-

ский» смысл (тот, который они имеют в своем исходном уни-

версуме); но с другой стороны, они имеют всего лишь смысл

практического сигнала, указывающего некое направление

и некое место, но не дающего их адекватное понятие. Мы

все еще остаемся в области прежней идеологии; мы прибли-

жаемся к ее границе, и дорожный знак указывает нам на то,

что находится за ее пределами, указывает направление и

место. «Пересеките границу и продвигайтесь в направлении

общества, там вы найдете реальное». Знак все еще остается

на территории идеологической области, его текст состав-

лен на ее языке, даже если он содержит «новые» слова, сам

отказ от идеологии написан на идеологическом языке, как

это поразительным образом демонстрирует пример Фейер-

баха: «конкретное», «реальное» — таковы имена, которые в

идеологии носит сама оппозиция идеологии.

Вы можете до бесконечности оставаться на погранич-

348

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «РЕАЛЬНОМ ГУМАНИЗМЕ»

ной линии, не переставая повторять: конкретное! конкрет-

ное!

реальное! реальное! Именно это и делает Фейербах, ко-

торый, впрочем, тоже говорил об обществе и государстве

и беспрестанно рассуждал о реальном человеке, о челове-

ке,

имеющем потребности, о конкретном человеке, который

есть не что иное, как совокупность своих развитых челове-

ческих потребностей, о политике и о промышленности. Все

ограничивалось словами, которые в самой своей конкретно-

сти давали ему образ человека, к осуществлению которого

он призывал (Фейербах тоже говорил, что реальный чело-

век — это общество, давая определение, которое на этот

раз было адекватно своему понятию, поскольку общество

никогда, ни в одном из своих исторических моментов, не бы-

ло для него чем-то иным, кроме прогрессивного проявления

человеческой сущности).

Но вы можете и пересечь эту границу и проникнуть в об-

ласть реальности, чтобы приняться за ее «серьезное изуче-

ние», как говорит Маркс в «Немецкой идеологии». И тогда

сигнал сыграл свою практическую роль. Он остался в преж-

ней области, в области, покинутой в силу самого факта пе-

ремещения. Теперь вы остались наедине с вашим реальным

объектом, и вы вынуждены создавать необходимые и адек-

ватные понятия, для того чтобы его помыслить, вынужде-

ны признать, что прежние понятия и в особенности поня-

тие реального человека или реального гуманизма не позво-

ляют вам помыслить человеческую реальность, что для

того,

чтобы приблизиться к этому непосредственному, кото-

рое в действительности совсем не непосредственно, необхо-

димо,

как и всегда, когда дело идет о познании, совершить

долгий обходной маневр. Вы отказались от прежней обла-

сти,

от прежних понятий. Теперь вы находитесь в новой об-

ласти, знание о которой вам дают новые понятия. Это знак

того,

что действительно было изменено место, проблемати-

ка и что начинается новое приключение: приключение раз-

вивающейся науки.

349