Двенадцатилетний Сережа уже поднялся с кровати и остановился перед
окном.
Разливалось, заполняя весь мир, ранее утро. Большой и златистый солнечный шар всходил за рекой, за дальними лесами; и тогда Сережа обрадовался, что их дом стоит на городской окраине, откуда и река, и леса дальние так хорошо видны. Поля все покрылись темными полосами, а кой-где золотыми жилками и уже спешили к покрытой мокрым льдом реке, маленькие ручейки.
- Сегодня же первый день весны! - понял Сережа, когда взглянул на нежно синее, ласковое, приветливое небо, где медленно, почти неуловимо для взора, плыли кучерявые облачка.
Сережа уж собрался отойти от окна, как услышал звук: словно бы пение хор, какой-то неземной, воздушный, запел вначале едва уловимое, потом все усиливающиеся "А.", в котором мальчик вскоре услышал свое имя.
Быстро оглядел комнату; потом, прислонившись лбом к нагретому утренним светом окну, выглянул во двор - искал, кто это звал его, хоть и знал уже (сердцем знал), что голоса летят из-за реки, летят через поле из леса.
"Приди, приди" - пели голоса и Сережа отчаянно замотал головой: "Ну уж нет, никогда." - тут он даже перевел взгляд на "видик", по коему недавно смотрел фильм про мертвецов обитавших в лесу - из них текла слизь, они почему-то орали и, хоть и были мертвыми, бегали за живыми.
- Ну уж нет! - повторил Сережа, смотря на дальний лес, над которым уже взошло солнце.
Из коридора раздались шаги матери и ее сонный голос:
- С кем там разговариваешь?
Открылась дверь и вот она уже внимательно смотрит на Сережу.
- Ага, проснулся уже. Ну иди - завтрак готов. Не забывай - сегодня едем за город . . .
Разливалось, заполняя весь мир, ранее утро. Большой и златистый солнечный шар всходил за рекой, за дальними лесами; и тогда Сережа обрадовался, что их дом стоит на городской окраине, откуда и река, и леса дальние так хорошо видны. Поля все покрылись темными полосами, а кой-где золотыми жилками и уже спешили к покрытой мокрым льдом реке, маленькие ручейки.
- Сегодня же первый день весны! - понял Сережа, когда взглянул на нежно синее, ласковое, приветливое небо, где медленно, почти неуловимо для взора, плыли кучерявые облачка.
Сережа уж собрался отойти от окна, как услышал звук: словно бы пение хор, какой-то неземной, воздушный, запел вначале едва уловимое, потом все усиливающиеся "А.", в котором мальчик вскоре услышал свое имя.
Быстро оглядел комнату; потом, прислонившись лбом к нагретому утренним светом окну, выглянул во двор - искал, кто это звал его, хоть и знал уже (сердцем знал), что голоса летят из-за реки, летят через поле из леса.
"Приди, приди" - пели голоса и Сережа отчаянно замотал головой: "Ну уж нет, никогда." - тут он даже перевел взгляд на "видик", по коему недавно смотрел фильм про мертвецов обитавших в лесу - из них текла слизь, они почему-то орали и, хоть и были мертвыми, бегали за живыми.
- Ну уж нет! - повторил Сережа, смотря на дальний лес, над которым уже взошло солнце.
Из коридора раздались шаги матери и ее сонный голос:
- С кем там разговариваешь?
Открылась дверь и вот она уже внимательно смотрит на Сережу.
- Ага, проснулся уже. Ну иди - завтрак готов. Не забывай - сегодня едем за город . . .