Вчера умер Стаc. Он уходил долго и трудно: стонал, звал маму, о
чем-то долго и подробно рассказывал, выжевывая невнятные фразы
осколками выбитых зубов. Когда его последние слова кровавыми
пузырями застыли на подбородке, Виктор со стыдом почувствовал
облегчение. Слишком тяжело он переживал агонию друга, слишком
близко к сердцу принимал его боль и страдание. Теперь, оставшись
один, он нес ответственность только за свою жизнь, и, как бы
цинично это ни звучало, так было лучше для обоих. Теперь он мог
разжать пальцы и опустить мертвое тело под воду, во влажную черную
могилу с бетонированными бортами.