Дожди Земли:
"Это была Земля. Я бредил Землей. И музей. Музей на планете-музее.
Какая сильная боль."
Пилот с трудом поднял налитые тяжелым металлом веки. "Как броневые щиты". Движение, такое малое, далось нечеловеческим усилием. "Я бредил Землей". А за этой мыслью - другая, еще не осознанная во всей ее простоте, конкретная, как удар молотка: "Все. Конец".
Превозмогая бред, Пилот напрягся. До изнеможения.
Попытался открыть глаза. Сквозь мутно-красную пелену проступали очертания искореженных останков пульта и торчащая из них круглая, полуметровой толщины штанга. "Броня и пульт - словно шляпная картонка с ломом",- свинцовые листы век снова упали на глаза. "Пробит низ грудной клетки и живот, - равнодушно шевельнулась мысль,- скафандр, вспенив герметик, сумел организовать лишь локальную блокаду вокруг инородного тела. Возвращение: Скользящие по воде солнечные блики слепили глаза и мешали Маринке перечитывать письмо, полученное вчера.
Маринке было грустно.
"Как же так? - думала она, - так не может быть. Ведь он любит меня. Не может быть, чтобы не любил. - Маринка подняла глаза . . .
Пилот с трудом поднял налитые тяжелым металлом веки. "Как броневые щиты". Движение, такое малое, далось нечеловеческим усилием. "Я бредил Землей". А за этой мыслью - другая, еще не осознанная во всей ее простоте, конкретная, как удар молотка: "Все. Конец".
Превозмогая бред, Пилот напрягся. До изнеможения.
Попытался открыть глаза. Сквозь мутно-красную пелену проступали очертания искореженных останков пульта и торчащая из них круглая, полуметровой толщины штанга. "Броня и пульт - словно шляпная картонка с ломом",- свинцовые листы век снова упали на глаза. "Пробит низ грудной клетки и живот, - равнодушно шевельнулась мысль,- скафандр, вспенив герметик, сумел организовать лишь локальную блокаду вокруг инородного тела. Возвращение: Скользящие по воде солнечные блики слепили глаза и мешали Маринке перечитывать письмо, полученное вчера.
Маринке было грустно.
"Как же так? - думала она, - так не может быть. Ведь он любит меня. Не может быть, чтобы не любил. - Маринка подняла глаза . . .