Зейферт Е.И. Ловец смыслов, или Культурные слои. Книга критики

Подождите немного. Документ загружается.

Елена ЗЕЙФЕРТ

ЛОВЕЦ СМЫСЛОВ,

или КУЛЬТУРНЫЕ СЛОИ

Книга критики

Москва

2010

Зейферт Е.И.

Ловец смыслов, или Культурные слои. Книга критики. – М.: МСНК-пресс,

2010. – 272 с.

ISBN 978-5-98355-074-2

Новая книга писателя, доктора филологических наук Елены Зейферт включает в себя

критические произведения, опубликованные в «Литературной газете», «Московской немец-

кой газете», газетах «НГ-Exlibris», «Литературные известия» (Россия), «Европа-Экспресс»

(Германия), «Deutsche Allgemeine Zeitung» (Казахстан), журналах «Знамя», «Дружба наро-

дов», «Литературная учёба», «Дети Ра», «Зинзивер», «Мир перевода» (Россия), «Edita», «ВЕК

XXI» (Германия), «Простор», «Книголюб», «Нива», «AMANAT», «Евразия», «Таншолпан»

(Казахстан), «Неман» (Беларусь), «Таллинн» (Эстония) и других изданиях.

Елена Зейферт в разных критических жанрах осмысляет поэзию, прозу, литературо-

ведческие работы, изобразительное искусство и кино. Эти произведения принадлежат к

современной культуре России и зарубежья, в том числе культуре, бытующей на пограни-

чье или «в капсуле инобытия» (народы СНГ, народы России, российские немцы).

Книга обращена к широкому кругу любознательных читателей.

немецкой культуры»

ISBN 978-5-98355-074-2

УДК 821.09+929

ББК 83.3(0)

З-47

УДК 821.09+929

ББК 83.3(0)

З-47

Книга является лауреатом Всероссийского конкурса проектов 2010 г.,

проведённого Международным союзом немецкой культуры и направленного

на формирование культурного и научного авангарда российских немцев.

СОДЕРЖАНИЕ

«Ручные ягоды» образов

Рецензии, критические статьи

Отпусти меня, и тогда я останусь с тобой. Александр Уланов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

В пределах и за пределами логики. Валентин Хализев. Марк Липовецкий . . . . . . . . . . 8

Между помыслом и промыслом души. Инна Лиснянская . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14

Мир был мне дважды дан. Виктор Шнитке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 18

Поводырь слепого дождя. Александр Шмидт . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 28

В парковом раю. Владимир Рецептер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31

Я полжизни терпел, я замыслил побег. Сергей Арутюнов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36

Галактика – это система картин. Серия «Библиотека журнала «Дети Ра» . . . . . . . . . . 40

Кровеносное деревце. Евгений Касимов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 46

Только сердечной мышцей. Эргали Гер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49

Десять шагов Бога. Олег Клинг . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52

Миф в мифе. Бахытжан Бектепов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 59

Стрекоза из калёной стали. Журнал «Волга – XXI век» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63

Разные полезные плоды на одной ветке. Альманах «Голоса Сибири» . . . . . . . . . . . . . . . 71

Культурные слои литературы. Сборник «Литературно-художественный диалог» . . . . 77

Единство многоголосия. CD-проект на стихи Райнера Марии Рильке . . . . . . . . . . . . 80

Живая вода перевода: где её взять?

Художественный перевод в современном Казахстане . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 87

Ландшафты лиц и фигур, или Джаз в цвете. Хельмут Цвергер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 91

Психологическое пространство между эпидермисом и бумагой. Шона Иллингоурс . . . . 94

Небо в небе

Мини-рецензии

В капсуле инобытия. Алексей Парщиков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 97

Золотое сечение белорусской литературы. Серия «Классика литератур СНГ» . . . . . . . 98

Дом бездомного. Герольд Бельгер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 100

Каков язык, таков и человек. Владимир Аннушкин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101

Слушай мой крик – это песня. Христо Ботев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103

О чём говорит след на песке? Алла Большакова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105

Оттиск речи. Дмитрий Учитель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 106

Столько нежности мне не вынести. Мария Фарги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 108

Книга-музей. «Дом Смирновых – в дар Грузии» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109

Однажды в terra incognita. Фильм «Однажды в провинции» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110

Голоса молчания

Диалоги

Исповедальные беседы. Герольд Бельгер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112

В ожидании чуда. Заза Абзианидзе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 123

Прикосновение к Рильке. Вячеслав Куприянов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 127

Смотреть на солнце сквозь Ницше. Игорь Эбаноидзе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130

Журнал составляется сам. Александр Кораблёв . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 134

Берлин стал моей третьей родиной. Игорь Гергенрёдер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 140

К шансону приобщают экстремальные условия жизни. Виктор Солдатов . . . . . . . . 156

Хранители устного слова. Сеит Каскабасов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 173

Двуязычие способствует плотности текста. Вальдемар Вебер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 178

Как по-калмыцки «хлеб»? Эрдни Эльдышев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185

Как в «Замке» Кафки. Ауэзхан Кодар . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 189

Все народы России под одной обложкой. Христина Поплавская . . . . . . . . . . . . . . . . . . 194

Голоса молчания. Виктор Шнитке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200

Мастер шариковой ручки и фломастера. Роберт Лейнонен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 207

Работа с первичным хаосом. Айбек Бегалин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215

Возникает новая литература –

литература «европейского дома». Александр Барсуков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 221

Есть кадры бытия, когда прошедшее ещё не стало прошлым

Взгляд на события

Ну что ты, смерти нет. Александр Сопровский . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 229

Поэтическая империя. Клуб «Поэзия» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 231

И вчерашнее солнце в носилках несут. Александр Ерёменко . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 234

Он ходил по небу и видел землю. Георгий Гачев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237

Над мистической глубиной. Юрий Мамлеев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 241

В апреле небо раскололось. Виктор Бадиков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 247

«Двойная жизнь» Готфрида Бенна. Вальдемар Вебер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 250

Три в одном, или Общество сумбурного сознания. Роман Арбитман . . . . . . . . . . . . . 253

У самого синего моря.

III Международный русско-грузинский поэтический фестиваль . . . . . . . . . . . . . . . . 254

Не держите розу под стеклом.

III Форум переводчиков и издателей стран СНГ и Балтии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 259

Два культурных слоя искусства СНГ.

Выставки «Второй диалог» и «Личинки будущего» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 267

«РУЧНЫЕ ЯГОДЫ» ОБРАЗОВ

Рецензии, критические статьи

ОТПУСТИ МЕНЯ, И ТОГДА Я ОСТАНУСЬ С ТОБОЙ

Александр Уланов. Перемещения +. – М.: АРГО-

РИСК; Книжное обозрение, 2007. – 64 с. – Книж-

ный проект журнала «Воздух», вып. 31.

Когда самый статичный образ начинает разбег («кем улитка пружина пруда

заведена»), невольно становишься в позу бегуна на старте. «…отставая на бабочку

следуй за ней». В названиях книг Александра Уланова уже живут динамичные

образы («Направление ветра», «Волны и лестницы»). И в новой книге движение

продолжается.

«Перемещения +» – пожалуй, нет более точного названия, отражающего особен-

ности поэтической личности Александра Уланова. Поэт и его лирический герой реля-

тивны в пространстве и во времени: в одном месте находятся (или не находятся)

«кипячёный китай» и «зооморфный подвал тугоплавкой москвы» («Москва в пути /

что везде означает сплошной Китай»), в одном времени живут «ты» и шумерский царь

(«что ты делал в день когда погиб Гильгамеш»).

Аннотация к книге сообщает о том, что автор «живёт в Самаре, Харбине, Подмос-

ковье и др.», и это правда в той же мере, в какой аннотация не является художествен-

ной частью книги. Уланов неуловим, и текст его не поддаётся неутомимому копанию на

одном месте, а растекается по вольным дорожкам горизонтальной строки и вертикаль-

ной рифмы (когда её допускают в стих). Словно по тем расширяющимся полоскам

света, что изображены на обложке книги.

Считывать важные смыслы в «Перемещениях +» возможно, не рассматривая текст

как предназначенную лично для тебя «шифровку», но оставив в покое «удобное» вос-

приятие синтаксических связей в тексте, освободив себя от косности привычного и

начиная становиться самим собой. Если перевешивает раздражение (к примеру, из-за

намеренного изменения грамматики и синтаксиса в книге), то его причины стоит

искать только в себе.

Ведь Уланов – отличный помощник читателю, подсказчик ему. Поэт даёт нам в руки

крепкие, как лески, нити смыслов. Только тяни вперёд и наслаждайся, предвкушая,

какую добычу на конце лески подготовило для тебя твоё собственное воображение.

Ловец смыслов, читатель Уланова – со-творец, со-рыбак, со-перник.

«Ручные ягоды» образов

Поэт ставит рядом слова: «жертва богу яблоко взгляд и дым», а между ними остав-

ляет богатый улов смыслов. Скрипка дана в руки, но насладиться её звучанием сможет

лишь тот, кто умеет играть на ней. Книга Уланова заиграет в воображении тех, кто

понимает или захочет понять, как рождается поэзия. Нередко лакуна между словами

уже частично заполнена, искра третьего смысла рождена и запечатлена на бумаге:

«Полочки палочки кухонный барабан…».

Уланов не скрывает свою методику письма, а, наоборот, рождая из читателя соав-

тора, обнажает её. И делает это различными способами.

Создавая (оставляя) синтаксическую неоднозначность:

Над кофейной гущей ветер проносит змей

их? его? или ветер несут?

Предоставляя читателю право самому мысленно расставить знаки препина-

ния, порой по принципу «казнить нельзя помиловать»:

…изгибаются рыбы в ладонях лежат слова

…находя друг друга в открытых ладонях держа

Прибавляя смыслы путём прибавления букв, создавая зримые варианты:

останови (в) слова распространив края

Играя подобиями идиом:

…разбирая пастель

Разрешая продолжить строку (причём давая лёгкое задание):

Глаза и улыбка, больше ничего на лице, да и не надо. Чтобы остановилось сер-

дце у того, кто.

(Читатель продолжит: «у того, кто любит». – Е.З.).

Стыкуя однокоренные слова:

…не боясь бояться и ожидая ждать

Перебирая ударения, словно струны:

… – стóит ли знать, что в этом полдне превосходит восторг? Стоúт ли

знать полевых цветов?

Рецензии, критические статьи

Александр Уланов многообразен и поэтому ещё более притягателен для читателя-

соавтора. Его поэзия, как из щедро протянутых ладоней, питается из различных ипос-

тасей его личности, допуская вкрапления в русскоязычную ткань стиха английских

слов и выражений (Уланов-переводчик), инициируя диалог с читателем как рождение

интриги, интереса, провокации (Уланов – плодовитый и интересный критик), создавая

логически живущую структуру (Уланов – кандидат технических наук).

Поэт называет свою книгу «четвёртой книгой стихов», но «Перемещения +» – это

книга стихов и лирической прозы (прозаических миниатюр). В прозе Уланова, в отли-

чие от его стиха, всегда расставлены знаки препинания, что указывает на програм-

мность в сознании автора «Перемещений +» двух типов художественной речи, причём

программность формальную, основанную на константных их отличиях – ритме и гра-

фике, а также на доминантах стиха. Так, для Уланова важно преобладание в его поэзии

строфы, а также эксперимент с фоникой, к примеру, с согласной рифмой в нечётных

строках стихотворения «медленно падает волос выпущенный ладонью…»: «ладонью»

– «ожиданье», «открытый» – «обороты», «трубы» – «рыба». Но в смысловом поле книги

и стих, и проза – одно большое произведение, метатекст.

Исчезающие (надолго) и вновь возникающие знаки препинания, заглавные буквы,

изредка оживающие в начале всех поэтических строк или только в начале строф, или в

абсолютном начале текста… Почему такое мерцание? Уланов в достатке владеет спо-

собностью создавать реалистические произведения, как художник-авангардист – вир-

туозные зарисовки с натуры. Для читателя в книге подготовлены не только графичес-

кие и синтаксические аргументы, но и каскад поэтических сентенций, написанных без

головокружительных смысловых сальто: «кто желает праздник найти старается празд-

ником быть», «каждый с кем говоришь на тебе оставляет след», «для рисунка пыль на

стекле для письма песок или снег», «легче труп оживить чем забытый труд», а порой и

созданных словно бы с предельным снисхождением к читателю-новичку: «пусть листы

превращаются в бережных птиц».

Рядом с лирическим героем – «те кто молчат с тобой бабочка ящерица пустота». Рядом

не люди. Люди – в бинокле его мировоззрения. Он, сторонний наблюдатель, самодостаточ-

ный в своей поэтической скорлупе, не ищет человеческой поддержки, потому что склонен

давать и любоваться, а не брать и ждать восхищения. Впрочем, это то, что видно на повер-

хности. Но и это – явный признак силы и гармонии. Лирический герой не один. Но чтобы

ярче почувствовать вспышки любви к себе, защиту и покой, поэт очеловечивает неантро-

поморфные образы («усталость ив», «угловатый холод», «несерьёзный кленовый сироп») и

– особенно настойчиво – овеществляет эфемерные явления природы («кожу снимает поте-

рянная метель», «наклонился ровный пустой свет», «ветер изношен до дыр», «замыкая воз-

дух между пальцев»). Так поддержка мира становится ощутимее, крепче.

Эта кровная дружба с животными, растениями, явлениями природы взаимна

(«выслушай мышь между длинных ногтей»).

Уланов находит анималистические, флористические и другие природные аналогии в

своих чувствах, во внешности дорогой сердцу женщины, видимой словно издалека

(«ящерицей тепла угадывая наклон», «приближаясь в реке каштановой плыть легко»).

«Ручные ягоды» образов

Александр Уланов – мастер мини-образа. «Ручные ягоды», «ты в башне из яблок»,

«кожа яблока неодетого», «между чугунных вишен и кислых скал», «магнитное поле

для стальных опилок воды и речи», «теплее пальцев язык»… У поэта есть излюблен-

ные, настойчиво всплывающие мотивы – «чай», «раковинка», «бабочка», «змея»… По

мини-образам, как по сегментам моста, по прутьям, из которых сплетён соломенный

каркас, читается динамичная книга Уланова.

Крайне редко стихотворения А. Уланова воспринимаются как сконцентрированные

в себе капсулки. К примеру, автономно стихотворение «Хриплый холод на коросте

сна…», в котором воссоздан уникальный образ болезненной бессонницы, рождённый

мотивами съедающих «цвет» «клея и кислоты», «человека», проглоченного «дрожью

потолка», «ртутных пушинок на окне», «опухшей двери», «варёной кровати», «плавле-

ного сырка мозга». Но в отличие от подобного замкнутого художественного мира,

практически все произведения Уланова своими частями живут в других текстах книги

– нет, не только интертекстуально, а именно физически, их полное рождение происхо-

дит только при знакомстве со всей книгой. Словно бы прутья моста расположены не

по порядку.

помощь помеха одно и то же осколки мосты

В «Перемещениях +» – стихи, «написанные без разрешения», «ворованный воз-

дух» (по эпиграфу из Мандельштама, предпосланному к книжной серии, в кото-

рой увидели свет «Перемещения +»), и они живут по своим законам, не важно –

внутри ли цикла, растворённого в книге (цикл «Сплошной Китай»), или капсулкой

бессонницы.

«Даже если проснёшься с цветком в руке», а, может, и с веточкой лавра, ловец смыс-

лов, осознай, что это метафора, просто она – конкретна. Верь в неё, и тогда произойдёт

«встреча на берегу руки», которую вызвал к жизни Александр Уланов.

В ПРЕДЕЛАХ И ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЛОГИКИ

Литературоведение идёт разными путями – следуя традиции и отрицая её. Как

модернистские, так и классические подходы к словесности не всеми приветствуются,

но амбивалентно уживаются.

Созревая в долгом, зачастую многолетнем процессе научного творчества, литерату-

роведческая книга порой не сразу овладевает и читательским сознанием – ей нужно

время для заполнения определённой ниши в науке о литературе. Но даже при самом

быстром успехе её судьба – поэтапное дополнение и совершенствование автором, раз-

личное комментирование читателем.

Рецензии, критические статьи

Хализев В.Е. Теория литературы: Учебник для студ.

высш. учеб. заведений. – 5-е изд., испр. и доп. – М.:

Издательский центр «Академия», 2009. – 432 с.

Нет вопроса о литературе, который не интересовал бы теоретика. «Кто составляет

списки классиков?» Конечно, не жюри литературных конкурсов. Репутация классика

возникает стихийно, формируется на протяжении длительного времени в свободном

самоопределении читающей публики. «Является ли русская классическая литература

достоянием народа?» Автор здесь солидарен с Н. Добролюбовым, считавшим, что

творчество крупных русских писателей народу было непонятно. Изменилась ли ситуа-

ция в XX–XXI веках? Или удел массового читателя – это чтиво, паралитература, «подо-

бие литературы, паразитирующее на ней»?.. Автор учебника вводит в активный оборот

новые понятия – «непреднамеренное и преднамеренное в художественном творчес-

тве», «ценностные ориентации и формы поведения персонажей», «элитарные и анти-

элитарные концепции искусства» и др.

Известный учебник в прошлом году пережил уже 5-е издание. С 1999 по 2004 год он

четырежды выходил из печати в издательстве «Высшая школа». В новом варианте

своей книги доктор филологических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Вален-

тин Хализев дополнил текст книги (введены глава о литературоведении и разделы о

комментарии, текстологии, исторической поэтике), а также произвёл некоторую пере-

стройку композиции и пополнил во многих разделах библиографию.

Одна из основных задач автора учебника, по его собственному признанию, – «сде-

лать шаг в сторону преодоления весьма значительной дистанции между тем, что

достигнуто наукой о литературе, и тем, что вошло в обиход вузовского преподавания

её теории». В подаче материала В. Хализев деликатен, его миссия – координирующая,

помогающая свободному самоопределению молодых литературоведов. «Системность,

антидогматичность, диалогическая открытость» – на этих трёх «китах» зиждется сис-

тема ставшего столь популярным учебника.

Материал в книге разделён на небольшие блоки, оптимальные для усвоения. Удобс-

тво восприятия усиливается выверенной логикой общей композиции, особым каска-

дом изложения тематики: наука – литературоведение как наука – искусство – литера-

тура как вид искусства – литературное произведение в его различных формальных и

содержательных аспектах – типы литературных произведений в их линейности и

целостной совокупности признаков (роды и жанры) – предыстория создания литера-

турного текста (генезис литературного творчества) и его бытование (теория читателя)

– литературный процесс.

Учебник открывается новой главой – «Литературоведение как проблема», состоя-

щей из трёх разделов, причём второй из них – «Герменевтика» – в ранних изданиях

учебника был в составе главы «Функционирование литературы». Перенос материала

обусловлен логикой движения науки в целом: герменевтика, теория толкования текс-

тов, ныне становится (или, как осторожно подсказывает Хализев, «близка к тому,

чтобы стать») методологической основой гуманитарного знания. «Нельзя понять без