Западов А.В. История русской журналистики XVIII-XIX веков
Подождите немного. Документ загружается.
своими оказал значительную услугу словесности», – писал А. Бестужев в «Полярной
звезде» на 1823 г. Белинский, говоря о русской критике начала XIX в., рядом с
Карамзиным всегда ставил Макарова, которого считал одним из создателей критики в
России. Он подчеркивал, что статьи Макарова «отличались таким же направлением и
таким же языком, как и статьи Карамзина» (VII, 129).
Хорошо поставленным отделом критики «Московский Меркурий» как бы дополнял
«Вестник Европы» Карамзина, в котором этого отдела не было. При этом в понимании
задач и характера критики Макаров пошел значительно дальше своего учителя. Если
Карамзин признавал только позитивную критику, состоящую из одних похвал, да и к ней
он обращался преимущественно в интересах не читателей, а рецензируемых писателей, то
Макаров, напротив, неотъемлемой частью критики считал полемику и строгий суд, а
задачей ее – рекомендации читателям. «Наша критика, – писал он, – не для авторов и
переводчиков, а единственно в пользу тех любителей чтения, которые для выбора книг
не имеют другого руководства, кроме газетных объявлений» (1803. № 10).
Несмотря на то, что «Московский Меркурий» был чисто литературным журналом,
он имел довольно отчетливое политическое направление умеренно-либерального
характера, и оно сказалось в отношении журнала к языковой теории Шишкова.
В 1803 г. вышло «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка»
Шишкова и началась ожесточенная борьба между «шишковистами» и «карамзинистами»,
затянувшаяся на десять с лишним лет. Сам Карамзин в полемику не включился; в разгар
ее он вообще отошел от журналистики. В защиту «нового слога» Карамзина выступили
его ученики – самым рьяным из них был Макаров, напечатавший обстоятельную статью о
трактате Шишкова в «Московском Меркурии» (1803, № 12). Он с большой
последовательностью подверг резкой критике ориентацию Шишкова на
церковнославянский язык, его недостаточное внимание к живому разговорному языку
дворянского общества, безжалостно высмеял непризнание Шишковым иностранных
заимствований и его собственное словотворчество.
В отличие от других карамзинистов, Макаров в полемике с Шишковым не
ограничился чисто лингвистической стороной дела. Рассматривая развитие языка в
неразрывной связи с развитием культуры и просвещения («язык следует всегда за
науками, за художествами, за просвещением, за нравами, за обычаями»), издатель
«Московского Меркурия» указал на реакционную направленность «Рассуждения о старом
и новом слоге»: поскольку Шишков ратует за старые языковые формы, которые отражают
устаревшие понятия и представления, он выступает противником прогресса, борется за
восстановление рутины и косности.
Однако Макаров не был «опасным» вольнодумцем: он не собирался во всей глубине
вскрывать реакционный политический смысл теории Шишкова, чей призыв к
восстановлению «истинно народных основ жизни» был на деле призывом укреплять
самодержавие и крепостничество. Резкая полемичность выпадов «Московского
Меркурия» против Шишкова диктовалась прежде всего интересами просвещения;
Макаров вместе с другими сторонниками монархического либерализма опасался, как бы
реакционные установки Шишкова не сказались отрицательно на реформах правительства
в области просвещения, которых нетерпеливо ждали в обществе. А опасения эти имели
под собой реальную почву, так как «Рассуждение» Шишкова произвело сильное
впечатление при дворе.
По существу, спор между шишковистами и карамзинистами – это спор внутри
дворянского лагеря между открытыми крепостниками и умеренными либералами. Более
передовая часть дворянства, и прежде всего публицисты-просветители, группировавшиеся
вокруг петербургского Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, в
начале XIX в. вели борьбу на два фронта – и против архаического слога Шишкова, и
против жеманно-изысканного, метафорического слога Карамзина.
в начало
Издания, связанные с Вольным обществом любителей словесности,
наук и художеств
В 1801 г. в Петербурге было создано Вольное общество любителей словесности,
наук и художеств (вначале оно называлось «Дружеское общество любителей изящного»),
сыгравшее значительную роль в развитии передовой русской общественной мысли и
журналистики. Учредителями общества выступили молодые писатели И. М. Борн и В. В.
Попугаев. В состав его входили писатели и переводчики, художники и архитекторы,
публицисты и ученые-исследователи. Многие члены Вольного общества служили в
различных департаментах и канцеляриях на небольших должностях или занимались
преподаванием.
Вольное общество любителей словесности, наук и художеств – первое в России
объединение разночинной интеллигенции: подавляющее большинство его участников –
молодые люди недворянского происхождения, выходцы из мелкочиновной, купеческой и
духовной среды. Были здесь и «незаконнорожденные» дети известных аристократов,
жестоко страдавшие от своего ложного положения (например, И. П. Пнин).
Общество не отличалось единством мнений. В нем образовалось два крыла: левое –
радикально-демократическое и правое – умеренно-либеральное. Левое крыло
представляли И. М. Борн, В. В. Попугаев, И. П. Пнин, поэт и лингвист А. X. Востоков и
др. Правое крыло – историк и переводчик Д. И. Языков, писатели и журналисты А. Е.
Измайлов, Н. П. Брусилов и др.
Иногда русских радикальных просветителей XIX в., входивших в Вольное общество,
называют «радищевцами»; это справедливо только отчасти: будучи демократами,
защитниками интересов закрепощенного русского крестьянства, члены левого крыла
Вольного-общества были противниками революционных действий, они преувеличивали
роль просвещения в усовершенствовании общества и считали неприкосновенным право
частной собственности. Историческое значение этой группы определяется не ее
положительной, довольно-туманной социально-политической программой, а неприятием
крепостнической действительности.
Литературно-эстетические взгляды членов Вольного общества были
неоднородными. Правое крыло в основном шло за Карамзиным, демократические поэты и
публицисты развивали гражданскую поэзию и публицистическую прозу. Не было единой
линии и в вопросе о литературном языке: умеренно-либеральные деятели Вольного
общества защищали языковые принципы Карамзина, радикальные поэты и публицисты
боролись и против излишней славянщины Шишкова, и против гладкости, манерности
карамзинского слога за демократические элементы языка, за «просторечье», что в
одинаковой мере было чуждо как Шишкову, так и Карамзину.
В двадцатилетней истории Вольного общества любителей словесности, наук и
художеств намечаются два периода: первый (1801–1807), когда во главе общества стояло
левое крыло, и второй (1808–1812), когда руководство обществом осуществлялось
умеренно-либеральными литераторами карамзинской школы. В первый период
президентами общества были Борн, Пнин (1805) и снова Борн. В 1807 г. на очередных
выборах группа Борна – Попугаева потерпела поражение, президентом был избран
карамзинист Языков; с этого времени начинается упадок общества.
Отсутствие единой линии в Вольном обществе, наличие в нем двух группировок
сказалось на направлении связанных с ним изданий К числу их относятся органы,
выходившие от имени всего общества: альманах «Свиток муз» (1802, 1803), журналы
«Периодическое издание Вольного общества любителей словесности, наук и художеств»
(1804) и «Санкт-Петербургский вестник» (1812), и журналы, выпускавшиеся отдельными
членами общества или близкими к нему людьми: «Северный вестник» (1804–1805) И. И.
Мартынова, «Журнал российской словесности» (1805) Н. П. Брусилова, «Любитель
словесности» (1806) Н. Ф. Остолопова, «Цветник» (1809–1810) А. Е. Измайлова и А. П.
Бенитцкого.
«Свиток муз» – стихотворный альманах, его первая книжка появилась в 1802 и
вторая – в 1803 г. «Свиток муз» является значительной вехой в истории такого вида
периодических изданий, как альманах. В русскую журналистику альманах ввел Карамзин
своей «Аглаей» (1794). Отличительной чертой альманахов Карамзина и карамзинистов
являлось то, что они давали преимущественно легкое занимательное чтение и рассчитаны
были прежде всего на признание «прекрасных читательниц». Эту традицию разрушили
декабристы, создавшие свой тип альманаха («Полярная звезда», «Мнемозина»), который
воспитывал читателя в гражданском духе.
Однако первый удар по карамзинской традиции нанес альманах «Свиток муз». Здесь
были представлены не только камерные поэтические жанры, но и замечательные образцы
высокой поэзии – гражданские, философские, политические стихотворения Борна,
Попугаева, Востокова и других поэтов левого крыла Вольного общества. Не случайно
первая книжка «Свитка муз» открывалась «Одой достойным» Востокова – программной
политической декларацией, исполненной тираноборческого пафоса. Выражая настроения
радикальной части Вольного общества, автор восторженно приветствует убийство тирана-
самодержца Павла, защищает право народа на свержение недостойного монарха.
Большой интерес и по содержанию, и по композиции представляет вторая книжка
альманаха. Сначала в ней идут высокие гражданские оды и послания радикальных поэтов-
просветителей, которые с негодованием пишут о различных проявлениях социального зла
в России и призывают бороться с этим злом, рисуют благородный образ патриота-
гражданина, готового пойти на каторгу ради свободы и счастья своего народа («Ода к
истине», «Судьба моя» Борна, «Письмо к Борну», «К друзьям» Попугаева, «К бардам
потомства» И. А. Кованько и др.). À заканчивался «Свиток муз» некрологом Радищева,
написанным Борном («На смерть Радищева»). Это был единственный печатный отклик на
самоубийство Радищева, последовавшее 11 сентября 1802 г.
«На смерть Радищева» – яркое публицистическое произведение, написанное в форме
ораторской речи, обращенной к «любезным друзьям», к товарищам-единомышленникам.
Это было очень смелое в условиях подцензурной печати похвальное слово в честь
«истинно великого человека», который как борец за «правду» и «добродетель» вынужден
был не только жить в «утеснении», т. е. в тюрьме и ссылке, – ведь «участь правды – быть
гонимой», – но и вообще уйти из жизни. Борн сумел подчеркнуть, что гибель Радищева –
факт политический: человека не стало по вине деспотического правительства.
Форма стихотворного альманаха сужала сферу публичных выступлений в печати
радикально-демократических писателей и журналистов. Им необходим был общественно-
политический журнал, и в 1804 г. члены Вольного общества начали выпускать
«Периодическое издание», редактирование которого поручили Попугаеву. Журнал
прекратился на первом номере в результате разногласий, возникших в связи с
подготовкой первой книжки: группа Языкова не желала поддерживать радикальное
направление, которое стремились придать журналу Попугаев, Борн и другие
представители левого крыла.
Несмотря на то, что вышла всего одна книжка «Периодического издания», оно было
заметным явлением в русской журналистике. По своему типу – это журнал серьезной
публицистики, он противостоял литературным органам карамзинистов и продолжал
традиции передовой русской журналистики последней четверти XVIII в.
К числу наиболее интересных и политически острых материалов «Периодического
издания» относятся статьи и очерки Попугаева и Борна. В очерке Борна «Ночь» дается
оценка политического положения Европы и России конца XVIII – начала XIX в.,
выражается надежда на мирный исход социальных противоречий посредством развития
просвещения, чему должны способствовать члены Вольного общества. Попугаев в ряде
статей («О публичном общественном воспитании и о влиянии оного на политическое
просвещение», «О политическом просвещении вообще» и др.) выступает против
сословных предрассудков, узаконенных в феодально-крепостнической России, за свободу
человеческой личности, за единую систему образования для всех сословий.
Центральное место в «Периодическом издании» занимает антикрепостнический
очерк Попугаева «Негр». Автор снабдил его подзаголовком «Перевод с испанского» и
рассказал в нем о трагической судьбе «отягченного цепями» негра Амру, которого «белые
исторгли... из недра семейства, дабы везти в сахарные плантации в Америку».
Расшифровать смысл очерка Попугаева читателю было нетрудно. Категорически заявив,
что «негр не может принадлежать белому ни по каким правам», Попугаев произносит
суровый приговор не только над «свирепейшим тигрой европейцем», но и над хозяевами
русских белых невольников: «Кто позволил вам делать невольниками собратий ваших..?
Воля не есть продажною, цена золота всего света не в силах оной заплатить, и никакой
тиран ею располагать не должен».
Поскольку первая книжка «Периодического издания» оказалась и последней,
участники Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, оставшиеся без
своего печатного органа, начали сотрудничать в двух петербургских журналах, издатели
которых были связаны с Вольным обществом, – в «Северном вестнике» и «Журнале
российской словесности».
«Северный вестник», общественно-политический и литературно-критический
журнал, выходил ежемесячно в течение 1804–1805 гг. Издавался он директором
канцелярии министерства народного просвещения И. И. Мартыновым, который не входил
в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств, но близко стоял к его
правому крылу.
В журнале довольно широко была представлена внутренняя политика России:
печатались статьи по вопросам общественного и государственного устройства, по
законодательству, просвещению, воспитанию; помещались переводы античных и
новейших европейских авторов (Тацита, Гиббона, Монтескье и др.), в которых
затрагивались эти же вопросы (например, в ряде номеров «Северного вестника» был
напечатан почти полный перевод «Естественной политики» Гольбаха).
Мартынов старался вести журнал в духе правительственного либерализма, он
всячески поддерживал распоряжения царя, особенно в области просвещения и
законодательства, и сам принимал участие в составлении цензурного устава 1804 г. Но в
ряде случаев «Северный вестник» выходил за эти пределы и позволял себе кое-что
посоветовать, ссылаясь на практику европейских государств. Например, автор статьи
«Опыт о Великобритании» (1805, № 2, 3), восторженно отзываясь об английской
конституции, рекомендует и русскому правительству сделать законы равными для людей
«всех состояний» (сословий).
«Северный вестник» сообщал зарубежные и русские научно-литературные новости,
с этой целью были заведены отделы «Смесь», «Разные известия», «Известия об ученых
обществах в России», «Известия об иностранных ученых обществах» и др. Иногда в этих
отделах под видом нейтрального материала помещались политически острые
произведения. Так, в № 1 за 1805 г. был перепечатан отрывок «Путешествия из
Петербурга в Москву» Радищева (глава «Клин»), поданный как описание поездки,
предпринятой одним «чувствительным» автором.
Журнал Мартынова сыграл заметную роль в развитии русской литературной и
театральной критики. В нем постоянно печатались рецензии и библиографические
заметки о книжных новинках, отзывы о театральных постановках, а также серьезные
статьи (преимущественно переведенные из французских журналов) по теории критики:
например, «О рецензии» (1804, №1), «О критике» (1804, №4).
Еще в большей степени, чем с «Северным вестником», члены Вольного общества
любителей словесности, наук и художеств были связаны с «Журналом российской
словесности», который выпускался в 1805 г. в Петербурге Н. П. Брусиловым.
По сравнению с «Периодическим изданием» и «Северным вестником» в «Журнале
российской словесности» немного было статей на социальные темы. И однако журнал
Брусилова отличался ярко выраженной публицистической направленностью, которая
пронизывала многие художественные произведения. Вместе с сентиментальной повестью,
каким-нибудь «Посланием к Хлое» или «Триолетом Оленьке», в журнале печатались
произведения высокой гражданской лирики, исполненные пафосом обличения и
негодования, сатиры в стихах и прозе. Лучшие из них принадлежали И. П. Пнину, одному
из руководителей левого крыла Вольного общества.
Пламенный просветитель, автор сильных публицистических произведений «Вопль
невинности» и «Опыт о просвещении относительно к России», Пнин был талантливым
поэтом и журналистом. Уже в первом номере журнала он печатает свою гражданскую оду
«Человек». Пнин страстно защищает идею просветительской философии: человек – царь
земли и всей вселенной, он по природе своей свободен. Человек должен отвергнуть
«презренную мысль», что он червь земли, и практически доказать свое право на личную
свободу, добиваться независимости. Поэт-просветитель подчеркивает, что человек
снискал мудрость «сам собою через труд и опытность свою», а, не через божественный
промысел. Показательно, что шесть строк оды, в которых доказывается атеистический
тезис о независимости бытия человека и природы от бога, цензура исключила из
журнального текста.
В журнале был опубликован ряд анонимных публицистических статей
преимущественно в форме писем к издателю, в которых защищается право всех людей на
личную свободу, выражается глубокое сочувствие простому народу («Письмо
деревенского жителя о воспитании», № 1; «Письмо к издателю», № 7 и др.).
«Журнал российской словесности» – единственное в начале XIX в. периодическое
издание, в котором сатирические материалы печатались не от случая к случаю, а
регулярно. В них оживали традиции русской сатирической журналистики XVIII в. –
литературный опыт Сумарокова, Новикова, Фонвизина.
В форме сатирического диалога написан памфлет Пнина «Сочинитель и цензор» (№
12), в котором органически сочетаются социальная сатира и высокая гражданская
публицистичность. Помета в скобках «перевод с маньчжурского» не помешала читателю
понять, что речь идет не столько о древней Маньчжурии, сколько о России начала XIX в.
Диалог посвящен изобличению произвола цензурных комитетов, страстной защите
свободы печати; он выражал отношение передовых людей России к цензурному уставу
1804 г.
Большой интерес представляет сатирическое применение в «Журнале российской
словесности» жанра лингвистической работы. Эту форму сатиры впервые в русской
журналистике употребил Сумароков в «Трудолюбивой пчеле», потом к ней обращались
Новиков, Фонвизин, Страхов. «Опыт критико-философического словаря» (№ 10)
составлен по типу толкового словаря; в алфавитном порядке приводятся некоторые слова
русского языка с их толкованием, причем отбираются такие слова, через объяснение
которых автор получает возможность сделать язвительные замечания и намеки
общественного характера:
«Благородство – достоинство, нередко приобретаемое только одною родословною.
Обещание – привычка знатных особ.
Подарок – искусный стряпчий по приказным делам» и т. д.
«Журнал российской словесности» возродил такой литературный прием, как
сатирическое газетное объявление, введенный в русскую журналистику Новиковым. В
«Сатирических ведомостях» (№ 12), например, сообщается: «Старый судья, отрешенный
от должности за взятки, не имея более нужды в своей искаженной совести, желает отдать
оную в наем или на откуп какому-нибудь честному стряпчему».
Кроме Брусилова, и другие члены Вольного общества издавали журналы. Так, в 1806
г. поэт Н. Ф. Остолопов выпускал журнал «Любитель словесности», по типу своему
близкий «Журналу российской словесности», но уступавший ему содержательностью и
яркостью материалов.
После прекращения «Любителя словесности» Петербург на некоторое время остался
без литературного органа, но уже в 1809 г. члены Вольного общества А. Е. Измайлов и А.
П. Бенитцкий приступили к изданию научно-литературного журнала «Цветник». Он
выходил в 1809–1810 гг., причем в 1810 г., после смерти Бенитцкого, в редактировании
принимал участие П. А. Никольский. «Цветник» отражал те изменения, которые
произошли в Вольном обществе в результате победы его правого крыла. Главное
внимание членов общества было сосредоточено теперь на разработке вопросов научных и
литературных, а не на политике и философии, как в первые годы.
Большой заслугой «Цветника» является серьезное внимание к вопросам критики; в
течение 1809 г. в журнале было напечатано более двадцати статей и рецензий, из которых
двенадцать написал Бенитцкий. В начале XIX в. считалось, что только подлинно
художественные произведения могут претендовать на отзыв в журнале. «Цветник» был
одним из немногих периодических изданий, которые отошли от подобного воззрения на
предмет критики. Что касается редакторов журнала Бенитцкого и Никольского, то они
были первыми в России критиками-профессионалами.
В последний год своего существования Вольное общество любителей словесности,
наук и художеств выпускало «Санкт-Петербургский вестник», который издавался с января
по октябрь 1812 г. под руководством Д. В. Дашкова, избранного в 1811 г. президентом
общества
48[42]
. К этому времени общество, совершенно отойдя от политики, ограничило
круг своей деятельности литературой и чистой наукой. Как и в «Цветнике», в «Санкт-
Петербургском вестнике» ведущее положение занимал отдел критики, причем сотрудники
журнала рецензировали не только произведения изящной словесности, но и книги по
48
[42]
Официальным издателем журнала считался член общества А. Е. Измайлов, а редактором – В. Б.
Броневский.
различным отраслям знаний. За десять месяцев журнал дал отзыв почти о сорока книгах.
С «Санкт-Петербургским вестником» в русскую журналистику вошел новый тип
издания – критико-библиографический журнал.
Участник Вольного общества Н. И. Греч вспоминал: «Санкт-Петербургский
вестник» прекратился на десятой книжке, в октябре 1812 г. Тогда было не до литературы:
большая часть членов разбрелась в разные стороны. Общество закрылось. Но и без тревог
той эпохи оно прекратилось бы само собою. В нем не было общего интереса, не было
единства воли и направления»
49[43]
.
в начало
Реакционная журналистика
Для противодействия прогрессивным идеям, усиленно проникавшим на страницы
русской периодики в начале XIX в., защитники самодержавия и крепостничества
стараются создать заслон охранительной журналистики. Один за другим возникают
реакционные журналы, принадлежащие частным лицам. Но поскольку это были или чисто
литературные органы, к тому же издававшиеся нерегулярно, или сухие религиозно-
мистические (масонские) издания, выходившие незначительным тиражом – сто и меньше
экземпляров, они не могли оказать существенного влияния на развитие журналистики.
Правительству и крепостникам нужен был более действенный и влиятельный
общественно-политический орган, и таким для них сделался журнал «Русский вестник».
Ежемесячный общественно-политический и литературный журнал «Русский
вестник» выходил в Москве в 1808–1820 гг. (в 1824 г. было выпущено еще несколько
номеров). Издавал его писатель С. Н. Глинка на средства московского военного
губернатора графа Ф. В. Растопчина.
Неудачная война 1806–1807 гг. с Францией закончилась тяжелым для России
Тильзитским мирным договором. Включение страны в континентальную блокаду
наносило огромный вред русской экономике. Опираясь на законное недовольство русских
людей положением дел, Глинка своим журналом намеревался способствовать
«возбуждению народного духа». Но патриотизм Глинки был патриотизмом казенным, или
«квасным», как назовет его впоследствии П. А. Вяземский, а защищаемая Глинкой
народность – народностью официальной, правительственной.
В «Русском вестнике» Глинка постоянно восхвалял «истинного патриота»
Растопчина, восторгался его шовинистическими брошюрами-памфлетами, написанными с
подделкой под «народную» речь, в которых граф высмеивал Наполеона, французов и
почти площадной бранью поносил буржуазную революцию.
Через все материалы «Русского вестника» красной нитью проходит борьба с
западным влиянием, с проникновением из Европы «вредных умствований».
Вольнодумному Западу противопоставляется патриархальная русская старина, когда не
помышляли о «продерзком» вольномыслии. Глинка не жалеет сил и средств для
восхваления самодержавно-крепостнических порядков в прошлом и настоящем России.
Рисуя «идеальных» носителей русского национального характера, издатель и сотрудники
«Русского вестника» постоянно твердили, что простому русскому человеку будто бы
искони свойственны смирение, покорность, всепрощение, религиозность, беззаветная
любовь к царю-батюшке и отцам-помещикам.
«Русский вестник» одобрялся и поддерживался в правительственных кругах,
особенно Аракчеевым. У журнала была и своя читательская аудитория – малокультурная
49
[43]
«Северная пчела», 1857, № 125.
чиновно-помещичья провинция. Начав выходить тиражом в 600 экземпляров, «Русский
вестник» с каждым годом терял подписчиков (в 1812 г. их было менее двухсот). Своим
политическим направлением и составом читателей «Русский вестник» подготовлял
появление реакционной журналистики 1820–1830-х годов – газеты «Северная пчела» и
журнала «Библиотека для чтения».
Ближайшим союзником «Русского вестника» в формировании охранительной
прессы был журнал-сборник «Чтение в Беседе любителей русского слова», который
выходил в Петербурге в 1811 – 1816 гг. под руководством А. С. Шишкова, решительного
врага всех либеральных преобразований внутри страны. В 1811 г. Шишков создал
реакционную научно-литературную и политическую организацию «Беседа любителей
русского слова», которую А. С. Пушкин иронически именовал «Беседой губителей
российского слова»; в «Беседу» входили не только ученые и литераторы, но и
государственные деятели, высшие сановники, духовные лица. Воздействие на общество в
духе охранительных идей было главной задачей «Беседы» и выпускаемого ею «Чтения».
Там печатались верноподданнические стихи и нравоучительные рассуждения, статьи по
истории и теории поэзии, статьи о языке в духе «Рассуждения о старом и новом слоге
российского языка» Шишкова. Все материалы «Чтения» отличались тяжеловесным
языком и архаическим стилем.
«Чтение» выходило нерегулярно, по нескольку частей в год, вышло всего 19 книжек.
Издание печаталось тиражом около 100 экземпляров и распространялось главным образом
среди членов «Беседы».
в начало
Отечественная война 1812 года и русская журналистика
Отечественная война 1812 г. на многие годы определила экономическое,
политическое и культурное развитие нашей страны. Вторжение армии Наполеона привело
к небывалому подъему патриотического чувства всех народов России. Война, способствуя
росту национального сознания, помогла также развитию свободомыслия в стране.
Декабристы говорили, что истоки их революционного мировоззрения восходят к
событиям этого времени.
Идеи патриотизма и народности, порожденные войной 1812 г., были ведущими в
русской общественной мысли и журналистике как в 1812–1815 гг., так и в последующую
пору – в пору вызревания дворянской революционности, причем в русской периодике
сразу наметились две линии в трактовке этих идей.
В «Санкт-Петербургских ведомостях», «Московских ведомостях» и «Северной
почте», в «Чтении в Беседе любителей русского слова» Шишкова и «Русском вестнике»
Сергея Глинки господствовали официальный патриотизм и правительственная
народность. К этой группе во многом примыкали «Вестник Европы» Каченовского и
созданная в 1813 г. в Петербурге военная газета «Русский инвалид». Иную позицию
занимал журнал Н. И. Греча «Сын отечества», здесь вопросы патриотизма и народности
решались в духе гражданского свободомыслия.
В «Русском вестнике» помещалась информация с театра военных действий,
печатались статьи, рассуждения и заметки на военную тему, очерки, зарисовки,
патриотические стихотворения. Война 1812 г. рассматривалась как защита православной
церкви, престола, помещичьего землевладения. Постоянным сотрудником этого журнала
был граф Растопчин. Он составлял свои ура-патриотические «афишки», которые выпускал
отдельными листками или печатал в журнале С. Глинки. «Афишки» писались в форме
обращения к солдату и ополченцу. Они отличались грубой подделкой под речь простого
народа, под его мировосприятие и были пронизаны безудержным национализмом и
шовинизмом. Растопчин призывал солдат сражаться не щадя жизни для того, чтобы
«государю угодить», уговаривал их «иметь послушание, усердие и веру к словам
начальников».
Близко к «Русскому вестнику» в это время стоял и другой московский журнал –
«Вестник Европы». Вопрос о характере войны им также трактовался в духе самодержавия
и православия. К истинным «сынам отечества», защитникам России, причислялись только
царь и дворянство.
При всем сходстве позиций этих изданий между ними была, однако, и разница: в
«Вестнике Европы» нет грубого шовинизма и назойливой хвастливости,
правительственная линия проводилась более тонко. Кроме того, в журнале сотрудничали
лучшие литературные силы; на его страницах впервые были напечатаны такие
замечательные произведения, как «Слава» Державина (№ 17), «Певец во стане русских
воинов» Жуковского (№ 22). В остальном «Вестник Европы» мало чем отличался от
журнала Глинки: в нем настоятельно доказывается, что русский народ «верностью к
царям издревле славный» (№ 14, «Песнь отечеству на победы над французами»), что
крепостные рабы – истинные друзья своих господ и т. п.
Других взглядов на войну 1812 г., на идеи патриотизма и народности держался
журнал «Сын отечества», который начал издаваться в Петербурге в октябре 1812 г. Это
был второй, после «Вестника Европы», многолетний русский журнал, он выходил, с
некоторыми перерывами, до 1852 г.
Редактор-издатель его, учитель словесности петербургской гимназии и секретарь
цензурного комитета Н. И. Греч, смог приступить к выпуску журнала только после того,
как сам царь «пожаловал» ему тысячу рублей на первоначальные расходы: правительство
считало необходимым создать еще один полуофициальный общественно-политический
орган, теперь уже в Петербурге. Однако ставка царя на «Сына отечества» ожидаемого
выигрыша не принесла: журнал Греча оказался недостаточно благонамеренным.
«Сын отечества» имел на титуле подзаголовок «исторический и политический
журнал». Постоянный литературный отдел вначале отсутствовал, он появился только в
1814 г., но художественные произведения, главным образом стихи, печатались в большом
количестве и были посвящены преимущественно современной военной и политической
теме; лучшие из них – патриотические басни Крылова: «Волк на псарне», «Обоз»,
«Ворона и курица» и др.
«Сын отечества» выходил еженедельно, по четвергам; в каждом номере было по 40–
50 страниц.
Политическое направление журнала не отличалось строгим единством. С самого
начала в нем образовались линия умеренно-либеральная и линия гражданского
патриотизма. На умеренно-либеральных позициях стоял сам Греч, который до 1825 г. не
был активным защитником правительственной идеологии и «квасного» патриотизма, хоть
и писал о том, что русский национальный характер состоит «в вере, в верности к
государям» (1813, № 18). Все же не эти статьи определяли лицо издания. «Сын отечества»
стал самым передовым журналом в годы Отечественной войны благодаря тем материалам,
в которых проявлялось гражданское свободомыслие, содержались элементы будущей
дворянской революционности. Остро ощущая потребности своего времени, Греч понимал,
что только такие материалы могут дать успех «Сыну отечества», нейтрализовать влияние
на современников «Вестника Европы» и «Русского вестника». Поэтому Греч
предоставляет страницы своего журнала передовым писателям и публицистам – бывшим
участникам Вольного общества любителей словесности, наук и художеств (А. Востокову,
И. Кованько), будущим декабристам и лицам, близким к ним (Ф. Глинке, А. Куницыну и
др.).
Гражданское свободомыслие проявлялось «Сыном отечества» прежде всего в
освещении характера кампании 1812 г. Эта война понимается как освободительная, как
борьба за национальную независимость родины, отечества – отсюда и название журнала, –
а не за веру, царя, и помещиков. В некоторых наиболее острых статьях требование
национальной свободы выступало требованием свободы политической. Такая постановка
вопроса о свободе позже будет близка декабристам; на ней построены, в частности,
многие «Думы» Рылеева.
В этом смысле показательна статья «Послание к русским», напечатанная в № 5
«Сына отечества» за 1812 г. Автор ее, молодой профессор политических и нравственных
наук Царскосельского лицея А. П. Куницын, один из передовых людей своего времени,
ученый и публицист, талантливый педагог, пользовался большим уважением и любовью
среди молодежи; Пушкин писал о нем: «Он создал нас, он воспитал наш пламень...».
Куницын преподавал затем в Петербургском университете, но в 1821 г. был уволен за
либеральный образ мыслей, а его книга «Право естественное» подверглась сожжению.
Публицистический пафос «Послания к русским», смысловая и эмоциональная
емкость многих слов и выражений позволили современникам видеть в статье даже больше
того, что в ней было. Куницын доказывает, что война России с Францией справедливая,
так как ведется за сохранение национальной независимости страны. Поход на Россию
затеян не в интересах французского народа, это авантюра Наполеона. Наполеон
характеризуется как тиран, разрушитель свободы национальной (в отношении к
завоеванным народам) и политической (в отношении к самому французскому народу).
Французы не могут победить, так как они «проливают кровь свою за дело их тирана»;
победят русские, потому что они борются за свободу отечества.
Статья Куницына содержит призыв к согражданам быть мужественными, смело
отстаивать независимость и свободу родины, даже если ради этого придется погибнуть.
«Умрем свободными в свободном отечестве», – восклицал он. И хотел того Куницын или
нет, но эти слова воспринимались передовыми читателями как призыв к борьбе за свободу
не только национальную, но и политическую, против своего «внутреннего» тирана –
Александра I.
Отличительной особенностью «Сына отечества» на фоне других органов печати
является глубокое уважение к простому народу, к русским ратникам. В отделе «Смесь» из
номера в номер печатались небольшие, на десять-двадцать строк, заметки и зарисовки,
изображавшие военные будни. Герой этих материалов – рядовой солдат, храбрый,
выносливый, находчивый, готовый жертвовать собой в борьбе за свободу родины. Он
жизнерадостен, любит шутку, острое слово, веселую задорную песню. В «Смеси»
рассказывалось также о мужественном поведении крестьян на территории, временно
занятой врагом. «Сын отечества» печатал солдатские и народные песни. Некоторые из них
затем становились достоянием фольклора.
Следует указать, что журнал не отгораживается от «крамольного» Запада, в нем нет
огульного охаивания всего нерусского. Зарубежный материал отбирается с учетом
главной задачи журнала: осуждение тирании и прославление борьбы за свободу. Ряд
переводных и оригинальных статей был посвящен национально-освободительному и
политическому движению в Испании, Италии, Швеции, Нидерландах. Таковы статьи о
борьбе испанского народа против армии Наполеона – «Осада Сарагосы» (№ 7, 9, 11, 12) и
«Гражданский катехизис» (№2)
50[44]
, статья профессора западной истории Царскосельского
50
[44]
По образцу гражданского катехизиса испанцев декабрист С. И. Муравьев-Апостол составил русский
гражданский катехизис, в котором также защищалось право человека на политическую свободу.