Волкова Л.С., Селиверстов В.И.Хрестоматия по логопедии.Том 2

Подождите немного. Документ загружается.

предыдущей главе. Мы указывали на то, что усвоение речи идет

по пути овладения фонемами, по пути овладения группами зву-

чаний, характеризующимися акустическими сходными призна-

ками. Аномалии устной речи, которые наблюдались при алексии

и аграфии, как мы видели, идут по линии недостаточного усвое-

ния фонем, имеющих близкое акустическое сходство: смешение

звонких и глухих, шипящих и свистящих и т.п.

Если мы проанализируем фонематические отношения, харак-

терные для русского языка, то увидим, что речь алексиков обна-

руживает недостаточность как раз именно этих звуковых отно-

шений. Неумение дифференцировать акустическое своеобразие

в парах звуков, сходных во всем, кроме одного качества, харак-

теризует звуковое восприятие алексика.

К ним принадлежат, например, отношения звонкости. Такие

звуки как я-б, т-д, к-г> ф-в, с-з, ш-ж отличаются признаком

звонкости в одних случаях и глухости в других. Произнесение

каждой такой пары звуков осуществляется при одинаковом по-

ложении звукопроизводящих органов. Различным оказывается

лишь наличие в одних (звонких) и отсутствие в других (глухих)

голосового аккомпанемента. В русском языке имеется 6 пар зву-

ков, отличающихся по признаку звонкости. В интересующей нас

связи значение приобретает не столько близость артикуляции

этих звуков, сколько факт близости звучания. Различие их как

фонем есть различие акустическое, различие звонкости. Звуки п,

т, к, фу с

ш составляют фонемы глухие; б, д

ж звонкие звуки.

В другой группе звуков, так называемых свистящих и шипящих,

имеются также соответствующие акустические различия в каж-

дой паре. Таковы пары звуков ш и с, ч и ц, ш и з.

Однако звуковые отношения в системе речи многообразны и

могут не ограничиваться связями по одному какому-либо при-

знаку. Данный звук может обнаруживать связь по одному при-

знаку с каким-либо одним звуком и по другому признаку — с

другим. Так, например, звук с может быть соотнесен со звуком ш

как свистящий, и тот же звук соотносится со звуком з по при-

знаку звонкости и глухости. То же можно сказать и о звуке ж (по

отношению к J и ш) из — по отношению к с и ж и в ряде других

случаев, когда звук обладает связями двоякого рода в соответ-

ствии с акустическим признаком, который отличает его от того

или другого парного звука.

Из числа других звуков упомянем звуковые отношения по

признаку твердости и мягкости. Таковы, например, звуки т-тъу

d-dby c-cby з~зьу б-бь, и др. Как это видно из приведенных приме-

ров, каждая пара этих звуков характеризуется наличием или от-

сутствием признака мягкости.

Носовые звуки м-н также могут быть соотнесены как звуки,

отличающиеся различным звучанием при общем характере голо-

сового аккомпанемента.

В отношении звуков рил можно указать на различную вибра-

цию (что, впрочем, многими лингвистами отрицается). Возмож-

но, что здесь стоило бы говорить о достаточно тонких различиях

вибрации, которые с другой стороны, характеризуют отношения

между лий. Касаясь йотованных звуков, мы можем указать на

то, что гласные в русском языке образуют две группы. Каждому

простому гласному звуку соответствует гласный йотованный. Так,

звуку а соответствует звук я (На), звуку о соответствует ё (Но),

звуку у — ю (йу). В усвоении йотованных звуков часто происхо-

дит расщепление их на составные части.

Аналогичная картина наблюдается в сложных звуках ч, ц, щ.

Аффриката ч представляет собой полумягкое т с ослабленным

взрывом + краткое мягкое ш; аффриката ц представляет собой т

с ослабленным взрывом + краткое с. Звук ш в одном варианте

произношения есть мягкое ш, а в другом — сочетание мягкого ш

с последующей аффрикатой ч.

Упомянутые группы не исчерпывают всей сложности звуко-

вых отношений русского языка. Они намечают лишь примерные

типы акустических признаков, роднящих и различающих те или

иные их группы.

Из этих немногочисленных примеров видно, что звуки язы-

ка не нейтральны один к другому и группируются по тем или

иным признакам звуковых отношений, выполняющих тонкую

смыслоразличительную функцию. Например, слова дом и том,

отличаясь незначительным акустическим признаком, приобре-

тают совершенно различное значение; то же в словах рак —

лак, в которых смыслоразличительной является фонема р и л, в

словах гора — кора и т. д.

Звукоразличительные признаки в разных языках не совпада-

ют. Так, например, звонкость и глухость в чувашском языке не

играет такой роли. Различие в звучании звонких и глухих чува-

шем не улавливается. Признак долготы, являющийся смысло-

различительным в немецком языке, теряет это значение для рус-

ского языка.

Слова, произносимые на пекинском наречии четырьмя раз-

личными тонами, кажутся нам идентичными, если согласные и

гласные будут одинаковы. Между тем, в китайском языке ма

(мать), ма (пенька), ма (лошадь), ма (клясться) оказываются со-

вершенно различными.

С другой стороны, отсутствие фонемы т в китайском языке

вызывает восприятие нашего слова нету как «неду».

302

В корейском язьцсе нет фонемы с перед согласными, поэтому

наши слова старик, \тол кореец воспринимает как «тарик», «тол».

Мы могли бы умножить примеры расхождения восприятия

звуков чужой речи, обусловленные различием языкового фона,

свойственного разны^ языкам. Мы видим с достаточной убеди-

тельностью, что восприятие речи целиком обусловлено теми об-

разами языкового сознания, которые имеются у индивидуума.

Звуки речи могут быть очень различны, а для определенного язы-

кового сознания казаться идентичными и наоборот.

Мы видим, что овладение речью предполагает полноценное

восприятие характерных для данной языковой системы отноше-

ний между звуками. Для усвоения звуков речи необходимы пра-

вильно функционирующие звукопроизносительные органы, нор-

мальный слух. Но оба эти условия оказываются недостаточными.

Процесс овладения речью есть раньше всего познавательный про-

цесс, который совершается в полном соответствии с тем объек-

тивным материалом, который представлен в фонематических за-

конах построения звуковой системы речи в каждом языке. Он

отображает единство усвоения звуковой и смысловой сторон речи.

Мы видели, что ребенок, раннего возраста, овладевая речью

усваивает не отдельные звуки, нанизывая их один на другой,

процесс развития речи есть процесс усвоения фонем. Мы видим,

что ошибки его речи есть и ошибки недостаточного различения

фонем.

Если обратиться к тем случаям, когда развитие речи оказыва-

ется нарушенным вопреки полноценному артикуляционному

аппарату, то раньше всего наше внимание должно быть привле-

чено случаями снижения слуха. Неумение уловить необходимые

акустические признаки, составляющие звуки речи, по причине

плохого физического слуха, приводит к тому, что тугоухий утра-

чивает правильные отношения между звуками. Мы указывали на

примеры, из которых особенно ясной оказывается фонемати-

ческая структура языка. Затрудненное усвоение ее на слух ведет

к неправильной речи и письму.

Обращаясь к нашим случаям, мы ставим перед собой вопрос:

достаточным ли для усвоения языка оказывается полноценный

артикуляционный аппарат, нормальный слух. Как показывает

исследование, ни нормальный слух, ни сохранный артикуляци-

онный аппарат не исчерпывают необходимых условий для усво-

ения речи.

Основное условие различения звуков между собой состоит в

том, что они воспринимаются как звуки, между которыми име-

ются какие-то отношения. В сфере восприятия звуков речи про-

исходит то, что характерно и для других сторон восприятия.

Наши больные слышат все звуки речи, моЖет быть тонко слы-

шат, но они недостаточно улавливают

«признаков»,

характерных

для той или иной группы звуков. I

Восприятие отношений между звуками, йвляющееся необхо-

димой предпосылкой усвоения звука, оказывается здесь явно

нарушенным.

Современная мозговая неврология различает локализацию

элементарных сенсорных функций (зрение, слух и т. д.) и функ-

ций интегрирующей деятельности восприятия. Заболевание моз-

говых участков, связанных с интегрирующей деятельностью в

различных сферах, приводит к соответствующим гностическим

расстройствам.

соответствии

этим

наших

случаях

на пер-

вый план выступает недостаточность гностической переработки

речевых звуков, которая совершается в сфере слухового воспри-

ятия. В клинике речевых расстройств в настоящее время такого

рода недостаточность относят к одной из форм акустической аг-

нозии.

Мы упоминали выше о фонемах, которые отличаются одна от

другой незначительными акустическими признаками. Это — наи-

более тонкие дифференцированные формы, которые страдают

чаще всего. Однако не следует забывать, что в языке существуют

фонемы, совершенно различные в звуковом отношении, служа-

щие для той же цели, например, в словах бок, рок, ток первые

звуки оказываются очень различными, и они-то в речи диффе-

ренцируются чаще всего. Существует и нарушение, при кото-

ром, однако, и эти фонемы, и так называемые дизъюнктные, не

различаются. Результатом этого оказывается полное непонима-

ние речи. Мы имеем в виду так называемую словесную глухоту.

При этом нарушении больные не воспринимают речи, хотя

хорошо слышат все прочие звуки.

Можно предположить, что случаи словесной глухоты пред-

ставляют крайние степени нарушения того же типа, т.е. наруше-

ния слухового восприятия речевых звуков или нарушение фоне-

матического слуха.

Возвращаясь к'нашим случаям, мы можем взглянуть на них с

более широкой точки зрения. Мы видели, что одинаковое про-

исхождение нарушения имеет разнообразные формы проявле-

ния. На крайних полюсах мы видим полное отсутствие звуковой

дифференциации (словесная глухота), с одной стороны, и пол-

ное развитие речи, сопровождающееся лишь недостаточным вос-

приятием — с другой. Следовательно — правильно говорить о

ступенчатом проявлении акустической агнозии.

В случаях алексии и аграфии нам приходилось наблюдать, как

недостатки речи, резко выраженные к началу исследования, в

течение 2—3-летнего периода постепенно уменьшались и, нако-

нец, становились почти незаметными, в то время как в письме

они сохранились.

Мы уже говорили и о том, что многие из детей, пришедших к

нам с почти правильной речью, в прошлом страдали сложным

косноязычием, отмечалась поздняя речь.

Таким образом, нарушение восприятия речи представляется

нам динамическим явлением в самом подлинном смысле этого

слова. Недоучет этого может привести к необоснованным возра-

жениям. Могут возникнуть такие вопросы: почему в одних слу-

чаях неправильное произношение окружающих улавливается, в

других — не улавливается, почему, несмотря на то, что ребенок

различает правильное и неправильное произношение, его соб-

ственная речь продолжает оставаться неправильной. Следователь-

но, отсюда можно сделать вывод, что решающим является не

различение, а звукопроизносительные механизмы и т.д.

Для устранения подобных недоразумений здесь уместно будет

остановиться более подробно на основных этапах развития язы-

кового сознания, которые проходят развитие речи между ука-

занными двумя крайними полюсами.

Полное отсутствие дифференциации звуков окружающей речи

характеризует дофонематическую стадию языкового сознания и

сопровождается полным отсутствием понимания речи и актив-

ных речевых возможностей ребенка.

Далее можно говорить о начальных этапах переработки фонем,

которая характеризуется различением акустически наиболее дале-

ких фонем и недифференцированностью близких. На этой стадии

ребенок слышит звуки речи иными, чем мы. Языковый фон тако-

го ребенка соответствует тем звуковым образам, которыми он об-

ладает в соответствии с возможностями своего восприятия.

На этой стадии произношение ребенка неправильное, иска-

женное, по-видимому, оно соответствует тому, как он воспри-

нимает речь. Доказательством служит тот факт, что на этом эта-

пе ребенок не различает правильного и неправильного произно-

шения других, не замечает он и своего произношения.

Если такого ребенка спросить: «Где допол?», он без колеба-

ния указывает на топор и на контрольный вопрос, правильно ли

произнесено это слово, отвечает, что «допол» — это правильно.

Если спросить: «Где топор?» — он все равно слышит «допол».

Третий этап можно охарактеризовать тем, что в восприятии

окружающей речи произошли дальнейшие сдвиги.

Ребенок начинает слышать звуки в соответствии с теми фоне-

матическими признаками, какие имеются в речи других. Однако

он продолжает узнавать и неправильно произнесенное слово. Если

такого ребенка спросить: «Где допол?», он укажет без колебания

на топор. А на вопрос, правильно или неправильно было произ-

несено слово, ответит отрицательно. Он уже способен слово то-

пор слышать адекватно и делать различие между правильным и

неправильным произношением.

По-видимому, на этом этапе уместно говорить о сосущество-

вании двух типов языкового фона: прежнего косноязычного и

формулирующегося нового.

Речь продолжает оставаться неправильной в соответствии с

прежним звуковым фоном, она еще не приспособилась к новому

восприятию. На этом этапе ребенок говорит: «Это не допол, а

допол».

Если, однако, внимательно прислушаться к произношению

ребенка на этом этапе, то можно заметить в нем тонкие измене-

ния. Оно неправильно, но не идентично произношению на про-

шлом этапе. В нем проявляются «промежуточные» звуки между

прежним произношением и произношением идеальным. Такой

ребенок еще не произносит ш, но дает звук промужеточный между

шисив некоторых сочетаниях иногда ш и т.д.

В четвертой фазе новые образы восприятия получают преоб-

ладание в языковом фоне. Однако языковое сознание еще не

вполне вытеснило предшествующую форму.

Ребенок продолжает узнавать неправильно сказанное слово.

Хорошо зная, что «допол» неправильно, он показывает на то-

пор, узнает в этом искаженном слове правильное.

На этой стадии активная речь ребенка достигает почти пол-

ной правильности, которая, впрочем, носит еще нестойкий ха-

рактер. Если на этом уровне предложить ребенку повторить труд-

ное или незнакомое слово, он может произнести звуки непра-

вильно.

Пятая стадия знаменуется завершением процесса фонемати-

ческого развития. Ребенок слышит правильно и говорит пра-

вильно.

Самым существенным признаком перехода на эту стадию ока-

зывается то, что ребенок перестает узнавать отнесенность не-

правильно произнесенного слова.

Предложенное деление, как нам кажется, несколько уточняет

сущность отмеченных отклонений в устной речи наших испыту-

емых. Оно пытается отразить не только грубые их симптомы, но

и те тонкие изменения в языковом сознании, которые происхо-

дят у алексика и аграфика с почти правильной речью. Мы имеем

в виду те фазы, в которых резко выраженное косноязычие оста-

ется позади и когда имеется почти полноценная устная речь,

сопровождающаяся тяжелой дисграфией.

В этой связи нас могут интересовать по преимуществу вторая,

третья и четвертая фазы, так как именно они в наибольшей степе-

ни характеризуют состояние речи в случаях алексии и аграфий.

При активном вмешательстве логопедического процесса намечен-

ная здесь последовательность этапов несколько меняется.

Овладение грамотой предполагает определенную языковую

«готовность», которая выражается в завершении известного цикла

языкового развития.

Для примера можно было бы указать, какие звуковые процес-

сы должны быть сформированными при овладении определен-

ными буквами. Так, для овладения буквой п требуется стойкий

образ этого звука, который не смешивается, с одной стороны, с

б, с другой стороны — с пь.

Для овладения буквой т требуется стойкий образ соответству-

ющего звука, который отдифференцирован от /ль, с одной сторо-

ны, и с другой стороны — не смешивается с близкими по звуча-

нию звуками: д, с и к. Для овладения буквой к необходимо точное

представление о соответствующем звуке, который отдифферен-

цирован от кь и от звонкого г и придувного, тоже глухого, х.

Для овладения буквой ф требуется образ соответствующего

звука, отдифференцированного от фь и от звонкого б, смычно-

взрывного п.

Для овладения буквой с требуется образ соответствующего

звука, отделенного от сь и от соответствующего з, соответствую-

щего шипящего ш, соответствующего заднеязычного х, соответ-

ствующего губного ф, соответствующего переднеязычного т.

Для точного образа буквы х необходим образ соответствую-

щего звука, отделенного от к, переднеязычного ш и с, соответ-

ствующего губного ф.

Для точного образа буквы ш необходим соответствующий звук,

отделенный от звонкого ж, от свистящего с. С точки зрения

парности и непарности. С точки зрения твердостии мягкости он

непарный.

Для овладения буквой р требуется четкое представление соот-

ветствующего звука, отделенного от рь, от л.

Для овладения буквой м необходима соответствующая фоне-

ма, отделенная от мь, от я, от б.

Для овладения буквой л требуется четкое представление этого

звука, отделенного от ль, от р и от в, от у.

Для овладения буквой я, необходим звук, отделенный от пь,

от м, от д.

Мы привели некоторые звуковые отношения, которые долж-

ны быть установлены ребрнком раньше, чем он приступит к фа-

моте.

Сопоставив с этим данные об отклонениях в устной речи у

алексиков, мы видим, что дифференциация как раз и оказывает-

ся затрудненной. И действительно, в тех случаях, когда диффе-

ренциация коррелирующих звуков оказывается тяжело нарушен-

ной, не возникало и запоминания букв. В случаях же, стоящих

на более высоком этапе развития языкового фона, буквы заучи-

вались, однако процессы чтения, как и письма, оказывались в

разной степени сильно измененными в своем развитии.

Недостатки чтения

Если бы мы попытались описать особенности чтения алек-

сика в принятых после исследования Месмера и Меймана по-

нятиях, то мы должны были бы охарактеризовать его как чте-

ние крайне замедленное и как правило неверное. Обычно в

исследовании акта чтения большое внимание уделяется ско-

рости и характеру движения глаз. Установлено, что движения

глаз в процессе чтения происходят неравномерно; они совер-

шаются толчками, чередуясь с короткими остановками, во вре-

мя которых происходит осмысление прочитанного. Чем труд-

нее текст, тем больше остановок. Известно также, что при чте-

нии большую роль играет боковое зрение, позволяющее вести

глаз вдоль строки, не соскальзывая с нее. Кроме того, как при-

нято полагать, боковое видение расширяет одновременный

охват тех слов, которые не находятся в фокусе, и тем самым

ускоряет осмысление. Такое «поле чтения» различно для каж-

дого, но чем больше навык чтения и чем больше знакомым

оказывается текст, тем меньше остановок наблюдается в дви-

жении глаз.

При расстройствах чтения все эти процессы оказываются рез-

ко отстающими. Чтение алексика характеризуется предельной

замедленностью движения глаз; частота остановок настолько ве-

лика, что их можно заметить даже в процессе прочитывания од-

ного слова.

Далее, как показывают наблюдения Раншбурга, Варбурга и

др. боковое видения скорее тормозит чтение алексика, чем ус-

коряет его. Алексики при чтении часто сползают с одной строки

на другую, что указывает на обратное влияние бокового зрения.

Об этом же свидетельствует тот факт, что слово, предъявленное

в тахистоскоп (Раншбург) или изолированное справа и слева от

остальных частей строки, прочитывается легче.

Средняя скорость чтения у наших испытуемых не превышала

30—45 слогов в минуту. Нормальная же скорость чтения по Кла-

пареду равняется 120 слогов в минуту. Во многих случаях, когда

наши испытуемые застревали на каком-нибудь одном слове, об-

щая скорость чтения понижалась до 10—12 слогов в минуту.

При этом чаще всего прочитанное не соответствует тексту.

Отдельные слова искажаются, фраза теряет свое содержание.

Редкие, правильно прочитанные слова тонут в массе неверно

прочитанных.

Степень несоответствия с текстом в разных случаях оказыва-

лась неодинаковой, в зависимости от степени выраженности

нарушения.

Описывая чтение алексика на разных этапах, обычно выявля-

ют ошибки, которые делает при этом ребенок. В плане такого

анализа можно было бы указать следующие типичные ошибки:

1) вставка добавочных звуков, 2) пропуск отдельных букв, 3) за-

мена другим словом, 4) ошибки в произношении букв, 5) повто-

рение слов, 6) добавление слов 7) пропуск слов.

К этому перечню, заимствованному нами у других авторов,

можно было бы добавить еще множество черт, дополняющих

картину нарушения чтения у алексиков.

Однако следует опасаться, что за таким дробным перечисле-

нием отдельных проявлений (бесспорно правильно подмечен-

ных) может ускользнуть самая сущность нарушения, порождаю-

щая эти ошибки.

Попытаемся подойти к этой последней, отправляясь от анали-

за основных симптомов — замедленности и крайней неправиль-

ности чтения. Все указанные выше ошибки, наряду с замедленно-

стью движения глаз, количеством остановок и т. д., являются лишь

внешним выражением процессов, стоящих за ними. Они служат

лишь показателями, как биение пульса является лишь показате-

лем состояния сердечной деятельности, кровообращения и т. д.

Сама по себе частота пульса, его ритмичность и пр. не может

служить предметом изолированного исследования. Иначе говоря,

ошибки чтения, наблюдаемые у алексиков возникают не первич-

но, а являются следствием каких-то более общих причин.

В приведенных примерах сочетались основные проявления,

встречающиеся изолированно в разных стадиях недостаточности

чтения. Такими проявлениями можно назвать:

1) недостаточность усвоения отдельных букв, 2) недостаточ-

ное «слияние» букв в слоги, 3) неправильное прочитывание сло-

ва, фразы.

Сочетание указанных черт является наиболее распространен-

ным. Излишним было бы указывать на единообразную сущ-

ность во всех этих проявлениях. Однако в разных случаях мож-

но говорить о преобладании одного, другого или третьего в об-

щей картине.

Наиболее благоприятные условия для изучения их составляли

как раз те случаи, в которых данное явление можно было бы

наблюдать порознь. Такие случаи мы имели: 1) при литеральной

форме, алексии; 2) в случаях неумения сливать, несмотря на ус-

воение букв; 3) при наличии элементарных слияний в слоги не-

умение правильно прочесть слово.

Некоторые из наших испытуемых поступили в исследование

со слабым знанием отдельных букв. Ряд букв они путали, неко-

торые буквы не знали вовсе. Все случаи составляли скорее еди-

ничное явление чем правило. В нашем исследовании мы имели

возможность наблюдать лишь очень небольшое количество та-

ких детей.

Анализируя акт чтения, Раншбург пишет: «У нормального ре-

бенка узнавание формы букв основывается на зрительных, мо-

торно-кинестетических ощущениях». Исходя из общепринятой

трактовки нарушений чтения как оптических, мы пытались рань-

ше всего направить свое исследование на выяснение вопроса о

состоянии оптических процессов у наших испытуемых. В наи-

большей степени такое предположение могло относиться к слу-

чаям так называемой буквенной алексии.

Для этой цели мы использовали опыт с предъявлением незна-

комых фигур и последующим воспроизведением. В таких случа-

ях мы сталкивались почти со 100% правильностью воспроизве-

дений (при экспозиции 10%). Фигуры передавались обычно вер-

но, но немного неточно. Узнавание аналогичных фигур среди

других оказывалось также вполне сохранным.

Пользуясь тем, что эти испытуемые хорошо списывали, мы

предлагали далее запись слов по памяти тотчас же после экспо-

зиции. При этом испытуемые обнаруживали способность запи-

сывать по памяти два—три небольших слова: там Шура, мак,

сани, лыжи. Графическая запись отдельных букв после показа

оказывалась очень хорошей. Как мы увидим из главы о письме,

списывание было правильным даже в очень тяжелых случаях.

К этим фактам присоединялись многочисленные наблюдения

педагогов, которое обычно указывали на хорошую, а в иных слу-

чаях повышенную «зрительную память».

Все это заставляет усомниться в том, что в этих случаях имеет-

ся слабость удерживания графических начертаний как таковых.

Следовательно, полагали мы, затруднения усвоения в наших слу

чаях относятся избирательно именно к сфере букв. А если так, то

не целесообразнее ли направить исследование на выяснение того,

какое место занимает специфический буквенный образ в созна-

нии этих детей. Изложенные во второй главе соображения о пси-

хологической сущности буквенного образа указывают на то, что