384
Осмысляя необходимость и пути создания “поэтики будущего”, А.Н. Веселовский и в
ряде других своих работ отмечал ограниченность учения о красоте как о единственном
содержании искусства, формулируя более широкую эстетическую концепцию, чем
предлагалось классическим немецким идеализмом (см. также примеч. 161). Ее обоснованию
служат и приведенные им выше примеры — Шекспир, романтики, народное искусство, —
выходящие далеко за рамки классической эстетики прекрасного. Если последняя
ориентировалась на филологическое исследование письменного текста, относящегося к
далекому прошлому, то романтический перелом в науке о литературе был отмечен
интересом к устному народному творчеству, многочисленными попытками собирания и
издания соответствующих произведений (см., например: Wettek R. A History of Modern
Criticism from 1750 to 1950. New Haven, 1955-1965.4 vol.). Понимая литературу как живой
органический процесс, Веселовский подчеркивал неудовлетворительность “поэтики старого
стиля”, оставшейся в основе своей классической, построенной на материале греческих и
римских классиков, и неизбежность построения “нового здания — новой поэтики”, ибо “едва
ли старых мехов хватит на новое, постоянно бьющее вино”. — См.: Неизданная глава из
“Исторической поэтики” Веселовского // Русская литература. 1959. № 2. С. 180-181.
С. 246
385
Гномика — ср. примеч. 29 к ст. 4. Имеются в виду идейно-смысловые клише,
стереотипы обрядово-поэтического мышления, относящиеся к сфере типового, а не
индивидуального, и подлежащие по возможности точному воспроизведению в словесном
фольклорном творчестве, — Ср.: Богатырев П.Г., Якобсон P.O. Фольклор как особая форма
творчества // Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. С. 369-383; Пермяков
Г.Л. От поговорки до сказки: Заметки по общей теории клише. М., 1970; Иванов Вяч. Вс. О
взаимоотношении динамического исследования эволюции языка, текста и культуры //
Исследования по структуре текста. С. 5-26.
386
Представление о вещем поэте, обладающем пророческим даром, часто связывалось в
древности с образом слепого певца: его способность “зрить” и постигать скрытое, тайное,
спрятанное в глубине веков объяснялось отсутствием физиологического зрения,
фиксирующего внешнее, временное, поверхность вещей. Слепота певца — “интересная
подробность, которая встречается у разных народов, в частности в русском народном эпосе.
У южных славян за певцами так называемых “юнацких” песен закрепилось даже название
“слепачей”, что прямо указывает на происхождение этого понятия. Ведь и самого Гомера
традиция представляла слепым певцом” (Радциг С.И. История древнегреческой литературы.
С. 38), что согласуется также и “с обычаями Древней Месопотамии, где певцы и музыканты
часто бывали слепыми” (Иванов Вяч. Вс. Хеттская и хурритская литературы // ИВ Л. Т. 1. С.
121). Ср. также: Аверинцев С.С. К истолкованию символики мифа о Эдипе // Античность и
современность. С. 100-102.
387
Ашуги (от араб, и тюрк, ашик — влюбленный) — кавказский, тюркский поэт-певец,
исполняющий эпические сказания, песни.
388
Кар-Оглы, Кёр-Оглы — герой фольклорно-эпического памятника, известного как
кавказским (здесь его имя понимается как “сын слепого”), так и среднеазиатским
литературам (здесь это имя означает “сын могилы”) и сложившегося не ранее XVII в. В так
называемой западной версии (армянской, грузинской, турецкой, восходящих к
азербайджанскому эпосу “Кёр-Оглы”) герой является народным мстителем и поэтом-
импровизатором, чьи песни включены в прозаическое повествование о его
- 383 -