гинская, “для О.М. Фрейденберг не из синкретического обрядово-словесного комплекса по
внешним “историческим” причинам выделяется тот или иной литературный жанр, но
мышление тождеством, семантически приравнивающее речь, действие и вещь, создает
возможность их “симбиоза”. Этот симбиоз и выглядит как нечто “синкретическое” там, где
его наблюдает этнография” (Брагинская Н.В. От составителя // Фрейденберг О.М. Миф и
литература древности. С. 570-571: Примеч. 6). Абсолютизацию формального синкретизма
родов поэзии и видов искусства, а вместе с тем недооценку идеологического синкретизма
первобытной культуры, доминантой в которой был миф, усматривает в теории Веселовского
и Е.М. Мелетинский. По его мнению, Веселовский недооценивал семантическое единство
обряда и мифа, которое не нарушалось даже в тех случаях, когда мифы и обряды бытовали
независимо друг от друга (См.: Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и
романа. С. 6; ср.: его же: Поэтика мифа. С. 138). Вообще проблема мифа в теории
Веселовского, где акцент делается “не на идеологическом, содержательном, а на
художественном синкретизме видов искусств и родов поэзии”, остается в тени, и это прежде
всего нуждается в коррективах, ибо формальный синкретизм (родов поэзии), на котором в
первую очередь сосредоточено внимание Веселовского, соблюдался нестрого и не всегда
распространим на эпос, в то время как идеологический и семантический синкретизм
изначально был обязателен и его средоточием являлось мифическое повествование (см.:
Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора // Фольклор: Поэтическая
система. С. 25-27). Однако Е.М. Мелетинский признает; что “в общем и целом теория
первобытного синкретизма и сегодня должна быть признана правильной”, хотя в ней
недооценивается “первобытный идеологический синкретизм, обнимающий в
нерасчлененном единстве зачатки религии, искусства, положительных знаний. И не
религиозная идеология как таковая, а именно этот синкретический комплекс является
идейным источником формирующегося искусства” (Мелетинский Е.М. “Историческая
поэтика” А.Н. Веселовского и проблема происхождения повествовательной литературы. С.
30 — 31). Ср. отличный от Веселовского подход к этой проблематике у А.А, Потебни (см.:
Потебня А,А. Эстетика и поэтика. С. 418, 426). В свете этнологических теорий XX в.
развитие знаковых систем, используемых в человеческом обществе, и других систем обмена
(включая экономические и социальные) осуществляется путем их дифференциации из
первоначально единой синкретической знаковой системы. Таким образом, А.Н. Веселовский
— на своем материале — выступил предшественником идеи “этнологического синкретизма”.
См.: Иванов Вяч. Вс. Очерки по истории семиотики в СССР. С. 54-55.
3
Орхестических (от гр. ορχεισθαι — танцевать) — танцевальных.
4
Незначительность, случайность текстового элемента в первобытном синкретизме в
трактовке А.Н. Веселовского сегодня признается преувеличенной (см.: Мелетинский Е.М.
“Историческая поэтика” А.Н. Веселовского и проблема происхождения повествовательной
литературы. С. 33-34).
С. 156
5
Понятие катарсиса (гр. κάθαρσις), т.е. очищения посредством сострадания и страха,
Аристотель формулирует в связи с трагедией (Аристотель. Поэтика. 1449 b 24 — 28 //
Аристотель и античная литература. С. 120). Традиционным пониманием этого места у
Аристотеля, читаемого как παθηματων κάθαρσιν — “очищение страстей”, является трактовка
катарсиса в психофизиологическом ключе, т.е. как облегчения, разрядки, связанных с
удовольствием, удовлетворением, снятием напря-
- 345 -