Васильев Л.С. Древний Китай. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

моторизованные легенды, которые вкупе призваны были убеди-

тельно доказать истинность генеральных идеологических прин-

ципов.

В главе «До фан» впервые были представлены вложенные в

уста Чжоу-гуна легенды, обосновывавшие выдвинутые им же

доктрины. Вот их суть: некогда Небо дало мандат на управление

Поднебесной династии Ся, правители которой вначале успешно

справлялись со своим делом, так как имели дэ. Позже они утра-

тили его, что проявилось в небрежении в государственных де-

лах, личной распущенности и отсутствии заботы о подданных.

Небо разгневалось и изменило свое решение, вручив мандат

шанскому Чэн Тану, отличавшемуся своим дэ. Он, опираясь на

союзников, реализовал мандат, разгромив Ся и основав

династию Шан. Но потом его преемники начали утрачивать дэ,

а последний из них, Чжоу Синь, оказался вовсе лишен его. Не-

удивительно, что Небо вновь изменило свое решение и вручило

мандат обладавшему дэ Вэнь-вану. Именно это последнее реше-

ние Неба и реализовал У-ван (см. [255, т. 3, с. 492—507]).

Перед нами весьма стройная конструкция, исходящая из

фундаментальных идеологических принципов и опирающаяся на

историзованные легенды. О проблеме Ся уже говорилось. Собст-

венно, ее не было бы вовсе, если бы не концепция Чжоу-гуна о

небесном мандате. Она и породила легенду о Ся. Обратим вни-

мание, что на начальной стадии переинтерпретации отдаленной

истории еще нет имен — есть только некий символ, обозначен-

ный термином Ся. Символ же был нужен для того, чтобы

придать виткам исторического процесса должную убедитель-

ность.

Мало было просто сказать, что раньше шанцы имели дэ и

потому владели мандатом Неба, а потом Небо передумало и от-

дало его чжоусцам. При такой упрощенной постановке вопроса

можно было ожидать возражений, ссылок на иные возможные

объяснения исторического процесса, в том числе на случайность,

слепую удачу и т.п. И тоща весь огромный замах пропал бы,

гора родила бы мышь. Чжоу-гун потому и считается мудрецом,

что мог и должен был предвидеть это. Предвидеть и позаботить-

ся о большей убедительности предложенной им генеральной

идеологической конструкции. Если в истории был не один ви-

ток, а два аналогичных, то уже не приходится говорить о слу-

чае, нужно искать закономерность. И она предлагалась. Было

Ся — стало Шан; было Шан — стало Чжоу. Почему? Так реша-

ло Небо, время от времени изменявшее свое решение, менявшее

его потому, что оно руководствуется принципом этического

детерминанта.

Вообще-то все не было бы так просто, имей шанцы хорошо

известную и зафиксированную в их памяти, тем более в доку-

ментах, историю. Но они ее не имели, практически не знали

.238

ничего о своем прошлом, кроме имен прежде правивших ими

правителей. Вообще-то народы, которые не записывают события

своей истории — а для дописьменных народов это норма, не го-

воря уже о том, что такое случалось и с теми, кто имел пись-

менность, — прошлое обычно фиксируют в мифологии. Но о

мифологии у шанцев, как о том уже шла речь, ничего не

известно, что само по себе следует считать достаточно веским

доказательством ее слабости, незначительной роли в жизни на-

рода и в его культуре. Возможно, что даже бесписьменные и

полуварварские соседи Шан, включая Чжоу, имели более разви-

тую мифологию и потому больше знали о своем прошлом, чем

шанцы. В чжоуских песнях «Шицзина», например, можно найти

песни о Хоу-цзи и других предках — песни мифопоэтического

характера. Шанских аналогичных произведений не сохрани-

лось — только гимны Чэн Тану и У Дину, т.е. в честь предка

сравнительно близкого (У Дин) и легендарного основателя ди-

настии. Да и эти песни, если прочитать их внимательно, либо

малосодержательны, либо отражают легенды более позднего вре-

мени, уже в чжоуской их интерпретации (например, о пора-

жении Ся и победе Чэн Тана). Словом, ни истории, ни богатой

мифологии. Чжоусцам все это оказалось на руку. Они как бы

напали на золотую жилу и начали энергично ее разрабатывать.

Правда, дальнейшая разработка велась позже и представлена

в главах второго слоя «Шуцзина», которые создавались уже не

Чжоу-гуном и его соратниками, а поколениями безымянных, хо-

тя и весьма влиятельных и высокопоставленных историографов-

ши (подробней см. [21, с. 38—49]). Именно они, будучи чем-тс

вроде наследственной касты влиятельных чиновников, перераба-

тывали устную традицию всех окружавших чжоусцев и хранив

ших эту традицию племен, создав на этой основе обстоятельнун

конструкцию из историзованных легенд. В ней нашлось место i

для основателя Ся — им стал великий Юй, и для последнего не

добродетельного правителя Ся — им стал презренный Цзе

Были названы и ярко обрисованы Яо и Шунь.

Стоит заметить, что все эти фигуры — не люди, но символы

Это не значит, что в предании какого-то племени не было вели

кого предка Яо, а в преданиях других — Шуня, Юя или Цзе

Как раз напротив, скорей всего эти имена были реальностью,

которую историографы, превратившись за несколько поколений

в профессионалов своего ремесла, умело использовали для созда-

ния исторической конструкции далекого прошлого и соответст-

вующей историографической традиции.

Было бы неверно из сказанного заключить, будто историо-

графы лишь умело сочиняли, высасывая факты и имена, не го-

воря уже о событиях, что называется, из пальца. Наоборот — о

чем уже упоминалось, — это были люди профессионально чест-

ные. Современные им факты они фиксировали строго и беспри-

.239

страстно, чем и прославились. Но — современные. Если же речь

шла об очень далеком прошлом, все было не так.

Была четкая и почитаемая идеологическая доктрина. Были

смутные и неясные предания различных племен о своем отда-

ленном прошлом. Была задача реконструировать древнюю исто-

рию, причем сделать это так, чтобы материал не противоречил

уважаемой и уже давно признанной доктрине. Таков был, если

угодно, социальный заказ. И он был выполнен, о чем свидетель-

ствуют главы второго слоя «Шуцзина». К слову, стоит напом-

нить, что среди трехсот с лишком песен «Шицзина», воспеваний

в честь Яо, Шуня или Юя нет и явно не было вообще, ибо в

противном случае тогда, коща Конфуций, по преданию, отбирал

эти песни из трех с лишком тысяч, он не преминул бы вставить

их, поскольку весьма чтил имена и деяния Яо, Шуня и Юя.

Косвенно это подтверждает идею о том, что легендарные герои

как таковые были выдуманы, как выдумана была и Ся, о кото-

рой песни — если не считать гимна о Чэн Тане, будто бы одо-

левшем Ся, — тоже отсутствуют.

Снова вернемся к вопросу о дэ. Историографы, рисовавшие

древнюю историю в соответствии с социальным заказом и идео-

логической доктриной, не поступались своим дэ, что очень важ-

но подчеркнуть. Они не выдумывали небыли, не сочиняли ци-

нично непроисходившие истории, ибо подобные вольности были

бы неэтичны и способствовали бы утрате их дэ. Они верили в то,

что делают. Они воссоздавали заново то, что было утрачено. Это

было частью их профессиональной работы. Материалов у них

почти не было, но была схема, которой они доверяли. И они

наполняли ее живым материалом тщательно отобранных и пере-

осмысленных ими преданий, создавая историзованные легенды,

заменявшие ту часть истории, которая у других народов вообще

отсутствует либо излагается в виде мифов.

Другое дело, что лучше и что хуже. Мы привыкли к тому,

что мифы — это мифы. С них иной спрос. Но в чжоуском Китае

в силу уже рассматривавшихся причин мифов и тесно связанно-

го с ними героического эпоса практически не было, как не было

их и в Шан. Точнее, они не занимали того места, которое име-

ли в истории и культуре других древних народов. Если и суще-

ствовали их обрывки, то на задворках официальной культуры.

Поэтому место мифов и эпоса заняли приведенные, так сказать,

в должный историографический порядок историзованные леген-

ды, выглядевшие весьма правдоподобно, но не ставшие от этого

более правдивыми, чем мифы, боги и герои у других народов.

Создание идеологической доктрины, оформление генераль-

ных принципов небесного мандата и этического детерминанта,

разработка на основе идеологической схемы историзованных ле-

генд, заполнивших пустоты древней истории назидательными

символами, — все это было завершающим и затянувшимся на

.240

столетия аккордом, сопровождавшим крушение Шан и утверж-

дение Чжоу. Обеспечив себя идеологической броней, чжоуские

правители могли существовать спокойно. Они могли утратить

реальную власть, но сохраняли при этом свой высочайший сак-

ральный статус. Их власть была легитимной, пока они хранили

накопленное первыми чжоускими правителями дэ. А со време-

нем, коща они явно утратили свое дэ, что было очевидно уже в

годы жизни Конфуция, который не мог не заметить это, делала

свое дело инерция. Впрочем, определенную роль сыграла и спе-

цифика политической ситуации в Чжунго в периоды Чуньцю и

Чжаньго, о чем будет идти речь во втором томе данной работы.

14 226

ГЛАВА 6

ЗАПАДНОЕ ЧЖОУ:

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ

Усилия первых чжоуских правителей не пропали даром. Во-

енные и политические успехи, равно как и идеологические но-

вации (доктрина небесного мандата и принцип этического де-

терминанта), заложили основу прочной власти. Но какой она

была? Как была организована? Эти вопросы заслуживают спе-

циального внимания, и о них теперь пойдет речь.

От протогосударства к государству

Шан, как о том специально уже говорилось, было протогосу-

дарством. Развитым и структурно сложным, с впечатляющей

урбанистической цивилизацией в качестве его материальной, да

и духовной основы. В процессе политогенеза, — если теорети-

чески представить его в виде некоей иерархической лестницы

стадий-ступеней, — шанцы занимали весомую вторую ступень,

пройдя за несколько веков путь от первой ступени, простого

протогосударства, каковой была, видимо, политическая струк-

тура тех же шанцев во времена Пань Гэна или протошанцев эр-

лиганской фазы, ко второй — к развитому и сложному протого-

сударству, опиравшемуся на урбанистическую цивилизацию

аньянской фазы.

Ранних протогосударств было много и тогда, когда аньянское

государственное образование (вторая ступень политогенеза) уже

абсолютно господствовало, задавало тон в бассейне Хуанхэ.

Здесь следует еще раз напомнить о теории трибализации

М.Фрида, согласно которой окружавшие политическую структу-

ру шанцев примитивные этнические общности быстрыми темпа-

ми структурировались, превращаясь в этнополитические образо-

вания типа племенных протогосударств.

Вспомнить о ней тем более важно, что в привычной для всех

нас марксистско-истматовской трактовке процесса генезиса

классового общества и государства все выглядело иначе. Марк-

.242

сизм не считал племена государственными образованиями по

той причине, что не видел в них ни частной собственности, ни

классов. А что представляли собой образования, привычно име-

новавшиеся единым принятым и вроде бы понятным всем тер-

мином («племена»), теорию истмата не интересовало. К тому же

в те годы, когда закладывались основы марксизма, марксист-

ского понимания исторического процесса, разница между меха-

ническими и органическими этническими общностями антропо-

логической наукой не была еще выявлена, а когда создавались

основы истмата, на достижения буржуазной антропологии не

принято было ориентироваться. Так и получилось: наука ушла

вперед, а истмат упрямо повторял зады некоторых теорий про-

шлого века.

Имея все это в виду, нужно еще раз напомнить: процесс по-

литогенеза начинается с формирования надобщинных полити-

ческих структур типа протогосударства-чифдом (вождества) и не

связан с возникновением частной собственности и тем более

классов и классовых антагонизмов. Вырывающиеся в ходе этого

процесса (имеется в виду первичный политогенез, т.е. образова-

ние протогосударственных структур там и тогда, где и когда ни-

чего подобного еще не существовало) вперед ранние политиче-

ские образования вначале являли собой небольшие и структурно

простые протогосударства, нередко обретавшие храмовую форму

(храм как связующий центр политической общности).

Обычно политогенез шел многими параллельными лини-

ями — возникала серия протогосударств типа древнешумерских

или древнеегипетских храмовых центров или номов. Но иногда,

особенно в случае заметных воздействий извне, могла выделить-

ся за счет такого рода внешних влияний одна, явственно доми-

нировавшая политическая структура, как то имело место в бас-

сейне Хуанхэ. Однако в любом случае политические структуры,

которые выдвигались вперед и начинали доминировать, в зоне

своего влияния и политической активности создавали определен-

ный импульс, который способствовал структурированию сосед-

них отсталых примитивных этнических общностей, базировав-

шихся на традиционном принципе механической солидарности.

Собственно, именно к этому сводится суть, квинтэссенция

теории трибализации: механические общности под энергичным

воздействием более продвинутого политизированного центра,

протогосударства, сами структурируются в племена органиче-

ского типа, т.е. в племена-протогосударства во главе с вождями.

Феномен устойчивого вождества и представляет собой важней-

ший и определяющий внешний признак, дающий основания го-

ворить о трансформации механической этнической общности в

органическую и политическую, т.е. в протогосударственное

образование, в племя-протогосударство, или племенное протого-

сударство. Именно такие протогосударства, простые по полити-

13-2 226

243

ческой структуре и различные по численности населения, окру-

жали Шан. Таким племенным протогосударством было и Чжоу

до победы над шанцами.

Завоевав Шан, чжоусцы, едва укрепившиеся на первой сту-

пени процесса политогенеза, как бы перескочили через этап,

через его вторую стадию-ступень шанско-аньянского типа. В

силу обстоятельств они оказались во главе раннего государства,

являющего собой третью стадию-ступень политогенеза. Теорети-

чески это означает следующее.

Развитое и сложное протогосударство, каким было Шан,

отличается от простого, тем более трибализованного племенного

протогосударства, типа додинастического чжоуского, тем, что

признаки урбанистической цивилизации там зримы и ощутимы,

что существует достаточно сложная двухступенчатая внутренняя

структура (центр и региональные подразделения, каждое из ко-

торых являет собой полуавтономное протогосударство) и соот-

ветствующая ей достаточно развитая система администрации. В

развитом протогосударстве — как то имело место, в частности, в

Шан — верховная власть правителя уже достаточно легитими-

рована и институционализирована и таким образом созданы

условия для последующего развития как общности, так и госу-

дарств енности, не говоря уже о самоусовершенствующемся очаге

цивилизации как таковом.

Третья ступень процесса политогенеза — раннее государство.

Оно отличается от развитого протогосударства по нескольким

важным для всего процесса становления государства парамет-

рам. Во-первых, такое государство территориально и по числен-

ности населения много более крупная структура, примерно на

порядок большая, чем протогосударство. Во-вторых, оно, как

правило, этнически гетерогенно, а правящий этнос в нем может

быть даже в меньшинстве. В-третьих, для него характерна более

совершенная и сложная социально-политическая организация.

Администрация в этом случае обычно представлена на трех

уровнях — центр, региональные подразделения и власть на ме-

стах — и значительно усложнена за счет создания многих спе-

циальных дополнительных служб.

Наряду с клановыми (или храмовыми) в раннем государстве

начинают играть роль и иные социальные и политические связи.

Причастными к власти становится немалое число чужаков-аут-

сайдеров.

Вся усложненная политическая административная структура

в силу необходимости обретает достаточно развитое религиозно-

идеологическое обоснование, санкционирующее и легитимирую-

щее ее, обеспечивающее духовный комфорт всему этнически

гетерогенному социуму. Привилегии управляющих верхов ста-

новятся все более ощутимыми, разрыв между ними и низа-

ми — более заметным.

.244

Если поставить целью дать дефиницию раннему государству,

то она будет выглядеть примерно следующим образом: это осно-

ванная на клановых и внеклановых связях, знакомая со специ-

ализацией производственной и административной деятельности

многоступенчатая иерархическая политическая структура, глав-

ной функцией которой является централизованное управление

крупным территориально-административным образованием, не-

редко военно-политического характера. Структура существует за

счет налогов и повинностей населения, что обеспечивает нужды

администрации, потребности государства в целом и создает

условия для роста престижного потребления привилегированных

верхов, тоща как отношения между управляющими верхами и

производящими низами по-прежнему основаны на генеральных

принципах реципрокного взаимообмена и централизованной ре-

дистрибуции, теперь уже легитимированных общепризнанной и

авторитетной религиозно-идеологической доктриной.

Разумеется, это лишь генеральная канва, общая схема,

отражающая определенную закономерную ступень эволюции

социума и процесса политогенеза. Но схема позволяет понять и

лучше уяснить все те сложности, с которыми столкнулась вер-

хушка маленького племенного протогосударства чжоусцев после

того, как она оказалась во главе вновь возникшего на базе рух-

нувшего развитого протогосударства Шан раннего государства

Западное Чжоу. У чжоусцев, еще только-только оформившихся

в племенное протогосударство под влиянием вызванного сосед-

ством с шанцами процесса трибализации, просто не было того

необходимого опыта, тех административных навыков и тем бо-

лее кадров, да и всех прочих в конечном счете дающихся вре-

менем институтов власти, которые были бы адекватны требова-

ниям ситуации, вызову эпохи.

Колоссальным напряжением выдающихся деятелей раннего

Чжоу и прежде всего Чжоу-гуна чжоусцы сумели преодолеть

драматический разрыв между реальностью вызова и трагическим

отсутствием возможности дать на него адекватный ответ.

Однако, несмотря на все героические усилия, этот разрыв пол-

ностью преодолен не был. Или, точнее, то, как чжоусцы сумели

его преодолеть, сказалось на результатах: Западное Чжоу являет

собой едва ли не классический пример того, как настойчивые

и целенаправленные попытки установить централизованную

власть не дали должного результата, но, напротив, привели к

децентрализации и феодализации государства. И другого ре-

зультата быть не могло.

Стоит лишь с уважением еще раз зафиксировать, что до-

стигнутое Чжоу-гуном и его помощниками было тем мак-

симумом, благодаря которому государство и династия Чжоу про-

существовали около восьми веков. Это следует считать опти-

мальным результатом, которого в конкретных условиях рубежа

14-3 226

245

II—I тысячелетий до н.э. в бассейне Хуанхэ только и можно

было достичь.

Принципы организации администрации

Административные институты в Шан эволюционировали

спонтанно и естественно. Духовно и материально высокоразви-

тая общность, оказавшись в центре бассейна Хуанхэ, постепенно

разрасталась и усложнялась посредством отпочкования от цен-

тра (столичной зоны вана) и расселения на периферии (удель-

ная зона шанцев), создания сети региональных подразделений.

Для нужд управления центром совершенствовалась центральная

администрация, по мере появления сети региональных подразде-

лений администрация центра усложнялась, увеличивалась и

совершенствовалась, включая в свою орбиту внимание к пери-

ферии. По образцу центральной, насколько можно судить, воз-

никала и функционировала администрация и в региональных

подразделениях удельной зоны. В третьей, внешней зоне вай-фу

шел процесс трибализации соседних племенных общностей, так

или иначе тяготевших к аньянской цивилизации и многое у

Шан заимствовавших. В совершенно ином положении оказались

чжоусцы после победы и образования своего территориально

достаточно крупного и этнически гетерогенного раннего госу-

дарства.

Рухнула четкая этническо-географическая зональная схе-

ма — в масштабах государства Чжоу она оказалась непригодной

по ряду соображений, но в немалой степени вследствие мятежа

шанцев и вынужденного их расселения. Весь бассейн Хуанхэ

оказался этнически и цивилизационно перемешанным. С одной

стороны, это создавало эффект однородности, немаловажный для

организации администрации. Но с другой — гетерогенная одно-

родность не слишком радовала: все смешалось и все нужно было

начинать чуть ли не сначала, да к тому же в условиях, когда

сами чжоусцы, как упоминалось, вынуждены были перескаки-

вать через стадию-ступень процесса политогенеза, что сильно

ослабляло их позиции и затрудняло решение стоящих перед

ними задач.

Как о том уже шла речь, чжоуские правители в первую оче-

редь позаботились о создании легитимного обоснования своего

верховенства. Разработка идеологии власти чжоуского вана с

помощью доктрины небесного мандата надежно обеспечила

тылы, стала фундаментом, опираясь на который чжоусцы могли

спокойно формировать удобную для них систему администра-

ции, не опасаясь серьезного противодействия изнутри. Но фун-

дамент был лишь фундаментом. А для того чтобы воздвигнуть

на нем соответствующее ему административное сооружение, у

.246

чжоусцев — увы — не хватало опыта и знаний. То и другое не

вполне могло быть заменено заимствованиями у Шан.

Разумеется, многие общие принципы организации власти,

как и вообще образа жизни, чжоусцы переняли у побежденных

шанцев в готовом виде, что в немалой степени облегчило их за-

дачу. Из ряда глав «Шуцзина» явствует, что вместе с элемен-

тами генеральной схемы организации администрации чжоуские

руководители старательно стремились использовать и живых но-

сителей административного, да и любого иного опыта. Всех ква-

лифицированных специалистов — будь то сфера ремесла или

военного дела, строительства или обслуживания, грамоты или

администрации — победители-чжоусцы настойчиво и неукосни-

тельно приглашали, даже вынуждали идти к ним на службу.

Впрочем, здесь явно прослеживается взаимный интерес: сами

чжоусцы без квалифицированных помощников не сумели бы

справиться с наведением порядка и тем более административ-

ным управлением территориально и численно резко возросшего

чжоуского государства, но и многочисленным специалистам-

шанцам с их навыками и квалификацией вне этого государства

некуда было деться.

Стоит, однако, иметь в виду, что шанский опыт не полно-

стью был пригоден в новых условиях. Там, где он подходил, его

энергично реализовывали еще во времена Чжоу-гуна — будь то

строительство новой столицы или размещение в ее окрестностях

восьми армий иньцев, живших в военных поселениях и суще-

ствовавших в значительной степени за счет самообеспечения.

Но там, ще необходимы были новые решения, чжоусцы не ко-

пировали готовые стандарты. Напротив, искали выход из поло-

жения, в немалой степени опираясь и на собственный опыт.

Правда, он был невелик. Собственная система администра-

ции в формирующемся простом протогосударстве чжоусцев в

процессе трибализации под влиянием Шан восходит, как можно

понять из источников, лишь ко времени правления Дань Фу,

который, как о том упоминалось, переселился в район Цишань

и - главное - порвал с образом жизни жунов и

ди>

который счи-

тался символом варварства в древнем Китае. Результатом были

переход чжоусцев к земледелию, начало сооружения поселений,

в том числе городского типа, и создание «пяти управлений».

Именно Дань Фу стал вождем, именовавшим себя термином

«гун», а в песнях «Шицзина» он обычно именуется дарованным

ему Вэнь-ваном титулом «великий правитель» (тай-ван). Песни

повествуют также о том, что столицу Дань Фу сооружали по его

поручению чиновники сы-ту (управляющий земледелием) и сы-

кун (управляющий строительством и ремеслом). Видимо, они

входили в число «пяти управителей». Стоит напомнить, что из

упоминавшихся уже чжоуских надписей времен Вэнь-вана,

внука Дань Фу, которые были обнаружены при раскопках

16-4 226 247