Васильев B.B., Кротов A.A. История философии
Подождите немного. Документ загружается.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
491
предпочтительным жанром философского размышления, чем философский трактат. А. Н.
Радищев, подводя итог уходящему веку, не случайно выбирает жанр оды для изложения
своих историософских взглядов («Осьмнадцатое столетие»). С другой стороны,
философия воспринимается в контексте западноевропейских политических идей, прежде
всего теории «естественного права» и «естественного закона» (Г. Гроций, С.
Пуффендорф, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо и др.). Увлечение общества философией
французского Просвещения привносит на русскую почву идеалы механистического
материализма и деизма. «Наказ» Екатерины II, символ идеологии «просвещенного
абсолютизма», — трактат, написанный «фи-
650
лософом на троне»; ему предшествовало общение императрицы с французскими
философами — переписка с Вольтером, приглашение Дидро ко двору в Петербург.
Реакция на революционные события в Европе в 1789 г. положила конец этому флирту
двора и философии, подтверждением чему является роспуск комиссии, созданной для
составления нового уложения, арест Н. И. Новикова и А. Н. Радищева, прекращение
деятельности масонских лож и др.
Значение Радищева не сводится только к роли социального обличителя, вобравшего в
себя «воздух свободы» во время своего обучения в Лейпциге. Решая значимый для себя
вопрос о смертности и бессмертии души, особенно человека, добровольно ушедшего из
жизни, «бунтовщик хуже Пугачева», сосланный Екатериной в Илимскую крепость,
пишет трактат «О человеке, его смертности и бессмертии» (1790—1792). А. С. Пушкин
был не совсем прав, говоря, что Радищев «охотнее излагает доводы «афеизма», чем
опровергает их». Рассматривая аргументы «за» и «против» бессмертия души, Радищев
останавливается на аргументах преформизма, утверждающих непрекращающееся
совершенствование духовного, внутреннего человека. Первые конфликты «философов» и
власти неуклонно свяжут философию в общественном сознании с вольнодумством.
Особняком стоит фигура «украинского Сократа» Г. С. Сковороды. Выпускник киевской
духовно-академической школы, он оставляет карьеру преподавателя и отправляется
странствовать по городам и весям. Разделяя с масонами основные темы эпохи — учение о
внутреннем и внешнем человеке, принципы аллегоризма в трактовке Священного
Писания, Сковорода представляет тип народного мудреца, для которого философия есть
прежде всего не профессия, но обладание духовной мудростью, истинная жизнь в духе.
Дуалистическое в своей основе отношение к тварному миру, своего рода докетическая
брезгливость по отношению к материи, вписывает мысль Сковороды в линию
христианского гнозиса. Яркость его стилистических приемов, аллегоризирующая
образность его мысли, отсутствие четко определенных понятий свидетельствуют о нем
как о мыслителе, жившем в ту эпоху, когда господствовал стиль «барокко», оказывавший
определенное влияние не только на живопись, но и на литературу, и на мысль. Учение
Сковороды о «трех мирах» — общежительном мире, или макрокосме, малом мире, или
микрокосме, и символическом мире, или Библии — философский символизм, который
найдет понимание и интерес у творцов русского Серебряного века (этому немало
способствовала его философская биография, написанная В. Ф. Эрном). Гипотетическое
дальнее родство Вл. Соловьева по материнской линии со Сковородой войдет в миф
русской философии, как и слова, написанные на надгробном камне бродячего философа
«Мир ловил меня, но не поймал». Со Сковороды начинают вести речь о самобытности
русской национальной философской традиции. Автор одного из самых авторитетных
исследований по истории русской философии прот. В. В. Зеньковский именно с него
начинает обзор философских идей в России. Не достигнув серьезных результатов и нося
по преимуществу ученический характер, философская литература XVIII в. формирует
историко-философский канон, интеллектуальную атмосферу, в которой разворачивается
дальнейшее увлечение философией. Существенными элементами этого канона является
влияние философии неоплатонизма, дохалкидонского христианства и гностицизма,
католической и протестантской мистики, пиетизма и квиетизма, христианской каббалы и
новоевропейского гнозиса. Немаловажным является и огромный опыт по усвоению и
выработке национального философского языка и терминологии.
651
Философия в начале XIX в.
Философия в начале XIX в. Начало XIX в. — время, когда посев, сделанный в конце
XVIII в. начинает приносить первые плоды. Победа над армией Наполеона принесла
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
492
славу русскому оружию и превратила Российское государство в политическую силу, с
которой невозможно не считаться. Романтический подъем, переживавшийся русским
обществом, выразился, в частности, в усвоении присущей германской философии идеи
нации, понятой как духовная монада, определяющей в которой является идея культурно-
религиозного избранничества. Шиллер и Юнг-Штиллинг, а затем Фихте и Шеллинг
постепенно поворачивают интерес образованной части общества от французского
просвещения с его довольно упрощенным философским багажом к новейшей германской
философии. Эпоха Александра I характеризуется нарастанием мистических настроений в
высшем обществе, свидетельством чему создание в 1816 г. Библейского общества,
многие члены которого включая председателя кн. А. А. Голицына не чужды и
практического участия в деятельности мистических кружков и сект наподобие
хлыстовского корабля г-жи Татариновой или салона г-жи Крюденер. В деятельность
масонских лож вовлечен M. M. Сперанский, последователь Я. Бёме, оказавший большое
влияние на Шеллинга Франц фон Баадер пишет письмо министру народного
просвещения гр. А. С. Уварову, «Миссия русской Церкви в связи с упадком христианства
на Западе», в котором возлагает особые надежды на русскую церковь.
Складывается общественная среда, которая начинает ощущать потребность в
философии как части своей интеллектуальной и духовной жизни. Университетское
преподавание философии оказывается не в силах отвечать философской потребности
общества. С 1821 г. чтение лекций по философии в Московском университете
фактически прекратилось, изучение философии осталось уделом слушателей Духовных
академий, хотя номинально философский факультет в составе университета оставался.
По уставу Московского университета 1835 года он был разбит на два отделения —
историко-филологическое и физико-математическое. Пробел восполняют профессора-
естествоиспытатели, побывавшие в Европе и ставшие последователями Шеллинга, — Д.
М. Велланский, слушавший Шеллинга в Йене, и М. Г. Павлов, филолог А. И. Галич.
Студента, входящего в аудиторию Московского университета, Павлов встречал
вопросом: «Вы хотите знать природу? Но что такое природа? И что такое знать?»
Увлечение шеллингианством и, в частности, философией искусства Шеллинга, делает
эстетику одной из привилегированных философских дисциплин. В Москве возникают
философские и литературные кружки — кружок С.Е. Раича (1823) и Общество
любомудров (1823). Председатель последнего, кн. В. Ф. Одоевский, писатель и
музыкальный критик, писал в своем новеллистическом романе «Русские ночи»,
воссоздающем двадцатилетие спустя атмосферу преддекабристских мечтаний: «Моя
юность протекала в ту эпоху, когда метафизика была такой же общей атмосферой, как
ныне политические науки. Мы верили в возможность такой абсолютной теории,
посредством которой возможно было бы строить все явления Природы, — точно так, как
теперь верят в возможность такой социальной формы, которая удовлетворяла бы вполне
всем потребностям человека».
Органом кружка любомудров, или «архивных юношей», как окрестил их А. С.
Пушкин, был издававшийся Одоевским журнал «Мнемозина», редакционной задачей
которого ставилось «положить предел нашему пристрастию к французским теоретикам»
и «распространить несколько новых мыслей, блеснувших в Германии». Примечательно,
что в числе замыслов любомудров было издание
652
Философского словаря, в котором все философские системы были бы выведены из
понятия Абсолютного, сведены воедино. После самороспуска кружка (вслед за
декабрьским восстанием 1825 г.), его члены продолжают сотрудничать с близким по
направлению «Московским вестником», издаваемым М. П. Погодиным, а И. В.
Киреевский, съездив в Германию, где он воочию увидел и услышал Гегеля, Шеллинга и
Шлейермахера, берется издавать журнал «Европеец», который он мечтает превратить в
«аудиторию немецкого университета». В программной для журнала статье
«Девятнадцатый век» (публикация которой была не окончена — журнал был закрыт
Третьим отделением из опасения революционных идей), будущий славянофил
констатирует недостаток классического просвещения в современной России и призывает
обратиться для его восполнения на Запад, наследующий классической Греции. (Не
следует забывать, что протестантская по своему происхождению немецкая метафизика по
своей исходной парадигме все-таки восходила именно к греческому, античному
первоисточнику.) Продолжением Общества любомудров можно считать деятельность
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
493
кружка Н. В. Станкевича, в котором акцент несколько смещается от натурфилософии и
философии искусства Шеллинга к трансцендентализму, происходит освоение текстов
Фихте и Гегеля. В кружке Станкевича завязываются многие узлы будущих десятилетий.
Романтическая парадигма и гармония прямухинской усадьбы связывают будущего
анархиста и одного из основателей Интернационала М. А. Бакунина, радикального
литературного критика В. Г. Белинского, будущего главного идеолога контрреформ
Александра III и лидера консервативной печати М. Н. Каткова, друга Белинского В. П.
Боткина, западника, разочаровавшегося в революционном радикализме.
Через увлечение романтизмом проходят и члены другого философского кружка,
созданного А. И. Герценом и Н. А. Огаревым, в котором обсуждались не только тексты
Гегеля, но и социалистические идеи Фурье и Сен-Симона. Влияние Гегеля в России, как и
в Германии, имело свою «левую» и «правую» сторону. Гегеля читали и всерьез
увлекались им как будущие радикалы А. И. Герцен и М. А. Бакунин, так и славянофилы
К. С. Аксаков и И. В. Киреевский, близкий к консерваторам H.H. Страхов. Значимой
является публикация в «Отечественных записках» работ А. И. Герцена по философии
науки, выдержанных в гегельянском духе — «Дилетантизм в науке» и «Письма об
изучении природы». В. П. Боткин назовет их «героической симфонией», а Ф. М.
Достоевский будет писать о них, как о лучшем, что написано по философии на русском
языке. Журнал, выходящий тиражом не менее 10 тысяч экземпляров, попадает в
российскую глубинку и делает философские темы предметом обсуждений среди
учителей-провинциалов. Либерализация приема в высшие учебные заведения, их
открытие для детей, не принадлежащих к дворянскому сословию, создает среду
разночинцев-интеллигентов, почву, на которой будет происходить усвоение новых идей.
Чаадаев, чьи интеллектуальные пути разошлись с друзьями юности, ушедшими в лагерь
славянофилов, жаловался в письме Шеллингу в 1841 г. на то, что именно гегелевская
философия сделалась причиной «национальной реакции».
Религиозное западничество.
Религиозное западничество. Потребность русской культуры в философском
самосознании ярко декларирована «Философическими письмами» П.Я.Чаадаева,
написанными в 1829—1831 гг. по-французски. Публикация первого письма в журнале
«Телескоп» в 1836 г. окончилась скандалом — его автор был объявлен сумасшедшим и
посажен под домашний арест, а редактор журнала, профессор словесности Московского
ун-та Н. И. Надеждин отправ-
653
лен в ссылку. Текст письма, вполне приемлемый для салонного или приватного чтения
(вспомним довольно спокойную эпистолярную реакцию на него А. С. Пушкина,
ознакомившегося с первым письмом еще в рукописи), попав в поле официальной
литературы, шокировал отнюдь не только политическую цензуру. Горькие ламентации о
том, что «мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу
человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед
человеческого разума», словом, о том, что Россия живет вне истории и является чем-то
трагически лишним в историческом процессе, таили в себе насущную потребность
философствования. Парадоксом является то, что печатному станку было предано
наименее «философическое» из всех писем. Сожалея об отсутствии логики и
«последовательного развития мысли», необходимого для формирования национального
самосознания, Чаадаев отнюдь не был приверженцем европейской научно-
рационалистической традиции. В его историко-философской панораме Сократ и
Аристотель явно уступают библейскому Моисею и пророку Магомету. Чаадаев был
религиозным западником, вдохновленным идеями католического традиционализма (Л. Г.
Бональд, Ж. де Местр), мечтающим о Царствии Божием на земле, о социальной миссии
христианства. Вытекающие из его традиционализма идеи об универсальном сознании
предвосхитят размышления о «соборной природе» человеческого познания у кн. С. Н.
Трубецкого.
Выпускник Петербургского университета филолог-классик В. С. Печерин, пройдя
обучение в Германии, в 1836 г. покидает Россию и, пройдя увлечение христианским
социализмом аббата Ф. Р. Ламенне, становится католическим священником, живет в
ордене монахов-траппистов. Национальный нигилизм Печерина становится духовной
реакцией на политический застой николаевской эпохи. Он символизирует собой
поколение «лишних людей», из которых формируется потом русская интеллигенция.
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
494
Славянофильство.
Славянофильство. С начала 30-х гг. социальный элемент занимает важное место в
философских исканиях. Очень скоро это выражается в определенной поляризации
общества, возникновении двух идейных течений, каждое из которых по-своему видело
путь выхода России из стагнации, — славянофильства и западничества. Славянофильство
выражает себя и как первая русская философская «школа» (понятно, что слово «школа»
может быть употреблено лишь в переносном значении, ибо большая часть мыслителей-
славянофилов не занималась преподавательской и академической деятельностью).
Славянофилы поставят задачу создания национальной философии, которая будет
укоренена в православном Предании (идея о том, что характер просвещения любой нации
коренится в ее религиозной вере — одна из ключевых в славянофильстве). Славянофилы
разрабатывают религиозную философию культуры, ставят вопрос об актуализации
нравственного, духовного и интеллектуального потенциала, который коренится в
православии и не был еще до конца раскрыт и реализован в русской истории. Один из
лидеров славянофильского лагеря И. В. Киреевский, своей личной судьбой
пробросивший мостик между светской и духовной культурой, участвуя в издательской
деятельности Оптиной Пустыни, ставит задачу нового прочтения творений Святых Отцов
и связывания их с современной жизнью. Оптина Пустынь, небольшой и прежде
заброшенный монастырь на калужской земле, становится не только общероссийским
центром старчества, но и местом продуктивного диалога-сотрудничества светских
интеллектуалов и монашества. Н. В. Гоголь, С. П. Шевырев, К. К. Зедергольм (инок
Климент), позднее К. Н. Леонтьев потянутся к стенам Оптиной, ища
654
в ней питающую духовную среду. В поисках «новых начал для философии» и в
критике рассудочности западной умозрительной философии от Аристотеля до Гегеля,
славянофильство приходит к идее «цельного», или «верующего», разума,
осуществляющего познание с помощью актов «живознания», сочетающих в себе веру,
волю, разум, любовь, эстетическое чувство.
Видя в философии «общий итог и общее основание всех наук и проводник между
ними и верою», И. В. Киреевский предлагал «самый источник разумения, самый способ
мышления возвысить до сочувственного согласия с верою». После преждевременной
смерти Киреевского А. С. Хомяков попытался продолжить осуществление его
философского проекта, однако успел написать лишь несколько небольших статей,
специально посвященных философии. Более обширно богословско-полемическое
наследие Хомякова — он открывает в русской культуре традицию «светского
богословия», и труд его жизни — работа по философии религии и мифологии «Записки о
всемирной истории» (с легкой руки Н. В. Гоголя нареченные «Семирамидой»).
Всю историю человечества Хомяков рассматривал как сосуществование и
соперничество двух начал — «иранства» и «кушитства», определяющих два типа
религии, один из которых основан на идее свободного творения мира, а другой на идее
необходимого рождения, или эманации, мира из божества. Рационалистическую
философию Хомяков рассматривал как своего рода проявление кушитства.
Славянофильская попытка предложить западной культуре альтернативный образ
философии коренилась в истоках романтической парадигмы, которая, правда, была
существенно дополнена и переосмыслена в результате «открытия» целого материка
святоотеческого наследия. Подобного рода попытки предпринимались и в западной
философии — например, в «философии чувства и веры» Ф. Г. Якоби или
«положительной философии» Ф. В. Й. Шеллинга, за изложением которой внимательно
следили русские любомудры. В 1841 — 42 г., когда Шеллинг читает в Берлине курс по
«Философии откровения», на его лекциях присутствуют В. Ф. Одоевский и Н. А.
Мельгунов, М. А. Бакунин и Серен Кьеркегор.
В 40-е годы XIX в. философия, оставаясь по преимуществу уделом дворян-дилетантов,
оказывает немалое влияние на общую интеллектуальную атмосферу. В Московском
университете лекции по истории права П. Г. Редкина и К. Д. Кавелина, по истории
древней философии — Μ. Η. Каткова, по всеобщей истории Т. Н. Грановского, по
русской истории — С.М. Соловьева и М. П. Погодина, по словесности С. П. Шевырева
давали студентам немалый философский кругозор и эрудицию. Студент 40-х гг., а
впоследствии профессор гражданского права и философ Б. Н. Чичерин так вспоминал
лекции Грановского: «Философское содержание истории было для него общею стихиею,
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
495
проникающею вечно волнуемое море событий, проявляющейся в живой борьбе страстей
и интересов».
Философия в 1840-е гг.
Философия в 1840-е гг. развивается под знаком социальной проблематики. Спор
западников и славянофилов происходит в контексте увлечения общества концепциями
социалистов-утопистов — Ш. Фурье, А. Сен-Симона, Р. Оуэна. Создаются основанные на
идеях «социализма» фаланстеры наподобие «пятниц» в доме М. В. Буташевича-
Петрашевского в Санкт-Петербурге, в кругу которого оказывается молодой Достоевский.
Как в своих радикальных, призывающих к социальной революции и террору формах (В.
Г. Белинский, М. А. Бакунин, Н. А. Спешнев), так и в более умеренных формах
социалистического экономизма (В. Н. Майков, А. И. Герцен, Н. А. Огарев) русский соци-
655
ализм как правило связан с атеизмом и материализмом фейербаховского типа.
Социализм редко выливается в форму солидных философских трактатов, его средой
(впрочем, очень влиятельной и пронизывающей глубинные слои общества) остается
журнальная публицистика. Одной из его основных тем является поиск национальной
специфики распространения социализма в России — он связан с вопросом о земле и
сохранении крестьянской общины. Философия и власть. Философские занятия
оказываются под подозрением у власти. В столице А. И. Галич увольняется из
Университета, Φ. Φ. Сидонский — из Духовной академии. А. С. Хомяков находится под
особым наблюдением Третьего отделения. В 1849 г. по предложению Министра
народного просвещения кн. П. А. Ширинского-Шихматова царь повелел изъять из
преподавания философии теорию познания, метафизику, нравоучительную философию и
историю философии, оставив в учебном курсе только логику и опытную психологию.
Параллельно с этим было отменено преподавание древних языков в гимназиях.
Факультеты и кафедры философии в российских университетах были ликвидированы, а
на базе философских факультетов были образованы два самостоятельных факультета —
историко-филологический и физико-математический. Это не могло не сказаться на общей
интеллектуальной атмосфере — вскоре в гуманитарных и естественных науках на долгие
годы утвердится плоский идеал позитивизма. Гимназическая реформа 1871 г. вернула
древние языки в гимназии, в то время как изучение философии в университетах еще
долгое время оставалось номинальным. О пренебрежении к философии говорил в своей
актовой речи «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» в Татьянин день 1866
г. профессор Московского ун-та П. Д. Юркевич, занявший восстановленную по
университетскому уставу 1863 г. на историко-филологическом факультете кафедру
философии: «Не совершается ли, милостивые государи, на наших глазах медленное
превращение университетов в политехнические школы? Не разрушает ли дух времени
глубокую идею знания, которая требует, чтобы специальная ученость росла и крепла на
широкой основе общего или целостного умственного образования и чтобы каждое
приобретение на почве специальной было вместе приращением в содержании идеала
человеческой личности».
Философия в духовных академиях.
Философия в духовных академиях. Профессиональная философия в университетах
и духовных академиях приносит ощутимые плоды. Именно в духовно-академической
среде происходит первоначальное знакомство русской культуры с Кантом, особенно с его
моральной философией, которую ценят достаточно высоко. Воспринимают и идеи
кантианцев — В. Круга, К. Л. Рейнгольда, сближавших философию И. Г. Фихте с
философией «веры» Якоби. Не в последнюю очередь значимыми оказываются идеи
представителей мистических течений на Западе — Ф. Баадера, Сен-Мартена, Шуберта.
Формируются три центра духовно-академической философии — в Санкт-Петербурге,
Москве и Киеве. Позднее к ним присоединяется Казань. В Московской духовной
академии след оставили В. И. Кутневич, прот. Ф. А. Голубинский, арх. Ф. Бухарев, В. Д.
Кудрявцев-Платонов, А. И. Введенский, в ХХ в. — свящ. П. Флоренский и М. М. Тареев,
в Петербургской — Φ. Φ. Сидонский, в Киевской — В. Н. Карпов (позднее перешедший в
Петербургскую), П. Д. Юркевич, И. М. Скворцов, С. С. Гогоцкий, в Казанской — В. И.
Несмелов. За работу «Введение в науку философии» Φ. Φ. Сидонский получает в 1836 г.
Демидовскую премию Академии наук (разделив ее с А. И. Галичем, профессором
Петербургского университета), В. Н. Карпов переводит полный корпус диалогов
656
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
496
Платона (кроме «Законов»), С. С. Гогоцкий составил четырехтомный «Философский
лексикон». В духовно-академической среде появляется первый очерк истории русской
философии, написанный профессором Казанского университета архимандритом
Гавриилом (Воскресенским) (он составил 6-ю часть его «Истории философии»,
опубликованной в Казани в 1839— 1840 гг.). Характерным является указание на
склонность восточно-греческих мыслителей к философии Платона (в отличие от Запада,
избравшего Аристотеля), а также ряд имен — первым в котором стоит митрополит
Никифор, а вслед за ним — Владимир Мономах, Даниил Заточник, Нил Сорский, Феофан
Прокопович и другие церковные писатели. Жестких перегородок между университетской
и духовно-академической философией нет — лучшие профессора духовных академий
переходят на университетские философские кафедры (чего, как правило, не случается
уже к концу XIX в., не говоря уже о ХХ).
В центре духовно-академической философии — проблема духовной истины,
понимаемой как онтологическая реальность, и проблема человека, рассматриваемого в
перспективе его обожения. Трагическая судьба А. М. Бухарева, поставившего вопрос «об
отношении православия к современности» и решившего своим уходом из монастыря и
прекращением духовной карьеры оправдать «мир» и путь мирян ко спасению, делает его
одним из главных предшественников русского религиозно-философского ренессанса
начала ХХ в. Опыт построения антропологического богословия дает в своей «Науке о
человеке» (1898— 1903) В. И. Несмелов, оригинальную систему «трансцендентального
монизма» создает В. Д. Кудрявцев-Платонов, значимые труды по философии религии и
истории античной и послекантовской философии издает Алексей И. Введенский.
Материализм, утилитаризм, анархизм.
Материализм, утилитаризм, анархизм. 60-е годы — время повального увлечения
вульгарным материализмом, довольно примитивная философская программа которого
сменяется несколько позже антиметафизической по своей направленности
позитивистской философией. Понятие «шестидесятых годов» оказывается
нарицательным для русской общественной истории. С ним связывается рождение
разночинной «интеллигенции», не последнюю роль в становлении которой играют ее
«кумиры» — публицисты и философы «левого лагеря» Н. Г. Чернышевский, Д. И.
Писарев, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев, журналы «Отечественные записки» и
«Современник». Вл. Соловьев характеризовал это время как «эпоху смены двух
катехизисов»: «Обязательный авторитет митрополита Филарета был внезапно заменен
столь же обязательным авторитетом Людвига Бюхнера». Читателей Бюхнера, К. Фохта,
Я. Молешотта и Д. Ф. Штрауса называют «нигилистами». Утверждая высокую ценность
естественно-научного знания и социальной активности, они руководствовались идеалами
утилитаризма и «разумного эгоизма» (Чернышевский) и с презрением относились к
философскому идеализму и «чистой красоте». П. Л. Лавров в «Исторических письмах»
призывает анализировать явления истории и сознания с помощью «субъективного
метода», выдвигая идеал «критически мыслящей личности», которая оказывается и
целью, и движущей силой исторического прогресса. Субъективный метод народников
включает в себя этическое отношение к познанию: целью философских исканий является
истина, понимаемая как правда, т. е. включающая в себя моральный аспект. Н. К.
Михайловский в предисловии к 1-му тому своего Собрания сочинений говорит о
неотделимости правды-истины от правды-справедливости. Впоследствии, в «Вехах» Н.
А. Бердяев будет выступать против такой установки, отстаивая гносеологический харак-
657
тер истины. Под влиянием проповеди народников в 70-е гг. начинается массовое
«хождение в народ», которое сменяется к концу десятилетия более радикальной
идеологией революционного террора. Появляющиеся за границей тексты русских
анархистов — М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина — несут в себе активный
антирелигиозный и антиметафизический пафос, питаются идеалами этических утопий и
европейского социализма.
Вл. С. Соловьев.
Вл. С. Соловьев. Против узости позитивистского идеала в философии восстал в своей
магистерской диссертации «Кризис западной философии (против позитивистов)» ученик
Юркевича Вл. С. Соловьев. Сын великого русского историка, Вл. Соловьев стал
эмблематической фигурой для целого поколения философов, разделявших его
религиозно-метафизическое направление. Став в 21 год приват-доцентом Московского
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
497
университета, Соловьев не связал тем не менее свою жизнь с преподаванием, предпочтя
карьере академического профессора судьбу вольного ученого и публициста. По словам Л.
М. Лопатина, Соловьев был первым, кто начал не просто излагать философские
проблемы на русском языке, но предпринял попытку их решения. Поставив себе задачу
построения органической системы, в которой был бы осуществлен синтез философии,
науки и религии, западной философии и восточной мудрости, Соловьев выступил с идеей
« критики отвлеченных начал». Согласно принципам историзма (заимствованным им у
Гегеля) каждая философская система, в ее относительной истинности, должна была
занять свое место в полноте «цельного знания». Метафизика всеединства, которую начал
разрабатывать Соловьев, найдет свое продолжение и развитие у философов «русского
религиозного ренессанса» — С. Н. и Е. Н. Трубецких, С. Л. Франка, Н. О. Лосского, Л. П.
Карсавина, А. Ф. Лосева и др. Соловьев актуализирует в русской философии учение о
Софии, божественной Премудрости, которое также будет воспринято рядом его
наследников — священниками П. Флоренским и С. Булгаковым, братьями С. и Е.
Трубецкими, Л. П. Карсавиным и станет одним из элементов русской религиозной
метафизики.
Соловьевская софиология коренится не только в ветхозаветном предании, храмовом
зодчестве и иконописной традиции, но также в мистических учениях, имеющих свои
истоки в гностицизме, герметизме и иных ближневосточных религиозных учениях. В
лекции «Исторические дела философии» Соловьев утверждал, что время сугубо
теоретического развития философии завершено, что философия имеет в виду
«жизненный интерес всего человечества», «делает человека вполне человеком», сообщая
ему внутреннее самосознание. Исторический процесс, по Соловьеву, есть переход от
зверочеловечества к богочеловечеству, процесс воплощения в человечестве абсолютной
идеи, обожения человека, однако понимается это обожение отнюдь не в традиции Св.
Отцов. Вступив в литературу как наследник и продолжатель дела славянофилов, к сер.
80-х гг. Соловьев увлекается проектом соединения церквей и создает теократическую
модель христианского государства, обрушиваясь на славянофилов с жесткой критикой.
Соловьев был одним из первых, кто обратил в русской культуре внимание на Ницше,
увидев в его сверхчеловеке зловещую и опасную пародию на свой историософский
проект. Человек заслоняется человечеством, человеческая свобода — божественной
необходимостью, действие невозможно «ни замедлить, ни одолеть». Соловьев
оказывается автором первой цельной этической системы в русской философии,
выстроенной в книге «Оправдание добра». В конце жизни он приходит к острому
ощущению реальности зла в мире и пишет диалоги «Три разговора о войне, прогрес-
651
се и конце всемирной истории», в которых обращается к вольной интерпретации
Апокалипсиса и рисует картину катастрофической развязки мировой истории, начало
которой близится с Востока. Книга будет восприниматься как пророческая в среде
символистов начала ХХ в., особенно в свете поражения России в Русско-японской войне
(пришествие антихриста по Соловьеву будет предваряться натиском японцев и китайцев).
Философский пессимизм.
Философский пессимизм. Альтернативой позитивизму оказывается наметившийся
интерес к философии пессимизма, системам Артура Шопенгауэра и Э. фон Гартмана.
Увлечение пессимизмом происходит под знаком восстановления в правах метафизики.
Именно оправдание «метафизической потребности» человека дает Вл. Соловьеву повод
увидеть в системах философии пессимизма первые признаки выхода из «кризиса
западной философии». В 1874 г. «Философию бессознательного» Гартмана переводит А.
А. Козлов, в 1881 г. появляется перевод книги А. Шопенгауэра «Мир как воля и
представление», выполненный поэтом А. А. Фетом. Этика Шопенгауэра, основанная на
идее сострадания, оказывает сильное влияние на Л. Н. Толстого. Чтение «одинокого
мыслителя» Гартмана вносит свои нотки в «оптинское христианство» К. Н. Леонтьева,
ставшего в своей критике европейского эгалитарного прогресса одним из выразителей и
непризнанных идеологов контрреформ эпохи Александра III.
«Эстетическое понимание истории», фундирующее по меткому замечанию В. В.
Розанова, леонтьевский взгляд на историю и толстовский этический ригоризм, сводящий
христианство к постулатам общечеловеческой морали, могут представляться двумя
односторонними рецепциями шопенгауэровского пессимизма. Через философию
пессимизма зарождается интерес общества к буддизму и восточной философии. В этом
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
498
контексте отнюдь не случайным видится замысел Вл. Соловьева «с логическим
совершенством западной формы соединить полноту духовных созерцаний Востока»,
высказанный им в завершении магистерской диссертации «Кризис западной философии».
Наука и религия.
Наука и религия. Культ науки, содержащийся в позитивистском идеале, оказывает
определенное влияние и на религиозных мыслителей. Это выражается в философии
«общего дела» библиотекаря Румянцевского музея Η. Φ. Федорова, в которой
поставлена задача победы над смертью и «воскрешения отцов» путем «регуляции
природы» и усиления власти человека над ней. Учение Федорова привлекает к себе
внимание ряда последователей — Кожевникова, Петерсона, Циолковского, Горского,
Сетницкого, Чижевского, которых принято объединять в направление «космизма».
Значение идей Федорова признавали деятели «русского религиозного ренессанса» С. Н.
Булгаков, В. Н. Ильин и пр. Для мыслителей, прошедших через школу марксизма,
федоровство было своеобразной альтернативой Марксовой философии, в силу его
подчеркнутого этицизма и требования от философии не ограничиваться сугубо
теоретическими достижениями, но активно воплощаться в социальной практике. (В
первые годы советской власти были даже попытки «скрестить» Федорова с Марксом —
примером тому харбинские «Письма из России» Н. А. Сетницкого, написанные в 1928 г.).
Отчасти под влиянием Федорова, но в большей степени в перспективе платоновской
философии Эроса складывается теургический проект Вл. Соловьева, оказавший
серьезное влияние на символистов и религиозную философию начала ХХ в. В начале 80-
х гг. XIX в. Соловьев намечает план работы об «истинной науке», которая мыслится им
как цельное знание и реальная сила, с помощью которой возможно преобразование мира.
659
В том же десятилетии появляется книга уездного учителя истории и географии В. В.
Розанова «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения
науки как цельного знания», вдохновленная тем же идеалом систематизма, корни
которого уходят к научным «органонам» Аристотеля и Ф. Бэкона. Значимые
философские, труды оказываются подчас плодом любительской или
околопрофессиональной деятельности ученых, получивших естественно-научное
образование. Философская и психологическая проблематика проникает и в труды
ученых-естественников: биологов И. М. Сеченова и И. И. Мечникова, химика Д. И.
Менделеева, математика Н. В. Бугаева.
Университетская философия в конце XIX в.
Университетская философия в конце XIX в. Если 60 —70-е гг. XIX в. в
университетском преподавании философии преобладает позитивизм (преподавательский
дебют Вл. Соловьева в Московском университете является недолговременным
исключением, на кафедре закрепляется сторонник английского эмпиризма М. М.
Троицкий), то к 80-м гг. превалирующей оказывается спиритуалистическая линия,
отмеченная влиянием Г. В. Лейбница, Р. Г. Лотце и Г. Тейхмюллера. Братья Сергей и
Евгений Трубецкие, увлекавшиеся чтением философской классики еще в гимназические
годы, были поистине удручены положением дел с преподаванием философии в
университете в начале 80-х гг. XIX в. E. H. Трубецкой вспоминал позднее: «Философия в
то время для меня и для брата была все, поэтому университет вообще сразу произвел на
нас удручающее, даже преувеличенно плохое впечатление. Мы сразу почувствовали, что
философии учиться нам не у кого. В то время в Московском университете не было
профессора, который бы знал Канта, Шопенгауэра и Платона лучше нас двух —
первокурсников». Но вскоре положение дел заметно меняется к лучшему. Вернувшийся
из Европы в 1889 г. Вл. Соловьев пишет в письме философу Д. Н. Цертелеву, что нашел в
Москве «целую философскую плантацию». В 1886 г. на кафедру философии
Московского университета из Одессы приглашается Н. Я. Грот, давший мощный импульс
институциональному бытию философии в России. С 1885 г. в качестве приват-доцента
лекции по философии в университете читает Л. М. Лопатин, сохранивший за собой
кафедру до 1919 г. Через школу философа-спиритуалиста прошло целое поколение
деятелей Серебряного века: Лопатин принимал экзамены по философии у Г. Г. Шпета, А.
Ф. Лосева, В. Я. Брюсова и др. В центре внимания Лопатина — вопросы о причинности и
свободе воли, которые решаются им в рамках спиритуалистической метафизики. С
учением Лопатина о «творческой причинности», коренящейся в субстанциальности
человеческой души полемизирует Вл. Соловьев, чья позиция к этому времени склоняется
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
499
к своеобразному переосмыслению кантовского трансцендентализма, выступлению
против психологизации человеческого сознания (тенденция, сходная с той, что
практически в то же время проявится у основателя феноменологической школы Э.
Гуссерля). В 1885 г. окончил историко-филологический факультет и был оставлен для
подготовки к профессорскому званию С. Н. Трубецкой. Начиная свою деятельность в
русле славянофильства и соловьевской софиологии, руководствуясь идеей создания
«православного гнозиса», вскоре он сосредоточивает свой интерес на истории античной
философии, читает курсы лекций по Античности, издает монографии «Метафизика в
Древней Греции» (1892) «Учение о Логосе в его истории» (1900). В своих статьях он
продолжает развивать метафизику всеединства Соловьева, его учение об истине как
сущем-всеедином. Важное значение имел университетский историко-философский
семинар С. Н. Тру-
660
бецкого, который в марте 1902 г. перерос в Студенческое историко-филологическое
общество, в работе которого принимали участие как профессора — П. И. Новгородцев, Л.
М. Лопатин, так и студенты, некоторые из них — П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн, В. П.
Свенцицкий, А. В. Ельчанинов — станут делателями русской религиозно-философской
школы. В пору революционных событий 1905 г. C.H. Трубецкой стал первым избранным
ректором Московского университета. Университет был для философа воплощением той
«соборной природы человеческого сознания», о которой написана одна из лучших его
философских статей.
В Петербургском университете значительный след в преподавании философии
оставляют психолог и философ М. И. Владиславлев, а в 80-е —90-е годы — философ-
неокантианец А. И. Введенский, уделявший большое внимание построению гносеологии
на базе кантовского критицизма.
Философские журналы и общества.
Философские журналы и общества. Институциональное бытие философии
закрепляется в конце в XIX в. в создании в России профессиональной философской
среды, имеющей свое общество и свои периодические издания. В 1879 г. ряд философов
и публицистов, в числе которых были А. А. Киреев, Т. И. Филиппов, Н. Н. Страхов, Вл.
Соловьев, Д. Н. Цертелев, М. И. Каринский решают основать в Петербурге философское
общество, в числе задач которого было бы и расширение философского образования в
стране, но они получают фактический отказ от министра внутренних дел. Первая
попытка создания периодического философского журнала предпринимается в Киеве А.
А. Козловым: в 1885 —1887 гг. он издает «Философский трехмесячник», а затем, после
переезда в Петербург, в 1888—1898 гг. философский сборник «Свое слово». В 1885 г. при
Московском университете по инициативе М. М. Троицкого создается Московское
психологическое общество, существенную роль в котором практически с момента его
основания играют философы: с 1887 по 1899 г. Общество возглавляет Н. Я. Грот, с 1899
по 1920 г. Л. М. Лопатин, с 1920 по 1922 г. И. А. Ильин.
При этом обществе выходит серия «Изданий» и «Трудов», появляются переводы
значительных произведений философской классики. С 1889 г. при участии Московского
психологического общества издается журнал «Вопросы философии и психологии»
(первый ред. — Н. Я. Грот), который становится регулярным периодическим изданием,
единящим вокруг себя в основном философов идеалистического направления. Журнал
становится трибуной для публикации протоколов заседаний Психологического общества,
большое место в нем занимает отдел рецензий на новейшую философскую литературу,
выходящую на Западе, появляются публикации некрологического характера, дающие
развернутую оценку философским заслугам уходящих мыслителей. Во многом благодаря
журналу складываются каноны философской полемики (полемика Вл. Соловьева с Б. Н.
Чичериным и Г. Ф. Шершеневичем по вопросам этики, вызванная публикацией книги
Соловьева «Оправдание добра», полемика С. Н. Трубецкого с Б. Н. Чичериным об
основаниях идеализма и пр.). В 1898 г. докладом А. И. Введенского «Судьбы философии
в России» начинает свою работу философское общество при Петербургском
университете. Философское общение продолжается и в неформальной, салонной среде,
где встречаются философы, психологи, юристы, представители различных культурных
слоев. К таким собраниям относятся «среды» в доме Лопатиных, «среды» в квартире
преподавателя Катковского лицея философа и психолога П. Е. Астафьева, в Петербурге
«пятницы» у поэта К. К. Случев-
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
500
661
ского. За рамками университетской философии оказываются целые пласты
философской культуры.
Для конца XIX в. весьма характерным остается тот факт, что значимые философские
труды оказываются плодом любительской или околопрофессиональной деятельности
ученых, получивших естественно-научное образование. Так, оригинальную теорию
культурно-исторических типов на российской почве создают биолог Н. Я. Данилевский и
медик по образованию К. Н. Леонтьев. Близкий Данилевскому идейно H. H. Страхов,
литературный критик, автор сочинения «Борьба с Западом в нашей литературе», в
котором выразилась идеология «почвенничества», также получивший
естественнонаучное образование, стал философом-гегельянцем и написал сугубо
философский труд «Мир как целое». Именно в качестве философа под покровительством
Страхова вступает в литературу В. В. Розанов.
Переводы.
Переводы. Во 2-й половине XIX в. начинается систематическая работа по переводу на
русский язык философской классики: Платон переводится В. Н. Карповым (2-е изд., т. 1
—6, 1863- 1879), Вл. С. и М. С. Соловьевыми («Творения Платона», т. 1—2, 1899—1903),
Аристотель — В.Снегиревым («О душе», 1885), В. В. Розановым и П. Первовым (1 — 5-я
книги «Метафизики», 1890— 1895), Плотин — М. И. Владиславлевым (1868) и Г. В.
Малеванским (1898-1900), Ф. Бэкон — П. А. Бибиковым (1874), Декарт («Рассуждения о
методе») — М. Скиадом (1873) и Н.А.Любимовым (1886), Лейбниц — К.Истоминым
(«Теодицея», 1887 — 1892), Кант — Владиславлевым («Критика чистого разума», 1867) и
H. M. Соколовым («Критика чистого разума» «Критика способности суждения», 1896—
1898), Вл. С. Соловьевым («Пролегомены к «Критике чистого разума», 1874), Гегель —
В. П. Чижовым («Курс эстетики, или Наука изящного», 1859—1860; «Энциклопедия
философских наук», т. 1—3, 1861 —1868). С 1860-х гг. появляются в русском переводе
тома «Истории новой философии» К. Фишера, с которой многие интеллектуалы начинали
свое знакомство с философией.
Русская литература и философия.
Русская литература и философия. Два литературных гиганта XIX в. Л. Н. Толстой и
Ф. М. Достоевский воспринимаются уже не просто как учителя общества и «светские
богословы», но и как мыслители (под этим словом в истории русской культуры
подразумевают как правило человека, чьи философские взгляды не вылились в
академическую, построенную по определенным профессиональным канонам систему, но
оказали большое воздействие на современников). Романы Ф. М. Достоевского по своему
влиянию на мировую и русскую философию отнюдь не уступают произведениям
наиболее крупных философов-системосозидателей. По словам Г. Флоровского,
Достоевский «широко раздвинул и углубил метафизический опыт». Философский
фатализм и провиденциализм, выразившийся в романном творчестве Л. Н. Толстого, но
главным образом его этические сочинения и его полемика с православной церковью
оказали большое влияние на формирование общественного сознания в России и за ее
пределами. Поставленные русской литературой проблемы добра и зла, личности и
социума, отношения мира и Церкви, смысла истории, социализма и новых форм
общественной организации, социального насилия и квиетизма, свободы и
ответственности, веры и неверия, постепенно формируют метафизику свободы и
человеческой личности — ядро русской религиозной философии.
Для конца XIX в. свойствен феномен философского прочтения литературных текстов.
Традицию закладывают еще В. Г. Белинский и И. В. Киреевский в первой половине XIX
в.: у них литературная критика становится философ-
662
ским жанром. Философски начинает осмысливаться поэзия А. С. Пушкина, М. Ю.
Лермонтова, Ф. И. Тютчева. С другой стороны, поэзия А. К. Толстого, А. Н. Майкова, гр.
А. А. Голенищева-Кутузова, К. К. Случевского активно питается философскими
мотивами. Статьями В. С. Соловьева, К. К. Случевского, В. В. Розанова продолжается
заложенная критиками 30-х —40-х гг. традиция, согласно которой литературная критика
в России становится особым жанром философствования. В статьях В. В. Розанова
намечается полемика, продолжившаяся в контексте «нового религиозного сознания», о
творчестве Н. В. Гоголя и последних годах его жизни, отмеченных религиозным
обращением. Русская философия становится литературоцентричной, что не только
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.