Васильцов С.И., Обухов С.П. (сост.) На переломах эпох. Политическая трансформация российского общества. Из материалов научно-практических конференций, симпозиумов, круглых столов. 1989-2006

Подождите немного. Документ загружается.

291На переломах эпох. Политическая трансформация общества

знамение для нечисти. Спасибо референдуму – до большинства росси

ян эта наша программа дошла. И была понятна и признана.

Несмотря на то что референдум КПРФ запрещен, общественный ре

зонанс в связи с этой инициативой компартии велик.

По данным опроса Центра исследований политической культуры Рос

сии, почти половина опрошенных россиян вообще не знали о подготов

ке всенародного плебисцита, однако 72,2% респондентов выступали

против куплипродажи земли, 91,1% против реформы ЖКХ, 96,4% тре

буют повышения зарплат и пенсий до уровня прожиточного минимума,

93,4% готовы поддержать национализацию природных ресурсов и про

мышленности.

То есть КПРФ хоть и не выиграла референдум, но и не проиграла его.

Уверен, что к следующим парламентским выборам КПРФ не только со

хранит, но и увеличит свой электорат. У нас есть два рычага продвижения

идеи референдума. С одной стороны, разъяснение и массовая пропаганда

идеи. С другой  акции протеста трудящихся в защиту референдума.

Мы будем продолжать борьбу за этот референдум, несмотря ни на

что, и всенародный опрос все же состоится. Эти четыре темы будут об

суждаться в каждом доме, в каждой квартире, в каждом коллективе.

Политика сегодня – это испытание воли, борьба характеров, столк

новение упорств. В обществе, где все превратилось в кашу проявление

волевого начала – дорогого стоит. И мы его проявили: знали и что рефе

рендум сорвут, но все равно шли на него, не склоняясь под ударами. Не

только люди, но и власть должна знать, на что мы способны, когда ре

шим идти до конца.

И, наконец, еще одно. Срыв референдума – это типичная пиррова

победа власти. Ну, не будет его до выборов, так мы с новой силой нач

нем борьбу за него уже на второй день после избирательного марафо

на 2003–2004 годов. Причем в очень выгодных условиях, поскольку у

нас появился почти год на пропаганду идей референдума, на то, чтобы

донести их до каждого, чтобы найти единомышленников, чтобы отто

чить агитационную логику, чтобы вскрыть перед страною абсолютную

антидемократичность сегодняшних российских властей.

У Путина нет курса. Был первый год, когда можно было расчистить эти

авгиевы конюшни и сформировать профессиональную команду. Путин

оказался неспособным к самостоятельному политическому творчеству.

Власть играет в политику, имитирует ее, но ни одного вопроса своевремен

но не решает. Она безвольна и безлика, сера – как затасканная шинель.

Поэтому сейчас речь должна идти о широком народном действии. И

это мы ставим во главу угла при продвижении идеи референдума.

292

С.И.Васильцов, доктор исторических наук, директор ЦИПКРС.И.Васильцов, доктор исторических наук, директор ЦИПКР

С.И.Васильцов, доктор исторических наук, директор ЦИПКР

Референдум – это не инструмент решения каких/либо ключевых об/

щественных проблем, а средство легализации уже принятых во власт/

ных «верхах» решений, отражение сложившейся в обществе “геомет/

рии сил”. Прямая демократия, особенно в кризисном обществе, в боль/

шинстве случаев невозможна без прямого народного действия

И мировой, и современный российский опыт, взятые в целом, говорят

по большей части за то, что судьба референдумов целиком зависит от

тех, у кого в руках реальная власть. И не столь важно при том, форма

лизовано это властное качество или нет. Хрестоматиен все тот же рефе

рендум о судьбах Союза ССР: вроде бы абсолютное большинство со

ветских граждан сказало ему «Да!», однако те, кто уже на деле опреде

лял будущее страны, твердо решили – «Нет!». И страны, не взирая на

всю четкость народного волеизъявления, не стало.

И получается, что референдум – это не инструмент решения какихлибо

ключевых общественных проблем, а средство легализации уже принятых

во властных «верхах» решений, отражение сложившейся в обществе “гео

метрии сил”. Технология здесь такова. Не «сначала референдум, а потом –

решение», а наоборот, – сначала обретение того, что А.Грамши называл

общественной гегемонией, т.е. реального первенства, преобладания в

политических делах, а уже затем и на ее основе юридическое закрепле

ние желаемого решения путем всенародного голосования.

Хотя, конечно, зарекаться тут не стоит. Вполне можно представить

ситуацию, когда сила, не добивающаяся полноты этой самой гегемо

нии, но имеющая перед собой – в качестве противостоящей стороны –

все более бессильную власть, всетаки может успешно употребить для

ее свержения инструмент прямой демократии.

Причем тут мы сталкиваемся с более общей, нежели функционирова

ние института референдума, проблемой.

Так, в наших российских условиях речь идет о том вопросе, который

нередко формулируется так: «Как всетаки КПРФ и оппозиция могут

взять власть?». Хочу уточнить, что речь ведется именно о взятии власти,

а не о победе, скажем, на думских и даже президентских выборах. Про

блема здесь сводится не только и не столько к тому, чтобы занять соот

ветствующие руководящие посты. Речь – о возможности для той же

КПРФ реально воплотить в жизнь

свою программусвою программу

свою программу общественного ус

тройства и переустройства. Вопрос стоит о

полноте полноте

полноте

властивласти

власти.

Референдум здесь все–таки можно рассматривать как некую мо

дель решения этой очень сложной (даже болезненной для сегодняш

ней ситуации) проблемы.

Нужна ли России “прямая демократия”: 2003 г.

293На переломах эпох. Политическая трансформация общества

Да, анализ мирового и российского опыта говорит: сам по себе рефе

рендум и даже победа на нем мало что оппозиции на практике дают.

Чтобы придать им эффективность требуется плотное давление со сто

роны – извне процедуры самого референдума. Прежде всего речь идет

об организации широчайшей массовой поддержки идей, выносимых на

референдум (а коли брать шире, и говорить о думских или президентс

ких выборах в России, – то о поддержке программных положений той

же Компартии). Поддержки, включающей в себя обширный спектр ак

ций прямого политического действия, PRакций, технологий массового

политикопсихологического воздействия.

Прямая демократия, особенно в кризисном обществе, в большинПрямая демократия, особенно в кризисном обществе, в большин

Прямая демократия, особенно в кризисном обществе, в большин

стве случаев невозможна без прямого народного действиястве случаев невозможна без прямого народного действия

стве случаев невозможна без прямого народного действия.

Референдум, как и все прочие выборные процедуры, может ре

ально изменить жизнь страны, только если он станет

одним из эле/одним из эле/

одним из эле/

ментовментов

ментов широкого и многоуровнего социальнополитического дей

ствия. Если попытаться выстроить здесь некий образный ряд, то их

можно уподобить лодке в могучем потоке, каковыми являются раз

нообразные народные выступления. Как «стерильная» политико

юридическая акция референдум у нас бесплоден; как лозунг и ост

рие народного выступления – может оказаться очень эффективным.

Здесь кроется и ответ на тот самый сакраментальный вопрос –«Сможет

ли КПРФ, даже в случае победы на выборах, взять власть? Или ей эту

власть все равно не отдадут?». Можно ответить: сможет, если вне электо

рального процесса сумеет опереться на широчайшую массовую поддержку.

Касательно не реализованной референдумной инициативе КПРФ. У

партии есть возможность пока что частичного, но использования инст

румента прямого народного волеизъявления в конкретных сегодняш

них российских условиях. А именно: превратить положения, выноси

мые на референдум, в свою краткую избирательную программу. Мало

того, коммунисты могут провозгласить избирательную кампанию 2003

2004 гг. не чем иным как референдумом по выдвинутым проблемам. И

соответственно строить всю свою кампанию как призыв к своим сто

ронникам, как обращение ко всей нации, выступая в роли кристалли

затора всенародной воли, консенсуса. Редкий в политике и выигрыш

ный шанс.

В.К.КВ.К.К

В.К.К

оломиец, кандидат исторических наук, Уоломиец, кандидат исторических наук, У

оломиец, кандидат исторических наук, У

ченый секретарь Инченый секретарь Ин

ченый секретарь Ин

ститута сравнительной политологии РАНститута сравнительной политологии РАН

ститута сравнительной политологии РАН

Подмена демократии представительной «прямой демократией» чре

вата негативными последствиями долговременного характера: лише

294

ние народного представительства реального смысла влечет за собой

цепную реакцию, ставя под сомнение функциональное назначение

партии как института, элемента гражданского общества, способа его

самоорганизации. Немалые сомнения вызывает и компетентность “пря

мого” волеизъявления граждан, остающихся «один на один» с вопроса

ми бюллетеня, часто требующими хорошей осведомленности и глубо

кого понимания. И в то же время речь идет об избирателях, страдаю

щих, как в России, так и на Западе, пороками телезависимости и

телевнушаемости.

Идея референдума – отчасти нового выражения «прямой демокра

тии»,  в том виде, как она исподволь внедряется не только в нацио

нальное, но и мировое массовое сознание, задумана, насколько мож

но предположить, явно в «пику» демократии представительной. Из сфе

ры компетенции последней, по данному замыслу, могут быть фактичес

ки изъяты наиболее важные решения по части государственного строи

тельства, внутренней и внешней политики.

Институты нынешней представительной демократии при всех их бес

спорных несовершенствах, видимых и невидимых изъянах, на которые

нам всякий раз поспешно указывают по любому удобному поводу либо

вообще без повода, обладают пусть далеко не всегда достаточным, но

все же ресурсом компетентности в деле принятия принципиальных ре

шений. Худо ли бедно, но то же парламентское представительство рас

полагает какиминикакими «фильтрующими» механизмами. Механиз

мами, которые гарантируют хотя бы по минимуму предварительную

экспертизу и апробацию того, что в будущем должно стать законода

тельной нормой.

«Прямая демократия», не оснащенная такими механизмами «фильтра

ции», резко понижает планку компетентности всего законотворчества.

Наконец, подмена демократии представительной «прямой демокра

тией» чревата негативными последствиями долговременного характе

ра: лишение народного представительства реального смысла влечет

за собой цепную реакцию, ставя под сомнение функциональное назна

чение партии как института, элемента гражданского общества, способа

его самоорганизации.

Естественно, что сторонники референдумной версии «прямой демок

ратии» могут черпать аргументы в поддержку своих позиций из миро

вой практики подобного рода. Самым ожидаемым доводом здесь, по

видимому, будет кивок в сторону Швейцарии. Пример этой приальпий

ской республики столь же хрестоматиен, сколь и не слишком типичен.

Он скорее представляется даже изолированным в общем контексте

Нужна ли России “прямая демократия”: 2003 г.

295На переломах эпох. Политическая трансформация общества

истории западной демократии. К тому же практика швейцарских рефе

рендумов, ставших рутиной местной политической жизни, имеет под

собой глубокую историческую традицию и опирается на хорошо отла

женные механизмы функционирования демократии.

В других западноевропейских странах, менее привычных к референ

думной форме народного волеизъявления, сама процедура его реали

зации все чаще бывает сопряжена с очевидными трудностями. Так, не

редко проблематичным оказывается достижение кворума там, где он

предусмотрен законодательными нормами. Именно по этой причине

под угрозой срыва был недавно прошедший в Польше референдум о

вступлении страны в Евросоюз, который проходил целых два дня. Не

сколькими годами ранее в Италии изза низкой явки избирателей при

шлось признать недействительными результаты референдума по ре

форме избирательной системы.

Cкандально провалился в Италии только что проведенный 1516 июня

референдум по вопросу о внесении поправок в трудовое законода

тельство и о праве прокладки линий электропередач через земли, на

ходящиеся в частной собственности. Неявка избирателей, в том числе и

по причине погодных условий – редкой даже для Апеннинского полуос

трова жары, достигла своего исторического максимума: на избиратель

ные участки явились только 25,7% итальянцев, наделенных правом

голоса (законодательная норма предусматривает участие на уровне

50% плюс один голос). Правда, специфика местной ситуации состояла в

том, что партии большинства и даже части оппозиции строили свою про

пагандистскую кампанию на абсентеистских лозунгах.

Как бы то ни было, это соображение относительно опасности абсенте

изма весьма актуально и для современной России – страны, миновав

шей состояние эйфорического упоения политикой, состояние, на смену

которому идет, по всей видимости, нечто прямо противоположное, в

виде роста абсентеистских настроений. Немалые сомнения вызывает и

компетентность волеизъявления граждан, остающихся «один на один» с

вопросами бюллетеня, часто требующими хорошей осведомленности и

глубокого понимания. И в то же время речь идет об избирателях, страдаю

щих, как и на Западе, пороками телезависимости и телевнушаемости.

Не менее сомнительны и перспективы реализации тех решений, ко

торые, возможно, будут приняты на замышляемых референдумах. Мас

сированное общественное давление как гарантия воплощения в жизнь

народного волеизъявления на референдуме – это довод, который вряд

ли может быть отнесен к разряду убедительных. Сами формы такого

давления – демонстрации, митинги, акции протеста – давно преврати

296

лись в привычное ритуализированное действо, став объектом телема

нипуляций с эффектом весьма двусмысленным, если не прямо проти

воположным для инициаторов этих массовых выступлений.

Несостоятельность расчетов на массированное общественное давле

ние видна на примере референдума 1991 г. о судьбах СССР, проведенного

в атмосфере высокой политической активности, даже истерической взвин

ченности, характеризовавшей в то время политическую жизнь общества.

Однако это общественное давление было искусно «спилотировано» в на

правлении, диаметрально противоположном решению референдума.

И наоборот, серия последующих референдумных инициатив, каждая

из которых была звеном в процессе демонтажа государственности,

имела своими последствиями перевод в сугубо практическую сферу

соответствующих итогов народного волеизъявления.

Идея референдума порождает, таким образом, целую серию скептичес

ких соображений относительно целесообразности ее осуществления в

нынешней системе политических ситуаций. Идея эта еще достаточно «сы

рая», нуждается в существенной проработке, в то время как непосред

ственный исторический опыт свидетельствует явно не в ее пользу.

В.Н. В.Н.

В.Н.

ТТ

етекин, кандидат исторических наук, член редколлегииетекин, кандидат исторических наук, член редколлегии

етекин, кандидат исторических наук, член редколлегии

газеты “Советская Россия”газеты “Советская Россия”

газеты “Советская Россия”

При оценке возможности и значения референдума в России сейчас

нужно, прежде всего, исходить из факта полного провала “демократи

ческого” проекта, который был навязан России и другим республикам

СССР в начале 90х годов и возникновения тоталитарной модели уп

равления обществом, особенностью которого является контроль за

состоянием общества через средства массовой информации. В России

с привычкой нынешней власти к грубым формам фальсификации об

щественного мнения, ожидать скольконибудь справедливых резуль

татов референдума не приходится. Честный результат возможен только

в случае заблаговременного “выравнивания политического игрового поля”

 обеспечения равного доступа различных участников к СМИ, контроля за

честным и свободным характером выборов со стороны массы иностран

ных наблюдателей, как это случилось в ЮАР в апреле 1994 года, когда в

результате всеобщих выборов был ликвидирован апартеид.

Конечно, значение референдума, как формы прямого народного уп

равления, несомненно. Однако результативность такой формы можно

оценивать исключительно в конкретных условиях.

Повидимому, единственный в недавнем прошлом случай “чистого”

народного волеизъявления был в марте 1991 года, когда центральная

Нужна ли России “прямая демократия”: 2003 г.

297На переломах эпох. Политическая трансформация общества

власть была уже слишком ослаблена, чтобы навязать полностью при

емлемый для себя результат референдума, а оппозиция — еще недо

статочно сильна, чтобы сорвать или ослабить его значение.

Из этого баланса сил и родился довольно достоверный результат 

более 70% населения СССР были за сохранение единого Союза. Но

как только баланс сил изменился в августе 1991 года, те же самые

силы, которые требовали “демократии”, немедленно отбросили итоги

прямого народного волеизъявления и разрушили СССР, аннулировав

результаты референдума.

При оценке возможности и значения референдума в России сей

час нужно прежде всего исходить из факта полного провала “де

мократического” проекта, который был навязан России и другим

республикам СССР в начале 90х годов и возникновения тотали

тарной модели управления обществом, особенностью которого

является контроль за состоянием общества через средства мас

совой информации.

После 1991 года практически везде “демократии” в СНГ выродились

в деспотии, которые под давлением Запада сохраняют внешние де

мократические формы. Но ключевые решения везде принимают узкие

правящие группировки, практически нигде (за исключением Белорус

сии) не отражающие коренных интересов населения этих республик.

Парламенты, как правило, превращены в “резиновые печати”, по

слушно штампующие решения исполнительной власти. И поскольку

исполнительная власть не считается с мнением даже своего собствен

ного “филиала”  парламента, нет причин предполагать, что она будет в

большей мере считаться с мнением народа.

После 1991 года референдумы в России и в других странах СНГ про

ходили в условиях жесткого подавления свободы выбора, сильнейше

го информационнопропагандистского давления и прямой фальсифи

кации результатов голосования.

В целом же результат и значение референдумов (как и любых выбо

ров) зависят от баланса сил в стране. Если в марте 1993 года, в услови

ях шаткого баланса между Ельциным и Верховным Советом, результа

ты голосования еще всетаки отражали настроения электората (кото

рый высказался за сохранение паритета между законодательной и

исполнительной властью), то в декабре того же года, после государ

ственного переворота, референдум по новой, ельцинской конституции

был откровенно подтасован.

Подтверждением того, что итоги референдума зависят не от мнения

избирателей, а от расклада политических сил, являются недавние ре

298

ферендумы в странах Прибалтики и Восточной Европы, которые в боль

шей мере, чем нынешняя Россия, претендуют на “цивилизованность” и

“демократичность”. Это были референдумы относительно вступления в

Евросоюз. И в этих странах, где нет столь явно выраженных признаков

тоталитаризма, как в нынешней России, все равно правящие группи

ровки смогли навязать выгодные для них результаты референдумов.

Например, в Литве референдум проходил два дня. В первый день, с

учетом пассивноотрицательного отношения большинства населения к

идее вступления в ЕС, явка избирателей составляла примерно 23% (с

учетом “голосования по почте”  28%) Не было никаких оснований пред

полагать, что на второй день явка будет выше. Поэтому были использо

ваны рычаги прямого подкупа избирателей. Каждому участнику рефе

рендума были обещаны за чисто символическую плату бутылка пива,

плитка шолколада или пачка стирального порошка. И в этих условиях

население, которое власти сознательно держали в неведении относи

тельно реальных последствий вступления в ЕС, дало явку в 50% с лиш

ним процентов. После этого, очевидно, были пущены в ход механизмы

фальсификации итогов голосования. Трудно поверить, что около 90%

проголосовавших поддержало вступление в ЕС.

Аналогичные события происходили и в других странах, где состоялись

референдумы по вступлению в ЕС. Низкая явка в первый день  необ

ходимая “коррекция” тактики правительства  искомый результат. Из

вестно, например, что в Эстонии, где референдум еще не проходил, доля

эстонцев, поддерживающих вступление в ЕС (не говоря уж о русских,

живущих там) составляет не более 3540%. И тем не менее можно ожи

дать, что референдум, за счет применения различных механизмов ма

нипуляции общественным мнением (которые явно сейчас разрабаты

ваются для Эстонии), даст результат, необходимый эстонской “элите”.

В России с привычкой нынешней власти к грубым формам фальсифика

ции общественного мнения, ожидать скольконибудь справедливых ре

зультатов референдума не приходится. Честный результат возможен толь

ко в случае заблаговременного “выравнивания политического игрового

поля”  обеспечения равного доступа различных участников к СМИ, конт

роля за честным и свободным характером выборов со стороны массы ино

странных наблюдателей, как это случилось в ЮАР в апреле 1994 года,

когда в результате всеобщих выборов был ликвидирован апартеид.

Но даже и там честность выборов (и выравнивание политического

игрового поля) могли произойти лишь в условиях баланса сил между

правительством и АНК (поддержанным международным сообществом).

Кстати, результаты выборов все равно были крупно искажены за счет

Нужна ли России “прямая демократия”: 2003 г.

299На переломах эпох. Политическая трансформация общества

фальсификации голосования в провинции Наталь, находившейся под

контролем враждебного АНК движения Инката. И никакие междуна

родные наблюдатели не могли ничего сделать.

Вывод: в идеале, в устоявшейся, сбалансированной политической

системе референдум, несомненно, может быть эффективным средством

управления жизнью общества, коррекции курса. Так происходит, на

пример, в Швейцарии, где референдумы проходят чуть ли не четыре

раза в год, их решения не оспариваются и они непосредственно (и как

правило положительно) влияют на жизнь общества.

В России, в условиях власти нынешней, абсолютно коррумпирован

ной правящей группировки, намеренной удержать власть любой це

ной, предполагать возможность полноценного волеизъявления через

референдум было бы наивно. Единственная возможность  через орга

низацию мощного политического давления (демонстрации, забастов

ки и другие формы протеста) на нынешний режим, то есть через изме

нение баланса сил в стране. В краткосрочном будущем (в ближайший

год полтора) такая возможность не просматривается.

Тем не менее референдум был бы крайне полезен, ибо в условиях ны

нешней колоссальной поляризации общества и огромного (хотя и скрыто

го) недовольства правящей группировкой, “элита” вряд ли смогла бы обес

печить полностью приемлемые для себя итоги голосования, особенно по

тем чрезвычайно острым вопросам, которые предложены КПРФ. В этой

связи работу по продвижению идеи референдума нужно продолжать.

Референдума в обозримом будущем (год  полтора) не будет. Но это

вряд ли станет победой правящей группировки. Закрывая еще один

канал народного волеизъявления, ликвидируя еще одну предпосылку

для коррекции политического и социальноэкономического курса стра

ны, правящая “элита” сама создает предпосылки для того, чтобы необ

ходимые и назревающие перемены в России произошли в формах, не

относящихся к разряду “демократических”.

К.Ю.Душенов, главный редактор газеты «Русь Православная»К.Ю.Душенов, главный редактор газеты «Русь Православная»

К.Ю.Душенов, главный редактор газеты «Русь Православная»

Как форма управления страной референдум просто не имеет смысла.

Решить с помощью референдума вообще нельзя ни единой проблемы.

А вот узнать, как реальные проблемы отражаются в народном сознании

– можно

Как форма управления страной, референдум просто не имеет смыс

ла. Так же, впрочем, как бессмысленна вся внешняя, декоративная часть

«демократической системы» вообще.

Народ в принципе не может управлять страной. Вопервых, он не являет

300

ся источником власти.

Источник власти – силаИсточник власти – сила

Источник власти – сила. Для верующего человека

это сила высшая, разумная,

БожияБожия

Божия. Для атеиста – просто грубое насилие,

так или иначе замаскированное демагогией – религиозной, коммунисти

ческой, фашистской или либеральнодемократической безразлично.

Вовторых, подавляющее большинство людей не имеет для квалифи

цированного принятия управленческих решений необходимой профес

сиональной подготовки. И поэтому т.н. «общество» просто не способно

принимать полноценное участие в управлении государством. Еще при

снопамятный митрополит Иоанн (Снычев) удивлялся: «Вам ведь не при/

дет в голову выбирать с помощью голосования хирурга, который станет

делать вам операцию? Или пилота, который будет управлять вашим

самолетом? Так неужели управление государством должно быть ис/

ключением? Оно что, требует меньших знаний и умений?».

На практике

демократия есть форма власти той части элиты, кото демократия есть форма власти той части элиты, кото

демократия есть форма власти той части элиты, кото

рая наилучшим образом научилась обманывать народ (управлятьрая наилучшим образом научилась обманывать народ (управлять

рая наилучшим образом научилась обманывать народ (управлять

им) с помощью тим) с помощью т

им) с помощью т

.н. «демократических механизмов». .н. «демократических механизмов».

.н. «демократических механизмов». Одновременно

демократия

законодательно оформляет те правила игры, которыезаконодательно оформляет те правила игры, которые

законодательно оформляет те правила игры, которые

договорились соблюдать между собой на данном этапе элитные групдоговорились соблюдать между собой на данном этапе элитные груп

договорились соблюдать между собой на данном этапе элитные груп

пировки, борющиеся за власть и собственность.пировки, борющиеся за власть и собственность.

пировки, борющиеся за власть и собственность. Не более того.

«Свобода», которая, якобы, является целью и сущностью демократии,

на деле есть свобода страстей и пороков, освобождение общества от об

щеобязательных нравственных императивов. Все остальное – следствие.

Вспомните Достоевского. В «Бесах» Петр Верховенский говорит Став

рогину: «Право на бесчестье – великая сила. Дайте людям право на

бесчестье, и они все к нам прибегут, ни одного там не останется!». Вот

демократия под маской «свободы» и дает человеку это самое право на

бесчестье. В таком «политическом оправдании» человеческих пороков

и состоят ее главный секрет и главная сила. Ведь все мы грешны…

Но именно поэтому

религиозный человек, добровольно подчинярелигиозный человек, добровольно подчиня

религиозный человек, добровольно подчиня

ющийся целому ряду нравственнорелигиозных правил и запретов,ющийся целому ряду нравственнорелигиозных правил и запретов,

ющийся целому ряду нравственнорелигиозных правил и запретов,

в принципе не может быть демократом. Демократия и религия нев принципе не может быть демократом. Демократия и религия не

в принципе не может быть демократом. Демократия и религия не

совместимы, как огонь и водасовместимы, как огонь и вода

совместимы, как огонь и вода.

Когда это будет ей выгодно, власть допустит в России “прямую демократию”.

Что касается давления со стороны народа – демонстраций, митингов и т.п., то

в России власть поддается такому давлению только в двух случаях: когда

она сама этого хочет или когда она деморализована и безвольна.

Решить с помощью референдума вообще нельзя ни единой пробле

мы. А вот узнать, как реальные проблемы отражаются в народном со

знании, – можно. Весь вопрос в том, кто и каким образом этими знани

ями затем воспользуется?

Нужна ли России “прямая демократия”: 2003 г.