Торкунов А.В. Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002. Том 1
Подождите немного. Документ загружается.
В.Б. Кувалдин
Другой источник повышенной конфликтогенности+— большие перепады
потенциалов между отдельными участниками глобализационных процессов.
Неравенство стартовых возможностей, предопределяющее распределение ролей,
закладывает семена конфликтов будущего между выигравшими и проигравшими
от глобализации, фаворитами и аутсайдерами мегаобщества. Слабость
наднациональных регуляторов глобализационных процессов обостряет ситуацию.
Наиболее сложный комплекс проблем, с которыми сталкивается
мегаобщество в процессе становления, порожден культурным многообразием
человечества. Нет оснований полагать, что конфликт цивилизаций является
наиболее вероятным сценарием будущего. Однако несомненно, что поиски
взаимопонимания и налаживание взаимодействия между различными
культурно-цивилизационными комплексами требует огромных усилий и
мобилизации всего духовного потенциала человечества.
На сегодняшний день можно выделить несколько направлений, по
которым процесс глобализации развивается наиболее интенсивно. Это+—
мировые коммуникационные сети, информационное обеспечение, финансовые
институты, средства массовой информации, международное сотрудничество в
некоторых областях (например, защита прав человека или
природоохранительная деятельность). Из этого неполного списка ясно, что
впереди работы+— непочатый край. Более того, даже в вышеназванных областях,
наверное, точнее говорить не о глобализации как таковой, а о создании
предпосылок глобальных инфраструктур, режимов, систем, институтов.
Ахиллесова пята глобализации+— политические структуры,
государственные институты, системы управления. Не впадая в утопии типа
мирового правительства, можно смело сказать, что даже первые шаги по пути
глобализации требуют качественно более высокого уровня управляемости
общественных процессов. Нельзя строить будущее с политическим
инструментарием прошедшей эпохи.
Те средства координации, контроля, управления, которые веками
создавались на национальном уровне, явно утрачивают эффективность в
глобализующемся мире. Для того чтобы совладать со стихией общественных
процессов, их надо дополнить, надстроить какими-то наднациональными
системами регулирования. В то же время в соответствии с новыми условиями
современные политии должны претерпеть глубокую трансформацию.
У мегаобщества есть свой темный двойник+— обширный набор теневых,
асоциальных и просто преступных видов деятельности, быстро приобретающих
глобальный характер. Разнообразные виды незаконного промысла позволяют
мафиозным группировкам, действующим поверх границ, собирать
астрономическую дань+— 1,5+трлн. долл. в год. С такими деньгами они могут
прибирать к рукам политиков, чиновников, бизнесменов, журналистов, создавая
преступные империи+— глобальное зазеркалье.
Таким образом, сама глобализация является глобальной проблемой
первостепенного значения, таящей в себе уникальные возможности и
смертельные угрозы. Она открывает захватывающие перспективы+— и в то же
время обостряет старые болезни, создает новые угрозы и опасности. Чтобы быть
обращенной во благо, а не во вред, она требует концентрации политической
воли, творческого воображения, неординарных подходов. Фактически речь идет
о создании многоуровневых систем управления глобального охвата.
171
В.Б. Кувалдин
В какой-то мере эти проблемы восполняются путем взаимодействия
государств в рамках ООН, бреттонвудских институтов и таких более поздних
образований, как «группа семи», «группа десяти», «группа двадцати двух». Но они
слабо скоординированы, часто не имеют необходимой легитимности,
представительности, дееспособности. Судя по всему, нужна авторитарная
международная организация, которая бы специально занималась этой
проблемой.
ОСЕНЕННЫЕ «ПАУТИНОЙ»
Информационная революция меняет принципы организации общества. На
смену вертикальным иерархиям приходят горизонтальные связи,
устанавливаемые людьми по их собственному выбору и желанию.
Мегаобщество— это общество глобальных сетей, образующих причудливые
геометрические фигуры. Находясь в постоянном движении, они быстро меняют
свою конфигурацию, как в калейдоскопе.
В отличие от научно-технических революций прошлого объектом
воздействия ИР является не столько материальное производство, сколько само
человеческое сознание. Подобно проникающей радиации оно доходит до
каждого, меняя наши представления о мире, обществе и самих себе. Более того,
меняются сами механизмы формирования индивидуального, группового,
общественного, планетарного сознания.
В предыдущий период, в эпоху интернационализации, глобальное
сообщество состояло из узких, элитарных социопрофессиональных групп. Это
были крупные политики и интеллектуалы, международные чиновники и
дипломаты, проповедники и разведчики, представители других профессий,
ориентированных на внешний мир. В наше время в водоворот
глобализационных процессов втягиваются массовые слои населения.
Глобализация влечет за собой глубокую трансформацию всей системы
социальных связей индивида. Она раскрепощает личность, освобождает ее от
жесткой привязки к определенной среде, открывает беспрецедентные
возможности выбора жизненных стратегий. В то же время формирующееся
«мегаобщество» объективно ставит индивида перед проблемой внутреннего
самоопределения, построения своей иерархии идентичностей. Человек много
приобретает и немало теряет. Его задача предельно проста и сложна
одновременно: найти свое место в новом мире, не потеряв себя.
Грань между включившимися в процесс глобализации и остальными
зыбка и неуловима. Тем не менее можно попытаться нарисовать обобщенный
портрет обитателей мегаобщества. В качестве основного критерия мы
используем подключение к всемирной паутине+— Интернету. Наверное, не всех
пользователей всемирной сети можно считать гражданами мегаобщества, но
трудно себе представить полноценное участие в глобализации без использования
наиболее современных средств связи и информации.
В середине 2000+г. число пользователей Интернета достигло 304+млн.
Плотность электронной сети, опутавшей весь мир, крайне неравномерна по
странам и континентам. В конце 90-х гг. 88% пользователей Интернета жили в
развитых странах, на долю которых приходится менее 15% мирового населения.
172
В.Б. Кувалдин
В США и Канаде, составляющих менее 5% жителей планеты, было
сосредоточено более 50% пользователей Интернета.
Из приведенных данных видно, что пока что всемирная сеть всемирна
только по названию. Портрет типичного пользователя выглядит следующим
образом: мужчина, моложе 35+лет, с высшим образованием и высоким уровнем
дохода, англоговорящий городской житель. Это особый мир нарождающихся
элит информационного века. Данные социологических опросов показывают, что
если в США Интернет вошел в обиход среднего класса, то во многих странах он
свидетельствует о принадлежности пользователя к сливкам общества.
Интернет служит своеобразной информационной моделью глобализации в ее
нынешнем виде. Он наглядно демонстрирует, что в формирующемся мегаобществе
право голоса и гражданства имеет лишь привилегированное меньшинство.
Демократизация глобализационных процессов остается проблемой проблем.
Глобализация придает процессу развития социальной структуры
современных обществ наднациональное измерение. Захваченные
глобализационными процессами индивиды, сохраняя идентификацию с
традиционными большими и малыми общностями (национально-
государственными, социально-профессиональными, этническими,
религиозными, территориальными), формируют новые идентичности,
выходящие за прежние рамки. Они одновременно живут и в старой
(национально-территориальной), и в новой (глобальной) реальности. Выпавшее
на их долю переходное время сталкивает прошлое, настоящее и будущее в
сознании одного человека.
В условиях глобализации национальное государство перестает выступать
в качестве единственного субъекта, монопольно интегрирующего интересы
крупных общностей. В различных сферах деятельности появляются
многочисленные формальные и неформальные объединения «граждан мира»,
которые, полностью или частично ускользнув из-под контроля «своего»
государства, отправляются в увлекательное плавание по бурным волнам
мирового социума в период становления.
КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ?
Формирование мегаобщества, образование взаимосвязанного мира ставит
человечество перед острейшей проблемой управления глобальным развитием.
Как избежать опасностей, которые возникают в одном месте, а проявляются в
разных частях планеты? Как воздействовать на глобальный по размаху ход
событий? Современная политика прямо и непосредственно связана с решением
важнейшей задачи обеспечения управляемости в новых масштабах: вширь+— на
всем пространстве планеты, вглубь+— на всех уровнях организации от
локального до всемирного.
В сущности, именно это и разворачивается на наших глазах:
формирование нового мирового порядка не просто как очередной системы
международных отношений, а как более или менее целостного мироустройства,
базирующегося на единых основаниях. Экономика, политика, право, социальные
отношения, вовсе не становясь повсюду одинаковыми, приобретают невиданную
ранее степень совместимости. Взаимодействие, взаимопроникновение,
взаимозависимость национальных организмов начинают приобретать столь
173
В.Б. Кувалдин
интенсивный и органичный характер, что невольно возникает вопрос, в какой
мере мы остаемся в рамках вестфальской (в широком смысле) системы
международных отношений+— системы, базирующейся на взаимоотношениях
суверенных государств.
Тем не менее пока преждевременно списывать со счетов национальные
государства как основные субъекты международных отношений. Именно они
формируют мегаобщество, исходя из своих целей и интересов. Упакованная в
традиционную внешнеполитическую оболочку, эта многообразная деятельность
нацелена на воплощение той или иной версии мироустройства.
Наряду с традиционными факторами национальной мощи (территория,
население, уровень экономического развития, величина армии и степень ее
оснащенности, научно-техническая база, система союзов и+т.д.) глобализация
выдвигает на первый план новые факторы силы: информационно-
коммуникационный потенциал, положение на мировых финансовых рынках,
современные технологии, возможности воздействия через международные
организации, идейно-политические рычаги. В нынешних условиях
взаимопроницаемость национальных организмов делает сильных сильнее, а
слабых+— слабее.
В настоящее время важнейшая системообразующая характеристика
мироустройства заключается в следующем: Запад, имея 15% населения Земли,
контролирует более 70% мировых ресурсов, производства, торговли,
потребления. Несмотря на всю риторику о равных возможностях, свободной
конкуренции, преодолении диспропорций в развитии, упорядоченном росте, он
хочет сохранить и закрепить существующее положение вещей. Процесс
глобализации, становление мегаобщества дает ему в руки мощные рычаги
контроля, сдерживания, а при необходимости+— и ликвидации потенциальных
конкурентов. В зависимости от значения проблемы, конкретных условий, силы
сопротивления он может варьировать меры воздействия в широком диапазоне+—
от предоставления займов до вооруженного вмешательства.
На этой стадии наиболее емким определением глобализации может
служить формула «асимметричной взаимозависимости». Главным субъектом,
«распорядителем» процесса глобализации выступает постиндустриальный
Запад, а остальные части мира, хотя происходящее в них и оказывает обратное
воздействие на западные общества, все же скорее являются объектами (или
жертвами) этого процесса. Преодоление «элитарного» характера глобализации,
превращение ее в демократический процесс, открывающий доступ к новым
возможностям всем и каждому,+— ключ к созданию устойчивого миропорядка.
Сегодня вряд ли можно утверждать, что западная стратегия глобализации,
создания мегаобщества определилась окончательно. Налицо серьезные
противоречия между Соединенными Штатами и объединяющейся Европой,
особняком стоит Япония. Да и внутри западных обществ разгорается
нешуточная борьба по этому кругу проблем. Даже после того, как то или иное
общество самоопределится в новой реальности взаимозависимого мира, его
позиция будет постоянно уточняться, корректироваться, а то и просто меняться.
Не следует забывать, что новый мировой порядок, возникший после
холодной войны, никем не установлен и не освящен. Не случайно его нередко
называют «новым мировым беспорядком». Действительно, в отличие от
прошлого сейчас нет каких-то общепринятых правил игры на международной
174
В.Б. Кувалдин
арене. Одновременно действуют различные установки, в значительной степени
противоречащие друг другу. Это создает опасную ситуацию неопределенности,
двусмысленностей, конфликтующих подходов.
Выше отмечалось, что стихийно формирующийся новый мировой порядок
во многом вырастает снизу, постепенно кристаллизуясь вокруг наиболее
сильных игроков. На базе этих центров силы формируются обширные
суперрегионы, взаимодействие внутри которых отмечено повышенной
интенсивностью. В зависимости от степени интеграции они принимают
различные формы+— от зон свободной торговли до конфедеративных
объединений.
Это новая политико-экономическая конфигурация мира все больше
привлекает внимание исследователей. На первый план выходит вопрос о
природе формирующихся суперрегионов+— идет ли речь о замкнутых торгово-
экономических блоках с явной склонностью к автаркии или опорных
конструкциях новой структуры мирового хозяйства. Пока преобладает идея
открытого регионализма, когда внутренняя интеграция идет рука об руку с
развитием связей между регионами.
Некоторые аналитики идут дальше. Они полагают, что таким образом
закладываются основы нового политического устройства мира. По их мнению,
суперрегионы движутся в направлении интегрий+— наднациональных
политических объединений со своей валютой, моделями экономического
регулирования, правовыми институтами, структурами управления, системами
безопасности. Поэтому в перспективе можно говорить если не о
государственных, то о квазигосударственных образованиях. Каковы будут их
конкретные формы+— союзы, конфедерации, федерации,+— не столь важно.
Не стоит гадать, как будут строиться отношения между суперрегионами в
будущем. Вряд ли кто-то рискнет предсказать с какой-то долей уверенности, можно
ли будет их вписать в рамки ООН и других международных организаций или они
потребуют создания принципиально новой системы глобальных институтов.
Принимающие определенные очертания суперрегионы еще не имеют
политического лица (за исключением, возможно, Европейского союза). Так что все
впереди.
ШАНС НА БУДУЩЕЕ
Итак, процесс глобализации идет полным ходом. Мир меняется буквально
на наших глазах. За пару десятилетий мегаобщество+— довольно хаотичный
набор глобальных связей, норм, установок, ценностей, моделей поведения,
режимов, систем, институтов+— начало приобретать реальные очертания. Это не
может не изменить наши представления о социуме, гражданстве, праве,
политической власти, международных отношениях и других не менее
фундаментальных понятиях, на которых строится жизнь общества. Это не может
не влиять на логику поведения тех, кто контролирует наиболее ценные ресурсы
и принимает стратегические решения.
Правда, пока что глобализация разрушает барьеры в жизни, но не в нашей
психологии и сознании. Человек все еще остается средством, а не целью.
И все-таки жизнь берет свое. Оставаясь частичками национальных
организмов, люди становятся гражданами мира. В процессе повседневной
175
В.Б. Кувалдин
деятельности они все чаще вступают в контакты с иноземцами и иноверцами. Они
учатся жить и работать в мире без границ. Они осваиваются в новом вселенском
социуме, где все сотворенное нами+— хорошее и плохое+— возвращается
бумерангом.
Становление мегаобщества, в котором+— хотя бы чисто теоретически+—
все мы обладаем равными правами и обязанностями, дает нам уникальную
возможность создания более справедливого и гуманного миропорядка. Лишь
возможность, не более того. Чтобы превратить ее в реальность, нужны
феноменальные усилия. Ведь в сущности речь идет о том, что, несмотря ни на
что, глобализация развивалась по демократическому пути, чтобы в
рождающемся мегаобществе все имели право на жизнь, свободу и стремление к
счастью.
176
В.М. КУЛАГИН
РОССИЯ^— США.
«КОЕ-ЧТО НАЧИНАЕТ ПОЛУЧАТЬСЯ»
ИРОВЫЕ И ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ средства массовой информации в
мельчайших деталях осветили ход и конкретные результаты официального
визита Президента России В.В.+Путина в Соединенные Штаты в ноябре 2001
года. Средневзвешенную оценку четвертой за короткое время (после Любляны,
Генуи и Шанхая), но первой полномасштабной в рамках официального визита
встречи российского и американского президентов, к которой пришли
журналисты и аналитики, можно, пожалуй, определить как сдерживаемый
оптимизм.
Особое внимание при этом уделялось закреплению в ходе переговоров
твердой решимости России и Соединенных Штатов совместно противостоять
новым угрозам международной безопасности и в первую очередь
международному терроризму до полного его искоренения. Другим важнейшим
результатом явились принятие принципиальных решений о радикальном
сокращении потенциала ракетно-ядерного противостояния, продвижении новой
модели европейской безопасности. Отмечалось, что по сохраняющимся
разногласиям в этой области+— по ПРО, эвентуальному расширению НАТО+—
наметилось обоюдное стремление перевести эти проблемы с уровня
полемической напряженности на базу принципиального, но делового поиска
взаимоприемлемых решений.
Наконец, визит способствовал если не перелому, то существенной
переоценке восприятия в США, да и во всем мире, процессов, набирающих
динамику в российской экономике и внутренней политике. В немалой степени,
по мнению западных комментаторов, традиционно уделяющих большое
внимание личностному фактору, этому способствовало и то, что российский
президент был воспринят американской общественностью и истеблишментом
как ответственный политик, сочетающий прагматизм в отстаивании
национальных интересов своей страны с учетом интересов партнеров и
перспективным видением глобальных тенденций мировой политики, как
представитель нового поколения государственных деятелей, разговаривающий с
миром на понятном языке общих базовых ценностей и установок.
В восприятии встречи, насколько можно было судить о реакции Америки по
наблюдению за ней в режиме реального времени из Вашингтона, наряду с
несомненно позитивной оценкой существенного сближения России и Соединенных
Штатов ощущалось отношение к этому процессу как к чему-то естественному,
логичному, но по ряду причин на время откладывавшемуся. Деловая «обычность»
нынешней встречи на высшем уровне по контрасту с драматизмом и помпезностью
саммитов времен холодной войны и первого этапа отхода от нее, по мнению ряда
наблюдателей, свидетельствует, как ни парадоксально это на первый взгляд, о
переходе российско-американских отношений в качественно новую фазу.
Одновременно в целом положительная оценка договоренностей и
взаимопониманий, достигнутых в Вашингтоне и Техасе, сопровождалась
Опубликовано: Международная жизнь.+— 2001.+— № 12.+— С. 10-18.
М
определенными сомнениями и оговорками. Применительно к нынешнему этапу
борьбы с международным терроризмом главным остается вопрос о том, переживет
складывающийся сегодня антитеррористический союз победу над режимом
талибов в Афганистане или его ждет судьба антигитлеровской коалиции после
разгрома фашизма?
Много вопросов и относительно конкретных путей окончательной
трансформации потенциала стратегического противостояния между Востоком и
Западом в новый алгоритм глобальной стратегической стабильности,
взаимодействия и сотрудничества. После резких перепадов в российско-
американских отношениях на протяжении последнего десятилетия не снят и
вопрос о том, насколько Соединенные Штаты готовы отказаться от переоценки
своих возможностей в одиночку по собственному усмотрению решать мировые
проблемы, с одной стороны, и поддержит ли до сих пор весьма сдержанная
российская элита довольно радикальный курс Президента России на сближение
с Америкой и Западом в целом+— с другой? Отдельные комментаторы ревниво
взвешивают баланс уступок с той и другой стороны.
Некоторые американцы высказывают определенные сомнения
относительно целесообразности инициативного решения Президента Дж. Буша
сократить американские стратегические наступательные вооружения с 7000 до
1750–2200 боезарядов в течение десяти лет. При этом указывается на то, что
Россия все равно вынуждена будет в ближайшие годы снять с боевого дежурства
значительную часть отработавших свой ресурс ракет и вряд ли осилит
экономически их адекватную замену новыми носителями. А Соединенным
Штатам предстоит уничтожить преимущественно новое поколение
стратегического оружия, обслуживание которого не требует значительных
финансовых затрат. Явно разочарованы и сторонники немедленного выхода из
Договора по ПРО, который еще совсем недавно казался делом решенным.
Критики с российской стороны, напротив, указывают на отсутствие пока
договорного оформления решения о сокращении СНВ, на сохраняющуюся
неопределенность относительно Договора по ПРО, поминают базы на Кубе и во
Вьетнаме. С обеих сторон ощущаются определенные психологические
комплексы в связи с исчезновением ставших за многие десятилетия привычными
«символов веры».
Анализ деталей наметившегося перехода российско-американских
отношений в новую фазу, изучение результатов последней встречи президентов
России и США, что называется, «под микроскопом» вполне закономерны.
Наряду с этим крайне важно взглянуть на эти явления комплексно, во взаимной
связи, оценить текущий момент в исторической перспективе, в широких рамках
«большой картинки» глобальных процессов, совместить расчет деталей «под
микроскопом» с «телескопическим» просчетом возможных вариантов.
Неоспоримым фактом является то, что события 11 сентября ознаменовали
резкий поворот, «момент истины» в современной мировой политике. Но в то же
время они стали проявителем более контрастного обозначения развивавшихся
ранее глобальных процессов, сыграли роль их катализаторов, говоря словами Тони
Блэра, встряхнули узор калейдоскопической трубки становящегося привычным
восприятия мира. Именно на это обращал внимание и В.В.+Путин, выступая в
Университете Райса, когда говорил о том, что «наши отношения не должны
рассматриваться только сквозь призму событий 11 сентября», о необходимости
услышать пульс истории», о том что «холодная война не должна больше цеплять
нас за рукава»
100
. К аналогичному выводу, судя по всему, приходит и
администрация Дж.+Буша, признающая факт глобальных изменений
«тектонических масштабов» и завершение «не только холодной войны, но и
периода, последовавшего за ней».
Действительно, всего несколько месяцев назад неоспоримым казалось то,
что с распадом и трансформацией коммунистического полюса противостояния в
годы холодной войны западный мир достиг апогея безопасности. Ускорение
глобализации и технологические прорывы открывали долгосрочную
перспективу экономического процветания.
Оставалось только вовлечь в этот процесс остальную часть человечества для
окончательного завершения сформировавшейся тенденции. Проблемы
международной безопасности отодвигались в тень процессов глобальной
экономики. А там, где они возникали, Запад их решал относительно минимальными
усилиями. У Америки появилась уверенность в том, что ей предначертано судьбой
место, по существу, единоличного лидера этого процесса, главное+— иллюзия
относительно того, что она в одиночку может и должна провести мир до «светлого
будущего». Как признают сегодня многие американские политики и аналитики,
Америка, переоценила свои возможности и недооценила созревавшие втуне новые
проблемы.
События 11 сентября с шокирующей наглядностью продемонстрировали,
что глобальные процессы значительно сложнее их линейного восприятия.
Действительно, ускорение глобализации, расширение поля демократии и
сокращение угрозы мирового ракетно-ядерного апокалипсиса открывает перед
человечеством новые горизонты. Но эти процессы сопровождаются углублением
имущественного неравенства, активизацией национализма, мимикрией войны и
насилия к новым условиям, проявлением их в новой ипостаси внутренних
конфликтов, международного терроризма и преступности, комплексно
подпитывающими друг друга. Ситуация усугубляется и тем, что помимо
государств все более активное влияние на мировые процессы+— как позитивное,
так и негативное+— оказывают субгосударственные действующие лица, от
транснациональных корпораций до транснациональных террористических сетей,
что многократно усложняет задачи регулирования международных процессов.
Анализируя природу и глубинные причины событий 11 сентября, авторы
только что опубликованного в США сборника «Как это случилось? Терроризм и
новая война»
101
приходят к выводу, что, пока мир расслаблялся после холодной
войны и «довоевывал» ее в Европе, в южной периферии Евроазиатского
континента вызревала геостратегическая угроза нового типа.
Глобализация обошла стороной большинство мусульманских стран
Среднего и Ближнего Востока, которые за редким исключением так и не смогли
выйти на уровень современных развитых экономик, включиться в процесс
модернизации. Произошло отчуждение правящих элит этих стран,
поддерживаемых Западом по соображениям военно-политической стабильности
или гарантирования нефтяных потоков, от мусульманской «улицы»,
переполненной безработной молодежью, лишенной каких-либо перспектив, но
помнящей о великой мусульманской культуре и былом могуществе этой
цивилизации. Западные концепции прав человека, в частности, женщин
отторгаются традиционными ценностями. «Улица» ищет выход в возвращении к
истокам, фундаментализму, системе шариата. Ситуация усугубляется затяжным
и унизительным для большой части мусульман конфликтом между
палестинцами и Израилем, главную силу которого видят в поддержке со
стороны Соединенных Штатов. Чувство безысходности, невозможности борьбы
на равных с западной мощью и опирающимися на нее местными элитами
является питательной средой экстремизма и терроризма, вдохновители которого
стремятся не только нанести внешнему миру удар в самое незащищенное и
болезненное место, но и спровоцировать ответные удары, взорвав таким образом
всю ситуацию на Среднем и Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на Кавказе,
во всем мусульманском мире.
Буквально на глазах происходит осознание радикального изменения
глобальной геостратегической обстановки, кардинального смещения основного
вектора угроз и вызовов мировой безопасности от координат «Запад+— Восток»,
унаследованных от холодной войны, к новому измерению, которое можно
условно определить как «Юг+— Север», а эпицентра напряженности+— из
европейско-североатлантического региона на южную периферию Евразийского
континента. Одновременно меняются и требования к инструментарию ответов
на новые силовые вызовы+— перенос акцента со стратегических вооружений на
обычные вооруженные силы, спецслужбы, разведку, полицейские силы.
Очевидно, что «разминирование» ситуации в южном «подбрюшье» мира
потребует длительных и более комплексных, «невоенных» усилий+—
корректировки экономических процессов глобализации, системных
дипломатических усилий по содействию урегулированию целой грозди
активных и потенциальных конфликтов в регионе, новых методов
взаимодействия не только на межгосударственном, но и на субгосударственных
уровнях, тонкого учета национальных, племенных и религиозно-идеологических
моментов. Эта комплексная задача потребует длительного времени.
Радикальное изменение геостратегической «розы» угроз требует столь же
внимательной переоценки ядерного измерения глобальной безопасности. Во-
первых, сохранение стратегических ядерных потенциалов на нынешних высоких
уровнях с учетом выхода на первый план задач безопасности, требующих
другого и не менее дорогостоящего набора средств для их решения,
представляется непозволительной роскошью даже для самых благополучных в
экономическом отношении государств. Сдерживающее свойство ядерного
оружия, частично оправдавшее себя в межгосударственных отношениях, теряет
свою эффективность против таких субгосударственных угроз, как
международный терроризм, или для принуждения к миру участников
внутренних конфликтов. Возрастающая вероятность приобретения террористами
оружия массового уничтожения, особенно ядерного оружия, определенно
выдвигает на передний план задачу нераспространения. Достижение этой задачи
невозможно без согласия и нового уровня сотрудничества в первую очередь
между всеми ядерными державами.
А такое сотрудничество вряд ли возможно, когда одна из держав решает в
одностороннем порядке обезопасить себя от одного из множества возможных.
вариантов применения террористами или безответственными странами оружия
массового уничтожения с помощью противоракетной обороны, которая
одновременно обесценивает+— частично или полностью(— потенциалы
сдерживания других членов ядерного клуба. Вполне реально предположить, что