совершить дворцовый переворот и возвести на престол удовлетворяющую его персону. В дальнейшем его
влияние на молодого Петра II ослабло, последовала политическая ссылка. В конце жизни А. Д. Меншиков
потерял все.
Взаимоотношения науки с ее предметом исследования во многом определяются доминирующей
методологией и множеством неформализованных моментов. Взаимоотношения профессионала и парадигмы
определяются его личностной и профессиональной зрелостью, способностью подниматься на новые и новые
ступени, взбираться на доступные ему вершины, гибкостью в использовании операциональных средств
профессиональной деятельности, способностью к инструментальному использованию научной парадигмы.
Поэтому еще раз обратимся к возможностям, которые предоставляют смежные дисциплины. Так, например,
эвристический потенциал синергетической парадигмы выходит далеко за границы изучения систем
«субъект-объект» и «субъект-субъект» (области психологии труда в узком смысле). Вышеназванная
парадигма вполне адекватна и эффективна и на уровне анализа взаимодействия социальных систем
большего масштаба, таких как «организация-организация» и «субъект-организация». Частным случаем
«организации» можно считать государство — метасреду и метасистему всех социальных, а значит, и
трудовых отношений индивидов. Рассмотрим их в более масштабном историческом контексте.
Длительные княжеские междуусобицы привели к ослаблению и поражению государства Киевская Русь в
XIII в. Враждебность и воинственность князей имела не столько психологические, сколько социально-
экономические детерминанты: многодетность, как правило, семьи старшего князья и ограниченность
княжеского удела, переходящего к наследнику, жесткость сословных позиций, низкий уровень миграций
населения. Обделенные дети князя, по существу, «изгонялись из жизни». У них была «карьерная
альтернатива»: либо принять это положение, либо взять в руки оружие и силой отнять необходимое для
жизни у соседа, брата, отца.
402 Глава 12. Профессиональное самоопределение субъекта и карьера
Менее чем через полтора столетия аналогичные процессы разворачиваются в Золотой Орде. Огромное, но
ограниченное пространство империи степняков более не удовлетворяло — отношения субъектов труда
оставались неизменными. Социальную стабильность сменила «великая замятия» — резкое обострение
борьбы за престол, за влияние: сын уничтожал отца, брат брата, подчиненный — начальника. С 1359 по
1380 г. в Золотой, а затем в захватившей лидерство Белой и позже Синей Орде сменилось 17 ханов (!).
«...Началась борьба за власть, превратившая сильнейшую державу Восточно!! Европы в объект захватов с
востока и запада» [Гумилев, 2001, с. 649]. Эта историческая ситуация, как внешняя социальная среда, как
метасистема, весьма способствовала становлению другой сравнительно молодой системы — Московского
княжества. Первой «точкой бифуркации», переводящей ее в новое качество, можно считать Куликовскую
битву (1380); второй — признание себя самостоятельным государством, правопреемником Византии,
официальное заявление Василия II и отказ платить дань Орде (1480). Дальнейшее развитие новой системы
«Московии» было стремительным и едва ли предсказуемым в XIII в. Столь же быстрыми и
последовательными были противоположные процессы в другой, первоначально внешней системе — распад
самой большой в мире татаро-монгольской империи в XIV-XV вв.
Двумя столетиями позже в Московском царстве происходят события, которые можно назвать третьей
«точкой бифуркации» становящейся системы: активное выступление оппозиции, решительное подавление
Стрелецкого бунта, окончательное утверждение на престоле Петра I и вся последующая его активность как
отрицание, как разрушение прежних структур и создание государственных органов и законодательной базы
их деятельности, института государственных служащих, регулярной армии и флота, системы и критериев
служебного продвижения субъектов государственной службы («Табели о рангах»), интеграция самой
системы в более общую метасистему — государства Европы.
Исторический экскурс — не уход от объекта психологии труда, а другой взгляд на него. Это вопрос о
выборе и предпочтениях наукой более или менее специфических или универсальных понятийных систем и
научных парадигм в целом.
В завершение нашей аргументации в пользу гибкого использования психологом методического
инструментария адекватно предмету исследования и задачам, условиям, «масштабу» анализируемых
феноменов, доминирующим в актуальных процессах (критериальным, с «высокой валентностью»)
«переменным» исследования, обратим
12.10. Парадигмы психологии труда 403
внимание на сущностное сходство разных хорошо разраоотанных понятийных систем в независимых
научных подходах. Так, например, концепция этногенеза Л. Н. Гумилева с его специфической
терминологией без существенной потери информации может быть «переформатирована»,
переструктурпрована в терминологии синергетики. Все ключевые понятия этногенеза («аннигиляция»,
«биосфера», «геобиоценоз», «импульс», «императив поведения», «инкубационный период» и др.) более
емко и лаконично описываются в математически более строгой системе.
Психология как наука с ее сложной предысторией и неоднозначным настоящим, к сожалению, пока не
имеет эвристически мощного, строгого и однозначного понятийного базиса. Понятно, что перед
психологами стоит актуальная задача его разработки. Не о заимствовании идет речь, не о редукционизме, а
о решении принципиального вопроса: психология — это наука о словах или наука о фактах? («Чистая
математика — это такой предмет, где мы не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то, о чем мы