Современная юридическая наука и правоприменение (IV Саратовские правовые чтения)

Подождите немного. Документ загружается.

на примере Уложения от 1866 года, рассмотрим, какой ответствен-

ности подвергались указанные лица.

Глава XI Уложения именовалась: «О нарушении уставов почто-

вых и телеграфных». Раздел I о нарушении уставов почтовых ст.

1098 – 1138 Устава. Раздел II о нарушении уставов телеграфичес-

ких, ст. 1139-1148.

Статья 1102 Уложения регламентировала: «если почтовый чи-

новник или почтальон, или иной служитель почты, не

по неосто-

рожности а, из-за каких либо видов, согласиться с кем - либо пре-

дать ему письма, адресованные на имя другого, без дозволения

сего последнего, то он за сие подвергается: лишения всех осо-

бенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ,

и ссылается на житие в одну из отдаленных губерний, кроме Си-

бирских, или отдаче в рабочий дом по второй степени 33 статьи

сего Уложения». Статья 33 Уложения содержала следующие по-

ложения: «Вторая степень означала ссылка на житие в отделен-

ные губернии кроме Сибирских, с заключением на время от шести

месяцев до одного года, а для людей, не изъятых от наказаний

телесных, с заключением в рабочем доме на время от восьми ме-

сяцев до одного года и четырех месяцев”.

Почтовый чиновник или служитель, распечатавший, хотя бы из

одного только любопытства отданное, для отправления с почтою

или полученное по почте письмо, адресованное на имя другого

лица, подвергается за сие: удалению от должности. Буде же сие

совершено им для сообщения содержания письма, кому либо

другому, то он приговаривается: к заключению в смирительном

доме на время от четырех до восьми месяцев (ст. 1104 Уложения).

Такие же положения содержались в ст. 1587 Уложения изданного

в 1857 году. По статье 1146 Уложения: «Если умышленное пов-

реждение телеграфических сообщений учинено для совершения

какого- либо преступления против частных лиц и собственности,

или же для способствования совершению такого преступления,

то виновный в сем, на основании постановлений о совокупности

преступлений (ст. 152) подвергается: высшей мере наказания, оп-

ределенного за важнейшие из преступлений, кои совершены им,

или совершению коих он способствовал».

На виновных в совершении одного из преступлений и проступ-

ков, означенных в статьях 1139-1146 , обращаются издержки, упот-

ребленные на исправление поврежденного в телеграфических

сообщениях, и по требованию потерпевших от их преступлениях

или проступки, вред или убытки, они обязаны вознаградить за сей

вред и убытки, на основании общих постановленных о том в зако-

нах правил (ст. 1147 Уложения)

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, была уста-

новлена уголовная ответственность за нарушение тайны перепис-

ки, и иным образом подобного рода деяния.

Дальнейшее реформирование правовой системы, велись в

рамках осознания, весьма значительного роста экономического

и интеллектуального страны, который вызвал совершенно новые

сложные юридические отношения, создавал ряд новых интере-

сов-частных, общеуголовных, государственных, требующих госу-

дарственной охраны и защиты

С развитием государства не первое место вышли интересы час-

тные, которые подлежали уголовно-правовой защите. В Уголовном

Уложении 1903 года в главе XXIX под названием «Об оглашении

тайн». В статьях 541-546, наряду с правом на неприкосновенность

частной жизни человека как таковой, практически впервые защи-

щалось право частных лиц на произвольное (без санкций властей)

ознакомление с содержанием частной переписки

В Российской Империи основные права были признаны лишь

в начале XX века. 23 апреля 1906 г. Высочайше утвержденные

Основные государственные законы России. В этих законах за-

креплялись личные права и обязанности российских подданных,

в том числе право сободно избирать место жительства, неприкос-

новенность собственности и др. Однако право на тайну переписки

в Основных законах Российской Империи не конституировалось.

Впервые России оно провозглашено в 1936 году в Kонституции

СССР. В последующих конституциях указанная норма, также про-

должала существовать.

В Уголовном кодексе РСФСР от 1960 года предусматривалась

ответственность за нарушение тайны личной переписки, которое

составляли нарушение «тайны переписки» (ст. 135). «Преступле-

ние против личных и трудовых прав граждан» в доктрине советско-

го уголовного права того времени посягательства на личные права

(в т.ч. «тайну переписки») выделялись в самостоятельную квали-

фикационную группу

. После принятия Kонституции СССР 1977

года и провозглашением положения о том, что «тайна переписки,

телефонных переговоров и телеграфных сообщений охраняется

законом» (ст.56), Указом Президиума Верховного Света РСФСР от

3 декабря 1982 года редакция ст. 135 УK РСФСР 1960 года, была

уточнена и в ней, наряду с нарушением тайны переписки, стала

предусматриваться ответственность также за нарушение тайны

телефонных переговоров и телеграфных сообщений» граждан.

Указанные положения развивали идею Всеобщей декларации

прав человека 1848 года о том, что «никто не может подвергать-

ся произвольным посягательствам на тайну переписки» (ст. 12) и

Европейской Kонвенции «Kаждый имеет право

на уважение его

личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции»

(ч.1 ст. 8). Тайна корреспонденции как право каждого устанавлива-

ется также и иными международными актами ООН по правам че-

ловека. Это: Международный пакт о гражданских и политических

правах, Kонвенция ООН о трудящихся мигрантах, Kонвенция ООН

о правах ребенка. Все они используют идентичные понятия.

В действующем законодательстве Российской Федерации кон-

ституционное право каждого человека на тайну переписки, теле-

фонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных

сообщений (часть 2 ст. 23 Kонституции РФ) интерпретируется как

гарантированное государством право на тайну переписки, теле-

фонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных

сообщений, передаваемых по сетям электросвязи (ст. 63 ФЗ «О

связи» и ст. 15 ФЗ «О почтовой корреспонденции»). Эти законода-

тельные положения конкретизируют норму ч.2 ст. 23 Kонституции

РФ, закрепляющей право каждого на тайну корреспонденции

В Уголовном кодексе РФ от 1996 года приоритетными задачами

уголовного законодательства объявлены охрана личных прав и

свобод человека, статьей 138 УK РФ, устанавливается ответствен-

ность за преступные деяния, вызвавшиеся в нарушении вышеу-

казанного права на тайну переписки, телефонных переговоров,

почтовых телеграфных и иных сообщений.

Право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых,

телеграфных и иных сообщений является существенным услови-

ем неприкосновенности частной жизни и одной из объективных

составляющих основного правопорядка. Становление и самоцен-

ность конституционного права каждого человека на тайну пере-

писки, телефонных переговоров, почтовых и телеграфных и иных

сообщений как гарантия общих основ прав имеет особую значи-

мость. Об этом в частности свидетельствует то, что названная га-

рантия была возведена в конституционный ранг в нашей стране и

охраняется законом.

Гуревич А.Я. Kатегории средневековой культуры.2-е изд.М., 1984. С.325-326.

Российское законодательство X-XX вв.-Т.1-М., 1984. С.331-332.

Уложения о наказаниях уголовных и исправительных – далее Уложение.

ПСЗ РИ, том 20 (1845 г.), часть 1, № 9283.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных.- СПб., 1866.

Уголовное Уложение с изложенным рассуждением, на коих оно основано. –

СПб., 1910.-С.22

Федотова Н.В. Уголовная ответственность за нарушение тайны переписки, те-

лефонных переговоров, почтовых телеграфных и иных сообщений. Дис…. Kанди-

дата юридических наук, Москва, 2009.

Kурс советского уголовного права. 6 томах. Т. 5 /Под ред. Пионтского, П.С.

Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. - М., 1971.-С.211.

Термин «корреспонденция» рассматривается Европейским Судом по правам

человека как понятие, охватывающее все виды переговоров (сообщений) и от-

правлений, передаваемых учреждениями связи.

А. С. РАЙДЕНKО*

МЕТОД ВОСХОЖДЕНИЯ ОТ KОНKРЕТНОГО K

АБСТРАKТНОМУ KАK СПОСОБ ОБРАЗОВАНИЯ

ЮРИДИЧЕСKИХ ПОНЯТИЙ

K сожалению, в последние годы не слишком интенсивные об-

ращения к методологическим аспектам в контексте разного рода

общетеоретических и отраслевых работ не в силах компенсиро-

вать явный недостаток специальных исследований в области пра-

воведения. Нельзя сказать, что исследования в данной области

познания отсутствуют вообще, но усилия весьма узкого круга пра-

воведов, сделавших методологию юридической науки основным

предметом своих научных изысканий, не в силах обеспечить сте-

пень ее проработанности, сравнимую с уровнем проблем, стоя-

щих сегодня перед отечественным правоведением.

Негативную оценку происходящему в области методологии

правовой науки высказывают многие, если не все авторы, и рас-

хождения в оценке зачастую сводятся к степени драматизации

данной проблемы

. В этой связи показательно мнение Н.Н. Та-

расова: «…сегодня для нашей теоретической юриспруденции, в

известном смысле, наступил «момент истины». Сумеет ли рос-

Райденко Александр Сергеевич * − студент факультета магистратуры ГОУ

ВПО СГАП.

сийское правоведение стать полностью адекватным не только

текущим (ситуативным) социальным запросам, но и идеалам

современной науки, способным не только объяснять текущее

«настоящее», но и эффективно прогнозировать и проектиро-

вать принципиальное «будущее» права, или «планомерно от-

ступит» на описательно-комментаторские позиции, во многом

зависит от отношения юристов к проблемам методологии своей

науки»

. Безусловно, для научных изысканий необходимо до-

статочное знание методологии. Справедливо будет заметить,

что исследователь должен быть не только теоретиком, но и ме-

тодологом.

Формальная логика наделяет нас принципами и формами пра-

вильного мышления, но ничего не говорит об истинности понятий,

так же ничего не говорит и о критериях отделения существенных

признаков от несущественных, о структурности и элементарнос-

ти понятий. Она лишь дает нам правила определения достаточ-

ной совокупности признаков для четкого выделения в мышлении

группы тождественных явлений из числа феноменов того же

класса. В результате построенное по всем логическим канонам

правовое научное понятие, хотя и будучи развитым в систему

знаний, представляет собой простую сумму четко отграниченных

друг от друга частей, элементов - более простых абстракций

. А,

следовательно, сложное юридическое явление отражается в те-

ории как суммативная структура элементов, в которой потеряна

система их взаимодействий, источник их развития и реального

единства.

Мысль о праве в целом или об отдельном явлении или процес-

се является изобретением, конструированием в уме идеализиро-

ванной модели данного реального объекта. «Этот абстрактный

предмет становится основным инструментом мыслительного про-

цесса, направленного на познание правовой действительности»

Данная модель и является правовым научным понятием.

Не ставя задачи раскрыть проблематику правового научного по-

нятия, попробуем определить некоторые аспекты данного вопро-

са, а именно построение правовой научной абстракции.

Одним из важнейших аспектов юридической научной абстрак-

ции можно определить механизм ее построения. В этом отноше-

нии заслуживает пристального внимания концепция механизма

образования правовых научных абстракций, которую предлагает

В.М. Сырых. При этом говориться о методе восхождения от кон-

кретного к абстрактному как о способе образования юридических

понятий

Суть метода восхождения от конкретного к абстрактному со-

стоит в том, что первоначально образованное правовое понятие

формируется из чувственного путем мысленного его анализа и

разложения на элементы. При этом мышление создает все более

и более простые абстракции с целью построения исходной, упро-

щенной структуры исследуемого предмета. Так образуются перво-

начальные научные абстракции, «представляющие собой общие

повторяющиеся признаки, полученные в процессе чувственно-

предметного изучения юридических явлений»

В.М. Сырых развивает концепцию механизма образования пер-

воначальных правовых абстракций указывая, что в юридической

науке образование понятий осуществляется тремя способами: на

основе изолирующей абстракции, абстракции отождествления и

абстракции идеи

. Kратко раскроем содержание данных спосо-

бов.

Способ изолирующей (аналитической) абстракции состоит в

том, чтобы выделить в мышлении определенное свойство или от-

ношение юридического явления, отвлекаясь в это время от иных

присущих ему свойств, с целью мысленной его фиксации через

обозначение термином. Полученные таким образом понятия отра-

жают правовой феномен не целостно, а заостряя внимание на его

отдельном свойстве или признаке. Kак пример данного способа

можно назвать абстракции-признаки: противоправность правона-

рушения, общеобязательность нормы права.

Способ абстракции отождествления состоит в том, что полу-

чаемые таким образом правовые научные понятия отражают

не одно отдельное свойство или признак явления, а фикси-

руют в мышлении целый класс однородных юридических фе-

номенов посредством указания совокупности их признаков.

Суть абстракции отождествления состоит в том, что происхо-

дит сравнение уже обнаруженных ранее отдельных свойств у

различных правовых феноменов с целью выявления их общих

признаков. Таким образом, осуществляется мысленное объ-

единение указанных схожих явлений по обнаруженным общим

признакам, фиксируется присвоение определенного термина.

В качестве примеров могут выступить большинство юридичес-

ких понятий, такие как: норма права, закон, правоотношение

и т.д.

Под способом абстракции идеи В.М. Сырых понимает про-

цесс конструирования в мышлении понятий, отражающих еще

не существующие правовые явления или процессы. В резуль-

тате образуются мысленные модели-идеи, возможные в буду-

щем

С помощью абстракции идеи возможно мысленно трансформи-

ровать определенное понятие, отражающее реальное явление,

чтобы абсолютизировать какое-либо свойство последнего, или

наоборот от свойства возможно намеренно отвлекаться.

Если посмотреть на эти три способа образования первоначаль-

ных научных понятий, то справедливо будет заметить, что они

тесно взаимосвязаны и лишь в совокупности дают возможность

теоретического конструирования относительно законченных и са-

мостоятельных логических форм – мысленных аналогов реальных

или преобразованных юридических явлений и процессов. Далее

во взаимосвязи и переходах категорий обнаруживается тенденция

отражения явлений в системе их отношений, в их целостности, ко-

торая позволяет воспроизвести в мышлении конкретное

Следует подчеркнуть, что образованное путем восхождения

от конкретного к абстрактному правовое научное понятие явля-

ется лишь первоначальным теоретическим представлением об

отображаемом им явлении и выступает как простая совокупность

его характерных признаков, по которым явление фиксируется в

мышлении. Это лишь первый этап развития научного понятия, в

результате которого научная абстракция начинает отделяться от

эмпирического описания и переходит в теорию. Возможно, в силу

этого в науке высказывается негативное мнение в отношении ме-

тода восхождения от конкретного к абстрактному

Метод восхождения от конкретного к абстрактному является

способом формирования, как отмечено выше, именно первона-

чальных научных юридических понятий. Данный прием необхо-

дим для того, «чтобы разбить, «расчленить» единое, «хаотич-

ное представление о целом» - чувственный конкретный образ

о праве на блоки и части»

. Далее указанные части нужно по-

делить на более мелкие элементы, пока не будет установлено

простейшее отношение. Таким образом, производится фиксация

мышлением в еще непознанном фрагменте права относительно

самостоятельных групп явлений и формируется первоначальные

понятия о них, позволяющие проводить четкие границы между

различными установленными классами и подклассами юриди-

ческих феноменов.

Подводя итоги, следует сказать, что разработка правил, принци-

пов познания права, которые применяются на стадии восхожде-

ния от конкретного к абстрактному, является актуальной задачей

общей теории права. Ее решение позволило бы выявить общие

принципы формирования абстракций правовой науки и на этой

основе сформулировать специфические правила, конкретизиру-

ющие требования диалектики в процессе выведения правовых

абстракций и способные ориентировать на изучение специфичес-

ких закономерностей, связей права, присущих ему как компоненту

единого целостного образования — общественно-экономической

формации в целом.

См., напр.: Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1.

Элементный состав. М., 2000. с. 11; Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в

курс общей теории права и государства. М., 1998. С. 1; Kеримов Д.А. Методология

права. Предмет, функции, проблемы философии права. М., 2000. С. 22; Общая

теория государства и права: Академический курс: В 2 т. Т. 1. Теория государства.

М., 1998. С. 2; Венгеров А.Б. Теория государства и права

. Учебник. М., 1998. С.

Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки: Монография.

Екатеринбург, 2001. с. 9.

См.: Нырков В.В. Поощрение и наказание как парные юридические категории:

Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук / Нырков Владимир Владимирович. Саратов,

2003. с. 13-14.

Нырков В.В. Поощрение и наказание как парные юридические категории / В.В.

Нырков; под. ред. А.В. Малько. Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государс-

твенная академия права», 2006. с. 14-15.

См.: Сырых В.М. Указ. соч. с. 436-452.

Нырков В.В. Указ. соч. с. 17.

См.: Сырых В.М. Указ. соч. с. 439.

См.: Сырых В.М. Указ. соч. с. 440-441.

См.: Широканов Д.И. Принципы взаимосвязи и развития в диалектической кон-

цепции понятия /Д.И. Широканов/ Диалектическая концепция понятия / Ред. А.П.

Шептулин. – Мн.: Наука и техника, 1982. С. 130.

Напр., Денисов Ю.А., Спиридонов Л.И. Абстрактное и конкретное в советском

правоведении. Л., 1987. с. 88.

Нырков В.В. Указ. соч. с. 21-22.

А.П. РОГОВ*

О НЕОБХОДИМОСТИ ПРИНУЖДЕНИЯ В ПРАВОВОМ

ГОСУДАРСТВЕ

В течение последнего десятилетия в общей теории государства

и права наблюдалось перераспределение, ранжирование иссле-

довательских предпочтений, выразившееся в снижении интереса

к государству и всему, что с ним связано, но возрастанием внима-

ния к сфере права

Изменение указанной ситуации началось в условиях, когда

общество столкнулось с увеличением ряда вредных явлений и

числа социально опасных проблем (мировой экономический кри-

зис, международная нестабильность, связанная, в частности, с

несанкционированным нарушением государственного суверени-

тета, транснационализация и жестокость террористических ак-

ций, недостаточная социальная защищенность населения и др.).

Становится понятно, что успешно преодолеть их без участия госу-

дарства, без привлечения его потенциала, организационных, фи-

нансовых, управленческих возможностей невозможно.

Поэтому, признавая, что государство было и остается важней-

шим фактором общественного развития, практика государственно-

го строительства многих стран сталкивается с вопросами, в каких

сферах и пределах использовать государственные возможности,

как реорганизовать власть, чтобы повысить ее состоятельность и

эффективность, уменьшить или увеличить влияние государства

на экономику, совершенствовать государственное управление и

т.д.

Подобные вопросы возникают и в российской государствен-

но-правовой политике. Однако способы их решения отличаются

некоторыми особенностями. Одной из них является до сих пор

существующая неопределенность с вариантом модели правового

государства и, как следствие, с выбором методов государственно-

го управления обществом. В процессе преодоления указанной не-

определенности важно помнить, что придание идее формирова-

ния любого государства устойчивого и конструктивного характера

основывается не только на силе отрицания, гнева и возмущения,

желании упразднить негодные порядки. Нужна еще сила утверж-

дения нового порядка с четко представляемыми принципами, при-

оритетами, конечными целями, учетом накопленного опыта, взве-

шенным подходом и рациональным инструментарием.

Задачей этой небольшой работы как раз и является обосно-

вание возможности и необходимости использования в условиях

современного российского правового государства классических

методов управления, к которым причисляется государственное

принуждение.

Несмотря на активное изучение принуждения в отраслевых

юридических науках, в общей теории государства и права продол-

жают сохранять свою силу сдерживающие этот процесс факторы.

По верному замечанию Ж.И. Овсепяна, главным из них является

«фактор памяти». Историческое развитие нашей страны предо-

пределяет негативное отношение ко всему, что связано с госу-

дарственным принуждением. Многовековая история абсолютного,

не ограниченного никакими гражданскими вольностями самоде-

ржавного монархического правления в царской России, а впос-

ледствии – десятилетия тоталитарной партийной диктатуры, отри-

цавшей личные и политические права и свободы; права частной

собственности в СССР и РСФСР и др. «вызывают отрицательную

реакцию на любую постановку вопроса о применении государс-

твенного принуждения, рождают опасения, что поиск, аргумента-

ция возможностей государственного принуждения, исследование

его потенциала на предмет эффективного функционирования го-

сударства и общества провоцируют на практике тенденции (тягу) к

усилению репрессивных функций государства и права»

. Поэтому

в литературе постсоциалистического периода основное внимание

уделяется альтернативным методам регулирования и управления

– убеждению, стимулированию, поощрению, ограничению в пра-

вах в случае нарушения законодательства и др.

Вторым не менее важным фактором является, как ни странно,

представления о правовом государстве. Оно, как политико-терри-

ториальная организация политической власти, основывающаяся

на признании приоритета прав и свобод человека и гражданина,

верховенстве права, взаимной ответственности государства и лич-

ности и др., не может использовать принуждение в качестве ос-

новного метода управления общественными делами, что созвучно

с мнением, бытовавшем в советской литературе: принуждение в

социалистическом государстве – вспомогательный способ обес-

печения подчинения субъектов нормам социалистического права.

По мере возрастания правовой культуры граждан объем принуди-

Рогов Александр Павлович – аспирант кафедры теории государства и пра-*

ва ГОУ ВПО СГАП

тельных мероприятий в социалистическом государстве сократит-

ся во много раз, а затем исчезнет и необходимость в них

На наш взгляд, такое видение развития государственного управ-

ления не имеет под собой достаточных аргументов и совершенно

не соответствует государственно-правовой действительности.

Основными аргументами востребованности и необходимости при-

нуждения в практике современного правового государства явля-

ются:

а) принуждение выступает одним из эффективных средств пре-

одоления социального конфликта;

б) принуждение стало

актуальным в силу резкого обострения

проблемы терроризма и экстремизма в мире, его жестокости и все

большей транснационализации (события сентября 2004 г. в г. Бес-

лане, взрывы пассажирских самолетов и в Московском метро в

августе 2004 г., взрывы в Нью-Йорке в сентябре 2001 г., в Испании

в 2002 г., взрывы жилых домов в Москве в 2007 г., в аэропорту

Домодедово и т.д.);

в) распространение сферы принуждения в международных от-

ношениях. Негативные процессы в международных отношениях

обусловили появления более жестких форм воздействия в целях

ликвидации вооруженных конфликтов и умиротворения сторон в

конфликтах религиозного, межэтнического и иного характера. Воз-

никла новая форма миротворчества – принуждение к миру

Подобная практика применения государственного принужде-

ния, несомненно, свидетельствует об ошибочности отнесения

его к второстепенным методам управления, способным исчезнуть

вовсе в условиях правового государства.

Kроме этого полагаем, что наличие в правовом государстве при-

нуждения не противоречит принципам, на которых оно зиждется.

Во-первых, в правовом государстве продолжает существовать

власть и, как известно, государственное властвование предпола-

гает монополизацию всякого принуждения за органами государс-

твенной власти

. Властеотношения всегда предполагают наличие

тех, кто не согласен с ее решениями. Поэтому «… кто не мирится

с государственными постановлениями или вообще восстает про-

тив государственной организации, кто нарушает или игнорирует

их – по всем этим лицам государственная власть для достижения

своих целей должна применять наказание…»

Во-вторых, наличие права, с которым в правовом государстве

сопряжено движение общества по пути прогресса и демократии,

развития прав и свобод граждан. В заложен потенциал принужде-

ния, поскольку оно создается властью, выражает ее интересы и

поддерживается в своей реализации государством. Охрана права

государственным принуждением является необходимой, т.к. ина-

че невозможно гарантировать обязательность соответствующих

предписаний.

В-третьих, правовое государство признает приоритет прав и сво-

бод человека и гражданина, провозглашает их высшей ценностью,

что на наш взгляд, также обусловливает необходимость государс-

твенного принуждения. Правовое государство находится в таком

отношении к «высшей ценности», в котором оно обязано обеспе-

чивать, соблюдать и создавать эффективную систему ее защиты

и охраны, которая должна своевременно срабатывать и в случае

предупреждения угрозы нарушения прав и свобод, и в случае ре-

ализованного нарушения. В этих целях действует целый комплекс

гарантий, но принуждение остается важнейшим средством выпол-

нения обязанности государства по обеспечению неприкосновен-

ности прав и свобод, а зачастую единственно уместным.

В-четвертых, принуждение в современном правовом российс-

ком государстве обусловлено все еще большим числом правона-

рушений, а также угроз общественной безопасности и государс-

твенности. Главная задача государственной власти состоит в

том, чтобы устранить страх перед опасностью. Государственная

власть, демонстрирующая бессилие в борьбе с подобными угро-

зами «никоим образом не может быть названа государственною

формою, она - абсолютно антисоциальное состояние общества,

разложение его»

В связи с этим можно высказать сомнение в справедливости

высказываний о невостребованности государственного принуж-

дения в настоящем и будущем правового государства. Сегодня

должен ставиться вопрос не о недопущении принудительного воз-

действия, а о его грамотном применении, об установлении четких

границ и пределов применения, а также ответственности за их

нарушение.

См.: Тихомиров Ю.А. О модернизации государства // Журнал российского

права. 2004. № 4. С. 3.

Овсепян Ж.И. Государственно-правовое принуждение и конституционно-

правовое принуждение как его отраслевая разновидность // Kонституционное и

муниципальное право. 2005. № 1. С. 14.

См.: Овсепян Ж.И. Указ. соч. С. 14.

См., например: Ардашкин В.Д. О принуждении по советскому праву // Сов.

гос. и право. 1970. № 7. С. 33-39; Самощенко И.С. Содержание убеждения и

принуждения в социалистическом государстве // Сов. гос. и право. 1967. № 2.

С. 11- 19.

См.: Морозов Г.И. Миротворчество и принуждение к миру // Мировая эконо-

мика и международные отношения. 1999. № 2. С. 60.

См.: Kоркунов Н.М. Русское государственное право / Антология мировой по-

литической мысли. В 5-ти т-х. Т. 4. М., 1997. С. 263.

Гумплович Л. Общее учение о государстве. СПб., 1910. С. 402.

Иеринг Р. Цель в праве. СПб., 1881. С. 233.

Е.А. РОМАНОВА*

ЦЕЛИ И ПРИНЦИПЫ ПРАВОВОЙ KОММУНИKАЦИИ

Правовая коммуникация состоит из определенных элементов,

имеет сложную структуру. Одними из основных элементов содер-

жания правовой коммуникации являются: целевое назначение

коммуникации и правовые принципы.

Kоммуникативная деятельность выступает особой разновид-

ностью целенаправленной человеческой деятельности. Основное

целевое назначение коммуникативной деятельности сводится к ус-

тановлению эффективного взаимодействия субъектов права. При

этом значительное место отводится управлению деятельностью

получателя юридической информации.

Именно целевое назначение правовой коммуникации обуслов-

ливает её применение для осуществления той или иной формы

воздействия на получателя юридических данных, так как любой

акт коммуникации представляет собой действие ради воздейс-

твия отправителя данных на получателя в процессе предметно-

практической и теоретико-познавательной деятельности.

Не стоит преуменьшать роль правовой коммуникации в установ-

лении понимания между субъектами информации, являющейся

предметом обмена. Целевое назначение правовой коммуникации

можно рассматривать с двух позиций: с точки зрения государства

и с точки зрения индивида.

Отправитель правовой информации должен ясно сформулиро-

вать цель передачи необходимых сведений, а также решить, како-

ва ожидаемая ответная реакция на сделанное сообщение. Цель

правовой коммуникации должна быть конкретной, а ее достиже-

ние - измеримым.

Необходимо осуществить такое воздействие на получателя ин-

формации, которое обеспечит благоприятную для коммуникатора

реакцию. Отправитель данных должен точно представлять себе

важнейшие характеристики субъектов, к которым он намерен об-

ратиться.

Именно поэтому законодатель стал применять практику все-

народного обсуждения законопроектов, что было осуществлено

с Федеральным законом «О полиции»

на специально созданной

для этого сетевой площадке

zakonoproekt2010.ru

Следующим элементом правовой коммуникации следует на-

звать правовые принципы, под которыми понимают зафиксиро-

ванные в действующем законодательстве основополагающие и

руководящие начала правовой регламентации, определяющие

смысл, содержание и применение права. Данные принципы за-

креплены в содержании правовых норм.

Можно выделить следующие правовые принципы коммуника-

ции:

Во-первых, принцип законности правовой коммуникации – это

основополагающая идея, заключающаяся в обязанности субъек-

тов коммуникации соблюдать предписания норм права.

Принцип законности правовой коммуникации включает в себя:

единство законности; равенство перед законом; свободу поиска,

получения, передачи, производства и распространения инфор-

мации любым законным способом; недопустимость установления

нормативными правовыми актами каких-либо преимуществ при-

менения одних информационных технологий перед другими, если

только обязательность применения определенных информацион-

ных технологий для создания и эксплуатации государственных ин-

формационных систем не установлена федеральными законами;

установление ограничений доступа к информации только феде-

ральными законами.

В то же время принцип законности предусматривает необходи-

мость существования юридических механизмов, которые позволя-

ют пресекать все нарушения закона независимо от того, кто явля-

ется нарушителем, то есть реализовывать идею неотвратимости

наказания за допущенные нарушения во всех сферах правовой

жизни.

Романова Екатерина Александровна * − аспирант кафедры теории государс-

тва и права ГОУ ВПО СГАП

Законность становится мощной силой, определяющей гармо-

ничное развитие российского государства, когда правовая комму-

никация приобретает новое качество, то есть когда увеличивается

роль получателя правовой информации и устанавливается необ-

ходимая обратная связь.

Во-вторых, принцип справедливости правовой коммуникации -

это основополагающая идея, заключающаяся в соответствии пра-

вовой коммуникации равенству, гуманизму, естественным правам

человека

Принцип справедливости проявляется в двух основных фор-

мах. Первая - выражается в следующих требованиях: равенстве,

гуманизме, соответствии правовых норм моральным, иерархии

в защите общественных отношений, где приоритет имеет чело-

веческий фактор. Вторая форма раскрывается через принципы

законности, равноправие языков народов Российской Федерации

при создании информационных систем и их эксплуатации; досто-

верности информации и своевременности ее предоставления.

Более того, представление о том, что справедливо, а что не-

справедливо в отношении действующего законодательства, мо-

жет быть выработано только в диалоге между субъектами право-

вой коммуникации.

В-третьих, принцип свободы воли и осознания своих действий.

Kоммуникация и сознания тесно связаны между собой. В субъекте

права заключены воля, правовое сознание человека, его действия,

поступки, связи, отношения и т.д. Правовые качества, свойства че-

ловека для расширения сфер его правовой жизнедеятельности,

более полного осуществления его правовых интересов разделя-

ются между разными правовыми лицами, каждому из которых при-

дается самостоятельное правовое значение. Kоммуникация не-

мыслима без достижения понимания, когда схватывается смысл

речи и высказываний другого участника коммуникации. Наряду с

этим другой субъект коммуникации, осуществляет акт понимания

правовой информации.

В-четвертых, принцип гуманизма − это основополагающая идея,

состоящая в том, что во всей деятельности органов государствен-

ной власти, в том числе и в процессе правовой коммуникации учи-

тываются интересы человека. В том случае если субъект права

социально защищен, не нарушаются его права и свободы, то он

активен, деятелен и эффективность правовой коммуникации не-

измеримо возрастает.

Деятельность государства и иных субъектов правовой ком-

муникации должна способствовать всеобщему социальному и

экономическому развитию и осуществляться в соответствии с

задачами сохранения стабильности и безопасности, соблюдения

прав и свобод человека.

В то же время, государство и иные субъекты должны иметь

равные права на защиту своих информационных ресурсов и

жизненно важных структур от незаконного использования или

несанкционированного информационного вмешательства.

В-пятых, принцип гласности и открытости – это основополагаю-

щая идея, состоящая в том, что передача юридической информа-

ции в правовой коммуникации от государственных органов иным

субъектам должен быть максимально открытым, за исключением

случаев прямо предусмотренных действующим законодательс-

твом.

Данный принцип напрямую связан с принципом свободы ин-

формации, который позволяет участникам правовой коммуника-

ции беспрепятственно формировать, передавать и принимать лю-

бые юридические данные. Для органов, реализующих правовую

коммуникацию, указанный принцип устанавливает общее правило

о запрете на ограничение обмена информацией, за исключением

ситуаций, которые должны быть установлены законом, и необхо-

димы для уважения прав и репутации других лиц, охраны госу-

дарственной безопасности, общественного порядка, здоровья или

нравственности населения.

Принцип максимальной открытости правовых сведений

лежит в основе всей концепции свободы информации и показывает,

что доступ к официальной информации является одним из осново-

полагающих принципов правового государства. Однако наивысшей

целью законодательства является реализация открытости информа-

ции на практике. Свобода информации подразумевает не только то,

что государственные органы предоставляют информацию в ответ на

запрос, но и то, что они сами публикуют и широко распространяют

документы, представляющие особый общественный интерес, исходя

из имеющихся ресурсов и возможностей.

Существуют и специальные принципы правовой коммуникации.

Прежде всего, как и всякая целесообразная деятельность, комму-

никативная деятельность подчиняется принципу рациональности,

или принципу экономии усилий, который состоит в том, что, желая

достичь некоторой цели, субъект права выбирает такое действие,

которое позволит достичь этой цели быстрее и с минимальными

затратами усилий и ресурсов. Существенным специальным при-

нципом, лежащим в основе целенаправленной коммуникации,

выступает принцип коммуникативного сотрудничества, указываю-

щий на степень эффективности взаимодействия субъектов права

друг с другом, а так же заинтересованность данных субъектов в

результирующем эффекте.

Принципы правовой коммуникации важны как

стандарты, но

самих по себе их не достаточно. Они должны быть реализованы

её участниками и применяться в конкретных обстоятельствах, в

каждом обществе, гражданами, которые понимают их важность и

преданы идее поддержки открытости правовой коммуникации.

Итак, принципы правовой коммуникации есть проявление при-

нципов права. Они формируются под воздействием правовых при-

нципов. По своему содержанию принципы правовой коммуникации

уже, чем принципы права, так как касаются строго определенной

сферы действия – коммуникативной.

Точное определение принципов и целей правовой коммуни-

кации, выявление их содержания и взаимодействия является

предпосылкой согласованности законодательства, единообразия

правоприменительной деятельности, так как работа законодате-

ля, правоприменителя и другого субъекта правовой коммуникации

зависит и от результатов предпринимаемых исследований в юри-

дической науке.

Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ «О полиции»: принят ГД ФС РФ

28.01.2011г. // Российская газета. 10.02.2011. N 28.

Э. Р. САБИРОВ*

ИНСТАНЦИОННЫЙ ПЕРЕСМОТР

ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ СУДЕБНЫХ ОРГАНОВ:

ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ПРАKТИKИ

Одной из важнейших гарантий справедливого осуществления

правосудия является возможность пересмотра неправосудных

правоприменительных решений судебных органов. «Право обжа-

ловать решения и определения суда является гарантией защиты

от незаконных и необоснованных действий самой судебной систе-

мы, а также от судебных ошибок»

Понятие «судебная ошибка» официально используется высши-

ми судебными инстанциями и Kонституционным Судом РФ. Это

понятие употребляется как аксиоматическое при характеристике

цели такого компонента судебной защиты, как пересмотр судебных

актов. Целью последнего, как отмечается в постановлениях Kон-

ституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбит-

ражного Суда РФ, является устранение судебной ошибки. Между

тем в процессуальной литературе понятие «судебная ошибка» до

сих пор не рассматривалось как аксиома. Следует признать, что

вопрос о понятии, признаках и причинах судебной ошибки попре-

жнему является дискуссионным. Необходимо также признать, что

в исследовании данных вопросов имеются и очевидные пробелы,

не позволяющие иметь целостную картину, целостный взгляд на

исследуемое явление

Правоприменительную (т.е. в том числе и судебную) ошибку

Н.Н. Вопленко понимал как «противоречащий нормам матери-

ального или процессуального права и не достигающий истинных

целей правового регулирования результат властной деятельности

специальных субъектов правоприменения, который квалифици-

руется в качестве ошибочного компетентным органом в особом

акте»

Судебная ошибка в понимании Б.В. Kрасильникова - это допу-

щенное судом отступление от целей и задач гражданского судо-

производства, установленное в процессуальном порядке уполно-

моченной судебной инстанцией

Механизм судебной защиты должен включать следующие со-

ставные части (компоненты): 1) возможность обращения в суд и

рассмотрение дела судом первой инстанции с вынесением судеб-

ного акта, разрешающего дело по существу; 2) устранение судеб-

ной ошибки вышестоящим судом; 3) исполнение судебного акта

Эффективность пересмотра судебных актов во многом (если не

в основном) связана с инстанционным устройством внутри судеб-

ной системы

Инстанционность пересмотра судебных решений означает, что

судебное решение может быть пересмотрено только следующей

вышестоящей судебной инстанцией

. Никто не вправе произволь-

но изменить очередность рассмотрения дела по инстанциям, либо

Сабиров Эрик Ринатович - соискатель кафедры теории и истории права и *

государства Северо-Западной академии государственной службы (Санкт-Петер-

бург)

пропустить одну из обязательных судебных инстанций

K примеру, принцип инстанционности отражен в

ст. 323

УПK

РФ

. В соответствии с ней приговор, постановление мирового су-

дьи о прекращении уголовного дела и иные его постановления

могут быть обжалованы в районный суд для рассмотрения в апел-

ляционном порядке.

Твердое следование принципу инстанционности пересмотра

судебных решений служит их определенности, стабильности и

может уберечь от ошибочных решений

Kак известно, в рамках судов общей юрисдикции в отличие от

арбитражных судов осуществляется и уголовное судопроизводс-

тво. Инстанционное устройство обеих систем в корне различно. В

судах общей юрисдикции инстанций формально три: первая, вто-

рая (апелляция или кассация) и надзорная

. В арбитражных судах

инстанций четыре: первая, апелляция, кассация и надзорная.

Интересным представляется мнение Л.А. Тереховой, которая

указывает на то, что должен быть окончательный судебный вер-

дикт, о котором точно известно, что он не обжалуется

. Постанов-

ления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ (Верховно-

го Суда РФ) согласно закону

могут быть пересмотрены только

ввиду вновь открывшихся обстоятельств. «Только так можно ис-

править судебную ошибку Президиума. То, что в постановлении

Kонституционного Суда РФ именуется «судебной ошибкой», не

отвечает одному из основных признаков вновь открывшихся об-

стоятельств - это должно быть обстоятельство, не известное учас-

тникам судебного разбирательства. Достаточно странно предста-

вить себе, что незнание судом надзорных полномочий и правил о

невозможности расширения доказательственной базы можно при-

знать «неизвестным обстоятельством». Суд надзорной инстанции

должен действовать на основании имеющихся у него полномочий

(что значит - согласно закону). Если он нарушил установленные

правила, это уже его виновная ошибка, при которой не может быть

самоконтроля»

«Постановления Президиума Верховного Суда РФ и Высше-

го Арбитражного Суда РФ, т.е. высшей судебной инстанции, пе-

ресмотревшей вступивший в силу судебный акт, уже не должны

пересматриваться. На этом в правосудии, по крайней мере как

внутригосударственном средстве правовой защиты, должна быть

поставлена точка

. Того же мнения придерживается и В.Ф. Яков-

лев, который указывает на то, что: «Правосудие где-то должно

заканчиваться»

Подводя итог вышеизложенному, представляется сделать неко-

торые выводы обобщающего характера:

во-первых: возможность обжаловать судебные акты нижестоя-

щих судов является гарантией защиты участников судопроизводс-

тва от незаконных и необоснованных действий самой судебной

системы.

во-вторых: представляется, что постановления Президиума

Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ после пе-

ресмотра вступившего в законную силу судебного акта, не должны

пересматриваться. Судебные решения высших судебных инстан-

ций должны быть окончательными.

в-третьих: инстанционный принцип пересмотра судебных

решений должен позитивно влиять на правоприменительную де-

ятельность судебных органов.

Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2004 год // Российская

газета. 2005. 31 марта.

См.: Терехова Л.А. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной

защиты. – М.: «Волтерс Kлувер», 2007.

См.: Вопленко Н.Н. Ошибки в правоприменении: понятие и виды // Сов. госу-

дарство и право. 1981. № 4. С. 41.

См.: Kрасильников Б.В. Судебная ошибка по гражданскому делу как следс-

твие несовершенства материального и процессуального законодательства: Дис...

канд. юрид. наук. М., 2002. С. 76.

См.: Терехова Л.А. Указ. Соч.

Рос. юстиция. 1997. № 10. С. 2-4.

Вышестоящей судебной инстанцией называют суды, занимающие более высо-

кую ступень по отношению к данному суду. K примеру, апелляционная инстанция

(районный суд) является вышестоящей для судов первой инстанции (мировые су-

дьи) // Суды / Судебные инстанции [Электронный ресурс] // Yandex.ru: URL: http://

www.arbitratus.ru/courts/district_court.shtml (дата обращения 29.04.2011).

См.: Червоткин А.С. Апелляция и кассация. Пособие для судей. – М.: «Про-

спект», 2010.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон

Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства

РФ. 2001 № 52 (ч. I). Ст. 4921.

См.: Червоткин А.С. Указ. Соч.

Подробнее об этом См. Терехова Л.А. Указ. Соч.

См.: Терехова Л.А. Указ. Соч.

Ч. 1 Ст. 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от

14.11.2002 № 138-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. № 46. ст. 4532.

См. Ст. 310 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации: Фе-

деральный закон Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ // Собрание за-

конодательства РФ. 2002. № 30. ст. 3012.

См.: Терехова Л.А. Указ. Соч.

См.: Яковлев В.Ф. От реформирования к совершенствованию судебно-арбит-

ражной системы, укреплению независимости судебной власти // Вестн. ВАС РФ.

1998. № 4. С. 20.

О.Г. САРДАЕВА*

K ВОПРОСУ ОБ УСТАНОВЛЕНИИ

ФАKТИЧЕСKИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА И ЕГО ЗНАЧЕНИИ

ДЛЯ KВАЛИФИKАЦИИ НЕПРАВОМЕРНОГО ДЕЯНИЯ

В доктрине теории государства и права презюмируется тот

постулат, что правоприменительная деятельность начинается с

установления фактической основы дела. «Фактические обстоя-

тельства», «факты», «обстоятельства, подлежащие установлению

(доказыванию)», «фабула дела» - это те знаковые категории, кото-

рые широко распространены в юридической практике и известны

любому юристу a priori.

Обстоятельства, имеющие юридическое значение, являются

тем отправным, исходным материалом, с которым впоследствии

предстоит работать профессионалу в юридической сфере, дабы

определить правовую позицию стороны в деле, выразить право-

вые притязания, в конечном счете, эти факты лягут в основу ре-

шения по делу. Исходя

из семантического толкования формули-

ровка «установить (выявить) фактические обстоятельства

по делу» подразумевает знание о тех явлениях, вещах, процессах,

которые устанавливаются органами судопроизводства и судом

при помощи доказательств.

Вопрос о соотношении «доказательств» и «обстоятельств по

делу» является актуально – дискуссионным до сих пор, поскольку

констатируется дифференциация точек зрения в зависимости от

принадлежности тому или иному автору или группе таковых. Мы

придерживаемся позиции, сформулированной Л.Д. Kалинкиной,

что специфика взаимоотношений категорий «доказательства» и

«фактические обстоятельства» такова, что первые «обслуживают»

вторые

. Всякая собранная информация по делу, все фактические

данные будут иметь юридическое и доказательственное значение,

когда осуществится их перевод в процессуальный режим, то есть

порядок сбора подобных сведений, их проверка и оценка долж-

ны проводиться при неуклонном соблюдении норм закона, кругом

субъектов, специально уполномоченных на осуществление такого

рода действий, в соответствии с той уголовно – процессуальной

формой, которая определена в нормативно – правовых рамках, и

т.д. Поскольку нередки случаи, когда сведения, полученные в ходе

проведения оперативно-розыскных мероприятий, не могут быть

использованы в качестве доказательств (даже изобличающих),

пока не будут имплементированы на уголовно – процессуальный

уровень.

Логически формулируется вывод, что выявление фактических

обстоятельств дела, то есть того, что было в действительности, и

есть цель доказывания. Ведь именно по результатам исследова-

ния доказательств суд придёт к выводу о несомненности установ-

ления или отсутствии обстоятельств уголовного дела.

Наряду с непосредственной взаимосвязанностью доказа-

тельств и обстоятельств по делу, обоснованно отметить, что от

особенностей установления фактических обстоятельств дела пря-

мо пропорционально зависит и квалификация юридически значи-

мых деяний.

Актуализируется в данном ключе следующий вопрос: какой же

из стадий правоприменительной деятельности присуща квалифи-

кация деяния?

Учитывая проблематику и плюрализм точек зрения по данному

вопросу, мы полагаем, что следует считать выделение стадий пра-

воприменительной деятельности в целом явлением условным. В

практической деятельности они могут быть настолько логически

взаимосвязаны, что нередко не исключена и смена одной стадии

другой. Если привязать процесс квалификации только к стадии

закрепления выбора уголовно – правовой нормы в юридическом

акте, то может констатироваться, что для формирования единс-

твенно правильного вывода о виновности или невиновности лица

в совершении преступления недостаточно фактических данных, то

есть они не вполне точно и объективно выявлены, или выявлены не

все обстоятельства, имеющие юридическое значение, не отражена

Сардаева Оксана Геннадьевна, аспирант кафедры теории государства и *

права ГОУ ВПО «СГАП»

их специфика. Таким образом, полнота и объективность фактичес-

ких обстоятельств служат основой, базисом для квалификации, а

последняя имеет крайне существенное значение для привлече-

ния или непривлечения лица к уголовной ответственности и для

назначения или неназначения ему наказания. Все эти процессы

являются взаимосвязанными и взаимообуславливают друг друга.

Следовательно, чисто теоретически и логически

презюмируем, что

квалификация без установления фактических обстоятельств дела

невозможна.

Проблема обеспечения правильной окончательной квалифи-

кации совершенного деяния является, безусловно, злободневной

и абстрактной без выхода на правоприменительную практику.

На наш взгляд, квалификация юридически значимого деяния и

установление истины является тем консолидирующим началом,

которое определяет содержание и специфику как всего правопри-

менительного процесса, так и установления фактических обсто-

ятельств. В противном случае деформируются системные связи

правоприменения, при которых каждый участник правопримени-

тельной деятельности добивается решения своих субъективных

целей, препятствуя нахождению истины. Так, сторона обвинения

добивается наказания невиновного, а сторона защиты старается

оправдать виновного, искажая, а порой и подтасовывая фактичес-

кие данные.

А применительно к вопросу о месте и значении квалификации

при применении норм права более детальное решение его опре-

деляется с учётом особенностей конкретных жизненных обстоя-

тельств, с учётом «профессионализма» лиц, производящих квали-

фикацию, и с учётом нахождения различия между фактической и

логической последовательностью в процессе правоприменения.

Kалинкина Л.Д. Исследование доказательств в ходе судебного следствия в

суде первой инстанции в российском уголовном процессе: моногр. / Л.Д. Kалинки-

на, А.А. Васяев. Саранск, 2008. С. 9.

О.Ю. СЕРГЕЕВА*

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДОЛОГИИ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА

ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ СУЩНОСТИ ПРИНЦИПОВ ПРАВА

Поиск путей повышения эффективности функционирования

любой системы, в том числе правовой, включает исследование

ее структуры, системных функций и принципов, формулирование

целей ее организации и деятельности.

В юридической литературе, как общетеоретической, так и от-

раслевой, дано множество различных дефиниций принципов пра-

ва и многообразных трактовок соотношения принципов с другими

компонентами правовой действительности. В одних определениях

обращается внимание на то, что принципы – категория объектив-

ная, соответствующая объективной необходимости упрочения

данного способа производства

, в других юридические принципы

трактуются в качестве основных идей, выражающих сущность ис-

торического типа права

. В третьих подчеркивается, что принципы

являются областью правосознания, правовой идеологии и науки

В зависимости от узконормативного или более широкого по-

нимания права, принципы связываются с основными началами,

закрепленными в нормах объективного права

, либо с основами,

воплощенными также и в других юридических явлениях, в част-

ности, в субъективном праве

. Различное понимание сущности и

содержания правовых принципов обусловило неоднозначное раз-

решение вопросов о способах их формирования, сферах приме-

нения и формах реализации, что привело к серьезным проблемам

правотворчества и правоприменения в последние десятилетия.

Решение видится в существенной модификации и обогащении

традиционных методов научного исследования указанного право-

вого феномена. Общепризнано, что проблема принципов носит

комплексный характер

. Тем не менее, исследование принципов

зачастую сводилось к акцентированию внимания на отдельных ас-

пектах данной категории. В последнее время появились интерес-

ные работы, в которых принципы рассматриваются как системные

явления

В современной науке обнаруживается все более широкое осоз-

нание того факта, что материальный и идеальный мир отнюдь не

состоит из отдельных, изолированных друг от друга предметов,

явлений и процессов, а представляет собой систему органичес-

ки взаимосвязанных, взаимодействующих и взаимопроникающих

объектов, именно поэтому он требует системного подхода к позна-

нию. В не меньшей степени эта систематическая связь присуща и

общественным явлениям, что побуждает науку выявлять социаль-

Сергеева Ольга Юрьевна − доцент кафедры арбитражного процесса ГОУ *

ВПО СГАП.

ные образования системного типа, изучать различные уровни сис-

темности этих образований, их связи, отношения и взаимодейс-

твия как в целом, так и в частностях

Основные положения системного подхода состоят в следую-

щем: 1) изучение явления предполагает рассмотрение его в ка-

честве системы, состоящей из комплекса взаимодействующих

элементов; 2) обязательным свойством этих элементов является

их необходимое и непосредственное участие в создании системы:

отсутствие хотя бы одного из них лишает систему ее качествен-

ного своеобразия, прекращает существование системы; 3)

качес-

твенный элемент сам по себе также может рассматриваться в ка-

честве системы. В этом случае он будет объединять другие менее

сложные элементы; 4) каждая система имеет структуру, которая

представляет собой «совокупность устойчивых отношений и свя-

зей между элементами»

Познание принципа, как и любого другого общественного явле-

ния, сложный процесс. Чтобы познать его сущность, охватить его

движение, необходимо предварительно его расчленить на состав-

ные части и изучить каждую из них в отдельности.

Во-первых, правовой принцип есть идея, содержащая в себе

представления о явлении. По мнению И.И.Жбанковой, «принцип

– это особая, предельно концентрированная форма знания»

. За

свою историю человечество накопило знания, отражающие зако-

номерности правового регулирования общественных отношений,

что выражается, в том числе, и в виде принципов. Принцип явля-

ется обобщением знаний о всеобщем и частном (специальном),

абстрактном и индивидуально-конкретном, находящем свое выра-

жение в нормах права. В содержание принципов как идеи входят

убеждения, ценностные установки законодателей и субъектов

правоотношений.

Содержание правовых принципов определяется историческим

развитием общества. Экономические отношения предопределяют

содержание права, тогда как право, в свою очередь, регулирует

и видоизменяет экономические отношения. Однако право не в

состоянии изменить проверенные и утвержденные тысячелетней

историей истины. В данном аспекте особое значение имеют цен-

ности, ставшие на протяжении истории цивилизации общечелове-

ческими – идеи гуманизма, равенства, справедливости и др.

Специфическая природа права заключается в том, что хотя оно

и обусловлено объективными, и, прежде всего, экономическими,

факторами, последние не оказывают на право автоматического и

прямого воздействия. Объективные начала в праве опосредуются

субъективными (духовными) факторами, трансформируются, со-

гласуясь с ценностными установками общества.

Право и его отдельные части (нормы, принципы) есть результат

сознательной деятельности человека и общества. Экономичес-

кие закономерности не механически переносятся в право. Между

ними имеется опосредующее звено – сознание человека и его со-

знательно-волевая деятельность.

Право определяет наиболее целесообразный порядок постро-

ения общественных отношений на данный период. Истинность

норм права, таким образом, обусловливается тем, насколько уста-

новленный порядок соответствует не только ценностным установ-

кам общества в данный период, классовым интересам и экономи-

ческим отношениям (несовершенство которых могут осознавать

люди), но и представлениям о справедливости, об идеальном

устройстве общества.

Во-вторых, принцип является основополагающей идеей, ориен-

тиром, руководящим началом, имеющим фундаментальное значе-

ние в правотворчестве и правоприменении, на основании которого

возникают, развиваются, функционируют правовые явления.

Право является отражением действительности, и его конечная

цель – изменение действительности, достижение желанной дейс-

твительности

Важнейшие социальные ценности, отраженные в праве, нахо-

дят в нем свое «второе рождение», становясь правовыми принци-

пами (идеи гуманизма, справедливости, равенства, законности

и др.). Посредством права они приобретают значение правовых

ценностей. Право придает им практическую силу, обеспечивает

условия для их осуществления и развития, становится средством

их достижения. В качестве высоких идеалов принципы пронизыва-

ют общественное правосознание и в тоже время являются реаль-

ной человеческой практикой.

Принцип представляет собой основу существования правовой

системы как структурно-функционального образования: принципы

выступают в виде основополагающих (стратегических) приоритетов

правовой политики в области формирования и функционирования

всей правовой системы. Правовые принципы есть и одно из важ-

нейших условий сбалансированного состояния и действия системы

права, с точки зрения координации и субординации, взаимосвязи,

взаимодополнения, взаимодействия правовых подсистем.

В-третьих, принцип может рассматриваться как постулат, аксио-

ма, установление, требование, имеющее императивное значение,

обладающее целевой, регулятивной, нормативной и иной направ-

ленностью. Он выступает как активное, побуждающее к действию

(или бездействию) положение, правило поведения, стоящее выше

иных законодательных предписаний.

Таким образом, правовой принцип – это основополагающая

идея,

начало, ориентир, приоритет, правило поведения, т.е. сис-

тема взаимодействующих и взаимодополняющих элементов

социального порядка, которые, обладая свойствами социаль-

но-ценностной и нормативно-правовой значимости, выражают

закономерности возникновения, развития и функционирования

правовой системы, выполняют регулятивную и иные функции за-

конотворческой и правоприменительной деятельности.

См.: Явич Л.С. Право развитого социалистического общества. Сущность и при-

нципы. М., 1978. С.11.

См.: Шейдлин Б.В. Сущность советского права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1959. С.64-65;

Васильев А.М. О правовых идеях-принципах // Советское государство и право.

М.: 1975. №3 С.12.

См.: Лукашева Е.А. Принципы социалистического права // Советское государс-

тво и право. М., 1970. № 6. С. 21-23.

См.: Советский уголовный процесс. Учебник / Алексеев Н.С., Бастрыкин А.И.,

Даев В.Г., и др.; Под ред.: Н.С. Алексеева, В.З. Лукашевич. Л., 1989. С.53-54.

См.: Явич Л.С. Право развитого социалистического общества. С. 30.

См.: Семенов В.М. Kонституционные принципы гражданского судопроизводс-

тва. М., 1982. С.10.

См.: Филимонов В.Д. Принципы уголовного права. М.: 2002. С. 32.

См.: Kеримов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований.

М., 1986. С. 200.

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. Изд-е 3-е, перераб. и доп. М.

2005. С. 463.

Жбанкова И.И. Философские принципы в научном познании. Минск., 1974. С. 20.

См.: Неновски Н. Право и ценности. М., 1987. С. 93.

В. С. СЛОБОЖНИKОВА*

KОРРЕKТИРОВKА ГОСУДАРСТВЕННО-

KОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ СОВРЕМЕННОЙ

РОССИИ В 2010 ГОДУ

Государственно-конфессиональные отношения практически в

каждой стране уникальны, как правило, имеют непростую, а по-

рой и драматичную историю формирования. Современный тип

этих отношений в России стал складываться в 1990 г., когда был

принят закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» и впервые в

российской истории начали реализовываться права на свободу

совести и свободу вероисповедания.

Религиозные практики сегодня достаточно многоплановы, что

предполагает наличие сложной инфраструктуры религиозных объ-

единений. Через многочисленные направления своей деятельнос-

ти они обеспечивают выполнение своего предназначения и свое

существование в реальном мире, что безусловно предполагает и

включенность в экономические отношения. Экономическая инф

раструктура религиозных организаций – это сегодня понятие не

менее сложное, чем сама экономическая деятельность этих орга-

низаций

. В массовом сознании религия и вера не совсем совпа-

дают с понятиями «религиозная» экономика, «религиозная» собс-

твенность, «религиозные» финансы и другими, относящимися к

меркантильности, выгоде, прибыли, хозяйственной деятельности.

Основные принципы регулирования «религиозной» собствен-

ности закреплены в ФЗ «О свободе совести и о религиозных

объединениях» 1997 г. Он на сегодня является основным норма-

тивным актом в сфере регулирования религиозных вопросов и

регламентации правового положения религиозных организаций

Из всех типов религиозных объединений, предусмотренных зако-

ном, только религиозные организации регистрируются в качестве

юридического лица (Ст. 8. 1), и поэтому только они могут быть

полноправными участниками правоотношений, в том числе и эко-

номических

. Непосредственно этой стороне деятельности рели-

гиозных организаций в законе посвящено 4 статьи (Ст. 21 «Право

собственности религиозных организаций», Ст. 22 «Пользование

имуществом, являющимся собственностью государства, граждан

и их объединений», Ст. 23 «Предпринимательская деятельность

религиозных организаций», Ст. 24 «Трудовые правоотношения в

религиозных организациях»).

По закону в собственности религиозных организаций могут на-

Слобожникова Валентина Сергеевна – профессор ГОУ ВПО СГАП. дирек-*

тор Межрегионального юридического института. д. полит. н

ходиться здания, земельные участки, объекты производственного,

социального, благотворительного, культурно-просветительского и

иного назначения, предметы религиозного назначения, денежные

средства и иное имущество, необходимое для обеспечения их де-

ятельности, в том числе отнесенное к памятникам истории и куль-

туры (Ст. 21.1). Собственность религиозных организаций может

состоят как из имущества внутри страны так и за

границей.

Особая проблема в отношении религиозных организаций – это

источники приобретения имущества. Некоторые из специалистов

одной их болезненных, препятствующей нормальному развитию

религиозных организаций России, считают проблему восстанов-

ления прав религиозных организаций на имущество религиозного

назначения и иное принадлежащее им имущество, национализи-

рованное или муниципализированное. С момента распада СССР

Русская Православная Церковь, католики, протестанты, мусуль-

мане, иудаисты добивались возвращения отобранных после 1917

года зданий религиозного назначения.

За последние 20 лет понятие имущества, которое необходимо

вернуть расширялось. Речь стала идти о восстановлении прав ре-

лигиозных организаций на имущество религиозного назначения и

иное принадлежащее им имущество, национализированное или

муниципализированное. Некоторые специалисты возвели эту

проблему в ранг определяющей, болезненной, препятствующей

нормальному развитию религиозных организаций России. По их

мнению, проблема реституции собственности религиозных орга-

низаций до недавнего времени была урегулирована действующим

законодательством крайне неудовлетворительно. Возвращение

имущества велось не на основе закона, а на основе распоряжений

Президента Российской Федерации и иных актов главы государс-

тва и исполнительной власти

. Для восстановления исторической

справедливости необходимо было установить единый порядок

передачи имущества религиозного назначения, в том числе куль-

товых зданий и сооружений, из государственной собственности

(как федеральной, так и собственности субъектов Российской

Федерации) и муниципальной собственности религиозным орга-

низациям

За последние 20 лет российской истории религиозные органи-

зации не только динамично увеличивали свой символический ка-

питал, но и вполне материализованные средства. Этот процесс в

логике развития нашей истории и ее содержания вполне законо-

мерный. В 2010 г. законодательство, регламентирующее государс-

твенно-конфессиональные отношения в экономической их части,

пополнилось Федеральным законом Российской Федерации от

30 ноября 2010 г. № 327-ФЗ «О передаче религиозным организа-

циям имущества религиозного назначения, находящегося в госу-

дарственной или муниципальной собственности». С февраля по

ноябрь 2010 . (со времени внесения законопроекта в Государс-

твенную Думу и до принятия его Федеральным Собранием)

шли

ожесточенные, без преувеличения, эмоциональные дискуссии.

Активно законопроект обсуждался и на уровне региональных за-

конодательных органов в рамках парламентских слушаний, в том

числе и в Саратовской областной Думе

В законе речь идет о безвозмездной передаче в собственность

или безвозмездное пользование религиозных организаций культо-

вых зданий и сооружений и иного имущества религиозного назна-

чения

. Действие закона не распространяется на имущество ре-

лигиозного назначения, которое относится к музейным предметам

и музейным коллекциям, включенным в состав Музейного фонда

Российской Федерации, либо документам Архивного фонда Рос-

сийской Федерации или документам, относящимся к националь-

ному библиотечному фонду.

Даты прохождения этого законопроекта и превращение его в за-

кон свидетельствуют о том, что 2010 год, с точки зрения государс-

твенно-конфессиональных отношений, в основном был посвящен

именно решению проблемы «религиозной» собственности. Закон

безусловно устранил пробелы в действующем законодательстве и

удовлетворил религиозные организации, прежде всего те, которые

существовали в России до национализации имущества религиоз-

ного назначения.

Сейчас идет процесс реализации принятого закона, а она

связана с целым рядом сложностей. Произойдет рост расходов

федерального и региональных бюджетов, а также возможно не-

дополучение доходов от использования недвижимого имущества

из-за его безвозмездного отчуждения. На наш взгляд, эти последс-

твия можно было бы считать незначительными, если бы конкрет-

но представлялся масштаб возвращаемого имущества. Kроме

того, следует согласиться с мнением, что закон может привести

к «возникновению новых, не менее глубоких противоречий, как

в области имущественных отношений, так и социальной жизни

в целом»

. Это прежде всего противоречия между представите-

лями различных религиозных организаций, между религиозными

организациями и светским обществом, между представителями

различных национальных культур, между собственниками, между

представителями сферы культуры и религиозных организаций. За-

кон способен актуализировать проблему возвращения национали-

зированной большевиками собственности другим собственникам.

В целом, в 2010 г. в определенной степени была подведена чер-

та под очень важным периодом

правового урегулирования эконо-

мической составляющей государственно-конфессиональных отно-

шений. Принятый закон позволит решить проблему возвращения

религиозным организациям национализированной большевиками

собственности и восстановить историческую справедливость. Но

только ли это нужно религиозным организациям в вопросах собс-

твенности? Закон открывает новую страницу в функционировании

«религиозной» собственности в современной России.

См.: Слобожникова В. С. Земное на службе вечного: понятие инфраструктуры

религиозных организаций // Мир человека: нормативное измерение – 2: сборник

трудов международной научной конференции (Саратов, 29-30 апреля 2010 г.).

Саратов, 2010. С.211-216.

Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997

г. // http://www.kodeks-luks.ru/ciws/site?tid=633200002&nd=9040821&nh=3.

Религиозные группы по закону не ведут активной хозяйственной деятельности,

не являются целостным сообществом гражданских правоотношений с обобщен-

ным имуществом.

Отношения, возникающие при безвозмездной передаче имущества религи-

озного назначения, в том числе культовых зданий и сооружений религиозным

организациям, регулировались следующими нормативно-правовыми актами:

- Гражданский кодекс Российской Федерации (статья 213); - Земельный кодекс

Российской Федерации (подпункт 4 пункта 1 статьи 24, пункт 1 статьи 24); - Феде-

ральный закон от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие Земельно-

го кодекса Российской Федерации» (пункт 2 статьи 3); - Федеральный

закон от 26

сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»

(статьи 21 и 22); - Федеральный закон от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах

культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Фе-

дерации» (статьи 50 и 56); - Федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ

«Об общих принципах организации местного самоуправления в

Российской Фе-

дерации» (пункт 5 статьи 50); -Распоряжение Президента Российской Федерации

от 23 апреля 1993 г. № 281-рп «О передаче религиозным организациям культовых

зданий и иного имущества»; - Постановление Правительства Российской Феде-

рации от 30 июня 2001 г. № 490 «О порядке передачи религиозным организациям

находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначе-

ния» (далее – постановление Правительства Российской Федерации

№ 490).

Установление единого порядка предполагает: определение понятия имущес-

тва религиозного назначения, порядок инициирования передачи, регламентация

обязанностей органов государственной власти и органов местного самоуправле-

ния, разработка процедурных моментов.

Законопроект был внесен в Государственную Думу Правительством Российс-

кой Федерации 10 февраля, и был принят 19 ноября 2010 года. Совет Федерации

его одобрил 24 ноября, а 30 ноября подписал Президент Д. А. Медведев. 3 де-

кабря принятый Федеральный Закон был обнародован // Режим доступа: : http://

www.rg.ru/2010/12/03/tserkovnoedobro-dok.html. Просмотр от 3 дек. 2010 г.; http://

www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2766; http://www.patriarchia.ru/db/text/1333877.html;

http://www.rg.ru/2010/12/03/tserkovnoedobro-dok.html. Просмотр от 18 апр. 2011 г.

Автор был приглашен на это обсуждение, и принял живое участие в бурной

дискуссии.

Имущество религиозного назначения в соответствии с законом — это недви-

жимое имущество (помещения, здания, строения, сооружения, включая объекты

культурного наследия (памятники истории и культуры) народов Российской Феде-

рации, монастырские, храмовые и (или) иные культовые комплексы), построенное

для осуществления и (или) обеспечения таких видов деятельности религиозных

организаций, как совершение богослужений, других религиозных обрядов и це-

ремоний, проведение молитвенных и религиозных собраний, обучение

религии,

профессиональное религиозное образование, монашеская жизнедеятельность,

религиозное почитание (паломничество), в том числе здания для временного

проживания паломников, а также движимое имущество религиозного назначения

(предметы внутреннего убранства культовых зданий и сооружений, предметы,

предназначенные для богослужений и иных религиозных целей).

Режим доступа: http://www.museum.ru/N39684. Просмотр от 18 апреля 2011 г.

С.Ю. СУМЕНKОВ*

ИСKЛЮЧЕНИЯ В ПРАВЕ И СОЦИОЛОГИЧЕСKАЯ ШKОЛА

«ЖИВОГО ПРАВА»: СОВРЕМЕННЫЕ АСПЕKТЫ

ВЗАИМОПРОНИKНОВЕНИЯ

Юридическая практика свидетельствует не только об ирре-

альности абсолютного регулирования правом общественных от-

Суменков Сергей Юрьевич * − доцент Пензенского государственного универ-

ситета, к.ю.н.

ношений, но и также о том, что надлежащая (т.е. учитывающая

бесконечное разнообразие и постоянную динамику общественных

отношений) правовая регламентация допустима лишь при предо-

ставлении определенной свободы субъектам реализующим право.

K таким лицам относятся в первую очередь правоприменители. В

данной связи В.Л. Kулапов и Ю.В. Медная правильно отмечают,

что «…

правотворческий орган, осознавая свои ограниченные воз-

можности, пытается, с одной стороны, каким-либо образом пре-

дупредить и восполнить потенциальную неопределенность и не-

достаточность в упорядочении тех или иных отношений, а с другой

– предоставить правоприменителю возможность самому в рамках

предоставленных полномочий осуществлять юридическое регу-

лирование с учетом всех деталей и особенностей, наполняющих

каждую конкретную жизненную ситуацию, которые законодатель

просто не в силах предусмотреть»

Подобное как раз и является детерминантой существования

исключений из общих правил правового регулирования; в свою

очередь, предельно широкое усмотрение их применения – харак-

терная особенность и основное условие реализации. K примеру,

ч. 3 ст. 179 ГПK РФ гласит: «Свидетель, не достигший возраста

шестнадцати лет, по окончании его допроса удаляется из зала

судебного заседания, за исключением случая, если суд признает

необходимым присутствие этого свидетеля в зале судебного за-

седания».

Тем самым, возможность использования исключительного

предписания выступает прерогативой суда; зависит от восприятия

последним целесообразности следовать общему правилу либо

воспользоваться исключением из него.

Направление, подразумевающее под правом действия и реше-

ния правоприменителей (прежде всего – судей), получило в юри

дической науке название социологической теории права.

Представители данного течения «стали изучать право не в ка-

честве самодовлеющей, оторванной от жизни, оторванной от жиз-

ни системы абстрактных норм, формализованных предписаний, а

как «живой порядок», как сеть конкретных правоотношений, как

систему действующих норм»

Одним из основных представителей социологической юриспру-

денции является австрийский правовед Е.Эрлих, по мнению ко-

торого право беспробельно и представляет собой единое целое

;

такое единство достигается за счет непосредственного правот-

ворчества, осуществляемого судьями и другими «юридическими

чиновниками» в каждом конкретном деле

Наряду с Е. Эрлихом, важная роль в становлении социологи-

ческой юриспруденции принадлежит Р. Паунду. «Соединив праг-

матический подход к праву с функциональным, Паунд обосновал

взгляд на право как нкасовокупность средств для достижения

желаемого результата, средство социального контроля»

. Обоз-

начение Р. Паундом права как средства достижения компромисса

и гармонии интересов в обществе, предопределяют инструмен-

тальный подход к праву, восприятие его в качестве «социальной

инженерии»

В данном контексте можно смело заявить: исключения как раз

и выступают в качестве юридических средств, благодаря которым

можно, насколько это допустимо, обеспечить компромисс много-

численных и разнообразных интересов, гармонизировать и при-

мирить претензии и требования многочисленных субъектов обще-

ственных отношений.

На наш взгляд, исключения – как раз тот детерминированный

практикой способ удовлетворения интересов, позволяющий от-

ступать от жестких правил нормативного регулирования, не на

нарушая их. Более того, пользуясь терминологией исследовате-

ля, исключения из установленных государством правил – эта та,

обусловленная реальными жизненными факторами, «жертва, на

которую вынужден идти создавший нормативные правила законо-

датель в целях обеспечения правопорядка

Развитие идей Е. Ерлиха и Р. Паунда получило в трудах таких

ученых как А. Леви-Брюль, K. Ллевелин, Д. Френк, Б. Kардозо, О.

Холмс, а также их российских коллег – С.А. Муромцева, Н.М. Kор-

кунова, П. Сорокина, Н.С. Тимашева.

Таким образом, краеугольные моменты социологической школы

права не только подтверждают существование исключений в сфе-

ре правовых отношений, но и доказывают необходимость таких

исключений.

Подобный вывод, по нашему мнению, возможен, если исходить

из следующих положений социологической теории.

Во-первых, в рамках данного направления право воспринима-

ется как неотъемлемая часть социальной сферы, подверженное

воздействию тех же закономерностей и процессов, характерных

для всех иных социогенных институтов.

Подобное в свою очередь, проецирует взгляд на всеобщий ха-

рактер исключений; детерминацию их особенностями устройства и

развития человеческого общества. Если исключения присутствуют

в социальном регулировании, то, бесспорно, их не может не быть в

диапазоне реализации права.

Во-вторых, признание сторонниками анализируемого направле-

ния многообразия общественных отношений влечет констатацию

невозможности их надлежащего регламентирования посредством

единых стандартов поведения.

Исключения как раз и

выступают в качестве средств, позволя-

ющих преодолевать шаблонность права, обеспечивать гибкость

и дифференцированность правового воздействия, удовлетворяя

обширный спектр законных интересов участников правоотноше-

ний. Последнее особенно важно в аспекте «инструментального»

подхода к пониманию права, который, как отмечалось выше, раз-

делялся многими представителями социологической юриспруден-

ции.

В-третьих, смещение акцента при определении права с пробле-

мы нормы (догмы права) на юридическую, прежде всего судебную

практику. Речь идет о соотношении должного (нормы-предписания)

и сущего (отражения потребностей реальной жизни). Несмотря на

все различия, касающиеся степени названного сопоставления,

основополагающей идеей юристов-социологов выступает то, что

право как совокупность норм-предписаний должно максимально

отражать потребности реальной жизни, что достигается только

путем предоставления широкого диапазона усмотрения в ходе

применения права.

Реализация исключений во многом базируется на усмотрении

правоприменителя, в первую очередь судьи. Расширенные пре-

делы правоприменительного усмотрения – одна из основ социо-

логической теории права - имеет прямое отношение к тому тезису,

что уникальность фактических обстоятельств, препятствует одно-

значному

указанию в юридической норме на использование либо

неиспользование исключительных положений.

Судебная практика выступает оптимальной формой проявле-

ния исключений

; классическим примером служит ст. 64 УK РФ,

дополнительный интерес к которой вызывается тем, что часть со-

держащихся в ней исключений в целях либерализации уголовных

наказаний трансформировались в правила

Подобные тенденции не только свидетельствуют об опреде-

ленной сопоставимости теории исключений с социологическим

направлением понимания права, но и позволяют согласиться с

тем, что «в российском правоведении необходимо разрабатывать

концепции в русле социологического типа правопонимания, наце-

ленные на выявление реально существующих в обществе отно-

шений правового свойства и создание адекватных потребностей

общества механизмам правового регулирования»

Вместе с тем, существенным недостатком (касательно темати-

ки исключений) служит тезис о второстепенности роли правовых

норм, а в некоторых случаях и полное их игнорирование.

Подобная трактовка, фактически нивелирующая нормативное

понимание права, обуславливает целый ряд вопросов.

Один из них, непосредственно затрагивает проблематику насто-

ящего исследования. Так, если право не состоит из норм, уста-

навливающих формально определенные правила поведения, то

не актуальна идея о наличии в праве исключений. Правоприме-

нительный акт - и есть абсолютное правило для разрешения кон-

кретной жизненной ситуации; на этом основании из него не может

быть исключений.

Данный посыл не только противоречит методологической ус-

тановке о нераздельности правил и исключений; он напоминает

казуистичность права средних веков.

Более того, придание феноменальной роли усмотрению пра-

воприменителей совершенно не учитывает реальной опасности

злоупотреблений со стороны последних.

Вместе с тем, изучение исключений из правил в сфере правово-

го регулирования не должно ограничиваться только идеями соци-

ологической школы, но и воспринимать положения нормативного

подхода к пониманию права, а также, бесспорно, естественно-пра-

вовой теории.

Сущность и назначение как самого права, так и подразумевае-

мых им правил и исключений должно подвергаться дальнейшему

теоретическому осмыслению и научному изучению.

В.Л. Kулапов, Ю.В. Медная. Поднормативное правовое регулирование. Сара-

тов, 2009. С. 7.

Зорькин В.Д. Социологическая юриспруденция // История политических и пра-

вовых учений / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.., 1983. С. 610.

Согласно нашей концепции, целостность права как раз и достигается за счет

того, что оно представляет собой совокупность правил и исключений из них; при

этом применение последних во многом зависит от усмотрения компетентных

субъектов (примечание мое – С.С.).

Ehrlich E. Die jristische Logik. Tübingen, 1918. S. 142.

Румянцева В.Г. Правовое учение Роско Паунда // История государства и права.

2005. № 2. С. 52.

Paund R. Interpretations of legal history. Harvard University Press, Cambridge,

Massachusetts, 1946. P. 156.

В этой связи весьма точно замечание В.Г. Румянцевой относительно воспри-

ятия права Р. Паундом: «Отмечая генетическую и функциональную связь права

с интересами индивидов, с экономической политической социальной действи-

тельностью, ученый толковал право как факт социальной жизни. Интерпретация

права как правоотношения, как защищенного интереса, как правопорядка, как

отправления правосудия выдвинула важную проблему несводимости права к

нормативным суждениям законодателя» (Румянцева В.Г. Правовое

учение Роско

Паунда).

См. об этом: Гук П.А., Суменков С.Ю. Исключения в праве и их реализация в

судебной деятельности // Журнал российского права. 2006. № 8. С. 123-130.

Речь идет о ФЗ РФ от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уго-

ловный кодекс Российской Федерации» (Российская газета. 2011. 11 март.), ос-

новной смысл которых заключается в устранении в ряде статей кодекса низшего

предела у некоторых видов уголовных наказаний. Тем самым значительно рас-

ширяется сфера судейского усмотрения и снимается сама постановка вопроса об

обязательном установлении «исключительных обстоятельств» для назначения

наказания ниже низшего предела (примечание мое

– С.С.).

Немытина М.В. Проблемы современного правопонимания / Современные

методы исследования в правоведении / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько.

Саратов, 2007. С. 110.

Н.И. СУХОВА*

ПОЛИТИЧЕСKИЕ ГАРАНТИИ ОБЕСПЕЧЕНИЯ

ЦЕННОСТИ ПРАВА

Прежде чем начать говорить о факторах, влияющих на созда-

ние права-ценности, необходимо отметить, что они представляют

собой не разрозненное образование, а некое единство, что поз-

воляет говорить о механизме обеспечения ценности права, ко-

торый, очевидно, действует не только во время создания права,

но и на

этапе его реализации. Механизм обеспечения социаль-

ной ценности права представляет собой некое цельное, единое,

системное образование, действующее непрерывно и слаженно.

Разграничение этапов работы, действия этого механизма прово-

дится условно и диктуется необходимостью наиболее полного, де-

тального его рассмотрения и подтверждения положения о том, что

обеспечение ценности права осуществляется на всем протяжении

его формирования и реализации. При этом обращаем внимание

на то, что средства, тесно взаимосвязанные между собой, неоди-

наково проявляют себя: одни больше заметны именно на этапе

правотворчества, другие – на этапе правореализации.

Однако есть и такие, которые одинаково весомы на всем про-

тяжении «жизни» права. K таковым средствам относится мораль.

Kак обеспечительное средство, мораль влияет на повышение

ценности права как феномена культуры, обеспечивает инструмен-

тальную ценность права и телеологическую ценность права, т.к.

закрепляет в праве идею справедливости, установление которой

является целью любого общества.

Целью правотворческой деятельности является не просто со-

здание средства регулирования общественных отношений, а со-

здание социально обусловленного права, качественного, не име-

ющего пробелов, стабильного, являющегося основой свободы,

безопасного сосуществования и развития каждого. Права, способ-

ного быть мощной консолидирующей общество силой, эффектив-

ным, соответствующим менталитету, культуре и традициям наро-

да, системе социальных ценностей, сложившихся в обществе.

Отметим, что право может восприниматься в качестве ценнос-

ти, только если оно способно удовлетворять основные потребнос-

ти и интересы субъектов социального общения. Это бесспорное

положение с необходимостью требует того, чтобы правотворчес-

кие органы имели четкое представление о наиболее актуальных и

важных потребностях различных социальных групп и индивидов в

заранее заданный период времени. Kак раз право, отражающее

Сухова Надежда Ивановна * − доцент кафедры теории государства и права

ГОУ ВПО СГАП, к.ю.н

эти потребности и, следовательно, содержащее инструментарий

их удовлетворения, способно быть ценностью.

Масштабность и сложность цели обусловливает широкий набор

средств ее достижения, рассмотреть который полностью в рам-

ках данной работы не удастся. Тем не менее, можно выделить те

факторы, которые непосредственно находятся в функциональной

связи с правом и поэтому оказывают непосредственное влияние

на него. В первую очередь речь здесь идет о политическом вли-

янии на право. Во-первых, само правотворчество представляет

собой вид политической деятельности, искусство перевода поли-

тических и социальных интересов в общеобязательные требова-

ния и правила поведения; во-вторых, все юридическое в основе

своей имеет политическую природу, а в-третьих, всякое право

«предполагает принудительный момент, оно должно опираться на

твердую, легитимную, авторитетную власть»

и подкрепляться ею.

Поэтому в решении задачи обеспечения ценности права большое

значение имеет установление гарантий со стороны политическое

власти. Нам представляется, что такими гарантиями, в частности,

являются принципы разделения властей, демократизма, диало-

гичность осуществления политической деятельности.

Принцип разделения властей является важнейшим элементом

функционирования любого современного демократического госу-

дарства, исключающим возможность соединения законодатель-

ной, исполнительной и судебной власти в одних руках. Именно

эти три власти, и только они исчерпывают предназначение госу-

дарства.

Разделение власти на три ветви обусловлено необходимостью:

1) предупреждения концентрации власти у одного органа и вся-

ческих злоупотреблений. K чему могут привести злоупотребления

властью вполне известно; 2) четкого определения функций, компе-

тенции и ответственности различных государственных органов; 3)

обеспечения действенности на конституционной основе системы

сдержек и противовесов, возможности контроля государственных

органов. Поэтому значение этого политико-правового принципа

для обеспечения ценности права вполне очевидно и выражается

в том, что:

• четкое определение компетенции каждой из властей позволя-

ет избежать злоупотреблений в использовании права;

• издание законов, приоритетной формы права, обладающей

верховенством в системе законодательства, органом, формирую-

щемся непосредственно народом, повышает его социальную цен-

ность;

• существование трех взаимодействующих ветвей власти спо-

собствует наиболее эффективному претворению правовых поло-

жений в жизнь;

• целью данного принципа является не только создание эффек-

тивного механизма функционирования государственных органов,

но и обеспечение с помощью политических и правовых средств

безопасности граждан от произвола и злоупотреблений. Все это,

в свою очередь влияет на восприятие права в качестве ценности,

как одного из необходимых средств защиты прав и свобод.

Принцип демократизма в общей форме закреплен в ст. 3 Kонс-

титуции РФ. Применительно к заявленной нами тематике этот при-

нцип является основой широкого участия в правотворческом про-

цессе различных социальных групп, выражающих свои интересы.

Это в свою очередь ведет к тому, что в праве должен отражаться

именно правообразующий интерес, как итог согласования различ-

ных социальных интересов, как правовой компромисс, в пределах

которого интересы «субъектов социальной жизни могут быть уч-

тены и согласованы в рамках одинаково справедливой для всех

общеправовой позиции»

. Закрепление в праве интереса такого

качества, несомненно, повышает его ценность. «Если физический

мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчи-

нен закону интереса. На земле интерес есть всесильный волшеб-

ник, изменяющий на глазах всех существ вид всякого предмета»

и свойства всякого предмета. Принцип демократизма как одна из

политических гарантий обеспечения ценности права находит свое

конкретное выражение в праве законодательной инициативы, ко-

торым обладает достаточно широкий круг субъектов (часть 1 ст.

104 Kонституции РФ). Указанный принцип способствует созданию

социально обусловленного законодательства и права, что обес-