с общественностью. Внешние связи с общественностью (ориентированные на клиентуру)
потребуют создания специального журнала для женщин, который необходимо будет
разослать тысячам читательниц, среди которых окажутся руководители, работники
органов власти, экономисты и домохозяйки. «В этом журнале не будет рекламы в прямом
смысле этого слова, а только материалы, расска зывающие о том, что так или иначе
связано с использованием продукции и с фирмой-изготовителем, перемежаемая интерес-
ными рассказами и дамской хроникой». В дополнение к этому фирма устроит также
серию «бесплатных семинаров по домашнему хозяйству, об организаторе которых станет
известно общественности». Она предложит экскурсии по предприятию, создаст женские
клубы и т. п.
Очевидно, впрочем, что основное различие между рекламой и PR кроется в точности
информации. Конечно, реклама не врет, но она представляет истину очень специфически,
«ретуширует» ее, «приодевает», слегка провоцирует. Сообщение, передаваемое в рамках
PR, должно быть, напротив, совершенно аутентичным. Реклама не может не «деформиро-
вать», или даже не приукрашать или «возвеличивать» имидж марки. «Связи с
общественностью, — говорит почетный председатель Французской федерации рекламы
Анри Эно (Henri Henault), — показывают истинное лицо предприятия».
На уровне коммерческого предприятия нередко происходит смешение рекламы и PR, а в
государственных службах подобное бывает с PR и пропагандой. Действительно, если речь
идет об отношениях администрации или же самого государства с обществом, как
избежать риска подмены связей с общественностью пропагандой?
В четко очерченном случае тоталитарного государства роль пропаганды будет состоять в
вовлечении общества в строгую политическую, идеологическую или религиозную
систему, и убеждение будет осуществляться здесь жесткими принудительными методами.
Здесь будут стремиться к «промыванию мозгов». Пропаганда принципиально отличается
от связей с общественностью в той мере, в какой она стремится воспитать сознание в духе
религиозного поклонения и фанатизма там, где связи с общественностью ограничиваются
представлением, информированием или обеспечением свободного доступа к
документации. «К примеру, американская церковь, — справедливо замечает Г. Вердье, —
будет вести PR-кампанию в том случае, если ее цель будет показать себя и завоевать
расположение в том сообществе, где она существует. Но если она намеревается обращать
людей и переманивать их у церквей-соперниц — налицо пропаганда. Марсель Блештейн-
Бланше (Marcel Bleustein-Blanchet) поведал о том, как его упрекал советский посол: «"Вы
ведь так часто лжете в ваших газетах!"... — "Да, господин посол, — ответил я, — но я не
могу повторяться, ведь во второй раз мне никто не поверит. Это была бы уже
пропаганда!"» Анекдот кажется нам весьма показательным, особенно если вспомнить
слова президента Publicis, добавлявшего: «Нелегко порой провести грань между рекламой
и пропагандой, однако очевидно, что последняя апеллирует только к силе и власти, она
навязывается с жестокостью рукоприкладства. Что до рекламы, то она порождение
свободного выбора, игры спроса и предложения».
Превосходно проанализированное Сергеем Чахотиным (Serge Tchakhotine) насилие над
толпой, в котором уже присутствовали следы «психологического действия»,
представляется чем-то в корне противоречащим самому принципу связей с
общественностью. Напротив, свобода суждения, в идеале уважаемая рекламой и
основанная на достоверной, полной и целостной информации, указывает нам верный путь
развития связей с общественностью. В то же время пропаганда, как бы этого порой ни
хотелось избежать, следует по пятам за связями с общественностью везде, где их
принимают по доброй воле. Таким образом, если критерием отличия PR от рекламы
является истина, то от пропаганды его позволит отделить свобода.