Шендрик А.И. Теория культуры

Подождите немного. Документ загружается.

Такова культурологическая концепция Н.А. Бердяева, которая может быть

классифицирована как цельная, достаточно стройная система взглядов на

сущность культуры, ее генезис, на причины культурного кризиса, переживаемого

ныне «фаустовской» цивилизацией. В ее рамках

Зададимся вопросом: можно ли все принять безоговорочно в изложенной

выше теоретической конструкции? Думается, нет. Возражение вызывает прежде

всего основной тезис Бердяева о происхождении культуры из культа, об

облагораживающем влиянии веры на культурно-творческий процесс.

То, что культура тесно связана о религией, культом, — факт, не

вызывающий сомнения. Действительно, если бросить ретроспективный взгляд в

прошлое, то нетрудно установить то обстоятельство, что на протяжении веков

культура, а более точно — искусство, в котором выражается квинтэссенция

культуры той или иной исторической эпохи, того или иного общества, развивалась

в лоне церкви. Достаточно вспомнить такие имена, как Микеланджело,

написавшего потрясающие своей мощью фрески Сикстинской капеллы, мадонн

Рафаэля и Леонардо да Винчи, Браманте, создавшего собор Св. Петра в Риме,

Аристотеля Фьораванти, воздвигшего Успенский собор в Московском Кремле,

неизвестных архитекторов, построивших собор Св. Софии в Киеве, церковь

Покрова на Нерли, наконец, гениального Гауди, создавшего одно из величайших

творений архитектуры XX в. — кафедральный собор в Барселоне, чтобы

убедиться в этом, не говоря уже об искусстве Средневековья, которое не знало

вообще иных сюжетов, кроме религиозных, и свою главную задачу видело в том,

чтобы всеми доступными средствами восславлять Христа.

Однако это вовсе не означает, что культ выступает первоосновой культуры,

что именно религия является ее животворящим источником. Исследования

антропологов, этнографов, историков религиозных учений (Э. Тейлора, В.

Ирвинга, Р. Пишеля, Э. Ренана, М. Кима, Д. Угриновича, Б. Поршнева, Ю.

Семенова и др.) говорят о том, что нет никаких оснований утверждать, что

искусство возникло из культа, из религии.

Многочисленные факты говорят о том, что зачатки этического отношения к

окружающему человека миру искусства появляются на определенном этапе

развития человечества. Искусство сначала самым непосредственным образом

«вплетено» в трудовую деятельность человека, неразрывно слито с ней. Создавая

орудия труда, предметы быта, оружие, люди, как совершенно справедливо

отмечает Д.М. Угринович,

391

культура представлена как феномен, несущий на себе отпечаток

сакрального, как сфера подлинного, а не мнимого бытия человека,

как нечто, противоположное цивилизации, как результат

деятельности аристократов духа, приобщенных к божественным

истинам.

получали удовлетворение не только от того, что создали практически

целесообразный предмет, который необходим им для производства средств их

существования, они испытывали удовольствие от самого процесса владения

материалом, придания ему необходимой формы, от умения использовать в своей

деятельности свойства материала, подчиняя его своему замыслу, своей цели^.

Осваивая окружающий мир, опредмечивая свою человеческую сущность,

люди формировали представления о симметрии, ритме, светотени, перспективе, а

это означает то, что уже на ранних этапах существования человеческой

цивилизации они действовали не только в силу необходимости, из стремления к

биологическому выживанию, но и творили мир, как писали классики марксизма,

«по законам красоты»

. Эстетическое отношение к действительности, таким

образом, не является, вопреки утверждениям многих эстетиков и философов,

принадлежащих к идеалистическому направлению социальной мысли,

результатом «чистой игры» или продуктом «высшего развития духа». Зачатки

эстетического отношения возникали в неразрывной связи с развитием

человеческих умений и способностей, с накоплением определенного объема

знаний об окружающем человека мире.

В том, что сказанное выше не относится к разряду декларативных

утверждений свидетельствуют обнаруженные следы художественной

деятельности уже неандертальцев, зафиксированные в раскопках в Тешик-Таше

(Узбекистан), в мустьерских слоях пещеры Ля Ферраси во Франции. Аналогичные

находки были сделаны и в Италии, Венгрии, Чехословакии. Об этом подробно

пишет А.П. Окладников в своей книге «Утро искусства». Таким образом,

искусство как особый общественный феномен существует с момента выделения

человека из природы, с момента, когда он начинает жить и действовать,

подчиняясь не столько биологическим законам, сколько законам социальным.

Если на эту проблему (проблему приоритета возникновения в процессе

исторического развития) посмотреть с точки зрения генезиса религии, то можно

прийти к аналогичному выводу.

Квинтэссенцией религии, ее смыслообразующим стержнем, сущностной

характеристикой, как известно, является вера в сверхъестественное, в

существование высшей силы, не только не подчиняющейся человеку, но,

наоборот, властвующей над ним, определяющей его бытие. Если этот тезис

принимается (а он не может быть не принят в силу своей очевидности), то тогда

есть все основания утверждать, что архаической, неразвитой, примитивной

формой религии являются магия, магические верования. Магия возникает на заре

человеческой цивилизации, ее особенность состоит в том, что она

непосредственным образом обслуживает насущные потребности первобытной

общины (впоследствии рода, племени, а затем отдельных социальных общностей

и даже индивидов), заменяя реальные средства воздействия человека на природу,

окружающий его мир иллюзорными, вымышленными, но которые, по твердому

392

убеждению людей, обладающих ограниченным кругом знаний, способны оказать

такое же, а, возможно, более сильное воздействие на предмет, объект с целью

овладения им. Такими средствами выступают магические обряды. Имитируя

процесс охоты, вонзая, например, копье в нарисованный на песке силуэт бизона

или дикого кабана, сопровождая все это заклинаниями, магическими формулами,

человек первобытнообщинного общества прогнозировал развитие событий в

будущем, повышал, как он считал, вероятность получения благоприятного для

него результата.

Магия в первобытном обществе пронизывала в полном смысле слова все

слои и сферы общественного сознания. Подчеркивая этот момент, один из

крупнейших этнологов и религиоведов нашего времени Д. Фрезер в своей книге

«Золотая ветвь», принесшей ему мировую известность, пишет:

В примитивном обществе едва ли нашелся хотя бы один человек, который на

досуге не занимался магией... В примитивном обществе, где господствует

однородность занятий и где разделение на профессиональные группы едва

наметилось, каждый человек в большей или меньшей степени занимался магией в

своих интересах и использовал чары и заклинания на благо себе и во вред своим

врагам

По мере совершенствования орудий и средств производства происходил

процесс развития сознания человека как рода. Оно становилось все более

сложным, многогранным. Опыт одного поколения другому передавался через

знания, накопленные в ходе практики. Чем более сложными становились процесс

взаимодействия человека с природой, взаимосвязь между членами одного племени

или рода, чем дальше человек выходил за рамки удовлетворения сиюминутных,

связанных исключительно с биологическим выживанием, потребностей, тем более

сложным становился его духовный мир, тем чаще у него возникали вопросы,

связанные с происхождением окружающих вещей, предметов. Вселенной в

конечной счете. При отсутствии науки, основной задачей которой как раз и

служит выявление первопричин бытия, дать ответы на эти и другие вопросы в

рациональной форме они и не могли. Но существующая потребность в

понимании, в осмыслении своего бытия, места человека в мире, требовала

удовлетворения. Так возникли мифы, которые можно классифицировать как более

высокую форму развития общественного сознания, как сложное, многоаспектное,

синкретическое образование, которое явилось зародышем и религиозных

верований, и ряда жанров народного искусства и фольклора

От мифа оставался только один шаг до возникновения политеистических

религий, который вскоре и был сделан человеческим родом. На этот факт

обращает внимание Е.М. Мелетинский в своей книге «Поэтика мифа».

Анализируя содержание мифов различных стран и народов, он приходит к выводу

о том, что в архаической мифологии содержится, образно говоря, в «свернутой

форме» весь комплекс представлений о сонме богов и их деяниях. Их прообразом

393

выступают первопредки — демиурги — культурные герои. Они моделируют в

целом первобытную общину, отождествляемую с «настоящими людьми»

Легенды о первопредках лежат в основе древнемексиканской (тольтекской,

ацтекской, отчасти майанской), китайской, египетской, древнеиранской и других

мифологий, которые послужили базисом для становления соответствующих

религий.

Классическими примерами религий, уходящих своими корнями в

древнейшие слои мифологического сознания, являются религиозные учения

Древней Греции, Древнего Рима, Египта времен фараонов и т.д.

Впоследствии, после возникновения монотеистических религий

(христианства, буддизма, ислама) связь между религиозным и мифологическим

сознанием уже не воспринималась как очевидная. Соответственно совершенно по-

иному стали трактовать и вопрос о корнях того или иного религиозного учения.

Практически во всех мировых религиях основы учения даются свыше в виде

божественных заповедей, соблюдение которых верующим человеком является

строго обязательным. Чем дальше продвигалось человечество по пути

исторического развития, тем сильнее религия (или, более точно, религии)

отдалялись от своей материальной первоосновы.

Таким образом, главный аргумент Н.А. Бердяева о религиозном

происхождении культуры вряд ли можно признать убедительным. Следует

высказать и ряд других критических замечаний по поводу бердяевской

культурологической теории. В частности, это относится к его трактовке

соотношения культуры и цивилизации. Вызывает сомнение и предлагаемый им

вариант решения проблемы преемственности культуры. Однако все это не умаляет

того большого вклада, который Н.А. Бердяев внес в развитие культурологической

теории.

9.5. ПОНИМАНИЕ КУЛЬТУРЫ В РАБОТАХ И.А. ИЛЬИНА

Иван Александрович Ильин (1883—1954 ) родился в семье присяжного

поверенного Московской судебной палаты.

О детских и юношеских годах Ильина сведений практически не

сохранилось, известно только, что он получил неплохое образование в знаменитой

1-й московской гимназии, которая считалась лучшей во второй столице (ее

выпускниками были известные деятели русской культуры Владимир Соловьев,

Петр Милюков и другие). После окончания с золотой медалью гимназии Ильин

поступает на юридический факультет Московского университета, где в те времена

преподавали такие ученые, как князь Е.Н. Трубецкой, П.И. Новгородцев и другие

не менее крупные правоведы. В студенческие годы Ильин серьезно начинает

заниматься философией. Он сближается с Новгородцевым, который оказал весьма

большое воздействие на формирование мировоззрения талантливого юноши. В

394

этот же период он включается в активную политическую жизнь. Ильина

привлекают идеи социалистов-революционеров и он начинает сотрудничать с

эсерами. По воспоминаниям, Ильин не только пишет революционные

прокламации, брошюры, но и обеспечивает прикрытие участников боевых

эсеровских групп. В своей квартире он хранит часть эсеровского арсенала и

пропагандистские материалы. В эти же годы происходит разрыв Ильина на

идейной почве со своей семьей, насквозь буржуазной. Ильин считает

невозможным поддерживать отношения с людьми, исповедующими чуждые ему

политические взгляды, и потому прерывает всякие отношения не только с

родителями, но и братьями, которые по убеждениям были консерваторами. В 1906

г. Ильин заканчивает университет с дипломом первой степени и по рекомендации

Е.Н. Трубецкого его оставляют на кафедре истории права юридического

факультета для подготовки к профессорскому званию. Через три года он сдает

квалификационные экзамены и становится приват-доцентом. С этого момента

начинается преподавательская и научная деятельность Ильина, которая не

прерывается до конца его жизни.

В 1910—1917 гг. Ильин много пишет и издает. В свет выходят одна за

другой его статьи, брошюры, книги, в том числе и монография о Гегеле, где

изложены основные идеи докторской диссертации Ильина. Февраль 1917 г. он

принял, как и большинство его коллег из либерально мыслящей профессуры,

восторженно. Октябрь же он оценивал исключительно отрицательно. Ильин был

сторонником, как он писал, «совершенствования закона по закону», и потому

революция, разрушившая старый порядок, воспринималась им как

противозаконное деяние. Он сразу же становится яростным оппонентом советской

власти, причем борется с ней не только словом, но и действием. Ильин

устанавливает тесную связь с одним из организаторов «белого движения»

генералом Алексеевым, выполняет целый ряд заданий, связанных с подготовкой

вооруженного восстания в Москве и других городах России. За

контрреволюционную деятельность его арестовывают, но вскоре освобождают из-

за недостатка улик. Активно занимаясь политикой, Ильин тем не менее не

прекращал своих научных занятий. В мае 1918 г. он защищает диссертацию и ему

сразу присваивается ученым советом докторская степень. В 1922 г. Ивана Ильина

арестовывает в шестой раз и по приговору суда высылают за границу. Он

покидает Россию вместе с группой из 200 профессоров на «философском

пароходе». По воспоминаниям, в судьбе Ильина существенную роль сыграл В.И.

Ленин. Именно по его настоянию он был освобожден из заключения, хотя по

суровым законам того времени ему грозила высшая мера наказания. В известном

смысле принудительная высылка спасла Ильина, хотя он к принятому решению

относился резко отрицательно.

В эмиграции жизнь Ильина была весьма насыщенной. Он участвует в

создании Религиозно-философской академии в Берлине, философского журнала,

философского общества, читает курсы права, истории этических учений,

395

философии, эстетики на двух языках — русском и немецком — для студентов

академии и вольнослушателей, активно участвует в политической жизни.

Постепенно он становится одним из наиболее крупных идеологов «белого

движения», публикуя одну за другой работы, где обосновывается справедливость

той борьбы, которую вела белая армия в период гражданской войны в России. В

1924 г. Ильина избирают членом-корреспондентом Славянского института при

Лондонском университете. В 30—40-е годы Ильин активно сотрудничает с

Российским воинским союзом, редактируя ряд белоэмигрантских газет, выступает

с публичными лекциями практически во всех крупных городах Европы. Приход к

власти фашистов в Германии Ильин встретил достаточно спокойно. Более того, он

опубликовал ряд работ, где доказывал близость целей и идеалов национал-

социализма и «белого движения», но в 1938 г. после того как последовал запрет

Ильину заниматься политической деятельностью, а его работы по цензурным

соображениям перестали приниматься к печати, он эмигрирует из Германии в

Швейцарию. Шестнадцать последующих лет, вплоть до самой смерти, Ильин

занимается просветительской и научной деятельностью, издавая одну за другой

монографии, брошюры, статьи по актуальным проблемам гносеологии, онтологии,

политической истории, философии, эстетики и права.

Умер Иван Александрович Ильин в декабре 1954 г.. На его могиле стоит

памятник с необычной и во многом загадочной надписью:

Все прочувствовано, /Немало претерпето,/ С любовью созерцаемо,/ И мало

понято./ Спасибо тебе, вечная доброта.

Иван Ильин оставил огромное научное наследство, которое насчитывает

более сорока книг, несколько сот статей, десятки лекций и большое количество

писем. Но для культурологов прежде всего интересны такие его сочинения, как

«Основы христианской культуры», «Основы художества. О совершенном в

искусстве», «Путь к очевидности». Именно здесь наиболее обстоятельно изложена

система его культурологических взглядов.

Культура, как считает Иван Ильин, «есть явление внутреннее и

органическое. Она захватывает саму глубину человеческой души и слагается на

путях живой таинственной целесообразности»

. Источником культуры выступает

дух, который, как пишет Ильин, «строит» ее. Таким образом, культура духовна

по своей природе и говорить о ней, не рассматривая креативную функцию духа,

значит совершать крупную ошибку. Только понимание того факта, что культура и

дух тесно связаны, позволяет проникнуть в ее сущность. «Первичной ячейкой

духа» или, другими словами, носителем духовности выступает личность. Поэтому

есть все основания утверждать, что она же является творцом культуры. То есть

культура «много-личностна «по субъекту и «сверх-личностна» по своей

ценности

Однако что же такое духовная личность? По мысли Ильина,

396

человек духовен настолько, насколько: а) он живет внутренним опытом, а не

только и не просто внешним, 'телесно чувственно-материальным; б) поскольку он умеет

отличать нравящееся, приятное, дающее наслаждение от того, что на самом деле

хорошо, что объективно-прекрасно, что истинно, нравственно, художественно,

справедливо, совершенно, божественно, наконец, в) поскольку он, различая эти два

ряда ценностей, умеет прилепляться к совершенному, предпочитать его, насаждать

его, добиваться его, служить ему, беречь его и в случае надобности умирать за него

Подобная духовность присуща только верующему человеку, который

способен в своих исканиях высших ценностей, благодаря аскезе и молитве,

подняться к вершинам духовности.

Ильин особо подчеркивает, что роль веры, божественного начала в культуре

исключительно высока. Он пишет:

Без Бога вся культура человечества теряет свой смысл и значение. И если она

не сокрушается сразу и во всех отношениях, то только потому, что пассивное безверие

способно долгое время держаться сокровенным дыханием божественного начала,

вошедшим в человеческую душу и ведущим ее в порядке не культивируемой и часто

незамеченной, но по-прежнему живоносной традиции. Веры уже нет, но уклад души,

созданный, воспитанный и облагороженный христианскими тысячелетиями, живет и

делает свое дело

Таким образом, по Ильину, вера и культура тесно связаны. Там, где нет

веры, там не может быть и культуры, точно так же там, где нет культуры, там нет

и веры. Ильин не сомневается, что другие народы, исповедующие иные религии,

тоже творят культуру, но эта культура лишена того содержания, которое отличает

культуру стран, являющихся оплотом христианства. Он подчеркивает, что

культура ислама, буддизма, конфуцианства, синтоизма коренным образом

отличается от культуры, базирующейся на христианских ценностях, и поэтому

соединить эти культуры не представляется реальным. Особо он обращает,

внимание на то, что разрушение религиозной основы культуры любой

христианской страны неизбежно ставит под сомнение ее возможность создавать в

дальнейшем культурные ценности. Он пишет:

Народы, долго бывшие христианскими и утратившие эту веру, не приобретя

никакой иной, могут делать только напрасные попытки создать культуру вне веры и

Бога, т.е. безбожную культуру

Эти попытки заранее обречены на неудачу, потому что культура творится в

процессе откровения, в момент прикосновения к сокровенным истинам, которые

может пережить только человек верующий. Безверие разрушает культуру.

Создает же ее только христианство, которое

397

внесло в культуру человечества некий новый благостный дух, тот дух, который

должен был оживить и оживил самую субстанцию культуры, ее подлинное естество, ее

живую душу. Этот дух был чудесным образом внесен во враждебную среду, иудейско-

римскую, в атмосферу рассудочной мысли, отвлеченных законов, формальных

обрядов, мертвеющей религии, жадно-земной воли и жестоковыйного инстинкта

Почему же именно христианство, а не какая-нибудь другая религия? Ильин

поясняет, что это связано прежде всего с духом христианства, который есть

«дух «овнутрения». Согласно догматам христианства «царство Божие внутри вас

есть», следовательно, все внешнее, материальное, чувственное не имеет

безусловной ценности и не может быть оправдано с точки зрения высших

критериев.

Развивая свою мысль, Ильин подчеркивает, что нравственность ценится не

по тому, какую пользу она может принести, а по тому, какие изменения

происходят в душе человека, совершающего нравственный проступок, и в душах

тех, кто становится свидетелем этого акта. Точно так же, пишет Ильин,

«произведение искусства художественно не тогда, когда «эффектна» или

«оригинальна» его эстетическая материя, но тогда, когда оно верно своему

сокровенному духовному предмету»

Вторая причина, обусловливающая культуротворческую функцию

христианства, с точки зрения Ильина состоит в том, что «дух христианства есть

дух любви»

. Для христианина «любовь к Богу есть источник веры»

. Если

исчезает любовь, исчезает и вера, и наоборот, если поколеблена вера, то человек

лишается способности любить, а следовательно, и возможности быть любимым.

Любовь придает смысл и культуре. Как пишет Ильин, христианин не верит в

культуру без любви, ибо ему чуждо пустое и жадное любопытство, «черствая

благотворительность», не согретая глубоким чувством, холодное «праздно

играющее» и «ярко-назойливое» искусство. От произведений художников,

музыкантов, поэтов он ждет не разрешения социальных вопросов, а импульса,

пробуждающего душу человека. Если этого нет, то произведение искусства

полностью теряет свою привлекательность в глазах христианина, который ценит в

любом создании человеческого ума и рук не форму, а его духовное содержание.

Третья причина, обусловливающая культуротворческую функцию

христианства, состоит в том, что дух христианства есть дух созерцания. Ильин

поясняет, что, согласно догматам христианства .Бог открывается тому, кто

способен видеть «оком сердца». Те, кто не обладают таким качеством, не

способны к истинной вере, следовательно, они никогда не смогут прикоснуться к

божественной истине. Поэтому только христианину открывается подлинный

смысл произведений культуры, который недоступен представителям других

конфессий.

Четвертая причина заключается в том, что «дух христианства есть дух

живого творческого содержания»

. Вследствие этого, как подчеркивает Ильин,

398

христианин с недоверием относится к любому делу, где обнаруживаются

«формализм», «механистичность», «законничество», «буква», которые чужды

культуре. Создание любого художественного произведения, если оно становится

фактом Культуры с большой буквы, есть всегда разрушение канонов,

непримиримая борьба с пустой видимостью, мертвящей черствостью,

фарисейским лицемерием. Эту борьбу способен вести только человек, глубоко

уверовавший в Иисуса Христа и воодушевляемый любовью.

Христианин, — пишет Ильин, — ищет не пустой формы, а наполненной; он ищет

не мертвого механизма, а органической жизни во всей ее таинственности, во всех ее

таинствах; он жаждет формы, рожденной из глубокого, духовно насыщенного

содержания. Он ищет искренней формы. Он хочет быть, а не казаться. Ему заповедана

свобода, а не законничество, и потому законность вне духа, искренности и свободы не

трогает его сердца

Посему творить культуру в христианской стране может только христианин,

все остальные рождают ее подобия.

Наконец, пятая причина того, что именно христианство, а не другая религия

внесло в культуру высокую духовность, состоит в том, что «дух христианства есть

дух совершенствования»

^ Ильин поясняет, что христианин постоянно имеет

перед своим внутренним взором образ Бога, который по своей природе есть

совершенное существо. Это позволяет ему в процессе выбора постоянно

сравнивать и, как выражается Ильин, «прилепляться к совершенному». По его

мысли, христианин в принципе не может выбрать несовершенное произведение

искусства, литературы или музыки, ибо перед его внутренним взором всегда

присутствует высший образец совершенства. К тому же христианин имеет «живой

опыт греха и чувство собственной недостойности». Отсюда его постоянное

стремление к совершенствованию, что исключает возможность выбора того, что

не соответствует высшим критериям.

Таким образом, только христианство создает предпосылки для творения

подлинного мира культуры. В секуляризированном обществе культура

невозможна, как невозможна подлинная духовность без глубокой религиозной

веры во Христа. Человек неверующий способен создавать только нечто плоское,

пошлое, являющееся проекцией его животных инстинктов. Он воплощает в

реальности свои ночные кошмары, рождает хаос звуков, красок, архитектурных

форм. Та христианская страна, которая отказалась от своей культуры, вряд ли

создаст что-либо значимое на основе новых, секуляри-зированых ценностей.

Более того, есть все основания предполагать, что она погрязнет в разложении и

разврате и вскоре окажется на обочине мировой истории. Таков главный вывод

Ильина.

Раскрывая свое понимание культуры, Ильин касается двух традиционных

для культурологии проблем: соотношения культуры и цивилизации и природы

кризиса культуры. С его точки зрения, культура как явление «внутреннее и

399

органическое» принципиально отличается от цивилизации, которая «может

усваиваться внешне и поверхностно и не требует всей полноты душевного

участия»

. Как считает Ильин,

народ может иметь древнюю и утонченную духовную культуру, но в вопросах

внешней цивилизации (одежда, жилище, пути сообщения, промышленная техника и

т.д.) являть картину отсталости и первобытности. И обратно: народ может стоять на

последней высоте техники и цивилизации, а в вопросах духовной культуры

(нравственность, наука, искусство, политика и хозяйство) переживать эпоху упадка

Таким образом, культура и цивилизация суть понятия, обозначающие

различные феномены. Исследуя культуру, мы выясняем сущность той или иной

системы, анализируя цивилизации мы рассматриваем ее внешние, не

существенные характеристики. Это несколько необычная постановка вопроса

отличается от той, которая содержится в работах Ницше, Шпенглера, Бердяева,

где соотношение культуры и цивилизации интерпретируется по-иному.

Нетрадиционно решает Ильин и проблему кризиса, культуры. Если для его

предшественников, также много и обстоятельно писавших о кризисе культуры, он

является не чем иным, как результатом мутации, перерождения культуры, то с

точки зрения Ильина кризис современной культуры связан в первую очередь с

тем, что утрачена вера в Христа. В секуляризации общества он видит основную

причину деградации изобразительного искусства, музыки, литературы, где, по его

мнению, с каждым десятилетием все отчетливее проступает антигуманное начало.

«Широкие слои людей, — пишет Ильин, — утратили живую веру и отошли от

христианской церкви. Но отойдя от нее, многие не остались к ней безразличны:

они усвоили себе настроения отчужденности, осуждения и вражды»

. В

результате культура лишилась животворного источника и потеряла цель своего

развития.

Процесс секуляризации, считает Ильин, начался давно. Первые признаки

разрушения духовного ядра христианской культуры появились уже в XIII—XIV

вв., т.е. во времена раннего Возрождения. Однако тогда кризисные явления не

были так заметны прежде всего потому, что центр духовной жизни находился в

церкви. Сегодня, когда авторитет церкви сильно поколеблен, когда ставятся под

сомнение основополагающие религиозные догматы, когда неверие приобрело

широкий размах, приметы кризиса культуры видны невооруженным глазом.

Кризис культуры, по Ильину, проявляется прежде всего в умственном и

нравственном вырождении человека, в возникновении социального типа

личности, живущей не в соответствии с нормами религиозной морали, а

движимой исключительно инстинктами, не способной оценивать свои поступки и

планируемые действия с точки зрения этических критериев; в перестройке

системы социальных связей и отношений на основе принципа технической

рациональности; в появлении безрелигиозной государственности, которая не

400