Ровдо, В.В. Сравнительная политология. Том 1 Теория сравнительной политологии

Подождите немного. Документ загружается.

вращаются зачастую в единственную политическую силу, способную

гарантировать национальное единство.

Это накладывает отпечаток на политическую культуру общества.

В модернизирующихся странах присутствует явный раскол ценно-

стных ориентаций, что, как правило, сопровождается острыми соци-

альными противоречиями и политической нестабильностью. В них

значительно чаще применяется насилие при разрешении политичес-

ких конфликтов, чем в индустриальных странах. В традиционных

системах, слабо затронутых модернизацией, преобладает ценност-

ный консенсус и относительная политическая стабильность, которую

обеспечивает авторитарная власть. Как убедительно доказал С. Хан-

тингтон в работе Политический порядок в меняющихся обществах,

“конечно, современность связана со стабильностью, но переход к

современности – модернизация, безусловно, связана с нестабильнос-

тью” [14].

Тоталитарные системы, по мнению ряда западных исследова-

телей этого явления, могут существовать в переходных и ранних

индустриальных государствах. Тоталитаризм использовался прави-

тельствами некоторых отставших в своем развитии стран как сред-

ство быстрой, но крайне дорогостоящей и незавершенной модерни-

зации. Политические институты здесь были в высшей степени цен-

трализованными, пронизывающими собой все общество, которое

утрачивало даже слабую автономию от полного контроля со стороны

партии-государства.

Политическая культура тоталитарных систем была искусственно

гомогенной. Утопические ценности навязывались всему обществу,

через идеологическую индоктринацию, тотальную мобилизацию

подданных на революционное обновление стран и массовый террор

против “внешних и внутренних врагов”.

Политические изменения в мире: вступление наиболее развитых

стран Запада и Японии в постиндустриальную стадию развития,

укрепление стабильных демократий в странах континентальной

Европы, распад СССР и осуществление Китаем политики последо-

вательных экономических реформ – вынудили Г. Алмонда скоррек-

тировать свой подход. Теперь он вместе с Б. Пауэллом предложил

новую классификацию политических систем, разделяя их на индус-

триально-демократические, существующие в двух видах – консерва-

тивном и социал-демократическом; индустриально-авторитарные,

также в двух вариантах – консервативном и радикальном; доиндуст-

риальные и частично индустриальные в авторитарной и переходной

к демократии формах [15].

Индустриально развитые (и постиндустриальные) демократи-

ческие системы различаются между собой ориентацией на свобод-

ный рынок, которая преобладала в Великобритании во время правле-

ния Тэтчер или США в эпоху Рейгана и Буша, либо явным акцентом

на государственное регулирование рыночной экономики, что харак-

терно для Швеции и Норвегии и ряда других европейских стран.

Политика стимулирования частных накоплений (экономика предло-

жения) обычно связана с меньшими государственными затратами

на социальные нужды и сокращением расходов на управленческий

аппарат. Следствием подобного курса правых является значительная

социальная поляризация общества. С другой стороны, масштабные

социальные программы левых снижают социальную напряженность,

но подрывают стимулы экономического роста и увеличивают бюрок-

ратию.

Неоконсервативные и социал-демократические правительства

по-разному подходят к решению дилеммы: экономический рост

или сохранение экологического равновесия. В последнее время курс

на экологически ориентированную экономику социал-демократы

проводят вместе с зелеными. В ФРГ они некоторое время входили в

состав правящей красно-зеленой коалиции.

Несмотря на эти и другие разногласия, демократические инду-

стриальные и постиндустриальные системы имеют больше общего

между собой, чем различий. Их едиными ценностями являются:

рыночная экономика, политическая демократия, развитое граждан-

ское общество, социальное государство, высокий уровень и качество

жизни населения.

Индустриально развитые авторитарные системы также, по мне-

нию Алмонда и Пауэлла, существуют в двух разновидностях – кон-

сервативной и радикальной. Примером последнего вида систем для

них стал бывший Советский Союз и страны Восточной Европы.

“Ныне, хотя многие из бывших социалистических стран двинулись по пути

де мо кратических преобразований и рыночных реформ в экономике, антиза-

падные группировки в России и в таких государствах, как, например, Беларусь

и Словакия (имеется в виду режим В. Мечьяра, который находился у власти с

1994 по 1998 гг. – прим. авт.), достаточно жизнеспособны, чтобы восстановить

репрессивную политику и основные черты командно-административной эко-

номики, какой она была до 1989 г. Чем серьезнее будут конфликты на этничес-

кой почве и провалы в экономике, тем вероятнее будет такой вариант разви-

тия событий. Сомнительно, однако, что он будет освящен марксистско-ленин-

ской риторикой, скорее репрессивная политика будет реализовываться под

лозунгами национально-этнического возрождения. В исламских республиках

бывшего Советского Союза набирают силы клерикально-авторитарные тен-

денции” [16].

Примерами консервативного авторитаризма для Алмонда и

Пауэлла послужили франкистская Испания (1938 - 1975), Греция

в период диктатуры черных полковников (1967 – 1974), Чили под

властью Пиночета (1973 - 1988), Бразилия периода правления воен-

ной хунты (1964 – 1985). Военные авторитарные режимы в странах

Южной Европы и Латинской Америки не допускали политической

оппозиции, но предоставляли известную свободу частному предпри-

нимательству. Они стремились стимулировать экономический рост,

пусть даже ценой постоянно увеличивающегося разрыва в уровнях

обеспеченности и дохода между различными социальными слоями

населения.

Алмонд и Пауэлл считают, что индустриальные авторитарные

режимы, несмотря на отступление 70-х – 80-х гг., обладают доста-

точным запасом прочности. Отсутствие политико-культурной гомо-

генности и значительная социальная поляризация населения может

способствовать возвращению к авторитарным методам правления

во многих новых демократиях в Латинской Америке и Восточной

Европе, в случае обострения там экономических проблем.

На наш взгляд, подход Алмонда и Пауэлла к классификации

индустриально-авторитарных систем чрезмерно выдвигает на пер-

вый план идеологический, а не более значимый, политический фак-

тор. Несмотря на радикализм идеологии КПСС, эта партия была

политически консервативной силой в последние десятилетия сущес-

твования СССР. То же самое можно сказать и о правящих партиях в

странах Восточной Европы. Поэтому, более подходящим критерием

для классификации данных систем является, предложенное Р. Мак-

ридисом и С. Бургом, разграничение их на основании отношения к

модернизации, также на радикальные и консервативные.

“Первый тип авторитаризма является консервативным. Политическая элита

здесь выступает за сохранение доминирующего положения господствующих

социальных групп и консервацию сложившейся социальной структуры обще-

ства. Поэтому консервативный авторитаризм всегда ориентирован на защиту

сложивщегося статус-кво и выступает против тех сил, которые ратуют за пере-

мены. Приверженность традиционным силам общества приводит данный тип

авторитарных режимов к изолированности от внешнего мира, привязанности

к прошлому (скорее, чем к будущему) и некоторой отстраненности от модер-

низации, включая и изменения технологии. Его политическая идеология (когда

она применяется) подчеркивает роль национальных традиций и порядка. Кон-

сервативный режим избегает использования каких-либо механизмов полити-

ческого участия, грубо нарушает права человека, и, конечно же, не проводит

свободные выборы. В качестве примеров консервативного авторитаризма

можно назвать франкистский режим в Испании, салазаров ский – в Португа-

лии, царистский – в России до революции 1917 г., некоторые военные режимы

в Латинской Америке, хунту черных полковников в Греции.

Второй тип авторитаризма является радикальным. Он ориентирован на

трансформацию и поэтому время от времени прибегает к политической

мобилизации. Он выступает за перемены общественной жизни, иногда весьма

радикальные по своему характеру; связан с появлением новых групп и классов,

которые стремятся нарушить сложившийся статус-кво.

Одним из наиболее ранних проявлений такого авторитаризма был режим

Кемаля Аттатюрка, пришедшего к власти в Турции в 1924 г. Султан и религи-

озные лидеры были отстранены от управления страной, а ориентированные

на модернизацию представители зарождающегося среднего класса пред-

приняли усилия по трансформации отсталого турецкого общества. Они стре-

мились проводить модернизацию вместе с европеизацией культуры и зашли

так далеко, что даже ввели латинскую транскрипцию турецкого языка и евро-

пейскую одежду взамен традиционного восточного костюма. Быстрая модер-

низация, которая началась в СССР в 1928 г. Сталиным, может быть отнесена к

радикальному тоталитаризму. Некоторые военные и гражданские режимы в

Латинской Америке и Африке, а также однопартийный режим в Мексике отно-

сятся к радикальному авторитаризму” [17].

На наш взгляд, к радикальному авторитаризму следует относить

идеологически правый режим Пиночета в Чили, который провел

очень важные для страны либеральные экономические реформы

и подготовил почву для успешного перехода к демократии в 1988 г.

К сказанному выше следует добавить реально случившуюся транс-

формацию многих изначально радикальных авторитарных режимов

в консервативные. Подобная метаморфоза произошла практически

со всеми режимами советского типа. Современный авторитаризм на

постсоветском пространстве также обращен в прошлое, а не в буду-

щее, он опасается радикальных рыночных реформ, постиндустри-

альной модернизации и глобализации, он ориентирован на консоли-

дацию власти и собственности в руках бывшей коммунистической

номенклатуры, защиту статус-кво.

Доиндустриальные и частично индустриальные системы в

основном отдают предпочтение авторитаризму, а не демократии.

Алмонд и Пауэлл выделяют шесть разновидностей авторитарных

режимов в развивающемся мире.

Неотрадиционалистские политические системы существуют

в Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратах, Султа-

нате Бруней и некоторых других государствах, богатые природные

ресурсы которых позволили сохранить здесь абсолютные монархии

(династические режимы). В таких системах особый упор делается на

стабильности и поддержании статус-кво. Правительства этих стран

обеспечили высокий уровень жизни, а также доступность образова-

ния и здравоохранения для немногочисленного коренного населе-

ния. Была проведена частичная экономическая модернизация, кото-

рая затронула в основном нефтедобывающую отрасль. Последует ли

за экономической модернизацией политическая, ответ на этот воп-

рос зависит от формирования политической оппозиции, способной

предложить обществу демократические реформы.

Режимы (системы) личной власти, по мнению Алмонда и Пау-

элла, существовали и существуют во многих многонациональных

постколониальных странах Черной Африки. Примером может слу-

жить режим Мобуту в Заире, Бокассы в ЦАР, Иди Амина в Уганде,

Мугабе в Зимбабве и др. Глава государства здесь не просто верховный

правитель, но и главный собственник всего материального досто-

яния, которым он пользуется в личных целях. Лидеры удерживают

власть полицейскими методами, а также через патронаж, раздачу

определенной части прибыли, получаемой по должности, и привиле-

гий многочисленным клиентам.

Американские политологи Х. Линц и А. Степан назвали такие

режимы султанистскими, а Макридис и Бург – современными тира-

ниями. Помимо уже названных диктатур, к ним относятся режимы

Трюхильо в Доминиканской Республике, Дювалье на Гаити, Норьега

в Панаме, Маркоса на Филиппинах, Чаушеску в Румынии, Ким Ир

Сена и Ким Чен Ира в Северной Корее и др. [18]. На постсоветском

пространстве наиболее ярким примером таких диктатур являлся

режим Ниязова в Туркмении.

Клерикально-мобилизационные режимы (системы) возникли

относительно недавно в странах исламского мира. Они находятся у

власти в Иране и Судане, а до недавнего времени контролировали

Афганистан (движение Та либан ). Позиции их приверженцев сильны

в Пакистане, Малайзии, Палестине, Алжире. В отличие от неотради-

ционалистов, исламские фундаменталисты заинтересованы в актив-

ной мобилизации верующих на защиту традиционных ценностей и

сложившейся теократии. Они выступают против расширения прав

женщин в обществе и занимают жесткую антисветскую позицию;

стремятся контролировать современные СМИ, использовать их в

собственных целях, очистив от якобы присущего им аморализма.

Клерикально-мобилизационные режимы занимают открытую

антизападную позицию и стремятся к распространению идей воин-

ствующего ислама во всем мире. Р. Макридис и С. Бург относят неко-

торые из таких режимов к однопартийным диктатурам, близким к

тоталитарным.

ВСТАВКА 2.2.

Партия верующих в Иране

“Иранская революция 1979 г. была направлена против светского автори-

тарного режима шаха. Во главе ее стояла религиозная элита, которая стре-

милась возродить старые ценности ислама. Она хотела очистить общество

от западного влияния, обещала наказать богатых и сделать материальные

блага доступными для бедных. Руководители революции хотели восстано-

вить братство мусульманских верующих, обращаясь в первую очередь к

шиитам в Иране и во всем мире. Спустя более чем десятилетие после рево-

люции и несмотря на смерть ее духовного лидера – аятолы Хомейни, рели-

гиозная элита продолжает контролировать Исламскую Республику Иран.

Шиитское духовенство обладает подавляющим большинством мест в парла-

менте, которые принадлежат депутатам Исламской республикан ской партии,

единственной законной партии в стране. Ее структуры опираются на сеть

мечетей по всей стране, которые являются религиозными, социальными и

политическими организациями одновременно. Именем Бога, духовенство

занимается политической пропагандой, выступает в роли верховного судьи,

распределяет блага и привилегии, контролирует кадровую политику. Духо-

венство является фундаментом власти аятолл в Иране.

Таким образом, Иран во имя религиозного фундаментализма, национализма

и антизападничества превратился в однопартийный авторитарный режим.

Он обращен к традиционным ценностям, к прошлому; он направлен против

просвещения, рационализма, науки, институтов и практики либерализма.

Власть в рамках этого режима опирается на религиозную легитимность.

Данный режим стремится уничтожить всех неверных и, прежде всего, Госу-

дарство Израиль. После внутренней консолидации вокруг основных мифов

он хочет распространять свою идеологию и практику за рубеж, подчинив

им сначала мусульман-шиитов на Ближнем Востоке…

Духовенство рекрутировало и создало полувоенные структуры – органи-

зацию Стражей исламской революции численностью в более чем в 150 тыс.

чел. Ее члены – это глаза и уши духовенства. Она направлена на выявление

и искоренение скрытой оппозиции. Партия и данная организация пронизы-

вают собой все общество. Они контролируют семейную жизнь, навязывают

преданность религиозным ценностям, привлекают в армию молодежь за

материальное и духовное вознаграждение, наказывают тех, кто уклоняется

от добровольческой службы, вершат правосудие против нарушителей рели-

гиозных табу.

Выше партии, мечетей, организации Стражей исламской революции, парла-

мента находятся три высших в современной иранской иерархии ин ститута.

Прежде всего это Высший религиозный совет. Затем следует Собрание

аятолл (восьмидесяти трех духовных лидеров). Оно было впервые созвано

в 1983 г., чтобы определить преемника Хомейни. Наконец, это очень узкая

группа клириков-теологов – Совет Стражей, который стоит выше законода-

тельства, декретов правительства и имеет право рассматривать их на пред-

мет соответствия принципам исламской веры.

Он является своего рода высшей судебной инстанцией. Кроме того, сущес-

твует еще и армия. Очищенная от всех проамериканских и прозападных

элементов, она теперь управляется религиозно-политически руководством.

Оказавшись не в состоянии выиграть войну с Ираком, армия тем не менее

поддерживает позиции и престиж исламистов…

…С точки зрения организации руководства, утверждения монопартизма,

специфики организации согласия в обществе, религиозной мифологии,

которая эволюционировала в официальную идеологию, особенностей

мобилизации и использования силы, иранский режим является подлинным

тоталитарным режимом” [19].

Технократическирепрессивные режимы (системы) смогли обес-

печить экономический рост в Индонезии и Южной Африке (в эпоху

господства режима расовой олигархии). Этот же курс избрали теперь

правительства Сирии и Египта. Они опираются на коалицию воен-

ных и гражданских технократов с представителями бизнеса. Акцент

делается на привлечение иностранных инвестиций и экономическую

эффективность, несмотря на колоссальные социальные издержки

такой политики. Основная часть населения отстранена от руковод-

ства страной, а протесты его жестко подавляются.

Технократическидистрибутивные режимы (системы) отлича-

ются тем, что такая же правящая коалиция, что и в предыдущем слу-

чае, проводит более социально-ориентированную экономическую

политику. Это позволяет избежать сильного социального расслое-

ния. Классическим примером подобных систем является диктатура

в Южной Корее до начала там демократических реформ в 80-е гг. В

этой стране граждане не принимали участия в политической жизни,

но власти поощряли не только экономический рост, но и некоторое

перераспределение доходов. Аграрная реформа, быстрое развитие

системы образования, ориентация на экспорт, наукоемкая индуст-

риализация, поддержка и давление со стороны США – вот основные

факторы южнокорейского экономического чуда. Успех в экономичес-

кой сфере позволил этой стране в конце прошлого века приступить к

эффективной демократизации политических институтов.

Технократическимобилизационные режимы (системы) пред-

ставляют собой разновидность режимов советского типа (одно-

партийных диктатур) в развивающемся мире (от Кубы и Анголы

до Китая). Там использовали систему интенсивной и экстенсивной

мобилизации вокруг правящей партии для создания индустриаль-

ного общества (с огромными издержками и человеческими жерт-

вами). За последние десятилетия во всех этих странах, кроме КНДР,

были проведены рыночные реформы [20].

Более мягкой разновидностью диктатур подобного типа был Тай-

вань при господстве партии Гоминдан и Мексика при правлении

Институционально-революционной партии (PRI), которая на протя-

жении полувека единолично руководила страной. В 2000 г. впервые

за долгие десятилетия на выборах в обеих странах одержала победу

оппозиция. Это позволяет надеяться на то, что эти государства нако-

нец завершили длительный и мучительный процесс перехода к плю-

ралистической демократии.

Глобальный процесс перехода к демократии, который содейство-

вал процессам системной трансформации в более чем 30 странах в

70–90-е гг. затронул и многие развивающие страны. Поскольку во

многих из них отсутствуют необходимые экономические, социальные

и культурные предпосылки для демократии, это создает проблему

стабильности новых режимов и необратимости перемен. “Огромное

большинство демократических режимов третьего мира не консоли-

дировано в институциональном и культурном отношениях. Демо-

кратические перемены на Тайване и в Южной Корее дают основание

предположить, что индустриализация, урбанизация, развитие систем

образования и коммуникаций способно реально повлиять на консо-

лидацию демократии” [21].

5. Сравнительный анализ политических режимов

Одной из наиболее распространенных в сравнительной полито-

логии типологий политических систем является их разграничение

в зависимости от характера политического режима. Мы говорили о

том, что политические системы выполняют определенные функции

и включают в себя структурные элементы. Главные функции выпол-

няются всеми системами, но не одинаково: по-разному взаимодей-

ствуют между собой институты власти, по-разному выстраиваются

взаимоотношения управляющих и управляемых. Это зависит от

исторических, культурных, экономических, социальных факторов,

влияющих на политическое поведение.

Известный французский социолог и политолог Морис Дюверже

считает, что политические институты и процессы, которые свя-

заны прежде всего с организацией, передачей, осуществлением и

легитимацией власти, на протяжении истории выступают в раз-

нообразных комбинациях. Различные виды этих комбинаций и

называются политическими режимами. Они фиксируют опреде-

ленный способ взаимодействия элементов политической системы,

взаимоотношений между властью, обществом и личностью.

Политические режимы имеют непосредственное отношение к

определенной форме государства или правления. Принято, напри-

мер, говорить о дореформенном английском режиме, режиме кай-

зеровской Германии, режиме третьей республики во Франции или

царском режиме в России и т.п. Режимы отличаются друг от друга

степенью своей легитимности, уровнем институциализации и ста-

бильности. С течением времени происходят изменения черт полити-

ческих режимов, могущие быть настолько существенными, что это

приводит к смене одних его форм другими.

Поскольку политические режимы подвержены быстрым и много-

образным изменениям, сложно говорить о четкой их классификации.

Она может представлять собой лишь выделение определенных иде-

альных типов режимов, которые служат, скорее, средством научного

анализа определенных политических устройств, нежели обобщением

черт реально существующих государственных образований.

В качестве критерия классификации долгое время использо-

валась форма правления. Почти две с половиной тысячи лет назад

выдающийся древнегреческий философ Аристотель (384–322 до н. э.)

в книге Политика попытался определить, как социально-экономи-

ческая структура общества влияет на его политическое устройство.

Им было сделано 158 описаний различных полисов. В зависимости

от того, кто осуществляет государственную власть, Аристотель выде-

лил: власть одного, власть немногих и власть многих. В соответствии

с тем, как осуществляется эта власть и в чьих интересах, он выделил

правильные и неправильные формы правления.

Из современных политологов классический подход к разграниче-

нию политических режимов использует М. Дюверже, который выде-

ляет режим слияния властей (абсолютные монархии и диктатуры),

режим разделения властей (конституционные монархии и прези-

дентские республики), режим сотрудничества властей (парламент-

ские монархии и парламентские республики) [22].

По мнению Р. Макридиса и С. Бурга, американских ученых, пред-

ставителей школы системного анализа, существует четыре основных

процесса взаимодействий между элементами политической системы,

и именно неодинаковость их протекания в различных политических

системах является главным фактором дифференциации политичес-

ких режимов. К этим процессам относятся:

1) организация власти или правления;

2) оформление интересов;

3) организация согласия в обществе;

4) организация прав [23].

Изучение политических режимов всегда связано с анализом власти

и ее осуществления. Господство, правление, суверенитет – это тер-

мины, которые чаще всего используются для обозначения процесса

властвования над определенной территорией. Главным ин ститутом

власти является государство, принимающее авторитетные решения,

которые, как предполагается, должны приниматься подданными и

выполняться. Государство опирается на монополию легитимного

принуждения. Существует большое разнообразие государственных

структур. Однако практически во всех политических системах есть

исполнительные органы власти, административно-бюрократиче-

ские структуры, законодательные органы, а также судебные органы,

контролирующие правильность применения законов. Существует

также функциональное разделение законодательной, исполнитель-

ной и судебной власти. Различия в основном связаны с практической

деятельностью органов исполнительной власти, их компетенцией и

автономией.

Во всех политических системах решения принимаются небольшой

группой лиц, занимающих ответственные посты в различных госу-

дарственных и общественных институтах. Другими словами, власть

везде осуществляется правящей элитой. Все современные общества

являются стратифицированными, с неравным распределением влия-

ния и богатства. Элита может действовать прямо, контролируя пози-

ции в организациях, принимающих важные управленческие реше-

ния, и формируя политический курс (политическая элита). Но она

может и косвенно влиять на политических руководителей, оставаясь

за кулисами (экономическая, военная, профсоюзная, медиа и др.).

Существование элиты является универсальным феноменом. Аргу-

менты в пользу того, что одни современные режимы являются элита-

ристскими, а другие народными, не выдерживают критики.

Вместе с тем состав и властные полномочия элит существенно

различаются. В некоторых странах существует множество конкури-

рующих между собой элит. В других элита, как правило, монолитна

и контролирует все политические, административные и управлен-

ческие позиции. Политические системы существенно различаются

между собой в зависимости от того, какие в них существуют ограни-

чения полномочий правительства; не только перечень правил, кото-

рые правящий слой не должен нарушать, но и права управляемых,

а также институциализированные процедуры применения санкций

к нарушившим закон представителям власти. Таким образом, одним

из важнейших критериев дифференциации политических режимов,