Ростунов И.И. История Первой Мировой войны. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
К ночи с 11 на 12 ноября обе стороны приходят к заключению, что дальнейшая борьба во
Фландрии уже не может дать им желательного результата. Созревает решение о
необходимости перехода к обороне. Распоряжения о прекращении боевых действий и
закреплении своего расположения французское командование отдает 15, а германское — 17
ноября. У германцев с 20 ноября началась переброска из 6-й армии на русский фронт, где в
это время проводилась Лодзинская операция.
Фландрское сражение, которое велось с большим напряжением сил 25 дней, несмотря на
огромные жертвы, закончилось для [313] германцев безрезультатно, хотя активная роль все
время принадлежала им. Союзные же армии фактически оборонялись. Они остановили
наступление врага, не допустили его продвижения по морскому берегу.
Германцы потерпели во Фландрии неудачу из-за ряда просчетов. Силы для образования
фландрской группировки не были сосредоточены к началу операции достаточно решительно
и были распределены равномерно по всему фронту. Операцию начали, не имея общего
превосходства в силах. Подвозимые в ходе операции германские подкрепления в
большинстве случаев лишь сменяли сражавшиеся части, уже утомленные боями и понесшие
большие потери, а не усиливали их. К тому же союзники наращивали численность своих
войск во Фландрии параллельно с германскими, почему превосходство последними за время
операции так и не было достигнуто.
Относительно боевой деятельности союзников следует сказать, что оборона велась ими
искусно и упорно, а временами весьма деятельно и активно. Последнему способствовало то,
что к району боевых действий непрерывно поступали значительные подкрепления с других
участков фронта. Правда, французское командование ставило своим войскам также и
наступательные задачи, но это имело чисто моральное значение.
Как одну из частных особенностей фландрского сражения следует отметить участие в нем с
обеих сторон весьма крупных кавалерийских масс. К концу сражения, когда установился
сплошной фронт с укрепленными позициями, конница использовалась преимущественно в
спешенном строю в общей боевой линии.
Сражение во Фландрии является последним на западноевропейском театре в маневренных
условиях. С этого времени здесь прекращаются маневренные действия и повсеместно
устанавливается позиционный фронт.
Переход к позиционной форме войны
В результате трех с половиной месяцев напряженной борьбы, в ходе которой успехи
попеременно сменялись неудачами, противники оказались стоящими перед укрепленными
позициями друг друга на огромном фронте протяженностью 700 км, имея фланги,
прикрытые естественными препятствиями или территорией нейтрального государства. Все
надежды на достижение скорой победы окончательно были потеряны. Начался позиционный
период войны.
Основной причиной возникновения позиционной войны является равномерное
распределение сил противников по всему фронту при их общем равенстве. Об этом
свидетельствует сам ход войны до остановки фронта на р. Эне. Пока германцы обладали
[314] превосходством на своем правом крыле, они имели успех и в своем победном
движении дошли до Марны, но к этому моменту ударная группировка германцев оказалась
значительно ослабленной, и перевес сил сумело создать французское командование.
Неожиданным маневром французы вырвали победу у противника, вынужденного отойти к р.
Эне.
Дойдя до естественного рубежа р. Эны с ее господствующим правым (северным) берегом,
германцы сумели быстро укрепиться и остановили продвижение союзников, силы которых к
этому времени растянулись равномерно по всей полосе наступления. Английский военный
писатель Лиддел Гарт с полным основанием пишет, что «на р. Эне выявилась
преобладающая мощь обороны над наступлением несмотря на то, что окопы были крайне
примитивны по сравнению с тем, что было позднее»{144}.
Открытый западный фланг противников создавал иллюзии еще оставшейся возможности
решения борьбы основным приемом, идея которого была заложена в планах войны, —
охватом открытого фланга. Стремление к охвату флангов требовало новых сил, однако ни
одна из сторон не имела для этого необходимых свободных войск. Приходилось снимать их
с других участков, где переходили к обороне. В ходе дальнейших попыток охвата фланга
стороны могли противопоставить друг другу лишь равные силы, пока фронт не уперся своим
флангом в берег моря. Но теперь уже силы противников были до того растянуты по всему
фронту, что создать где-либо ударную группировку не представлялось возможным.
Плотность войск на участках обороны постепенно уменьшается до того, что какие-либо
активные действия для прорыва окопавшегося противника становятся невозможными.
Оборона стала сильнее наступления. Как указывал Фалькенгайн, «продвигаться вперед было
нельзя ввиду недостатка сил и средств, отходить командование не хотело, ввиду того, что
при таком малом числе войск, которое занимало немецкие окопы, выгода от сокращения
фронта и сбережение таким путем войск не соответствовали всем тем минусам, которые
были очевидны...»{145}. В силу этих причин германское командование и решило перейти на
французском фронте к «чистой обороне с тщательным применением всех возможных
технических средств. Началась позиционная война, — отмечает Фалькенгайн, — в тесном
смысле этого слова со всеми ее ужасами»{146}. «Переход к позиционной войне, —
продолжает далее Фалькенгайн, [315] — произошел не по добровольному решению
генерального штаба, но под суровым давлением необходимости»{147}.
Советский военный историк А. Коленковский не без основания считает, что изменение
качественного состава войск также было одной из причин возникновения позиционной
войны. На смену дисциплинированному кадровому составу армии прибыл массовый боец,
который, во-первых, был плохо подготовлен в военном отношении и, во-вторых, принес в
армию настроение народной массы, которая относилась к войне отрицательно{148}. С таким
составом нечего было и думать о широких маневренных действиях
При переходе войск к обороне первыми оборонительными сооружениями были простые
окопы, рекомендовавшиеся еще довоенными уставами. Но за короткое время их успевали
сильно развить и усовершенствовать. Фош отмечает, что, уже к концу 1914 г. перед
французской армией «стояла грозно организованная оборона». Далее он пишет: «Время
позволило обороняющемуся противнику еще усилить оборону проволочными
заграждениями, бетонированными закрытиями для фланкирующих пулеметов и орудий,
подземными или блиндированными ходами сообщения»{149}. [316]
Переход к позиционной обороне вызвал необходимость изменить структуру оборонительных
позиций и порядок размещения на них войск. Если по довоенным уставам для обороны
отрывали одну траншею и в тылу укрытия для резервов, то при переходе к обороне в 1914 г.
пришлось отказаться от этой системы. Как отмечает Фалькенгайн, чтобы обезопасить себя
против прорыва передовой линии, решили возводить несколько друг с другом связанных
линий, составляющих целую оборонительную систему, несколько находящихся друг за
другом позиций{150}. Во избежание потерь от артиллерийского огня, сообщает далее
Фалькенгайн, передовые линии обороны занимали небольшие силы{151}.
Объяснение причин перехода к позиционной обороне будет неполным, если не привести
здесь мнение прославленного советского полководца и теоретика М. В. Фрунзе, который
писал так: «Позиционность создалась на почве бессилия столкнувшихся друг с другом
сторон найти решение прямым массовым ударом. С другой стороны, объективные условия в
лице ограниченной территории и богатейшей техники позволяли каждой стороне,
отказавшись от скорого решения, перейти к обороне на неподвижных позициях. Результатом
этих двух моментов и была позиционная тактика с характеризующей ее неподвижностью и
устойчивостью линии фронта»
2. Операции на Восточном фронте
Восточно-Прусская операция
Кампания 1914 г. на русском фронте открылась Восточно-Прусской операцией.
Необходимость ее проведения мотивировалась стремлением «поддержать французов ввиду
готовящегося против них главного удара немцев»{153}. План операции был определен
Ставкой и изложен в письме Н. Н. Янушкевича на имя Я. Г. Жилинского от 28 июля (10
августа) 1914 г.{154} Свое окончательное оформление он получил в директивах
главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта от 31 июля (13 августа) 1914
г.{155} Войскам ставилась задача нанести поражение противнику [317] и овладеть
Восточной Пруссией с целью создания выгодного положения для развития дальнейших
операций по вторжению в пределы Германии. 1-я армия должна была наступать в обход
Мазурских озер с севера, отрезая немцев от Кенигсберга (ныне Калининград). 2-й армии
предстояло вести наступление в обход этих озер с запада, не допуская отвода германских
дивизий за Вислу. Общая идея операции заключалась в охвате немецкой группировки с
обоих флангов.
Русские обладали некоторым превосходством над противником. В составе Северо-Западного
фронта было 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, 1104 орудия, 54 самолета. 8-я
немецкая армия насчитывала 15 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии, 1044 орудия, 56
самолетов, 2 дирижабля. Правда, у германцев была более мощная артиллерия. Они
располагали 156 тяжелыми орудиями, тогда как русские их имели всего 24{156}. Однако в
целом соотношение сил обеспечивало выполнение замысла Ставки. Оно позволяло нанести
поражение 8-й немецкой армии{157}. Избранная русским командованием форма
оперативного маневра таила в себе большую угрозу для противника. Она ставила его под
двойной удар. Исполнение маневра затруднялось тем, что русским армиям предстояло
действовать по внешним операционным направлениям, разобщенным одно от другого
районом Мазурских озер. В этих условиях особое значение приобретала надежность
руководства войсками и прежде всего организация взаимодействия между обеими армиями.
Германское командование понимало опасность возможного наступления русских с двух
направлений. Обладая меньшей по численности, но компактно расположенной
группировкой, оно предполагало оборонять Восточную Пруссию активно. Имелось в виду,
выставляя прикрытие то против одной, то против другой русской армии, главными силами
последовательно нанести им поражение. Хорошо развитая сеть дорог позволяла немцам
производить быструю перегруппировку войск и достигать в нужные моменты превосходства
в силах и средствах над русскими. «Когда русские придут, — писал Мольтке Вальдерзее, —
никакой обороны, а только наступление, наступление, наступление»{158}.
Русское командование, планируя операцию по захвату Восточной Пруссии, намечало
проведение ряда подготовительных мероприятий. Особое значение имело скорейшее
завершение стратегического развертывания. Тем временем обстановка на
западноевропейском театре складывалась крайне неблагоприятно для Антанты. Немецкие
войска быстро захватили Бельгию. Затем они одержали победу над союзными армиями в
Пограничном [318] сражении и, продолжая свое наступление, к началу сентября вышли на
реку Марна между Парижем и Верденом. Германское вторжение принимало угрожающий
характер. Французское правительство запросило у России срочной помощи. Идя навстречу
пожеланиям союзника, попавшего в беду, русское командование решило еще до окончания
развертывания своих армий перейти к активным действиям на восточноевропейском театре.
В этих условиях и возникла Восточно-Прусская операция.
Операция началась 4 (17) августа наступлением 1-й армии. Перейдя государственную
границу, ее соединения вступили на территорию Восточной Пруссии. Первое столкновение с
противником произошло у Сталлупенена (ныне Нестеров). Русские войска одержали победу
над 1-м армейским корпусом генерала Франсуа и вынудили его отступить к р. Ангерапп.
Германское командование решило, прикрываясь со стороны армии Самсонова, основные
свои силы двинуть против армии Ренненкампфа. Генерал Притвиц намеревался разбить
русских двойным ударом: с севера 1-м корпусом Франсуа и с юга 17-м корпусом Макензена.
В направлении Гольдапа предусматривались вспомогательные действия 1-го резервного
корпуса Белова. 7 (20) августа в районе Гумбиннена (ныне Гусев) завязалось одно из
крупнейших сражений мировой войны. Вначале немцы имели успех. Затем русские
контрударом обратили в бегство части 1-го армейского корпуса. 17-й корпус Макензена,
попав под жесточайший артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь русских и понеся
огромный урон, также в панике отступил. Вот что пишут об этом германские авторы:
«Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска,
позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником
потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в
круглых цифрах 8000 человек — треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито
и ранено»{159}. Русские взяли в плен около 1000 человек и захватили 12 орудий{160}.
Столкновение в районе Гольдапа войск 1-го резервного германского корпуса с частями 4-го
армейского корпуса русских носило нерешительный характер и не дало перевеса ни одной из
сторон. Узнав о поражении главных сил 8-й армии у Гумбиннена, генерал Белов также отдал
приказ об отходе.
Обстановка позволяла русскому командованию нанести крупное поражение 8-й немецкой
армии. Благоприятный момент был упущен. Вместо того чтобы организовать преследование
разбитых в Гумбиннен-Гольдапском сражении германских войск, генерал Ренненкампф
бездействовал. По его приказу войска в течение двух суток находились на отдыхе, приводя
себя в порядок. [320] Только 10 (23) августа они начали медленное продвижение к западу от
р. Ангерапп, почти не встречая сопротивления. Командование и штаб армии достоверных
сведений о противнике не имели.
На направлении действий 2-й армии события вначале тоже развивались успешно. 4 (17)
августа войска выступили с рубежа р. Нарев. Марш-маневр совершался в трудных условиях.
Стояла жара. Хороших путей сообщения не было. Приходилось двигаться по песчаным
дорогам. Чтобы ускорить марш, дневок не давали. Преодолев за трое суток расстояние в 80
км, войска армии Самсонова 7 (20) августа перешли государственную границу России и
вторглись на территорию Восточной Пруссии. Главную группировку составляли четыре
армейских корпуса: 6-й, 13-й, 15-й и 23-й. Правый фланг ее обеспечивался 2-м, а [321] левый
— 1-м армейскими корпусами. Со стороны противника на этом направлении действовали
части 20-го армейского корпуса Шольца в составе около 3,5 дивизий.
Ставка придавала большое значение операции 2-й армии. 9 (22) августа Жилинский писал
Самсонову: «Верховный главнокомандующий требует, чтобы начавшееся наступление
корпусов 2-й армии велось самым энергичным и безостановочным образом. Этого требует не
только обстановка на Северо-Западном фронте, но и общее положение»{161}.
10 (23) августа Жилинский направил Самсонову телеграмму, в которой говорилось, что
германские войска после тяжелых боев, окончившихся победой над ними армии
Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывая за собой мосты. Самсонову ставилась задача:
«Оставив 1-й корпус в Сольдау и обеспечив левый фланг надлежащим уступом, всеми
остальными корпусами энергично наступайте на фронт Зенсбург, Алленштейн, который
предписываю занять не позже вторника 12 августа. Движение ваше имеет целью наступление
навстречу противнику, отступающему перед армией ген. Ренненкампфа, с целью пресечь
немцам отход к Висле»{162}. Эти указания, как и директива от 31 июля (13 августа),
предписывали войскам 2-й армии наступать строго на север. По мнению Самсонова, такое
направление не обеспечивало должный охват группировки противника и выполнение
основной задачи его армии — воспрепятствовать ее отходу к Висле. Он просил Жилинского
отклонить направление главного удара примерно на 60 км к западу и наступать на фронт
Остероде, Алленштейн. Опасаясь, что наступление 2-й армии в северозападном направлении
приведет к отрыву ее от 1-й армии и усложнит организацию взаимодействия между ними,
фронтовое командование отклонило это предложение. 11 (24) августа Самсонов, донося об
успешном продвижении войск его армии, вновь настаивал на своем предложении{163}. На
этот раз оно было принято. Начальник штаба фронта Орановский писал Самсонову: «Если
удостоверено, что неприятель отходит на Остероде, и ввиду того, что отступление
противника к Кенигсбергу не удается перехватить, главнокомандующий согласен на
изменение наступления 2-й армии на Остероде, Алленштейн, но с тем, чтобы направление
между озерами и Алленштейном было прикрыто одним корпусом»{164}.
12 (25), августа Самсонов отдал приказ, смысл которого состоял в том, что войска 2-й армии
должны были продолжать наступать на фронте Остероде, Алленштейн{165}. В центре
наступала ударная группа в составе 13-го и 15-го корпусов (3-я [322] гвардейская дивизия
этого корпуса подошла из Новогеоргиевска к исходу сражения). Правый фланг ее
обеспечивался 6-м армейским корпусом и 4-й кавалерийской дивизией у Бишофсбурга, а
левый — 1-м армейским корпусом, 6-й и 15-й кавалерийскими дивизиями у Сольдау.
Соображения русского командования совершенно не отвечали истинному положению вещей.
Все расчеты строились на неправильной оценке обстановки. Полагали, что противник
разгромлен и отступает частью к Кенигсбергу, а частью к рубежу р. Вислы. Операция
считалась по существу законченной. Надеялись в скором времени перебросить войска из
Восточной Пруссии на другое направление. Ставка энергично работала над планом
наступления от Варшавы на Познань. В одном из ее документов говорилось о
необходимости «торопиться с очищением от противника Восточной Пруссии, дабы стала
возможной переброска армии ген. Ренненкампфа на левый берег р. Вислы»{166}.
Действительность была, однако, совершенно другой.
Поражение германских войск в Гумбиннен-Гольдапском сражении и известие о переходе в
наступление Наревской армии сильно беспокоили командование 8-й армии. Вечером 20
августа генерал Притвиц отдал приказ об отступлении. Он доносил в главную квартиру:
«Ввиду наступления крупных сил с линии Варшава — Пултуск — Ломжа не могу
использовать обстановку впереди моего фронта и уже ночью начинаю отход к Западной
Пруссии. В предельной степени использую железнодорожные перевозки»{167}.
Одновременно штаб 8-й армии продолжал внимательно изучать обстановку. Эта задача
облегчалась тем, что русские всю оперативную документацию передавали по радио
открытым текстом. Убедившись в пассивности действий Ренненкампфа, Притвиц изменил
ранее принятый план об отступлении своих войск за Вислу. Он решил прикрыться частью
сил от Неманской армии русских, а основную массу войск двинуть против их Наревской
армии.
Первоначальное решение командования 8-й армии об оставлении Восточной Пруссии не
встретило одобрения в главной квартире. И хотя оно вскоре было отменено и был принят
новый план, отвечавший взглядам верховного командования, судьба генерала Притвица и
его начальника штаба генерала Вальдерзее была решена. 8 (21) августа они были сняты с
занимаемых постов. Вместо них были назначены: командующим армией — генерал
Гинденбург, начальником штаба — генерал Людендорф, которые 11 (24) августа приступили
к исполнению своих обязанностей. Новое руководство армии нашло план, принятый
прежним руководством, отвечающим обстановке и решило проводить его в жизнь.
Вносились лишь отдельные уточнения. [323] По свидетельству Людендорфа, план операции
против 2-й русской армии окончательно сложился между 24 и 26 августа. Существо его
заключалось в том, чтобы, сковывая центральные корпуса (15-й и 13-й) 2-й армии с фронта
частями 20-го корпуса, 1-й ландверной и 3-й резервной дивизиями, нанести два
согласованных между собой удара: главный — 1-м корпусом с бригадой Мюльмана на Уздау
против 1-го русского корпуса, развивая затем наступление в тыл центральным корпусам, и
второй удар — 17-м и 1-м резервным корпусами против 6-го русского корпуса и затем в
промежуток между Бишофсбургом и Алленштейном для развития удара во фланг и тыл тех
же корпусов. Привлечение 1-го резервного и 17-го армейского корпусов для наступления
против 2-й русской армии с севера зависело исключительно от действий Ренненкампфа.
Генерал Людендорф писал: «Если он сумеет использовать успех, одержанный при
Гумбиннене, и будет быстро продвигаться вперед, то этот маневр становился немыслимым.
В таком случае не оставалось бы ничего другого, как отводить 1-й резервный и 17-й
армейский корпуса в юго-западном направлении к Вормдиту, а другая группа 8-й армии
задерживала бы тем временем Наревскую армию»{168}.
С 13 (26) августа германское командование, завершив перегруппировку своих войск,
приступило к осуществлению плана. В этот день 6-й русский корпус, атакованный 17-м
армейским и 1-м резервным корпусами немцев, вынужден был отойти от Бишофсбурга.
Попытка противника потеснить войска левого крыла 2-й армии успеха не имела. На
следующий день немцами был передан от имени командира русского 1-го армейского
корпуса ложный приказ об отходе. Это привело к отступлению корпуса. В итоге боевых
действий 13 (26) и 14 (27) августа положение 2-й армии значительно ухудшилось. Ее
центральные корпуса (13-й и 15-й), почти не встречая сопротивления, значительно
продвинулись на север и достигли Алленштейна. Однако корпуса, действовавшие на
флангах, не использовали полностью свои возможности и отошли: 6-й — к Ортельсбургу, а
1-й — к югу от Сольдау. Восточный и западный фланги группы центральных корпусов
оказались открытыми.
Германское командование рассчитывало окружить 13-й и 15-й корпуса. Главный удар
наносился по левому флангу русских в районе Сольдау. В свою очередь Самсонов также
планировал активные действия. Он решил силами 23-го и 1-го армейских корпусов сковать
противника в районе Сольдау, а силами 13-го и 15-го корпусов нанести удар на юго-запад во
фланг и тыл противника. 6-му корпусу было приказано передвинуться [324] в район
Пассенгейма и обеспечивать контрудар с северо-востока{169}.
15 (28) августа на левом фланге 2-й армии развернулись ожесточенные бои. Чтобы
непосредственно руководить проведением контрудара, в район боевых действий прибыл
Самсонов с оперативной частью штаба армии. Это прервало его связь со штабом фронта,
фланговыми корпусами и в целом отрицательно сказалось на управлении войсками. Русские
одержали ряд тактических успехов. Маневр противника по окружению центральных
корпусов 2-й армии был сорван. Но Самсонов сознавал трудное положение своих войск и
вечером отдал приказ об их отходе{170}.
Противник признавал неудачу операции по окружению русских корпусов. С утра 16 (29)
августа он намеревался вести преследование войск 2-й армии, которым по приказу
Самсонова надлежало отходить. Поздно ночью Гинденбург доносил верховному
командованию: «Сражение выиграно. Преследование завтра будет продолжаться. Окружение
двух русских корпусов, вероятно, больше не удастся»{171}. Организация преследования
возлагалась на 1-й и 20-й армейские и 1-й резервный корпуса. 17-му корпусу было приказано
сосредоточиться у Алленштейна и быть готовым действовать против 1-й армии русских,
возможность наступления которой вызывала тревогу у германского командования.
Командование Северо-Западного фронта не приняло всех мер для того, чтобы предотвратить
поражение 2-й армии. Оно плохо изучало обстановку. О действительных намерениях
противника стало известно лишь вечером 14 (27) августа. В ночь на 15 (28) августа
Орановский телеграфировал Самсонову: «Главнокомандующий приказал отвести корпуса 2-
й армии на линию Ортельсбург, Млава, где и заняться устройством армии»{172}. Однако до
войск приказ не дошел. Одновременно командующему 1-й армией было приказано двинуть
левофланговые корпуса (4-й и 2-й) и конницу возможно далее вперед, чтобы оказать
содействие 2-й армии. Ему сообщалось также, что действовавшие против 1-й армии части
противника перевезены по железной дороге на фронт 2-й армии. Войска 1-й армии отстояли
от частей 2-й армии не более чем на 100 км. При энергичных действиях они могли бы
оказать помощь своему соседу.
Наступление началось во второй половине 15 (28) августа, а вечером следующего дня оно
было остановлено. Жилинский считал, что согласно его приказу 2-я армия уже должна была
отступить к границе. Орановский писал Ренненкампфу: «2-я армия отошла на свои
первоначальные позиции к границе... [325] Главнокомандующий приказал поэтому
приостановить дальнейшее выдвижение выдвинутых вперед для поддержки 2-й армии
корпусов»{173}.
С утра 16 (29) августа 1-й и 20-й армейские и 1-й резервные германские корпуса вели
наступление, охватывая с трех сторон центральные корпуса 2-й армии. 17-й германский
корпус приказа о сосредоточении у Алленштейна не получил и продолжал действовать в
юго-западном направлении на Пассенгейм. В своем движении он вышел на пути отступления
русских. Было замкнуто кольцо окружения вокруг 13-го и 15-го корпусов и 2-й пехотной
дивизии 23-го корпуса. Всего было окружено около 30 тыс. человек и 200 орудий в районе
Комусинского леса. В ночь на 17 (30) августа Самсонов покончил с собой у фермы
Каролиненгоф (близ Виленберга). Принявший на себя командование армией генерал Клюев
не использовал всех возможностей для спасения окруженных корпусов. Был отдан приказ о
сдаче в плен. Некоторые командиры частей отвергли это решение и с боями вывели свои
войска из окружения.
Стратегическая обстановка, сложившаяся к началу сентября, благоприятствовала армиям
Центральных держав. На Западном фронте германские корпуса продвигались к Марне. И
хотя французское командование готовило контрудар, положение союзных [326] войск было
трудным. В Восточной Пруссии немцам удалось добиться крупного успеха над 2-й русской
армией. В Галиции войска левого крыла русского Юго-Западного фронта (3-я и 8-я армии)
наступали на львовском направлении. Однако войска правого крыла потерпели неудачу в
междуречье Вислы и Буга. Австро-венгры потеснили их и вышли на линию Люблин, Холм.
В этих условиях наиболее целесообразным способом действий германского командования
было бы нанесение удара на Седлец с задачей выйти в тыл армиям правого крыла Юго-
Западного фронта, оказать содействие австро-венгерским войскам. Наступление в этом
направлении предусматривалось германским планом войны.
Удара на Седлец, однако, не последовало. Германское командование пренебрегло
интересами коалиционной стратегии. Оно игнорировало просьбу союзника. Возобладали
интересы прусских юнкеров, которые беспокоились за судьбу своих владений. Было решено,
оставив против 2-й армии заслон; основные усилия сосредоточить для разгрома 1-й армии
русских. Главный удар наносился через район Мазурских озер. Директива германского
командования от 31 августа гласила: «Ближайшей задачей 8-й армии является очищение
Восточной Пруссии от армии Ренненкампфа»{174}.
Обстановка требовала обеспечения устойчивости Северо-Западного фронта. Нужно было
сковать немецкие войска в Восточной Пруссии, лишить их возможности оказать помощь
австро-венгерским армиям. 18 (31) августа Ставка потребовала от фронтового командования:
1-й армии удерживаться во что бы то ни стало севернее Мазурских озер, а 2-й армии —
прикрывать пути к Нареву{175}. На усиление фронта Ставка передала из своего резерва 22-
й, 3-й Сибирский и 1-й Туркестанский корпуса. С 5 сентября эти соединения были обращены
на формирование 10-й армии, которая развертывалась в полосе между 1-й и 2-й армиями.
24 августа (6 сентября) 8-я германская армия начала наступательные действия. К этому
времени войска Юго-Западного фронта нанесли мощный контрудар в районе Люблина.
Ставка придавала большое значение выполнению Северо-Западным фронтом поставленной
ему задачи. 26 августа (8 сентября) Н. Н. Янушкевич в разговоре по прямому проводу с Я. Г.
Жилинским сказал: «... Сейчас получена телеграмма Юго-Западного фронта, что ген.
Лечицкий{176} с удачным боем перешел на левый берег Вислы. Вы, несомненно,
согласитесь, что теперь особенно важно (отбить) атаки на Ренненкампфа и Бринкена{177},
упорство [327] это, несомненно, даст свои результаты для окончания операции на юго-
западе, где, быть может, вопрос в нескольких днях»{178}. В тот же день Жилинский указал
Ренненкампфу: «Великий князь рассчитывает, что 1-я армия проявит полное упорство в
отстаивании своего положения, что является безусловно необходимым ввиду ожидаемого на
этих днях окончательного решения на Юго-Западном фронте; усилия 2-й и 10-й армий будут
направлены к обеспечению вашего левого фланга»{179}. В ночь на 27 августа (9 сентября)
во время разговора по прямому проводу Жилинский вновь обратил внимание Ренненкампфа
на важность организации надежной обороны на пути продвижения германских войск. Он
сказал: «Очень буду рад, если вы разделаетесь с обходом и удержитесь на фронте. Этого
желает верховный главнокомандующий ввиду общего положения дел на Восточном
(русском) фронте. Со своей стороны дам приказ 22-му корпусу выдвинуться и оказать вам
помощь, но особенно рассчитывать на его энергичное содействие едва ли можно, скажу
даже, нельзя»{180}.
Командование Северо-Западного фронта и 1-й армии не выполнило своего долга. К исходу 9
сентября противник прорвал слабую оборону русских в районе Мазурских озер и поставил
под удар левый фланг армии Ренненкампфа. Начавшееся 8 сентября выдвижение 2-й армии к
границе проходило медленно и не оказало сколько-нибудь существенного влияния на
обходной маневр. Что касается 22-го корпуса, действовавшего юго-восточнее Мазурских
озер, то командир его генерал Бринкен, ссылаясь на усталость войск, фактически отказался
решать поставленную ему задачу. 10 сентября Я. Г. Жилинский доносил в Ставку:
«Совершившийся обход левого фланга 1-й армии был бы очень затруднен, если бы
находившийся в районе Лык 22-й корпус мог быть направлен к северу, в тыл обходящему
противнику. Сделать этого нельзя было, так как командир корпуса на мое предписание об
этом наступлении донес, что корпус, расстроенный предшествующим боем, не в состоянии
продвинуться. Так как в боях до того участвовало всего 4 полка из 16, то я могу
предположить, что эта неспособность корпуса к активным действиям должна быть отнесена
всецело и исключительно лишь к высшему командному составу»{181}.
Отход 1-й армии начался в ночь на 10 сентября. Германское командование действовало вяло
и нерешительно. Оно опасалось контрудара русских. Преследование велось медленно.
Германцам приходилось преодолевать упорное сопротивление русских арьергардов. 31
августа (13 сентября) последовала директива [328] командования Северо-Западного фронта.
Она предписывала отойти 1-й армии за Средний Неман, 2-й армии — за Нарев, а 10-й армии
— обороняясь на р. Бобр, прикрывать район Августов, Гродно{182}. Восточно-Прусская
операция завершилась.
Восточно-Прусская операция является одним из крупнейших событий первой мировой
войны. В ее оценке немецкая буржуазная историография крайне тенденциозна. Она безмерно
восхваляет германские войска. Боевые действия 8-й армии изображаются как победа,
«равной которой не знает военная история»{183}. Объективный анализ операции
показывает, что такая оценка далека от истины. Прежде всего нельзя считать правильным
стремление преувеличить роль успеха германцев в общем ходе войны. Если рассматривать
эту операцию в целом, то нельзя не видеть бесплодность стратегических усилий германского
командования. Оно не смогло разгромить русские армии. Дело свелось к их выталкиванию за
пределы границ. Устойчивость Северо-Западного фронта не была нарушена. Сохранялась
угроза нового русского вторжения в Восточную Пруссию.
Действия русских войск, наоборот, имели важное стратегическое значение. Вторжение в
Восточную Пруссию вынудило германское командование перебросить из Франции на
русский [329] фронт два армейских корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Это серьезно
ослабило их ударную группировку и явилось одной из причин ее поражения в битве на
Марне. Стратегический план германского командования, рассчитанный на быстрый разгром
Франции, потерпел неудачу. Значение помощи России своему союзнику отмечали многие
исследователи. Так, современный французский историк Бернар Лавернь пишет: «Если бы
более 12 германских дивизий не были задержаны вдали от нашего фронта смелым
наступлением русских, битва на Марне, которая сохранила Францию от краха, была бы
поражением»{184}. Стратегическое значение Восточно-Прусской операции выразилось
также и в том, что своими действиями армии Северо-Западного фронта сковали немецкие
войска и удержали их от содействия союзным австро-венгерским войскам. Это дало
возможность русским нанести крупное поражение Австро-Венгрии на главном —
галицийском направлении.
Боевые действия в Восточной Пруссии показали, что русские войска по уровню своей
подготовки не уступали германским. Они нанесли им ряд тяжелых поражений. Однако
русское командование не сумело должным образом использовать возможности вверенных
ему войск. Оно не организовало четкого управления ими, принимало решения, которые не
отвечали обстановке. В результате операция, начавшись успешным вторжением русских
армий в Восточную Пруссию, не получила своего развития. Противник воспользовался этим,
перешел в контрнаступление и вынудил русских отойти на исходные позиции.
Галицийская битва
Активные боевые действия войск Юго-Западного фронта начались также преждевременно в
связи с обращением союзников. 1 (14) августа 1914 г. H. H. Янушкевич телеграфировал Н. И.
Иванову о том, что Франция просила «поддержать ее наступлением не только армиями
Северо-Западного фронта, но и Юго-Западного»{185}. Было решено, не дожидаясь полного
сосредоточения и развертывания своих армий, атаковать австро-венгерские войска в
Галиции, нанести им поражение и воспрепятствовать их отходу на юг за Днестр и на запад к
Кракову. 4-я и 5-я армии должны были наступать из района Люблина и Холма на
Перемышль и Львов, 3-я и 8-я армии — из района Ровно и Проскурова на Львов и Галич.
Днестровскому отряду ставилась задача, действуя в междуречье Днестра и Прута,
обеспечивать левый фланг фронта. [330]
План действий Юго-Западного фронта предусматривал сосредоточение основных усилий в
центре, где 5-й и 3-й армиям предстояло наступать по сходящимся направлениям к Львову.
Задачи 4-й и 8-й армий сводились к обеспечению наступления главной группировки с запада
и юга. Русское командование намеревалось осуществить грандиозный охватывающий
маневр с целью окружения основных сил австро-венгерской армии. Интересный сам по себе,
он не отвечал, однако, обстановке. В своих расчетах штаб фронта исходил из ошибочного
предположения относительно рубежа развертывания войск противника. По сравнению с
первоначальным решением, которое было известно русским, австрийский генеральный штаб
в действительности отодвинул этот рубеж на 100 км к западу и юго-западу. Следовательно,
операция не могла привести к окружению главной группировки неприятельских армий,
которая оказывалась за флангами намеченного маневра. Уже в ходе наступления пришлось
вносить существенные поправки в принятый план{186}.
Решительные цели ставило перед собой и австро-венгерское командование. Оно
предполагало главный удар нанести силами своих 1-й и 4-й армий между Вислой и Бугом в
северном направлении, чтобы разгромить 4-ю и 5-ю армии русских у Люблина и Холма,
выйти на тылы войск Юго-Западного фронта. Удар должен был обеспечиваться с запада
наступлением вдоль левого берега Вислы группы Куммера и корпуса Войрша. Имелось в