Реферат - История договорного права США

Подождите немного. Документ загружается.

нии треста с передачей единого управления в руки правления попечителей). Он

запрещает в общих чертах неразумные ограничения торговли и

монополизацию. Закон Клейтона 1914 года, до какой-то степени более

конкретен. За некоторыми исключениями он запрещает: во-первых,

исключительные контракты, связывающие соглашения и подобные им

ограничения на распространение товаров. Исключительным считается

контракт, в которой одной из сторон разрешается приобретать товары у другой

стороны при условии, что сторона -покупатель не будет иметь дела с

аналогичными товарами, относящимися к сфере деятельности третьих лиц-

конкурентов продавца. Связывающее соглашение предусматривает продажу

или сдачу в аренду продукции при условии, что одновременно будет

приобретен и какой-либо другой вид продукции.

Во-вторых, дискриминацию в ценах в отношении разных покупателей, а также

иные связанные с ценами меры дискриминационного характера.

В-третьих, приобретение одной корпорацией акций или активов другой

корпорации, если в результате такого приобретения может существенно сокра-

титься конкуренция или наметится тенденция к созданию монополии. В то

время как закон Шермана осуждает уже существующее зло, закон Клейтона

требует лишь обоснованной вероятности того, что такое зло наступит в буду-

щем. Третий главный законодательный акт- Закон о Федеральной торговой ко-

миссии, принятый в 1914 году, в целом направлен против недобросовестных

методов конкуренции. Он предусмотрел создание Федеральной торговой

комиссии с функциями по применению закона. Все эти три законодательных

акта, вместе взятые, регулируют "горизонтальные" отношения в сфере

предпринимательской деятельности конкурирующих лиц. "вертикальные

отношения" предпринимательства с участием поставщиков и потребителей, в

некоторых случаях -внутренние отношения в рамках самого предприятия.

Основная характерная особенность этих законодательных актов, и прежде всего

закона Шермана, состоит в том, что в них используются широкие и более

общие правовые формулировки по сравнению с обычным законодательством

США. Эта преднамеренная неопределенность предоставила решающую роль

судам в токовании законов и приспособлений их к изменяющимся видам

продукции и их рыночному распределению. Вместо того, чтобы установить

четкие и твердые правила, суды прибегли в толковании Закона Шермана к по-

мощи общего "правила разумности". Его применение время от времени изменя-

лось. В зависимости от конкретной отрасли промышленности, различных об-

стоятельств судьи должны были принимать во внимание экономические дан-

ные и другие соображения. Поэтому в США не существует абсолютного лими-

та в отношении размера предприятия и сам по себе размер или даже господ-

ствующее положение предприятия на рынке не обсуждаются, хотя они и чис-

лятся среди тех, обстоятельств, которые подлежат судебной оценке. Тем не ме-

нее суды считают, что некоторые действия, такие, как .Например, "горизон-

тальные" соглашения между конкурентами с целью воздействия на цены или

раздела рынков, являются настолько неправомерными, что уже в силу этого са-

ми по себе неразумны. Доктрины, подобные положению о презумпции нера-

зумности, в соответствии с законом Клейтона применяются также к исключи-

тельным контрактам, связывающим соглашениями, и к большинству форм

дискриминации в области цен. Как и следовало ожидать, по вопросу о сфере

действия правил разумности и неразумности в конкретных делах, связанных с

антитрестовскими законами, возникла большая дискуссия.

Так как весть американский бизнес фактически находится в собственности и

управлении частных лиц. поддержание конкуренции и контроль над ней

выступает делом большой важности. Однако, в некоторых областях Конгресс

отступил от идеала свободной конкуренции. Так, ограниченные изъятия в при-

менении антитрестовских законов были введены в таких отраслях хозяйства,

как авиация, связь, железнодорожный, морской и автомобильный транспорт,

надзор за деятельностью которых в различной степени осуществляется специ-

альными регулирующими агентствами. Антитрестовское законодательство не

применяется также ко многим аспектам деятельности профсоюзов и сельскохо-

зяйственных кооперативов, имеющих свою специфику.

Законом Норрис -Ля Гардия 1932 года право федеральных судов на вынесение

судебных запретов по трудовым спорам было урезано до такой степени, что в

настоящее время для работодателя почти невозможно получить судебный

запет в отношении мирных действий рабочих. Вскоре поле этого последовало

принятие Закона о национальных трудовых отношениях (1935г.), обычно име-

нуемого Законом Вагнера. Это был первый подробный акт о трудовых отноше-

ниях, поощряющий коллективные договоры между работодателями и профсою-

зами. Он гарантировал рабочим и служащим право объединения в профессио-

нальные союзы и заключать коллективные договоры, а также запрещал ряд не-

справедливых действий работодателей в трудовой практике, включая дискри-

минационные меры против рабочих и служащих, занимающихся профсоюзной

деятельностью, и отказ вести переговоры с санкционированным профсоюзом. В

1947 году Конгресс принял более благоприятный для работодателей Закон об

управлении трудовыми отношениями, широко известный Закон Тафта-Харли.

Были запрещены несправедливые приемы в трудовой практике со стороны

профсоюзов и ограничены соглашения между работодателем и профсоюзом.

Закон обязал или стимулировал рабочих и служащих вступать в профсоюз.

В настоящее время профсоюзное движение объединяет в своих рядах лишь

треть несельскохозяйственной рабочей силы, в большинстве промышленных

фирм нет профсоюзного представительства. Главные цели членов профсоюзов

состояли в увеличении заработной платы и создании более приемлемых

условий труда, нежели в проведении общих политических и социальных ре-

форм, достигнуто это было благодаря коллективным соглашениям с работода-

телями, а не законодательству.

Сами по себе законы о трудовых отношениях не предусматривают какого-либо

существенного правительственного механизма для разрешения конфликтов,

возникающих в сфере труда. Они лишь преследуют цель стимулировал

переговоры при заключении коллективных соглашений. Если же профсоюз не в

состоянии заключить удовлетворительное коллективное соглашение, тол

рабочие и служащие по истечении срока имеющегося вправе объявить забас-

товку. Для того, чтобы избежать или сократить число забастовок федеральное

правительство и власти штатов предусматривают посреднические и согласи-

тельные процедуры. Несмотря на то, что само по себе коллективное

соглашение обладает силой договора, который может быть принудительно

исполнен, оно, как правило, предусматривает разрешение споров арбитражем, а

не судом.

Глава 2. История договорного права США

§ 1. Придание юридической силы обещаниям на ранней стадии развития

английского права

Общее право начало свое развитие с менее высокой стадии по сравнению с той,

которую уже достигло римское право, Хотя положение римского права о

договоре были известны в Англии, их влияние там утратило силу после распада

римской политической системы, и английским судам пришлось мучительно

реорганизовывать право в течение всех средних веков. О том, что они успешно

с этим справились свидетельствует тот факт, что , когда они принялись за дело,

английское договорное право было развито немногим дольше, чем договорное

право многих первобытных обществ.

Ни одна из правовых систем не была настолько безрассудной, чтобы придавать

всем обещаниям юридическую силу. В создании основы для придания

юридической силы обещаниям поставленную цель можно было достичь двумя

диаметрально противоположными способами. Можно начать с предположения,

что обещания в целом обладают юридической силой, а затем делать

исключения для тех, обещаний, в отношении которых юридическая сила пред-

ставляется нежелательной. Или же можно начать с предположения, что обеща-

ния вообще не вызывают юридических последствий, а затем уже делать исклю-

чения для тех из них, которые нуждаются в придании юридической силы. Из

этих двух путей суды избрали последний: само по себе обещание не считается

обеспеченным судебным иском. Такой выбор соответствовал процессуальным

особенностям деятельности судов общего права, при которых никакое требова-

ние не принималось к рассмотрению, если оно подпадало под действие одного

из установленных видов исков. Этот выбор вписывался в средневековое обще-

ство, ориентировавшееся на поддержание существующего статуса и невоспри-

имчивого к развитию договорного обещания. К тому же не существовало и

сколько-нибудь существенной потребности в придании юридической силы

обещаниям, так как договоры все еще не были важной частью деятельности

судов общего права.

Другие системы юрисдикции были в большей степени предрасположены к

тому, чтобы рассматривать иски, вытекающие из нарушения обещаний. Со-

гласно торговому праву суды на средневековых ярмарках и рынках, как того

требовали интересы коммерции, принимали к своему рассмотрению иски, ос-

нованные на обещаниях, сделанных торговцами. В соответствии с нормами

канонического права церковные суды рассматривали клятвенное обещание как

имеющее юридическую силу, а его нарушение считалось грехом-предметом

духовного осуждения, включающего изгнание из лона церкви и придание ана-

феме. Встречала поддержку и позиция, согласно которой даже не связанное

клятвой обещание является нерушимым и потому подлежит исполнению.

Теория о придании юридической силы обещаниям в конечном счете была взята

на вооружение судами общего права Сделано это было менее всего по

причинам ее внутренних достоинств, а как результат победы судов общего пра-

ва в их борьбе за расширение своей собственной юрисдикции за счет юрисдик-

ции соперников. К концу ХУ1 века победа стала окончательной. К этому вре-

мени суды общего права настолько преуспели в изъятии юрисдикции у торго-

вых судов, что развеяли саму идею о юридической силе обещаний, данных тор-

говцами. И хотя церковные суды вопреки запрету Кларендонской Конституции

1164 года все еще продолжали исполнять данные обещания, эта практика пре-

кратилась в ХУ1 веке, когда юрисдикция по указанным делам перешла полно-

стью к судам общего права. Вызов, с которым столкнулись суды общего права

в ХУ-ХУ1 веках и который должен был быть принят, состоял в том, чтобы раз-

вить общую основу для придания юридической силы обещаниям в рамках ис-

ковых форм судебной защиты, поэтому заслуга в развитии существующей се-

годня общей основы для придания юридической силы обещаниям принадлежит

судам общего права.

После завоевания Англии норманнами в 1066 году центральные королевские

суды начали отправлять правосудие на основе права, которое было "общим"

для всей Англии, а не особенным для какого-то отдельно взятого района. Эта

система "общего" права основывалась на предписаниях. Истец, пытавшийся

найти удовлетворение в суде общего права, должен был изложить свое тре-

бование в соответствии с одной из ограниченного числа стандартных форм

предписаний. Процесс, посредством которого суды общего права сформирова-

ли общую основу для придания юридической силы обещаниям следующим

образом: первоначально были определены категории дел, в которых обещания

подлежали правовой охране в порядке исключения, а затем все эти исключения

были сведены к общей основе, обеспечивающей правовую охрану обещаний,

включая обещания, подлежащие исполнению в будущем.

Одним из возможных способов развития такой общей основы могло было быть

формальное признание ответственности. Известный общему праву иск "о

соглашении", появившийся в Англии в конце XI1 века пользовался формаль-

ным признанием в судах при условии, что на лежащей в его основе документ

была поставлена восковая печать. И если бы развитие шло по пути ослабления

формальностей, то иск о соглашении мог развиться в общее средство охраны

прав по договору. Однако эта возможность была исключена к середине XIУ

века, после того как было вынесено решение, в соответствии с которым иск о

соглашении не подлежал рассмотрению, если истец не представлял документа

за печатью. При таком повороте событий всякая надежда на то, что иск о со-

глашении станет общей основой для договорной ответственности, исчезла, так

как документ за печатью противоречил идее неформального обмена обеща-

ниями.

Другое возможное средство эволюции содержалось в концепции займа. В конце

XII века она послужила толчком для появления в общем праве иска, известного

под названием "иск о долге", который предъявлялся в суде с целью возврата

определенной денежной суммы. Но ответственность ответчика по этому иску

не рассматривалась как вытекающая из самого обещания. Она основывалась на

том, что он получал в форме займа в ответ на свою просьбу названное в

подражание- удовлетворение по договору. Вследствие этого было

принято считать несправедливым разрешать ответчику удерживать то, за что он

не заплатил. Правонарушение ответчика-должника относилось скорее к катего-

рии противоправных действий, нежели к неисполнению лежащих на нем обя-

занностей. Следуя такому ходу мыслей, суды в конечном счете расширили

сферу применения иска о долге, разрешив любому лицу требовать возврата то-

го, что являлось существенной материальной выгодой для ответчика, включая

оказанные ему личные услуги.

Предположим Собственник заплатил строителю 10 тысяч долларов взамен

данного ему обещания выполнить точно определенную работу в доме соб-

ственника. Если строитель не сделал указанную работу, иск о долге рассматри-

вался достаточным средством для того, чтобы возвратить собственнику обратно

10 тысяч долларов. Получение обратно данной суммы от лица давшего обеща-

ние предотвращало получение последним неосновательного обогащения.

Было ясно, что , для того, чтобы применить правило закона, материальная

выгода должна быть действительно предоставлена ответчику. Одного обещания

недостаточно. По этой причине иск о долге мало что давал для придания

юридической силы обмену обещаниями по совершению действий в будущем,

например, обещанию поставить яблоки в будущем, например, произвести их

оплату. Более того, иск о долге был сопряжен с другими изъянами, не удовле-

творяющими современный образ мышления. Так, ответчик мог избежать от-

ветственности путем отрицания долга под присягой, со ссылкой на свидетелей,

клятвенно утверждающих, что он говорит правду. Хорошим средством от тако-

го рода ответчиков стало деликтное право, но об этом речь будет идти ниже.

Суды уже не стали признавать, что деликтная ответственность возникла в тех

случаях, когда лицо принимало на себя обязательство совершить какое-либо

действие, а затем выполняло его таким образом, что причиняло ущерб лицу,

которому такое действие было адресовано. Потерпевшее лицо могло

предъявить претензии ряда исковых разновидностей, например, на основании

известного общему праву иска о правонарушении "применительно к данному

случаю", получившего названия иска "о принятом на себя" от латинского слова

(ассумпсит), означающего "он принял на себя обязанность". В начале ХУ века

этот иск применялся только в случае противоправных действий, совершенных

при исполнении обязанности.

В подтверждении этого в 1436 году приводился следующий пример: "Если

плотник дает мне обещание сделать хороший и прочный дом определенной

формы, а сделает плохой и непрочный дом совсем другой формы, то я вправе

предъявить к нему иск о правонарушении применительно к данному случаю".

Подобное дело о правонарушении связывалось с возмещением ущерба потер-

певшему лицу. Лицо, которому было дано обещание и на земле которого был

построен не имеющий никакой ценности дом, понесло ущерб в результате того,

что полагалось на обещание. Справедливость могла бы быть восстановлена пу-

тем предъявления требования к лицу, давшему обещание, о возмещении при-

чиненного ущерба в сумме, достаточной для того, чтобы вернуть потерпевшего

в положение, которое он имел, если бы не было указанного обещания . Требо-

вание лица, которому было дано обещание, о возмещении ущерба, основанное

на рассчитываемом имущественном интересе, было менее непреодолимо, чем

аналогичное требование, в основе которого лежит реституция, так как рассчи-

тываемый имущественный интерес не зависел от какой-либо выгоды, получен-

ной давшим обещание (т.е. он не был на концепции неосновательного

обогащения). Тем не менее совершенно очевидно, что его право на возмещение

убытков базировалось на принципах, получивших развитие в деликтном праве.

Поскольку характерной особенностью дел о правонарушениях , на основе

которых появился иск "о принятом на себя", было причинение ущерба другому

лицу, полагавшему, что данное ему обещание будет исполнено, поскольку было

вполне естественным сформулировать аналогичное правило и допустить при-

нудительное исполнение применительно к тем случаям, когда лицо, полагаясь

на обещание, внесло изменение в свое имущественное положение и и в резуль-

тате неисполнения обещания понесло убытки. Отсутствие действий может

ухудшить положение вещей. Предположим, к примеру, что строитель обещает

выполнить определенную работу по дому собственника в ответна обещание

последнего заплатить ему 10 тысяч долларов по завершении работы и, полага-

ясь на обещание строителя, собственник арендует другой дом и переезжает в

него, чтобы дать строителю возможность выполнить работу. Если строитель не

выполнил работу, право охраняло интересы собственника, поскольку ему при-

чинен ущерб. Нарушение обещания оборачивалось ущербом для лица, которо-

му оно было дано и выражалось в расходах, которые несло лицо в процессе

подготовки к исполнению, или в убытках, вызванных неисполнением других

имевшихся возможностей. Но ущерб был числом экономическим в отличии от

дел о правонарушениях, в которых речь шла о причинении вреда личности или

собственности. Поэтому требование о его возмещении могло казаться убеди-

тельным. Однако в обществе, которое зависело от обещаний о сотрудничестве,

были все основания защищать тех, кто доверялся обещаниям, возлагая стои-

мость такого ущерба на нарушителей взятых обязательств.

Однако первая попытка расширить применение иска "о принятом на себя",

распространив его на сферу обмена обещаниями, подлежащими исполнению в

будущем, не увенчались успехом. В конце ХУ1 века суды общего права

предприняли второе, более запоминающееся расширение сферы применения

иска "о принятом на себя". Такие иски были разрешены в отношении рассмат-

риваемых требований. Суды аргументировали это тем, что сторона, давшая

обещание на будущее в обмен на аналогичное обещание другой стороны, тем

не менее понесла ущерб в связи с ограничением своего права на предъявление

иска, будучи связанной собственным обещанием. Основываясь на примере со

строителем, в частности, на его отказе от исполнения сделки до того, как соб-

ственник понес расходы, полагаясь на обещание строителя, собственник имел

право на предъявление иска за нарушение договора. Такое соглашение для ре-

шения, конечно, нуждалось в доказательстве. Выводом о том, что лицу, кото-

рому было дано обещание, нанесен ущерб, предполагал, что лицо в свою оче-

редь связывалось собственным обещанием, тем не менее к концу ХУ1 века

суды общего права стали предоставлять защиту обмену обещаниями даже при

отсутствии исполнения с обеих сторон.

Такое расширение сферы применения иска " о принятом на себя" имело

большое значение для определения размера убытков, взыскиваемом при неис-

полнении обещания. В связи с тем, что сторона, которой было дано обещание,

не представила какой-либо выгоды лицу, давшему обещание, и не несла ущер-

ба, полагаясь на данное обещание, ни выгода, ни ущерб не могли быть исполь-

зованы для измерения убытков. Суды вынуждены были защищать лицо, кото-

рому было дано обещание, путем требования к давшему его выплатить компен-

сацию за неосуществленные ожидания, другими словами, за те преимущества,

которые могли бы быть получены, если обещание было бы исполнено.

Иск "о принятом на себя" все еще оставался подверженным одному важному

ограничению. Считалось, что там, где доступен иск о доге, рассматриваемый

иск предъявляться не может, Это было выгодно для кредиторов, так как при

иске о "принятом на себя" истец вправе требовать рассмотрения дела судом

присяжных, в то время как при рассмотрении иска о долге ответчик мог вос-

пользоваться правом на клятву для освобождения себя от ответственности По-

этому следующий важный шаг на пути развития договорного права в сфере

общего права состоял в принятии мер, направленных на вытеснение о долге ис-

ком "принятом на себя". К середине ХУ1 века было признано, что иск "о при-

нятии на себя" мог быть предъявлен против ответчика, который, будучи долж-

ником, в открытой форме принял на себя обязанности заплатить определенную

сумму денег. Такой иск "о принятии на себя платеже долга" получил название

"общего иска о принятом на себя" в отличии от уже известного иска "о приня-

том на себя". Первый стал именоваться "специальным иском о принятом на

себя" в связи со спецификой его предъявления в суде: для принудительного

осуществления договора, подлежащего исполнению и основанного на обмене

обещаниями, но не действиями любой из сторон, использовался только специ-