Путилова Е.О. Детская литература

Подождите немного. Документ загружается.

301

ведь кошка, например, кормит только своих котят? Зачем наш сосед пашет

землю и сеет хлеб, когда рядом с его усадьбой есть булочная? Однако, его

вопросы далеко не всегда так наивны, из своих наблюдений над поведени-

ем людей он приходит часто к весьма нелестным для взрослых выводам.

Он замечает, как много, как бесконечно долго едят люди и как немыслимо

много они разговаривают! И почему дамы все переодеваются и переоде-

ваются. Потом раздеваются, потом опять переодеваются?

Но, конечно, главное – он сам, в его поисках доброго и красивого, в

его, можно сказать, поэтическом взгляде на мир. Как тонко он чувствует

изменения в природе: повеяло теплом, и «небо станет как вымытая Зинина

голубая юбка, и на черных палках покажутся зеленые комочки. Потом они

лопнут, развернутся, зацветут... Ох, хорошо! Это называется – весна». Он

любит, когда Зина читает стихи и замечает в ее чтении какую-то законо-

мерность: «точно котлетки рубит... А на конце каждой строчки – ухо у ме-

ня тонкое – похожие друг на друга кусочки звучат: «дети – отца, сети –

мертвеца». И Микки догадывается, что это и есть стихи. И, конечно, его

(как некогда гофмановского кота Мурра) обуревает желание попробовать

себя в этом деле , и он сочиняет первый в своей жизни стишок, очень даже

неплохой:

По веранде ветер дикий

Гонит листья все быстрей.

Я веселый фоксик Микки,

Самый умный из зверей!

Гордость переполняет его, и он оставляет в дневнике чрезвычайно лестную

для себя запись: «Фокс Микки, / Собака-поэт, / Умнее которой в мире

нет...». Нет, не всегда он говорит о себе в таком тоне: в каких-то обстоя-

тельствах он пишет о себе, как об «одиноком, несчастном, холодном и го-

лодном фоксе Микки». Оценки себя появляются самые противоположные,

и это свидетельствует о том, что Микки задумывается и над жизнью и над

самим собой. Да, он умеет наблюдать – удивительны его впечатления от

зоосада: как смешно, и как тонко все звери выглядят в его собачьих глазах.

Но, конечно, самое главное – его отношения с Зиной. Ее он любит больше

302

всех, потому что, кажется ему, между ними много общего: она тоже виз-

жит, прыгает, ловит руками мяч и грызет сахар, как собаченка. И его одо-

левает мысль – нет ли у нее хвостика? Он прощает Зине все ее шалости,

все штучки, которые она проделывает с ним: то маникюр ему устраивает,

то красит нос губной помадой, то вообще бросает его надолго, и тогда на

него нападает такая тоска!

Конечно, мысли и впечатления Микки все же не человеческие, а со-

бачьи. Подшучивая над своим героем автор явно любит его, согласен с

многими его оценками и рассуждениями. Поддерживает его рассуждения о

несправедливости, о неравенстве условий человеческих и собачьих. С пол-

ным сочувствием прислушивается он к жалобе Микки о «самом гнусном

человеческом изобретении – ошейнике», разделяет недоумение Микки: его

за маленькую лужицу на полу тычут в нее носом, а когда это же сделает

малыш, «пеленку вешают на веревочку, а его целуют в пятку...». И неуда-

чей кончаются его мысли о хвостике: на пляже, где сидели голенькие ма-

лыши, он, наконец, сумел подсмотреть. Увы, никаких хвостиков у детей

нет.

В этой повести Саша Черный еще раз дает оценку человеческому

существованию, глядя на него чистым и наивным взглядом. Взгляд этот

дополняет наше представление об окружающем мире.

Вопросы и задания

1. Кого напоминает, на кого похожа в своих прогулках, в своих проказах Фея в

«Фейных сказках» К.Д. Бальмонта?

2. Какие стихотворения поэта говорят о его любви к ставшему ему близким «миру

живых»?

3. Какие книги для детей написал А.А. Блок?

4. В каких стихотворениях особенно проявилась его любовь к «тварям» (его лю-

бимое обозначение животного мира)?

5. В каком стихотворении Блока ярко проявляются фольклорные мотивы?

6. Как вы понимаете название книги Саши Черного «Детский остров»?

7. Какими «жителями» населяет поэт свой «остров»?

8. Какие рассказы и повести напоминают вам героя повести Саши Черного «Днев-

ник Фокса Микки»?

9. Какими неожиданными способностями наделяется писателем его фокс?

10. Найдите стихотворения К.Д. Бальмонта, близкие по описанию природы русской

поэзии XIX века.

11. Сопоставьте зимний цикл Блока со стихотворениями поэтов XIX века

303

А.Н. Плещеева, И.З. Сурикова.

12. Найдите в «Дневнике Фокса Микки» точные характеристики, отличающие детей

от взрослых.

ГЛАВА 7 РУССКАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

7.1. ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И ВРЕМЯ

К.И. Чуковский назвал эти первые два десятилетия «ренессансом

детской литературы». Да, действительно, в эти годы в литературу для де-

тей буквально хлынул поток новых молодых имен, происходило открытие

еще небывалой поэзии и прозы – достаточно назвать имена

К.И. Чуковского, С.Я. Маршака, В.В. Маяковского, Б.С. Житкова,

А.П. Гайдара, Л. Пантелеева и Г.Г. Белых, В.В. Бианки, а немного позднее

А.Л. Барто, Е.А Благининой, С.В. Михалкова, Е.Л. Шварца,

К.Г. Паустовского, М.М. Зощенко, М.М. Пришвина...

В эти годы возникли новые журналы: «Барабан» (1923), направление

которого выразилось в лозунге «всех будить и призывать к творческой ра-

боте». Одновременно появились три журнала (1924): «Мурзилка», при-

званный поначалу отразить «ребячье житье-бытье и природу» и очень бы-

стро ставший одним из самых любимых. В нем, несколько позднее, печа-

тались Маршак, Чуковский, А.Л. Барто, Бианки, Михалков Не менее ши-

рокую популярность завоевал художественно-публицистический, ставший

по существу центральным, журнал «Пионер», на страницах которого печа-

тались все лучшие произведения литературы для детей; журнал «Искорка»,

определивший свою задачу, как издания информационного, знакомящего

детей с событиями, происходившими в стране.

Однако литературный процесс развивался совсем не просто, возни-

кали большие дискуссии, шли споры о том, какой должна быть литература

для нового пролетарского ребенка? Возникало убеждение, что вся дорево-

люционная детская литература должна быть вычеркнута, изъята из обра-

щения как мещанская, сентиметально-монархическая, религиозная. А ме-

жду тем, возвращенная сейчас читателю, эта поэзия открывает бесспорные

304

ориентиры. Вот как пишет об этом современный писатель: «Читая стихи

для детей вековой, даже двухвековой давности, видишь, сколько ценно-

стей уже в наше время было растеряно, забыто, упущено, какие нравствен-

ные идеалы, какая поэтическая педагогика, какие глубокие милосердие и

сострадание были принесены в жертву социальной назидательности и пио-

нерскому оптимизму.

Вероятно, в связи с отношением к прошлой литературе встал и во-

прос о сказке. Дискуссия «Нужна ли пролетарскому ребенку сказка?» бы-

ла, пожалуй, самой длительной и острой. В рассуждениях педагогов-

педантов проявлялся некоторый парадокс. Они предлагали изъять сказку

из детского чтения именно потому, что дети любят сказку, увлечены ее

фантастическим и нравственным содержанием. Противники сказки видели

в этом увлечении угрозу, преследующую цель отвлечь ребенка от реальной

действительности, возвращения маленького читателя к идеологии буржу-

азного мира. Сказка, казалось им, с ее чудесами, волшебными помощника-

ми могла оказать отрицательное влияние на развитие материалистического

воспитания ребенка. Вызывали возмущение и «счастливые» концы, когда

крестьянский сын становился царем, а трудящаяся Золушка выходила за-

муж за принца. Дискуссия о сказке, о разговаривающем в ней животном

мире, перекинулась на дискуссию об антропоморфизме. И здесь утвержда-

лось примерно то же самое: прием очеловечения животных и окружающих

ребенка реалий предметного мира дезориентирует ребенка в его реальном

опыте, тормозит утверждение ребенка в реальной действительности. Весо-

мо и убедительно прозвучали рассуждения видного педагога

А.К. Покровской: Антропоморфизм, органически вытекающий из творче-

ской фантазии, «всегда богат содержанием, глубоко осмыслен...и обычно

заключает в себе богатство языка». Приводя примеры из фольклора, из ба-

сен Эзопа, Лафонтена, Крылова и современных поэтов – Чуковского и

Маршака, она говорит о громадном воспитательном значении приема, раз-

М. Яснов. «Уроки детской поэзии» // О литературе для детей. Выпуск 33, Л., 1991.

305

вивающего у ребенка чувство юмора, приближающего его к «освоению да-

лекого и близкого», ибо ребенок «чрезвычайно рано и достаточно отчетли-

во начинает различать категории действительности и выдумки».

Еще одна дискуссия заняла большое место на страницах журналов и

газет: нужна ли вообще современному ребенку развлекательная книжка?

Нужны ли ему вообще сегодня всякие истории про глупых мышат, про му-

ху-цокотуху, про чудо-дерево и всяких мойдодыров? Нужны ли вообще

какие-то специальные заповеди для детских поэтов? Как считал все тот же

педагог-педант, современный ребенок не нуждается ни в сказке, ни в раз-

влекательной книге: ему нужна книга деловая, серьезная, вводящая его в

мир современных событий.

Весомое слово в ходе всех этих споров прозвучало в статьях

М. Горького «Человек, уши которого заткнуты ватой (к дискуссии о дет-

ской книге)» и «О безответственных людях и детской книге наших дней».

Статьи сыграли большую роль в истории детской литературы и в разра-

ботке ее теоретических основ Они прозвучали как дискуссионное выступ-

ление, как живой отклик на возникшие теоретические разногласия, с ними,

тогда, в свою очередь, спорили. Горький сумел уловить самую суть разно-

гласий, сумел, вероятно, глубже, чем сами участники дискуссии, сформу-

лировать суть разногласий и придать этим спорам серьезное теоретическое

звучание.

Горький теоретически обосновал право детской литературы на шут-

ку, развлечение, на тенденцию «позабавить» ребенка, который по своим

возрастным особенностям «требует забав, и требование его биологически

законно». По его мнению, игра, применительно к детскому возрасту, явля-

ется наиболее эффективным средством познания окружающего мира,

средством познания языка, его тонкостей, его музыки, того, что филологи

называют «духом языка». Умело и увлекательно построенная книга может

помочь ребенку разобраться в явлениях окружающей его жизни. Горький

См. «Книга детям», 1928, №№ 2-6.

306

подчеркивает: «Было бы вредно и даже преступно втискивать детей в

«серьезное», слишком грубо насилуя их неорганизованную и податливую

волю».

Такую же весомую роль сыграла его статья в защиту сказки. К

этой теме он возвращался много раз и, разрабатывая программу развития и

воспитания ребенка, в список отобранных книг включал сказки Киплинга,

«Конька-Горбунка» Ершова, все сказки Пушкина, Андерсена. сказки Чу-

ковского и Маршака.

Вопросы и задания

1. В чем заключается суть полемики «Нужна ли пролетарскому ребенку сказка»?

2. Почему разгорелась дискуссия вокруг понятия «антропоморфизм»?

3. Какие аргументы использовались группой педагогов в литературной критике

против «развлекательной книжки»?

4. Какую роль сыграли статьи Горького в ходе этих дискуссий?

5. Выявите главные положения в статьях Горького «Человек, уши которого за-

ткнуты ватой» и «О безответственных людях и детской книге наших дней».

7.2. ПОЭЗИЯ 1920-1930-Х ГОДОВ.

Первооткрывателем нового направления в детской послеоктябрьской

литературе стал Корней Иванович Чуковский (1882-1969). Его литера-

турная деятельность поистине безгранична. Его первые статьи появились в

1901 году, и с этого времени началась непрекращающаяся интенсивная

жизнь Чуковского – критика, публициста, исследователя русской литера-

туры второй половины XIX в. («От Чехова до наших дней», 1911), поэзии

и прозы его современников. Много времени он отдал разысканию и публи-

кации полного Некрасова (СПб., 1920), эта тема привлекала его долгие го-

ды и завершилась книгой «Мастерство Некрасова» (1952).

В огромной разносторонней литературной работе Чуковского, лин-

гвиста, переводчика, теоретика художественного перевода была одна об-

ласть, к которой он относился с особенной самозабвенной любовью. Такой

областью в его литературной судьбе стало создание сказок и стихотворе-

ний для детей – по существу, «детского эпоса». За этим горячим увлечени-

Собр. соч. М, 1953, Т. 25, С. 114.

307

ем стояло желание узнать и понять мир ребенка, обостренный интерес к

ребенку. Он писал: «Наши дети для нас незнакомцы. Мы видим их урыв-

ками, на лету. Словно в сумасшедшем трамвае мы проносимся мимо детей

– в вихре всяческих дел и хлопот». Попытка ответить на это ставшее при-

вычным неуважение к ребенку привела Чуковского к решению «Уйти в

детвору», как некогда «уходили в народ», к необходимости почти порвать

с миром взрослых и «водиться лишь с трехлетними ребятишками».

Веро-

ятно, мир детства был настолько ему близок, что он вошел в него легко и

свободно. Как писала о нем его дочь, Лидия Корнеевна Чуковская, «сам

он, во всем своем физическим и душевном обличье, был словно нарочно

изготовлен природой по чьему-то специальному заказу “для детей младше-

го возраста” и выпущен в свет тиражом в один экземпляр».

«Хождение в детство» открыло то многое, что станет потом основой

для его сказок и стихов. Он был убежден: все дети «в возрасте от двух до

пяти лет верят и жаждут верить, что жизнь создана только для радости, для

беспредельного счастья». Необычайную значимость он придавал детскому

смеху. Этот смех лучшее доказательство, что дети реалисты: смех – это ре-

зультат их «жизненного опыта, утверждения себя в этом опыте».

Современный историк литературы пишет: «Свои исследования дет-

ского мышления и словотворчества он (Чуковский – Е.П) проводил так же,

как полевой этнолог исследует «примитивные» культуры, – погружением в

изучаемую среду...».

Это исследование открыло для Чуковского важные

принципы педагогики детства. Убежденный, что художественный образ,

особенно если ему придана стихотворная форма, есть «наиболее могучий

рычаг педагогики раннего возраста», он определил и главную творческую

задачу: помогать утверждаться детскому оптимизму, средствами поэзии

Чуковский К.И. Маленькие дети. Л., 1929. С.1-2.

Чуковская Л. Памяти детства. М., 1989,. С. 8.

Чуковский К.И. Управдом или Дарвин? //Лит. газета. 1932, 11 сентября.

Мирон Петровский. Вступ. статья «Поэт Корней Чуковский». В кн.: Корней Чуковский. Стихотворе-

ния СПб, «Новая Б-ка поэта», 2002. С. 6.

308

открывая путь к радостным эмоциям, к яркой и ритмической словесной

игре, к проявлению заложенного в ребенке творческого начала.

На основании этих глубоких исследований Чуковский создал книгу,

аналогов которой, вероятно, нет: «От двух до пяти». В этой книге (ее пере-

изданиям несть числа, при жизни Корнея Ивановича каждое издание до-

полнялось им новыми примерами, новыми размышлениями, а иногда и но-

выми главами), построенной на фактическом материале, автор задался це-

лью художественного исследования умственной и психической жизни ре-

бенка. Особенно его интересует здесь проблема речевого развития: автору

книги представляется, что овладение речью является «одним из величай-

ших чудес детской психической жизни». Этот свой тезис Чуковский про-

веряет и доказывает на множестве интереснейших и убедительных приме-

ров. В главах «Неосознанное мастерство», «Величайший труженик» Чу-

ковский связывает неосознанные открытия ребенка с народной этимологи-

ей, а эта глубинная связь, в свою очередь, ведет ребенка к самому главно-

му: к «завоеванию грамматики». В постижении растущим человеком

грамматики Чуковского интересует все: и подражание взрослым, и разно-

гласия с ними, когда возникает свой вариант, поражающий неопровержи-

мой логикой («– Пойдем в этот лес заблуждаться»). Или, когда выясняет-

ся, что баран – он, а овца – она, появляется естественная поправка: почему

«папа – он?» Или: « - Мама, утки утьком идут! – Гуськом. – Нет гуси –

гуськом, а утки – утьком.» .Задумываясь о стиховом воспитании ребенка

(глава «Как дети слагают стихи»), Чуковский на примере влечения ребенка

к рифме, над тем, как и что, почти даже в экстазе, он сочиняет, создает

своеобразный поэтический кодекс, названный им «Заповеди для детских

поэтов». Всегда ли каждый поэт, пишущий для детей, строго следует этим

наставлениям? Вероятно, у каждого настоящего поэта есть свое отношение

к стихотворному слову, свой неповторимый стиль и голос, но мимо этих

удивительно многогранных заповедей – открытий, думается, не прошел ни

один детский поэт.

309

Вопросы и задания

1. Какие новые темы, сюжеты, черты вошли в поэзию для детей 1920-х годов?

2. В каких стихотворениях 1930-х годов поэзия открыла характерные для времени

черты современного ребенка?

3. Что нового внесла в литературу 1930-х годов поэзия обэриутов?

4. Назовите имена запомнившихся вам героев в стихотворениях этого периода.

Определите, что нового открыла поэзия в представлении об окружающем мире.

5. Назовите стихотворения, в которых наиболее ярко проявились особенности по-

эзии обэриутов.

7.2.1. Сказочные поэмы К.И. Чуковского

Определить точную дату создания первой эпической поэмы-сказки

Чуковского «Крокодил» трудно, но есть два важных свидетельства. Нахо-

дясь вместе в поезде по дороге в Куоккалу (теперь Репино) в гости к ху-

дожнику И. Репину, Горький заговорил с Чуковским о детской литературе,

к тому времени Чуковский был известен, как автор нашумевшей статьи

«Нат Пинкертон». Понимая необходимость этой статьи, направленной

против вульгарной литературы, Горький заметил: «Сейчас одна хорошая

детская книжка сделает больше добра, чем десяток полемических статей...

Вот напишите-ка длинную сказку, если можно в стихах, вроде «Конька-

горбунка», только, конечно, из современного быта».

Поездка была в 1916

году. По нескольким упоминаниям Чуковского, все его попытки написать

что-то, сидя за столом, успеха не имели. И однажды, благодаря непредви-

денному случаю, сказка создалась сразу же, без промедления. Вот как рас-

сказывает об этом сам ее автор. «Но случилось так...что мой маленький

сын заболел, и нужно было рассказать ему сказку. Заболел он в Хельсинки,

я вез его домой в поезде, он капризничал, плакал, стонал, чтобы как-

нибудь утихомирить его боль, я стал рассказывать ему под ритмический

грохот бегущего поезда» все, что в этот момент приходило в голову.

«Стихи сказались сами собой...». Ни минуту он не думал ни о форме,

ни о рифме, ни об эпитетах, он торопился любым способом отвлечь маль-

чика от томившей его боли. «Вся ставка была на скорость, на быстрейшее

чередование событий и образов, чтобы больной мальчуган не успел ни за-

Чуковский К. Об этой книжке. Стихи. М., 1961. С.7.

310

стонать, ни заплакать. Поэтому я тараторил, как шаман...».

Признание

это, особенно в «шаманстве» (по существу, импровизации) объясняет мно-

гое в «Крокодиле». Внимательный читатель почувствует ритмические сов-

падения между сказкой и многими произведениями русской поэзии: по-

эмами М.Ю. Лермонтова «Мцыри» и Н. Гумилева «Мик». Но больше всего

ритмических совпадений падает на долю Н.А. Некрасова: «Милая девочка

Лялечка / С куклой играла она / И на Таврической улице вдруг увидала

слона». Эти ритмические «заимствования» как нельзя лучше объясняют

«шаманство» поэта: его колдовская память (а он, так же, как С.Я. Маршак,

знал всю русскую поэзию наизусть) подбрасывала ему все что в эту секун-

ду могло пригодиться для создания нового эпизода или нового поворота в

сюжете: не только из классики, но и из детского фольклора, из уличной пе-

сенки.

Сказка «Крокодил» была первой, проложившей начало всему после-

дующему комическому эпосу в творчестве Чуковского. Здесь родилась

«корнеева рифма»:

Жил да был

Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил,

По-турецки говорил –

Крокодил, Крокодил Крокодилович!

В этой сказке перед читателем впервые в литературе для детей от-

крывается улица большого города, с ее движением, с массой разнообразно-

го народа. Еще больше поразит читателя фантастический темп развития

сюжета, где с невероятной быстротой одно событие сменяет другое. После

многих причудливых происшествий наступает счастливый конец – прими-

рение двух миров: человеческого и звериного. Для общей гармонии люди

и звери должны отказаться от самого страшного. «Мы ружья поломаем /

Мы пули закопаем, / А вы себе спилите / Копыта и рога!». Как меняется

Там же. С.7-8.

См. об этом: Гаспаров Б.М., Паперно И.А. «Крокодил» К. Чуковского: к реконструкции ритмико-

семантических аллюзий //Тезисы 1 Всесоюзной (III) конференции». Тарту, 1975. С. 165-169.