Платонов О.А. Экономика русской цивилизации

Подождите немного. Документ загружается.

755

нее столетие было поступлено с внутренним долгом, то есть

прибегли бы к девальвации, к понижению и капитальной

суммы, и процентов по ней. Я отнюдь этой меры не рекомен-

дую, но она практикуется. Замкнутость границ для туристов

повела бы к развитию внутренних курортов и внутренних

путешествий, к сокращению всех внешних трат до

нормы

золотого притока к нам из-за границы. Ведь и к нам тоже

приезжают иностранцы, у нас проживают чужие посольс-

тва, к нам заходят иностранные суда. Некоторое возмещение

заграничных расходов было бы возможно помимо вывоза

и ввоза. Золото ушло бы за границу лишь в случае непре-

кращающегося ввоза, но он

немыслим, если прекращен вы-

воз. Надо заметить, что в замкнутых государствах денежная

система не требует обилия золота, и естественный прирост

этого металла добычей из земли, может быть, был бы доста-

точен для оплаты неторговых сношений между народами.

Я не хочу пускаться в догадки, я не уверен в возможности

полного закрытия границ

, как бы ни мечтали об этом англи-

чане и немцы. Полная замкнутость — теоретическая идея,

но известные приближения к ней допустимы и даже вероят-

ны. Пусть нам удастся отстоять какие-нибудь мелкие рынки

для сырья, но сокращение вывоза даже наполовину может

в корне изменить внутреннюю жизнь России. А подобное

сокращение почти

неизбежно. Я хочу сказать только, что пу-

гаться этой беды нет причин. Столь мощный стихийный

организм, как народ, не только приспособится к новым усло-

виям, но, как мне кажется, найдет их более легкими, более

естественными для себя. На наших коммерческих сношени-

ях с Европой лежит печать глубокого суеверия — будто они

источник

нашего богатства. Пора бы тщательно проверить

это и подробно обсудить. Может быть, как я убежден, откры-

лось бы, что эти торговые сношения скорее источник нашей

бедности, что подобно тому, как у всех отсталых и «патриар-

хальных» народов, наша торговля с культурными соседями

756

выгодна для соседей и разорительна для нас. Европа для Рос-

сии, мне кажется, то же, что деревенский кулак для своей

деревни. Кулак обыкновенно энергичнее, смышленее, гра-

мотнее крестьян, он тоже променивает им за их сырье — ци-

вилизованные продукты: водку, ситцы, крендели, керосин,

сахар и т. п. В миниатюре тут идет та

же международная тор-

говля, но рассмотрите ее результаты. Деревня, несомненно,

нищает, входит — как и отсталые страны — в неоплатные

долги, тогда как кулак строит себе каменный дом с железной

крышей и заводит рысаков. Нельзя сказать, что деревня вов-

се не нуждается в цивилизованных продуктах, но они обхо-

дятся ей втрое дороже

их действительной цены.

И как бы ни нужны были деревне ситцы, крендели, сахар

и т. п., все же нельзя сказать, что они безусловно необходимы.

Исчезни кулак, деревня временно поскучала бы — привычки

менять трудно, — а затем стала бы понемногу заменять не-

достающие товары самодельными: ситец — холстом, чай-са-

хар — квасом, водку — брагой

и т. п. Ведь жила же когда-то,

каких-нибудь пятьдесят — сто лет назад, не только деревня,

но и дворянская усадьба средней руки «своим добром», сама

себя одевала, кормила, поила и развлекала, и жили тогда,

в общем, не хуже теперешнего.

Сближение с Европой разорило Россию, разучило ее об-

служивать свои

нужды, лишило, как кулак деревню, эконо-

мической независимости. Правда, полвека назад сахар в де-

ревне ценился чуть не на вес серебра, но зато мед был ни по

чем. Теперь апельсины почти дешевле яблок, но страшно то,

что яблоки уже дороже апельсинов. Самые простые, когда-то

почти ничего не стоящие продукты деревни

— грибы, ягоды,

молоко, масло, дичь, раки, орехи — сделались народу уже

почти едва доступными. Они обираются начисто скупщиками

и увозятся в «центры», «за границу». Мне кажется, лучше бы

опять вернуться, хоть в некоторой степени, к старому поряд-

ку, то есть чтобы яблоки были снова дешевле апельсинов.

757

Я думаю, счастье народное не в том, чтобы потреблять

хоть плохие, но чужие товары, а в том, чтобы было достаточ-

но доброкачественных своих. Вся Россия переоделась в ку-

мач и ситцы, но холст был крепче и мог бы быть красивее

этих тканей. За холст мужик платил природе своей работой,

он получал

этот товар не из пятых рук, как ситец, и не при-

плачивал за него ни деревенскому, ни городскому кулаку,

ни фабриканту, ни плантатору хлопка, ни железным дорогам,

ни складам и т. п. Беря непосредственно из земли, обрабаты-

вая сам сырые материалы, мужик все накладные барыши, все

«добавочные стоимости» оставляет в

кармане.

Природа не купец: она лихвы не требует, и она всегда ос-

тается самым дешевым поставщиком вещей. Прежде баба

ткала холсты в зимние вечера и ночи, прежде каждому сво-

бодному получасу простой девчонке находилось дело: она

садилась за прялку, за ткацкий стан. И вся семья была одета,

и у каждой

бабы были запасы полотна, кружев, полотенец,

белья. Теперь у баб зимой уйма времени, они дуреют от ску-

ки, но семья ходит оборванная. Купит ь ситцу, конечно, в ты-

сячу раз легче, чем соткать холст, но на что купить? «Купишь

уехал в Париж, а в кармане остался шиш», — говорит наша

пословица. Именно в

Париж уехал наш русский «купишь».

Чтобы добыть двадцать копеек на покупку двух аршин ко-

ленкора, бабе приходится идти за двадцать верст с десятком

яиц, терять целый рабочий день, чтобы продать их, тратить

на ходьбу столько сил, сколько достаточно было бы для того,

чтобы соткать, может быть, десять аршин той же

ткани.

«Êèòàéñêàÿ ñòåíà»

Немножко замкнутости нам не мешало бы — вот моя

мысль, которую прошу не преувеличивать, не придавать ей

крайности. Я далек от того, чтобы проповедовать «Китай-

758

скую стену» между народами, хотя, сказать в скобках, эту

знаменитую стену вовсе не считаю такой глупостью, как это

принято. Отгородиться от дурных соседей, от хищников, вов-

се не худо. Одно из двух — или существуют отдельные чело-

веческие хозяйства, именуемые государствами, или их нет.

Если они есть, то, как и маленькие хозяйства

, они должны

быть в известной степени замкнутыми, уравновешенными

сами в себе, и нельзя допустить, чтобы одно большое имение

жило за счет другого. Иметь «все свое» — это философский

идеал, и он мне кажется пригоден и для отдельного человека,

и для народа. Как бы ни казался выгодным торговый взаимо-

обмен, требуется крайняя

осторожность, чтобы не остаться

в проигрыше, не променять дорогое на дешевое. Это вовсе

не национальный эгоизм. Не признавайте, если хотите, на-

ций, не признавайте государств, считайте весь род людской

за одну семью, считайте необходимой полную свободу обме-

на, как между братьями. Но тогда откажитесь вовсе от тор-

говли — между «братьями» какая

же возможна торговля?

По-евангельски, имущие должны делиться с неимущими, вот

и все. Если же обмен невозможен иной, кроме торгового, то я

не хотел бы быть коммерческой жертвой даже родного бра-

та. Если под предлогом «братства народов» Европа пушками

заставляет Китай покупать опиум, если под предлогом про-

свещения России к

нам ввозят тысячи сомнительных вещей,

обходящихся втридорога, то такое «братство», такое «про-

свещение» должны быть строго проверены и, если это нуж-

но, — отклонены. Ломоносов говорил, что не хотел бы быть

дураком у самого Бога. И великому народу непристойно иг-

рать глупую роль — роль простака, на шее которого усажи-

ваются более ловкие

собратья. После обмана ближних всего

позорнее быть самому обманутым. А в это глупое положение

поставлен целый ряд народов. Кроме Индии, Китая, Египта,

просвещенные мореплаватели высасывают Испанию, Порту-

галию, Грецию, отчасти Италию. Они же вместе с француза-

759

ми и австрийцами разорили Турцию, некогда столь богатую,

убив своими фабрикатами ее народную промышленность.

В значительной степени то же происходит и с Россией. Мы

разоряемся от множества причин, но невыгодная наша связь

с Западом — одна из главных.

«Да, но как быть с братством человеческим? — спросите

вы. — Как быть с всемирным

единением, с прекрасной меч-

той о том времени, … когда народы, распри позабыв, в вели-

кую семью соединятся?»

Я позволю себе заметить, что некоторое материальное

разъединение, может быть, лучше всего способствовало

нравственному единству народов. Может быть, именно ки-

пучий обмен товаров, причем каждая нация старается сор-

вать побольше со своей соседки, доводит

международные

отношения до теперешней раздраженности. Вспомните зна-

менитые «интересы Англии» на всех точках земного шара.

Будь Англия замкнутым государством, она не имела бы по-

вода опозорить себя бесстыдными захватами. Целые реки

человеческой крови в Америке, Африке, Азии и Австралии

остались бы не пролитыми. Если бы далекие народы не ви-

дали

английских пароходов и броненосцев, они судили бы

об Англии по ее литературе, философии, науке. Они уважа-

ли бы ее более, чем теперь, и, может быть, любили бы. Вслед

за британскими интересами тянутся германские, подкреп-

ляемые тоже «бронированным кулаком». Тысячи вещей, по-

лучаемых нами из Германии, ни на йоту не вызывают у

нас

братских к ней чувств, хотя прежде один Шиллер или Гете,

Гегель или Моцарт совершали настоящие завоевания, род-

нили нас с Германией, как со вторым отечеством. Пока речь

идет об идеалах, о красоте, истине, добре, пока идет обмен

духовного богатства — мы друзья и братья, но стоит агра-

риям закричать о

тарифе на хлеб, о запрещении ввоза гусей,

как отношения наши портятся. Народы, мне кажется, чрез-

мерно и безо всякой нужды погрязли в рынках друг друга,

760

они торгуют слишком много и часто совершенной дрянью.

Это вовсе не взаимопомощь, а взаимное развращение. Распа-

ленная корысть расстраивает достойные отношения. Сильно

расторговавшись, народы утрачивают благородный склад

души, они обмещаниваются, жидовеют, начинают смотреть

друг на друга не как на друзей или честных врагов, а как

на коммерческую добычу. «Не обманешь — не

продашь» —

это девиз не только грубой торговли, но и самой тонкой. Об-

мен невозможен без обмана, вольного или невольного, невоз-

можен без известного гипноза, соблазна, моды, подражания,

без некоторого легкого помешательства покупателей. Если

вспомнить, что три четверти вещей удовлетворяют тщесла-

вию, а половина остальных — жадности, то психологичес-

кая близость обмана

и обмена стала ясной. А на чем, как не

на заблуждении публики, основана борьба рынков, бирже-

вые ажиотажи, все эти банковские крахи и банкротства?

Если все это — «единение», то не худо, если бы его было по-

меньше. Торговля в каком-то своем фазисе сближает народы,

но теперь и без помощи караванов

и ярмарок мы знаем друг

о друге все нужное, и даже знаем много лишнего. Торговля

знакомит очень часто с тем, чему лучше бы остаться неизвес-

тным. Если бы путем торговли не распространялись по зем-

ле: спирт, табак, опий, порох, соблазнительные книги, кар-

тины и предметы, целые породы людей были бы

сохранены,

уцелели бы многие прекрасные миросозерцания и культуры,

художественно слагавшиеся в некоторых замкнутых странах.

Соединяя народы в области чувственной, торговля ослабля-

ет идеальные отношения. Ели мы любим до сих пор Италию,

Испанию, Грецию, Голландию и т. п., то может быть, потому

лишь, что не торгуем с ними. Мы любим их платонически

за их красоту и гений. Когда-то наши деды так же увлека-

лись Францией, Англией, Германией. Теперь наши чувства

к последним странам остыли. Мы слишком связаны с ними

материально. Мы безотчетно сознаем в лице этих народов,

кроме умственной, еще какую-то иную силу, для нас опас-

ную — силу богатства, пускающего корни в нашу бедность

и высасывающую из нее соки.

Когда к нам вторгаются иностранные капиталы, мы знаем,

что не для нашей, а для своей выгоды они пришли в Россию

и что вернутся они, нагруженные нашим же добром

. Но то-

вар иностранный есть скрытая форма капитала — он всегда

возвращается за границу, обросший прибылью. Сознавая это,

не следует слишком жалеть, если Россия окажется замкну-

той. Немножко отдохнуть от иноземной корысти, немножко

эмансипировать от Европы нам не мешает.

762

ÓÐÎÊÈ ÐÓÑÑÊÎÉ

ÝÊÎÍÎÌÈ×ÅÑÊÎÉ ÌÛÑËÈ

Ïðåäâèäåíèÿ ðóññêèõ ýêîíîìèñòîâ

Уроки экономической мысли имеют огромную ценность

для настоящего времени, позволяя понять главные причи-

ны нашей сегодняшней экономической катастрофы, а также

дают возможность определить пути выхода из нее.

Прежде всего, что поражает в русской экономической

мысли, это гениальность предвидения тех трагических со-

бытий, которые произошли в русской и мировой экономике

в ХХ

в.

Конечно, речь идет в первую очередь о предсказанном

русскими экономистами мировом хозяйственном порядке,

установленном западными странами в XIX в., позволявшем

через биржи и банки, манипулируя курсами золота и валют,

управлять абсолютным большинством человечества. При-

родные и экономические ресурсы стран, не принадлежащих

к западной цивилизации, переходят под власть международ-

ных банкиров

и автоматически перекачиваются в пользу за-

падных владык и мировой закулисы, а сами эти страны бед-

неют и впадают в нищету.

Русские экономисты И. Кокорев, С. Шарапов, А. Фролов,

Г. Бутми, М. Меньшиков и др. открыли феномен богатения

западного мира за счет чужих ресурсов. Современная за-

падная экономическая система — это сложная

финансовая

пирамида, постоянно балансирующая на грани гигантской

экономической катастрофы. Как неоднократно отмечалось,

763

из всех потоков денежных знаков и ценных бумаг только

10 — 15 % носят производительный характер, т. е. обеспечи-

вает реальное производство товаров и услуг, все остальные

85 — 90 % являются виртуальным, фиктивным капиталом,

не обеспеченным реальными ценностями. С христианской

точки зрения, это ростовщический капитал, поработивший

реальное производство и превративший в экономических ра-

бов большую часть населения

«третьего мира», России, Ки-

тая. Самым ярким выразителем экономического паразитизма

являются США. Эта страна, составляющая сейчас только 5 %

населения, использует 40 % мировых ресурсов, а контроли-

рует еще больше.

Каждый американец сегодня потребляет за восьмерых

жителей земли, а по сравнению со странами, не относящи-

мися к «западной цивилизации», — даже за 12 человек.

Неужели кто-

то может поверить, что такой сверхизобиль-

ный уровень потребления обеспечивается только за счет осо-

бого трудолюбия или высокой производительности труда?

Существует абсолютно неверное представление о том,

что американцы — самый трудолюбивый народ, а его бо-

гатства — результат продуктивного труда. Это справедливо

только по отношению к небольшой части населения, которая

действительно работает очень

напряженно и эффективно.

Однако она составляет меньше трети работоспособного на-

селения страны.

По данным официальной статистики, ок. 40 % населения

в возрасте от 16 лет и выше не работают. Не ходят на работу

30 % американцев и 50 % американок. Более 10 % населения

в трудоспособном возрасте работают неполный рабочий

день. Таким образом, в целом половина населения США либо

не работает вообще, либо работает мало. В США существу-

ет многомиллионный слой людей (ок. 5 % трудоспособного

населения), которых можно назвать воинствующими тунеяд-

цами. Эти люди нигде не работают, презирают всякий труд

764

и живут на разные пособия и талоны на питание, получен-

ные от государства.

Среди значительной части белого населения Америки жи-

вет неистребимое предубеждение против физического труда.

Выполнять его, по мнению многих американцев, считается

унизительным. Проведенные социологические обследования

показали, что преобладающая часть американцев предпочи-

тает вообще не работать, чем выполнять труд, не

соответс-

твующий их социальному статусу. 90 % всех тяжелых, гряз-

ных и непривлекательных работ выполняют черные, индей-

цы, а также различные эмигранты, прежде всего пуэртори-

канцы и мексиканцы. Средняя продолжительность трудовой

жизни (трудовой стаж) работающих американцев составляет

не более 33 лет.

Реальные доходы американцев в 80-е гг. ХХ в. росли

в два раза

быстрее производительности труда. Это означает,

что рост жизненного уровня населения Америки осущест-

вляется не только за счет роста производительности труда,

а имеет еще другие нетрудовые источники.

Нужно ясно понимать, что никакая самая современная

техника и технология не может увеличить количество при-

родных ресурсов, а только ускоряет их обработку и движе-

ние

в пространстве. А это означает, что Америка, потребляя

40 % общечеловеческих ресурсов, использует особый финан-

сово-экономический механизм, создав систему перекачки

ресурсов, принадлежащих всему человечеству, в свою поль-

зу. Суть этого механизма в создании фиктивных ценностей

и неравноправного по отношению к другим странам обмена

товарами и услугами.

Первым инструментом перераспределения ресурсов дру

гих стран в пользу США является огромное количество не-

обеспеченных долларов, которые американская система пус-

тила на мировой рынок. Ценность их поддерживается только

мифом «Великой Америки». Американская финансовая сис-