Мотрошилова Н.В. (ред.) История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 1

Подождите немного. Документ загружается.

421

епископом

много о книгах, ибо был великий книжник и философ,

какого не было по всей земле и после него не

будет".

Последняя фраза

имеет этикетное значение, что свидетельствует о высоком

статусе

звания

"философ"

на Руси.

Кроме опосредованных представлений о философии через образы

ее носителей чрезвычайно важно знать непосредственные о ней

сужде-

ния,

выраженные в определениях философии. Крупнейшим авторите-

том в данной области был св. Иоанн Дамаскин, византийский богослов,

гимнограф, мыслитель VIII в., "Фома Аквинат Востока". В основопола-

гающем сочинении «Источник знания», состоящем из

трех

частей, пер-

вая — «Философские главы», часто называемая «Диалектикой», —

содержит шесть дефиниций философии: „Философия есть познание

сущего как такового... познание божественных и человеческих вещей...

помышление о смерти произвольной и естественной... уподобление Богу

возможной для человека степени... искусство искусств и наука наук...

любовь к мудрости". Затем, следуя перипатетической традиции, Дама-

скин

дает

восходящую к Аристотелю классификацию философии как

совокупности всех знаний и ее деление на теоретическую, включающую

богословие, фисиологию, математику, и практическую, состоящую из

этики,

экономики, политики [34].

Подобные весьма основательные суждения о философии постоян-

но

присутствуют в памятниках древнерусской письменности вплоть до

XVII

в., причем они подвергались уточнениям, как это пытался сде-

лать

Андрей

Курбский

в новом переводе «Диалектики» с дополнени-

ем византийской системы философского знания латинскими нововве-

дениями,

и творческой переработке, что осуществил митрополит Да-

ниил,

добавив к шести дефинициям отца церкви три своих в трактате

«О философии внимай разумно, да не погреши». Известны также

определения философии Максима Грека, Симеона Полоцкого, Юрия

Крижанича и

других

мыслителей допетровского периода, дающие в

совокупности достаточно серьезные и разнообразные о ней представ-

ления,

бытовавшие в древнерусской среде [25, т. 41, с. 357-363].

София

Премудрость

Божия

Отдельно

следует

остановиться на определении философии, данном

се.

Константином-Кириллом.

В посвященном ему житии, авторст-

во которого приписывают его ученику се.

Клименту

Охридскому,

под философией понимается "знание вещей божественных и человече-

ских, насколько человек может приблизиться к Богу, который

учит

человека делами своими быть по образу и подобию сотворившего его".

Это первая славянская дефиниция философии, сходная со вторым и

четвертым определениями Дамаскина и связанная с платоновской идеей

приближении к Богу и библейской идеей о творении человека. Кро-

ме аналитического определения философии, в жизни первоучителя

проступает образно-поэтическое о ней представление, когда божест-

венная

истина предстает перед юным еще подвижником в образе Софии

Премудрости, сияющей неземной красотой. В пророческом сне происхо-

дит таинство духовного обручения, напоминающее

схожую

сцену в

житии св. Григория Назианзина.

422

Образ

Софии Премудрости Божией,

вдохновенный синтез

биб-

лейской

девы Мудрости

из

Книги Притч

эллинской Афины Палла-

ды, стал одним

из

ключевых

русской философской традиции.

Он

проходит сквозь

всю

тысячелетнюю историю отечественной культуры

живет

многообразных

ее

творениях

— от

величественных кафед-

ральных храмов Киева, Новгорода, Полоцка, Вологды, Тобольска,

великолепных икон

фресок, гимнографических сочинений, произве-

дений

пластики

до

софиологических трактатов Нового времени.

Сле-

дует,

однако, заметить,

что

этот образ изначально

был в

определенной

мере связан

гностическими

иными нехристианскими течениями;

это

иногда заставляет ортодоксальное православие относиться

нему

настороженно,

что,

конечно

же,

оправдано

охранительно-догматиче-

ском

плане,

но

сужает

поле интеллектуальной мыслительной деятель-

ности

культурно-историческом отношении. Споры

об

отечественной

софиологии

продолжаются

до

сего

дня,

причем спектр оценок весьма

широк:

от

квалификации

ее как

чуждой ереси

до

признания софийно-

го начала

качестве одного

из

наиболее плодотворных

сущностных

для отечественной традиции.

Классификация письменных

памятников

Обратимся

важнейшему источнику

по

русской отечественной

раннесредневековой мысли

—

памятникам письменности.

быстро

развивавшейся

достигшей расцвета древнерусской книжности домон-

гольского периода можно выделить

три

вида источников: переводная

литература,

общеславянская

православная,

местная

оригинальная.

В рамках первого типа необходимо указать прежде всего

на

библей-

ские

тексты, творения отцов церкви, христианско-герменевтические

сочинения,

хроники, агиографию. Доминировавшая богословская

богослужебная литература интерпретировала кардинальные проблемы

субстанционального характера

—

творение мира, первооснову бытия,

сущность человека, мировую историю, борьбу добра

и зла.

Немало

ценных

философском отношении произведений было заим-

ствовано

из

южнославянской письменности. Среди

них «Шестоднев»

Иоанна

Экзарха Болгарского, где

глубокомысленно натурфилософски

интерпретируются шесть дней творения, смысл философствования опре-

деляется

как

поиск истины, познание природы

генезис всего сущего:

„Елма

же

философии подобает истины искати,

да

сущия всего

увесть

естьство

и род

како есть".

энциклопедическом

«Изборнике

1073

г.»,

называемом

болгар

«Симеоновым сборником» (по

имени царя

Си-

меона, время правления которого

—

расцвет, "золотой

век"

раннебол-

гарской литературы;

тогда

и был

переведен данный памятник

грече-

ского протографа),

мы

находим немало статей Максима Исповедни-

ка,

Федора Раифского, Юстина Философа, Иоанна Дамаскина

с глу-

боким

богословско-философским содержанием,

также первый

в оте-

чественной письменности перевод трактата

по

поэтике

<?О образах»

Георгия Хировоска, где

объясняются двадцать семь поэтических

тропов:

аллегория ("инословие"), инверсия ("возврат"), гипербола

("лихоречье")

и др.

423

Среди оригинальных древнерусских творений выделяется

«Слово

законе

благодати»

первого митрополита из русичей

Илариона,

сведения о котором весьма скупы: точно известна лишь дата его по-

ставления на митрополитский престол — 1051 г.

«Слово»

состоит из

трех

частей. В первой смысл мировой истории открывается в переходе

от ветхозаветного закона, хорошего для одного народа, к новозаветной

благодати, открытой всему человечеству. Во второй прославляется

крестившаяся

Русь, в третьей воздается

хвала

князю Владимиру, его

отцу храброму Святославу и мудрому сыну Ярославу. Христианский

универсализм Илариона соединяется с патриотическим пафосом; он

как

бы предвосхищает

будущую

концепцию "Москвы — Третьего

Рима",

уподобляя св. Владимира византийскому императору св. Кон-

стантину, провозгласившему в IV в. христианство в качестве

офици-

альной

идеологии Римской империи [10, с. 81].

Вторым митрополитом негреком был

Климент

Смолятич,

автор

нескольких

сочинений, из которых наиболее интересно

«Послание

пресвитеру

Фоме».

В нем, отвечая на упрек адресата в увлечении

философией,

митрополит пишет, что нужно не слепо следовать Святому

Писанию,

но толковать его "потонку", раскрывая внутренний смысл

почитаемых текстов. Выступая как мастер экзегезы, Смолятич истол-

ковывает ряд библейских символических образов, в том числе образ

Софии

Премудрости Божией, создавшей храм на семи столпах:

„Пре-

мудрость есть Божество, храм — человечество, семь столпов — семь

вселенских соборов, утвердивших веру христианскую".

В качестве историософа, дающего нравственно акцентированное

объяснение

хода

мировой и отечественной истории, выступает

летопи-

сец

Нестор,

один из создателей первого общерусского свода

«Повесть

временных

лет»

в начале XII в. и автор первого произведения отече-

ственной

агиографии

«Жития

Феодосия

Печерского»,

где он проявил

себя как писатель-мыслитель, обращающийся к морально-антрополо-

гической и аскетической тематике.

Что касается преподобного

Феодосия

Печерского

(ок.

1036-1074),

то бывший вместе с преподобным

Антонием

Печерским

основателем

русского монашества

инок

представлял собой яркую личность аскета-

подвижника,

который "премудрей философ яви ся", т.е. превзошел фи-

лософов

своей мудростью, ибо он учил не тому, как надо рассуждать,

но

тому, как надо жить. В житии преподобного рассматривается ряд

поучительных сюжетов, имеющих морально воспитующий, нравствен-

но

назидательный и отечески учительный характер, в том числе обли-

чения

неправедной власти, защита

убогих,

забота о Русской земле. От

Феодосия

сохранилось несколько сочинений, кратких, безыскусствен-

ных, удивительно проникновенных, полных нелицемерного участия к

страждущим и обличения возгордившихся [25, т. 5, с. 159-194].

Оценка

состояния

философского

знания

на

Руси

В этой связи полезно вспомнить, что в Древней Руси осуждалось

"философское

кичение" как самонадеянность индивидуального разу-

ма и восхвалялось "смиреномудрие" как более достойная позиция —

424

реальное понимание ограниченности человеческих возможностей перед

беспредельностью мироздания. Кроме того, вся философская традиция

делилась на "внутреннюю", христианскую, боговдохновенную, направ-

ленную на спасение души человеческой, и "внешнюю", ориентирован-

ную на познание окружающего бытия, приобретение полезных

знаний,

но

не

ведущую

к совершенствованию человека. Поэтому предпочтение

отдавалось первой, но отнюдь не отметалась и вторая. Как писал позднее

Максим

Грек, например, о логике, что она весьма полезна "для исправ-

ления

ума", но нельзя "хитроумными силлогизмами" испытывать

глуби-

ну и праведность христианского учения, равно как нельзя нравственно

совершенствоваться с помощью прикладного

знания.

Налицо доминиро-

вание аксиологической установки перед инструментально-прагмати-

ческой.

В подобном же ключе построены сочинения св.

Кирилла

Туров-

ского

(ок.

1130-1182),

именовавшегося "Златоустом, паче

всех

про-

сиявшим

на Руси". Характерна философски назидательная

«Притча

человеческой

душе

теле».

Слепец (аллегория души) и хромец

(аллегория тела), объединившись, совершают преступление, расхи-

щая

порученный им виноградник. Из авторского объяснения читатель

узнает, что "вертоград" есть символ благоустроенного бытия, огра-

жденного стенами нравственных заповедей. Хозяином является сам

Творец, сурово наказывающий за преступление. Помимо отвлеченно

морализирующего аспекта, это сочинение имело

острую

публицистиче-

скую направленность. Кирилл порицал в нем

князя

Андрея Боголюб-

ского,

действительно прихрамывавшего, и его ставленника епископа

Феодора, задумавших отделить и возвысить Владимирское княжество.

Размышления

средствах

и цели, о преступлении и наказании при-

надлежали к числу наиболее популярных в отечественной

литературе

философии с самого раннего периода [25, т. 12, с.

340-347].

Тип

редкого для допетровской Руси светского мыслителя представ-

ляет великий

князь

Владимир

Мономах,

занимавший киевский пре-

стол в

1113-1125

гг., по материнской линии внук византийского импе-

ратора Константина Мономаха. На склоне лет он создал

«Поучение»,

сохранившееся в единственном списке в составе Лаврентьевской лето-

писи

и представляющее один из древнейших жанров в мировой лите-

ратуре

— наставление отца своему сыну, своеобразное

духовное

заве-

щание,

передача выстраданного жизненного опыта юному поколению.

После смиренного вступления о

"страхе

божием", что в средневековой

семантике означало постоянную память об

ужасе

греха

и стремлении

спасению души, Мономах кратко и убедительно выражает свои мыс-

ли:

„Уклонися от зла, сотвори добро, взыщи мира... Старыя чти яко

отца, а молодыя яко братью... Лже блюдися и пьянства и

блуда,

в том

то

душа

погибает и тело... Научися, верный человек, быти благочес-

тию деятель" [3, т. 1, с.

392-413].

Подобно многим средневековым авторам,

князь

обращается к

Псал-

тыри,

бывшей одним из наиболее почитаемых ветхозаветных сочине-

ний

и оказавшей значительное влияние на всю топику древнерусской

культуры.

Она стала книгой, обязательной для изучения после

Азбуки

Часослова. Концентрированная

мудрость

выражена в тексте псалмов

425

яркой поэтической и символической форме. Редкий памятник сред-

невековья обходится без цитат, толкований, реминисценций, образов,

связанных с этим древнейшим гимнографическим сочинением. Вели-

ко

его значение в богослужебной и монашеской практике вплоть до

сегодняшнего дня.

Современником

князя

был грек митрополит киевский

Никифор,

оставивший несколько творений, из которых наиболее ценно в фило-

софском

плане

«Послание

Владимиру

Мономаху

посте».

В нем

раскрывается сложная диалектика человеческой души

путем

выделения

трех

составляющих ее начал: "словесного" — разумного, мыслящего,

божественного; "яростного" — стихийного, оргического, эмоциональ-

ного;

"желанного" — волевого, целенаправляющего. "Тричастнаядуша"

действует

по всему

телу

"пятью слугами", т.е. пятью органами

чувств.

По

давней эллинской традиции (подобно Платону в диалоге

«Федр»)

митрополит передает динамику души через символический образ не-

сущейся колесницы, где разум выступает в роли возничего. Он пишет

также о значении поста, который "творят вси языци" для укрощения

языческой невоздержанности, о роли зрения и

слуха

в познании мира,

гносеологической функции памяти и многом ином. Через подобные

сочинения

на Русь проникали элементы высокой греческой философ-

ской

традиции [8, с. 82-87].

Одним из самых ярких памятников афористической мысли явля-

ется

«Моление»,

или

«Слово»,

Даниила

Заточника,

загадочного

автора

рубежа

ХИ-ХШ вв., о котором

существует

много гипотез, но

нет никаких достоверных сведений.

Будучи

представителем своеоб-

разной

средневековой интеллигенции, "одержимым нищетою", счи-

тавший себя "ратником

духа",

мыслящей личностью, он обращается к

князю,

ища его покровительства. «Моление» буквально искрится, пере-

ливается, как драгоценными камнями, перлами образной мысли, заим-

ствованными из святоотеческой литературы, народной речи и создан-

ными

самим автором: „Да разверзну в притчах гадание мое... Сердце

бо смысленаго укрепляется в телеси его мудростью... Злато сокруша-

ется огнем, а человек напастьми... Очи бо

мудрых

желают

благых,

безумнаго —

дому

пира". Некоторые афоризмы Заточника вошли в

сборники

сентенций, подобные

«Пчеле»,

его имя упоминается в древ-

нерусской книжности наряду с признанными авторитетами почитаемой

литературы.

Подводя итоги краткого рассмотрения Киевского периода, можно

сказать, что уже в домонгольскую эпоху на Руси сложилась характерная

для отечественного средневековья философская мысль в разнообразии

жанров, источников, имен, интенций развития, о чем

свидетельствуют

историософия летописцев,

провиденциализм

митрополита Илариона,

экзегеза Климента Смолятича, притчи Кирилла Туровского, этика мона-

шествующих пр. Феодосия Печерского и мирская этика Владимира

Мономаха,

философская

антропология

митрополита Никифора, афо-

ристика

Даниила Заточника [7]. Тогда же были заложены устойчивые

традиции отечественного философствования, о которых говорено выше.

426

МОСКВА —

ТРЕТИЙ

РИМ

XIII в. под

ударами монгольских войск пала Киевская держава,

чему

предшествовало

все

большее обособление отдельных

ее

частей.

Нашествие свирепых, спаянных железной дисциплиной кочевников

было воспринято европейцами

как

апокалиптическое событие вселенско-

го масштаба,

котором пророчило «Откровение Мефодия Патарского»

другие

эсхатологические

произведения. Европа

силу своего выгод-

ного геополитического положения устояла,

Русь была разгромлена

подчинена. Западные

ее

земли вместе

Киевом, Черниговом, Смолен-

ском попали

под

власть Великого княжества Литовского,

после

его

унии

Польшей вошли

на

несколько веков

состав Речи Посполитой,

став ближе

католическому миру

подвергшись полонизации.

На

северо-востоке Руси

условиях тяжелейшего противостояния

завоевателями начинает формироваться новое древнерусское

государ-

ство

центром

Москве. Этому окраинному городку, основанному

киевским

князем

Юрием

Долгоруким и

расположенному

на

землях

Владимиро-Суздальского княжества, предстояло драматичное восхо-

ждение

от

малого

града

до

одной

из

мировых столиц. Много

раз он

горел, разорялся, гибли тысячи

его

жителей,

но

каждый

раз

упорно

восстанавливался

креп

под

сенью своего небесного покровителя

св.

Георгия, поражающего дракона. Образ Георгия

не

просто

герб

Москвы,

но

выраженный пластическими средствами концептуальный образ,

со-

единивший древнейший хтонический миф, христианское самопожертво-

вание,

воинскую честь, противостояние добра

и зла,

торжество справед-

ливости. Этот образ

—

всадник, поражающий дракона,

—

концентриро-

ванно

выразил

суть

многовековой борьбы

за

становление российской

государственности,

что

отразилось

во

множестве творений отечественной

культуры,

в том

числе

великолепном бело-золотом Георгиевском зале

Большого Кремлевского дворца, посвященном воинской славе россиян.

Но

временам подъема России предшествовали времена смирения,

уничижения, накопления

сил для

борьбы.

тяжких испытаниях

годину монгольского разорения

свидетельствуют

«Слово о погибели

Русской

земли», где

рисуется эпический облик процветавшей некогда

страны,

и «Сказание о граде Китеже»,

погрузившемся

на дно

озера,

невидимом людям злым

открывающемся перед теми,

кто

"никакова

помысла имети лукава,

развращенна,

мятущего

ума".

Светлая

мечта

"земном

рае",

манящий идеал социальной утопии, стремление

найти

построенное

на

справедливости Беловодье

станут

одной

из

духов-

ных грез отечественного самосознания, взыскующего созидания царства

Божиего

на

земле, принесшей

так

много испытаний

и все же

неистреби-

мой вплоть

до

нашего времени

[8, с.

95-97].

Древнерусский панэтизм

Живой

свидетель

тех

потрясений епископ

Серапион Владимир-

ский (ум. 1275)

сравнивает нашествие иноплеменных

разрушитель-

ным

землетрясением. "Ныне землею трясеть

колеблеть, безаконья

427

грехи многая

от

земли отрясти хощеть,

яко

лествие

от

древа". Подоб-

но

летописцам,

он с

болью

смирением признает,

что

обрушившееся

испытание есть

меч

карающий

деснице Божией

за

умножившиеся

грехи, небратолюбие,

вражду,

усобицы Русской земли. Однако

Бог

как

Отец любящий посылает наказание

не для

уничтожения,

но для

вразумления людей,

их

покаяния

исправления. Серапион призывает

не

унывать, быть морально стойкими

"крепкодушными". Подобная

нравственно акцентированная трактовка исторического процесса отра-

жает особое видение бытия

в духе

"онтологизации морального воззре-

ния

на мир" (О.Г.

Дробницкий).

Действенным средством нравственного воздействия

воспитания

служила

агиографическая

литература.

«Житие Михаила Чернигов-

ского»,

мученически погибшего

ставке Батыя вместе

боярином

Феодором

за

веру христианскую;

«Житие Михаила Тверского», так-

же убитого

Орде

причисленного

лику святых;

«Повесть о житии

Александра Невского», где

соединены черты воинской повести

и бла-

гочестивого жития принявшего перед смертью схиму

канонизиро-

ванного впоследствии одного

из

самых любимых народом устроителей

защитников земли Русской. Именно

он

произнес

Софийском собо-

ре Новгорода перед походом против высадившихся

на

берегах Невы

шведов пламенные слова

"Не в

силе

Бог, но в

правде

ставшие знаме-

нем борьбы

в те

тяжелые времена, когда Русь была стиснута

между

Западом

Востоком, когда решался вопрос

о ее

существовании.

Его

имя

Александр

(в

переводе

греческого "защитник людей")

ассоциировалось

именем

подвигами Александра Македонского,

из-

вестными

древнерусской среде

по

многим памятникам,

в том

числе

по

переведенной

греческого

«Александрии».

Данный источник,

су-

ществующий

пяти редакциях, весьма интересен

вместе

с тем

мало

изучен

философском отношении.

Из

него русский читатель получал

сведения

связи философии

политики

на

примере отношений

Ари-

стотеля

Александра; здесь

же

повествуется

"рахманах", индий-

ских нагомудрецах

аскетах,

их

споре

завоевателем мира, своеоб-

разных установках древнеиндийской мудрости

суетности внешнего

активизма,

крахе неправедно достигаемого,

слиянии

природой

стремлении

бесконечному духовному универсуму.

Так

сознание русских людей входили некоторые понятия

обра-

зы восточной философии задолго

до

Нового времени. Кроме цикла

памятников,

связанных

Александром Македонским, этому способст-

вовали сочинения

«О рахманах», «Хождение Зосимы к рахманам»,

«Повесть

о Варлааме и Иоасафе», «Стефанит и Ихнилат», «По-

весть об

Акире

Премудром» и ряд

других

источников

(В.К.

Шохин).

Следует, однако, заметить,

что

нехристианские тексты подвергались

христианской адаптации,

в них

вносились коррелирующие

их в пра-

вославном

духе

акценты

нюансы. Александр приобретал черты

про-

тохристианского героя, исповедующего единобожие

общающегося

пророком Иеремией, глава рахманов Дидим назывался "игумен",

его единомышленники

—

"братия".

[24, т. 2, с.

78-92]. Впрочем,

по-

добная корреляция прошлого

и его

деятелей, устойчиво вошедших

мировое культурное наследие, присуще

не

только средневековью.

Она

428

присутствует

всегда

и повсеместно, ибо в минувшем актуализуется то,

что отвечает чаяниям и злобе сегодняшнего дня.

Эволюция

отечественного

самосознания

Если отечественное самосознание домонгольского периода отличал

исторический оптимизм, восторг неофитов, осознание близости с

Византией и европейскими странами, надежды на

грядущее

процвета-

ние,

то после разгрома Руси и начала длительной изнурительной борьбы

за выживание против "злогорького ига" внедряются идеи о трагиче-

ском пути Отечества, об особом историческом жребии, об изоляцио-

низме

и периферийном положении Руси, о возросшем восточном фак-

торе и ставшей отныне важнейшей экзистенциальной проблеме бытия

между

Европой и Азией с выбором оптимальной собственной позиции

евразийском контексте.

Натиск

с Востока имел не только негативные последствия. В борьбе

с империей Чингизидов, Золотой Ордой и оставшимися от нее ханства-

ми,

Русь не только закалилась и создала более мощную военно-поли-

тическую организацию, но и восприняла многие достижения вовлечен-

ных в орбиту монгольского завоевания народов. Она открыла для

себя огромное пространство вплоть до Тихого океана и, освоив его,

превратилась из небольшого княжества на окраине Европы в самое

обширное

государство

планеты со сложным этно-культурно-конфессио-

нальным составом.

Вместе

с тем, процесс превращения страны в мировую

державу

происходил с возрастанием централизаторских тенденций и постепен-

ным

превращением в империю, что нашло свое отражение в создании

ведущей концепции государственного самосознания — теории "Моск-

вы — Третьего Рима". Став сильнейшим государством на востоке

Европы и севере Азии, Россия включила в свой состав и сферу влияния

где мягким, где жестким, где добровольным, где насильственным

путем

множество самых разнообразных народов, что предполагало не только

единство, но и

будущее

противостояние, центробежные и разрушитель-

ные внутренние процессы, как это было со всеми империями, пережи-

вавшими подъем, расцвет и упадок.

В 1380 г. произошла знаменитая Куликовская битва, которой по-

священ цикл памятников литературы, живописи, архитектуры. Битва

всколыхнула народное самосознание, внушила

надежду

на возрожде-

ние

Руси. В

«Задонщине»

-«Сказании

Мамаевом

побоище»

реши-

тельное сражение рассматривается с христианско-космической точки

зрения

как вселенское противостояние

двух

миров,

двух

идеалов,

двух

тенденций мировой истории. Поле битвы прогибается под тяжестью

огромных масс людей,, природа

соучаствует

в подготовке и

ходе

сражения, праведники с небес ободряют и покровительствуют христо-

вым воинам, поединок вражеского богатыря, страшного, как Голиаф,

с иноками Пересветом и Ослябей символизирует напряженность столк-

новения

непримиримых сил. Эта битва рассматривалась как кульми-

нация

в многовековой борьбе Руси с "полем", с разрушительными

429

волнами воинственных кочевников, выплескивавшимися

из

недр Азии.

Характерны описки авторов

переписчиков рукописей, когда они назы-

вали вражеских воинов

по

давней привычке "печенегами"

или

"половца-

ми"

[3, т. 4, с.

96-111].

Главный персонаж битвы Дмитрий Донской сравнивается

Яросла-

вом Мудрым

Александром Невским, причем киевский князь называ-

ется древним,

московский

—

новым. Так,

одной стороны, подчерки-

вается преемственность

домонгольской Русью;

другой

же —

осознается,

что

становление Московской Руси есть качественно новый

этап развития Отечества.

По

меткому выражению Л.Н. Гумилева,

на

поле Куликово пошли москвичи, суздальцы, владимирцы, ярославцы,

костромичи,

после рати возвратились русские, осознавшие свое един-

ство.

Но

потребовалось

еще сто лет,

когда после "стояния

на

Угре"

1480

г.

Русь, превращающаяся

Россию, сбросила ненавистное иго.

этому событию приурочен интересный памятник древнерусской

пуб-

лицистики

«Послание

владычное на Утру»

архиепископа

Вассиана,

котором просвещенный пастырь, поднимая ратный

дух

Ивана

III,

напоминает

великих предках, ссылается

на

эпизоды

из

мировой

ис-

тории

обращается

авторитету античных мыслителей, избирая

качестве примера Демокрита: „Слыши,

что

глаголит Димокрит,

фи-

лософом первый: Князю подобает имети

ум ко

всем временным,

а на

супостаты крепость,

мужество,

храбрость,

а к

своей дружине

лю-

бовь

привет сладок".

Подобное знакомство

подлинными памятниками древнерусской

письменности может поставить

тупик стереотипно мыслящих иссле-

дователей, некритически

следующих

тенденциозной концепции

линиях

Платона

Демокрита,

ибо

здесь последний характеризуется уважи-

тельно

как

знатнейший

из

философов.

С его

именем, кстати, связыва-

лось

на

Руси понятие демократии.

Как

писалось

Азбуковниках:

„Во

еллинех

древле

философ некий Димократ именуем. Толкует

же ся

Димократ

—

народоначальник,

или

староста. Димократия

—

народо-

владение"

(Рук.

XVII

в.

//РГБ.

Ф. 299, № 1, л. 115 об).

Но

политическое развитие России

не шло по

пути демократии,

хотя

были

вечевые собрания,

поместные соборы,

другие

ограни-

чения

центральной власти. Главной тенденцией стало нарастание

ав-

тократии, приведшее затем

созданию имперских институтов

совет-

ского тоталитаризма.

этом плане полезно проследить становление

доктрины "Москва

—

Третий Рим"

как

ведущей концепции, легшей

основу государственного самосознания.

Она исподволь вызревала

по

мере усиления Руси

ослабления

Византии, "Второго Рима". После падения "империи ромеев"

в 1453 г.,

а также случившегося ранее покорения турками болгар

сербов

подчинения

населения Украины

Белоруссии власти Речи Посполитой,

Российское

государство

осталось единственным независимым православ-

ным

царством, призванным защищать

не

только себя,

но и

своих едино-

верцев

покоренных мусульманами

католиками странах.

Отсюда

проистекает мессианское содержание рассматриваемой доктрины.

430

Смысл протоимперской доктрины

ее

созданию причастны многие идеологи, основным

же

считают

старца

Филофея,

монаха Елеазарова монастыря из-под Пскова, кото-

рый

ряде посланий великому князю Василию

III,

Ивану Грозному

другим

адресатам изложил основные

ее

принципы: падение "первого

Рима"

от

язычников

"второго Рима"

от

мусульман

за

прегрешения

против веры; наступление эпохи "Третьего Рима", после которого

"чет-

вертому"

не

быть; ответственность России

за

весь православный

мир;

борьба

за

чистоту веры, укрепление властей духовной

светской

в их

взаимной

"симфонии"

как

тесного сотрудничества

при

разделении функ-

ций

[8, с.

162-166].

В историческом контексте того времени концепция "Москва

— Тре-

тий

Рим"

была

не

русской выдумкой,

но

всего лишь одной

из

версий

общеевропейской теории "Roma aeterna" (Рима вечного), распростра-

ненной

во

многих христианских странах. Достаточно вспомнить

Священной

Римской империи

Габсбургов

или

именование польской

средневековой столицы Кракова "Третьим Римом". Отечественная

вер-

сия

не

столько носила гегемонистский характер, сколько была реакци-

ей

на

вселенские притязания папского престола, правителей крупней-

ших

государств

Европы

средством самоутверждения весьма далеко-

го

от

всемогущества Московского царства.

Дальнейшее развитие

эта

концепция получила

в «Сказании о князь-

ях

Владимирских», где

обосновывалось происхождение правящей

ди-

настии Рюриковичей

от

римского императора

Августа,

титула

"царь"

— от

"цезарь", передача регалий византийских императоров

—

шапки

Мономаха, барм, скипетра

державы

—

российским прави-

телям.

В «Повести о белом клобуке»

рассказывается легенда

священ-

ническом

уборе

(подобие которого станет носить глава русской церкви),

врученном первым христианским императором Константином римскому

папе Сильвестру, который

отдал

его

после разделения церквей констан-

тинопольскому патриарху,

а тот по

ангельскому внушению отослал

на

Русь

Новгород

[25, т. 9, с.

178-219].

«Степенная

книга

царского

родословия»,

составленная

по

указанию митрополита Макария, вклю-

чает

перечень правителей Руси

от св.

Владимира

до

Ивана

IV,

первым

официально

венчавшимся

на

царство

и,

стало быть, законно носившим

титул

"царь".

По

воле самодержца

был

создан грандиозный

«Лицевой летописный

свод» из

десяти томов

тысячами миниатюр,

где

последовательно

проводилась идея

провиденциализме мировой истории,

России

как

наследнице великих монархий

оплоте православия, центром которого

стала Москва. Важными централизаторскими мероприятиями были:

создание

«Великих Миней Четиих»

митрополита

Макария,

содержав-

ших чтения

на

каждый день

года,

где,

помимо житийной

благочести-

вой литературы, содержалось немало текстов богословско-философского

характера, принадлежавших Иоанну Дамаскину, Дионисию Ареопаги-

ту, Юстину Философу, Иоанну Экзарху Болгарскому

другим

почитае-

мым авторитетам; решения Стоглавого собора

1551 г. об

унификации