Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания

Подождите немного. Документ загружается.

424

Раздал П. Теория познания

классическую концепцию можно найти уже у Платона и Аристотеля.

При этом соответствие знания (идей) действительности может пони-

маться двояким образом, в зависимости от того, как трактовать саму

эту объективную действительность. Это может бьпь соответствие че-

ловеческой мысли объективной природной действительности (Арис-

тотель), а может быть ее соответствие идеальному бьпию вечных идей

(Платон). Однако, какую бы общеметафизическую гносеологическую

установку мы ни заняли (реалистическую или платоническую) в клас-

сическом понимании истины, оба аспекта соответствия обязательно

будут присутствовать.

Так, в случае реалистической (и даже материалистической) пози-

ции все равно будет присутствовать момент соответствия человечес-

ких знаний каким-то объективным идеальным сущностям. Рассмот-

рим суждение «классическая механика представляет собой научную

теорию». Данное суждение истинно, ибо классическая механика

Ньютона соответствует всем характеристикам идеального конструкта

под названием «теория». Вместе с тем в платонической версии теории

соответствия суждение «имя данного человека — Сократ» есть истин-

ная констатация его существования в реальном мире.

Нетрудно заметить, что платонические теории соответствия могут

сливаться с онтологическим пониманием истины как подлинного ду-

ховно-идеального бытия, которое может непосредственно созерцать-

ся и переживаться человеком, а реалистические варианты классичес-

кого подхода к истине могут сближаться с ее онтологической

трактовкой в смысле законо- или идеалосообразного бытия какого-

либо явления или предмета.

Классическая концепция всегда была и до сих пор остается наибо-

лее влиятельной не только среди философов, но и среди ученых, ибо в

наибольшей степени соответствует их интуитивной вере в то, что они

не творят научные гипотезы и теории по своему собственному усмотре-

нию, а познают нечто в самом бытии и что полученное ими знание не

фикция, а вскрывает объективные закономерности мироздания.

Однако при внимательном философском анализе классической

концепции (особенно в ее материалистической версии) в ней обнару-

живается ряд серьезных трудностей:

1. Мы никогда не имеем дело с действительностью самой по себе,

а всегда с ее чувственным или рационально структурированным обра-

зом. Мир как бы заранее субъективно упорядочен нами еще до того,

как мы начали проверять истинность знаний на соответствие с ним.

Если же мы имеем дело с проверкой теории на ее соответствие фак-

там, то ведь и факт науки — это всегда первично отобранное и кон-

Глава 10. Истина в теории познания

425

цептуально оформленное нашим разумом образование. О какой объ-

ективной действительности здесь может идти речь?

2. Ряд сложностей возникает с суждениями логики и математики.

Они описывают объекты, которым иногда просто нечего поставить в со-

ответствие в реальном мире. Здесь достаточно указать на мнимые числа.

3. Непонятно, как бьпь с универсальными номологическими суж-

дениями в науке, ведь в повседневном бытии мы имеем дело только с

единичными процессами и событиями. Всеобщее нам нигде и никак

непосредственно не дано, кроме как в нашем собственном разуме.

4. В классической концепции возникает ряд парадоксов, если объ-

ектом высказывания служит его собственное содержание. Один из са-

мых знаменитых примеров подобного рода — парадокс лжеца, где суж-

дение лжеца «я лгу» невозможно однозначно оценить как истинное или

ложное. Попыткой избавиться от парадоксов последнего рода является

«семантическая теория» истины А. Тарского, уточняющая его класси-

ческое аристотелевское понимание

и позволяющая за счет разведения

языка-объекта и метаязыка избегать парадоксов типа парадокса лжеца.

Однако общих гносеологических трудностей классической кон-

цепции это не преодолевает. Их причина кроется в недооценке конст-

руктивной активности субъекта познания, на чем как раз и сделала

акцент априористская теория истины.

Априористская концепция. Она достаточно древняя и может тракто-

ваться как некое имманентно присущее душе доопытное знание, ко-

торое лишь раскрывается в ходе индивидуальных и общечеловеческих

познавательных усилий. Таково учение индийской веданты о потен-

циальном всезнании человеческого атмана, тождественного брахма-

ну; античное понимание знания как припоминания того, что некогда

видела и слышала бессмертная душа; христианское учение о потенци-

альном богоподобии человека, декартовская доктрина врожденных

идей с тезисом о том, что «истинно все то, что я воспринимаю ясно и

отчетливо», и т.д. Здесь, однако, всегда есть сопряжение с тем или

иным вариантом классической концепции истины, особенно с ее

платоническим вариантом.

Поэтому не будет преувеличением сказать, что первый последова-

тельный вариант априористскои доктрины был разработан все же

И. Кантом. Акцент в понимании истины здесь устойчиво переносится на

субъект познания уже без всяких отсылок к феномену божественной

«...Говорить о сущем, что его нет, или о не-сутцем, что оно есть, — значит говорить

ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, — значит говорить истинное»

(Аристотель. Соч.: В 4т. Т. 1. М., 1975. С. 141).

426

Раздел П. Теория познания

врожденности знания. Истинное знание с точки зрения великого немец-

кого мыслителя вовсе не то, которое соответствует действительности, а

которое отвечает критериям всеобщности и необходимости. К таковым

могут быть отнесены априорные синтетические суждения, которые воз-

можны благодаря доопытным структурам чувственности и рассудка,

одинаковые для всех субъектов познания. Как возможны истины мате-

матики? Да благодаря всеобщим априорным формам чувственного со-

зерцания пространства и времени, с помощью которых мы все одинако-

во конструируем объекты математического знания. Как возможны все

частные истины естествознания? Да благодаря всеобщим априорным ка-

тегориальным структурам рассудка и основанным на них универсально

истинным основоположениям познания (законе о постоянстве субстан-

ции, законе причинности, законе взаимодействия субстанций). Любые

частные апостериорные истины физики и других естественных наук ос-

новываются на этих положениях, универсально истинных и предшеству-

ющих всякому конкретному опыту. Иными словами, разум оказывается

в состоянии находить в мире лишь такое истинное знание, какое сам ту-

да же и вложил. Образно говоря, он сам задает себе правила познаватель-

ной игры, на основе которых им может бьпь разыграно бессчетное коли-

чество конкретных познавательных партий.

При всей оригинальности и неклассичности кантовских ходов мысли

вскоре, однако, выяснилось, что те основоположения, которые Кант

считал доопытными и универсально истинными, таковыми не являются,

по крайней мере за пределами ньютоновской классической механики.

Что касается ссылок на априорность, то в удостоверении истинности ис-

ходных доопьпных посылок любой научной и философской теории как

раз и заключается самая главная гносеологическая проблема.

Все последующие разработки теории истины, особенно оживив-

шиеся на рубеже ХГХ—XX вв. в связц с кризисом в естествознании,

ставили своей задачей избежать, с одной стороны, наивных ссылок на

объективную действительность в духе классических концепций, а с

другой — указаний на разного родадоопытные структуры, свойствен-

ные априористскому подходу.

Когерентная теория истины. Она существует в нескольких различ-

ных вариантах. Самый популярный и известный из них утверждает,

что истинное знание всегда внутренне непротиворечиво и системно

упорядочено. Здесь происходит сближение с трактовкой истины в

смысле логической правильности и корректности. При всей частич-

ной обоснованности такого подхода все-таки следует признать, что от-

сутствие логических противоречий и взаимосвязанность суждений

внутри какой-то теории еще отнюдь не свидетельствуют о ее истине;

Глава 10. Истина в теории познания

427

наоборот, наличие диалектических и антиномических суждений внут-

ри теории еще не дает оснований заключать о ее ложности. В против-

ном случае следовало бц сразу отложить изучение «Капитала»

К. Маркса с его знаменитым антиномическим тезисом, что «капитал

возникает и не возникает в процессе обращения», или знаменитого

труда И.И. Шмальгаузена «Организм как целое в индивидуальном и

историческом развитии», где с первых страниц констатируется, что це-

лостность любого организма — это всегда единство процессов интег-

рации и дифференциации его клеточных структур.

Другой вариант теории когеренции утверждает, что истинной

должна быть признана та гипотеза, которая не противоречит фунда-

ментальному знанию, существующему в науке. Например, если ка-

кая-то физическая гипотеза противоречит закону сохранения энер-

гии, то есть все основания считать, что она ложна. Данный критерий

также нельзя абсолютизировать, ибо любая новая фундаментальная

теория всегда какому-то общепризнанному знанию да противоречит.

Прагматистская концепция. Мы уже упоминали о ней при анализе

основных стратегий решения фундаментальных теоретико-познава-

тельных проблем. Ее суть сводится к тому, что знание должно быть оце-

нено как истинное, если способно обеспечить получение некоего ре-

ального результата (экспериментального, утилитарно-прагматического

и т.д.). Иными словами, истинность отождествляется здесь с пользой

или результативностью. В принципе, знание, особенно научное, весьма

прагматично. Если ученый-теоретик не получает новых результатов,

его научная репутация, а потом и квалификация могут быть поставле-

ны под сомнение. Если инженер не изобретает новых технических уст-

ройств и приспособлений, ему могут перестать платить зарплату.

Однако утилитарную направленность науки не следует преувели-

чивать. Самые выдающиеся открытия совершаются творцами, конеч-

но, не из утилитарных соображений, а из чистой любви к истине.

Многие научные теории в момент их создания вовсе не имеют ника-

кого экспериментального и технического применения. Более того, са-

мые стратегически значимые идеи, тем более в философии, по опре-

делению бескорыстны и антиутилитарны. В противном случае они

никогда не смогли бы открыть новые горизонты в бытии и познании.

Недаром выдающийся испанский философ X. Ортега-и-Гасет обро-

нил мысль, что самое большое практическое значение философии со-

стоит ... как раз в ее абсолютной утилитарной бесполезности.

Конвенционалисгская концепция. Здесь утверждается, что истина

есть всегда продукт гласного (а чаще негласного) соглашения между

участниками познавательного процесса. В разных науках и разных на-

428

Раздел П. Теория познания

учных сообществах существуют разные «правила игры», а все доказа-

тельства строятся лишь на основе принятых конвенций. Соответст-

венно, то, что может трактоваться в рамках одного научного сообще-

ства как истинное знание; в другом будет расценено как знание

ложное. Так всегда бывает, когда сталкиваются представители разных

школ в науке и философии. При всей значимости факта соглашений

в познавательной деятельности его все-таки не следует доводить до

абсурда, ибо в конечном счете это приводит науку и философию —

сферы доказательного и систематического мышления — к сугубо обы-

вательскому тезису, что «у каждого-де своя истина». В сущности, сам

тезис, что истина всегда продукт соглашения, опровергает себя же,

ибо подразумевает, что независимо от всяких соглашений этот тезис

должен квалифицироваться как истинный.

Экзистенциалистские концепции. Они достаточно разнородны, но

сближаются в плане ценностного истолкования истины.

Во-первых, может быть выдвинут тезис, что истиной следует счи-

тать такое знание, которое способствует творческой самореализации

личности и стимулирует ее духовный рост. В роли такового способно

выступить и объективно ложное знание, лишь бы оно глубоко пере-

живалось и творчески отстаивалось человеком. Соответственно, зна-

ние вроде бы объективно истинное (типа 2 х 2 = 4), но извне, прину-

дительно навязываемое человеку, должно быть квалифицировано как

ложное, ибо подавляет его творческий дух. Острие экзистенциально-

го понимания истины направлено против догматизма и тоталитариз-

ма как в жизни, так и сфере Духа. Так, НА Бердяев считал, что в фи-

лософии истина вовсе не копирование действительности и не

теоретическое доказательство, а прежде всего манифестация творчес-

кого Духа, созидание чего-то нового в бытии

. При таком подходе

подчеркивается значение именно творческого человеческого измере-

ния знания, претендующего на истинный статус.

Во-вторых, экзистенциальный аспект истины может быть рассмот-

рен и в несколько ином ключе. Обыкновенно, в спокойной и бескон-

фликтной жизненной обстановке, человек не задумывается о вечных

истинах бытия и о смысле своего собственного жизненного пред-

назначения. Лишь в ситуациях пограничных, зачастую на грани жизни

и смерти, перед ним внезапно открываются какие-то важнейшие ми-

ровые и экзистенциальные истины, порой заставляя переосмысливать

многие предрассудки и житейские стереотипы. Этот аспект был осо-

бенно рельефно прописан в работах С. Кьеркегора, а позднее — в тру-

См.: Бердяев НА. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 281—282.

Глава 10. Истина в теории познания 429

дах мыслителей экзистенциального направления (у К. Ясперса, ранне-

го М. Хайдеггера). Но, в сущности, подобный мотив обретения исти-

ны через душевные испытания и потрясения был глубоко продуман и

блестяще художественно воплощен уже в романах Ф.М. Достоевского.

Весь экзистенциализм есть в каком-то смысле лишь философский

комментарий к творчеству великого русского писателя.

Нетрудно заметить, что обе экзистенциальные трактовки истины

сближаются с тем, что мы отмечали выше о важнейшей ценностной

категории «правда».

Наконец, третий ракурс экзистенциального видения истины смы-

кается с онтологическим ее аспектом. Наиболее систематически он

был продуман на Западе М. Хайдеггером в его поздних работах, а у

нас — С.Н. Булгаковым и ПА Флоренским. Истина в ее аутентичном

греческом значении (aleteia), по М. Хайдеггеру, означает несокры-

тость бытия, т.е. некое подлинное его измерение, которое всегда

пребывает в нас и с нами, но которое надо просто научиться видеть и

слышать. Человек техногенно-потребительского общества, ориенти-

рованный на покорение природы и удовлетворение своих безмерных

телесных потребностей, отгородился от истины системой своих науч-

ных абстракций, миром технических устройств и расхожих, стерших-

ся от бессмысленного употребления словес.

Вследствие этого «свет истины», как считает М. Хайдеггер, доступен

лишь поэтам, возвращающим словам их первоначальный смысл и бла-

годаря этому позволяющим бытию сказываться, открываться человече-

скому сознанию; философам, еще способным удивляться неизреченной

тайне мира и, стало быть, хранить творческую и живую вопрошающую

мысль; крестьянину, бросающему в почву зерно и тем самым творчески

участвующему в чуде зачатия и рождения новых форм жизни.

Непосредственно же свет истины, выводящий вещи из мрака небы-

тия и составляющий подлинное естество мира, доступен только святым

праведникам и подвижникам, созерцающим его «нетелесными очами

сердца». Этот последний момент, сближающий проблематику истины с

теистически понятыми вершинами жизнеустроительного знания, будет

с особой силой подчеркнут русскими мыслителями С.Н. Булгаковым и

ПА Флоренским.

Здесь идет последовательное возвращение к классической концеп-

ции истины в платоническом понимании и ее отождествление с от-

кровением как атрибутом религиозного опыта.

Возникает вопрос: как оценить все это многообразие так называ-

емых неклассических концепций истины? Во всех них подмечены

тонкие и верные моменты, характеризующие познавательный про-

430

Раздел П. Теория познания

цесс и подчеркивающие личностное измерение истины. Однако всем

им (за исключением, пожалуй, экзистенциальной трактовки истины в

последнем онтологическом аспекте) присущи два недостатка:

• субъективизм и угроза произвола в трактовке не только истины,

но и знания как такового;

• релятивизм в виде абсолютизациии относительности и изменчи-

вости наших знаний.

Подобная ситуация порождает закономерный вопрос: если и клас-

сическая, и неклассические концепции истины неудовлетворитель-

ны, то не проще ли будет попросту избавиться от категории «истина»

как от вредной и репрессивной фикции, загоняющей наш свободный

разум в прокрустово ложе метафизических догм и схем? Именно та-

кой иррационалистический ход мысли свойственен постмодернист-

скому сознанию

(хотя его наметки есть уже у Ф. Ницше

), а еще

раньше — скептикам с их тезисом о невозможности существования

истины как таковой.

Попытки избавиться от категории «истина» не прекращаются и по

сию пору. Но это, во-первых, невозможно с чисто логической точки

зрения в силу свойства саморефлексивности, присущей всем фило-

софским категориям (логическим и гносеологическим), где отрицание

категории утверждает ее же; во-вторых, это всегда двусмысленно с ме-

тафизической точки зрения, ибо борьба с истиной означает борьбу с

доказательным со-знанием и апологию иррационального со-мнения.

Дело, стало бьпь, заключается не в том, чтобы, натолкнувшись на

исключительную сложность и многоаспектность категории «истина»,

вообще отказаться от попыток ее систематической смысловой интер-

претации, а в том, чтобы, ясно осознавая трудность подобной задачи,

постараться посильно синтезировать рациональные моменты, схва-

ченные при различных ракурсах ее анализа.

Например, М. Фуко заявляет, что «познание скорее укоренено в ошибках жизни,

нежели открыто навстречу истине мира» и что «ошибка есть корень всего того, что, соб-

ственно, и конституирует человеческую мысль и ее историю» (Фуко М. Жизнь: опыт и

наука // Вопросы философии. 1993. № 5. С. 52). В такой направленности на замену ис-

тины понятием ошибки М. Фуко сходится с К. Поппером, для которого процесс позна-

ния — перманентное избавление от заблуждений посредством процедуры фальсифика-

ции. О ней речь ниже.

По мысли которого истина не более чем полезная фикция в борьбе за жизненное

господство. «Истина, — пишет Ф. Ницше, — есть тот род заблуждения, без которого

определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является по-

следним основанием» (Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 229).

Глава 10. Истина в теории познания

431

§ 3. Истина и формы ее инобытия

При гносеологическом подходе к феномену истины необходимо избе-

жать двух крайностей: наивного объективизма и догматизма, с одной

стороны, субъективизма и релятивизма — с другой. Надо, следова-

тельно, постараться дать такое определение истине, которое учитыва-

ет роль субъекта и не субъективирует истину; понимает момент отно-

сительности и исторической ограниченности любых наших знаний

(как в индивидуальном, так и в социальном плане), но при этом не до-

водит эту относительность до релятивистских и в конечном счете до

скептических утверждений.

С этих позиций нам представляется вполне разумным определение

истины как такого объективного содержания нашихзнаний, которое не

зависит ни от человека, ни от человечества. Подобное понимание вос-

ходит к марксисту В.И. Ленину, но оно может разделяться мыслителя-

ми и совершенно иных философских взглядов — например Н.О. Лос-

ским. По Лосскому, истина — это имманентное обладание идеей

трансцендентной предметности.

В обоих определениях подчеркнуты два важных момента:

1. Знание, претендующее на истинность, необходимо субъективно

(имманентно) по форме своего существования, т.е. имеет человечес-

кое измерение. Без живого человека говорить об истине в гносеологи-

ческом плане бессмысленно.

2. Истинное знание объективно (трансцендентно) в смысле отсут-

ствия в его содержании субъективно-психологических примесей

(субъективистскихдомыслов или, в просторечье, отсебятины).

Совершенно ясно, что подобное гносеологическое понимание исти-

ны, с одной стороны, носит регулятивно-целевой характер, а с дру-

гой — имеет отношение прежде всего к знанию понятийно-рацио-

нального типа и отчасти к философии. Гуманитарное же рациональное

знание (за исключением гуманитарных наук), а также внерациональ-

ные формы опьпа регулируются иными аспектами истины, о которых

речь шла выше (правда, откровение, правота). Уточним подобное по-

нимание истины через ее противопоставление мнению, заблуждению

и лжи, как формам инобытия истины.

Истина и мнение. В греческой философии истина устойчиво проти-

вополагается мнению (doxa). Наиболее последовательно это проводит

в своих диалогах Платон (см. его знаменитый «Теэтет»). Мнение есть

знание субъективное, полное психологических и разного рода иных

предрассудков. В мире мнений причудливо перемешаны истина и

ложь. Но даже если мнение и истинно, то это всегда истина в себе, т.е.

432

Раздал П. Теория познания

необоснованное и крайне проблематичное знание. Мнение же, пере-

шедшее из ранга истины в себе в ранг истины для нас, представляет со-

бой знание доказанное, т.е. удостоверенное в качестве независимого

от наших субъективно-психологических особенностей и домыслов.

Мир мнений — это мир толпы, мир общественных химер, где благо-

даря современным средствам массовой информации доказательство

подменено психологическим убеждением и даже целенаправленным

внушением. Мир скачущих политических рейтингов, искусственно

вздутых кумиров, мгновенного изменения общественных вкусов и при-

страстий — все это даже не «удовлетворение щекочущего влечения вы-

сказать свое мнение», как высказался о прессе еще Гегель в своей «Фи-

лософии-права»

, а форма культивирования перманентного сотмнения со

всеми угрозами возникновения индивидуальных душевных расстройств

и массовых психозов, которыми гак богата история ушедшего XX века.

Миру мнений противостоят доказательные истины науки и фило-

софского знания. Сфера научной мысли и функционирования науч-

ных сообществ — по крайней мере в своем идеальном предназначе-

нии — есть сфера непредвзятой аргументации, разумного смирения

своего суетного тщеславия и бескорыстного поиска истины вопреки

безумствам общественного мнения.

«Чем хуже мнение, — проницательно замечал тот же Гегель, — тем

оно своеобразнее, ибо дурное есть совершенно особенное и своеоб-

разное в своем содержании, разумное, напротив, есть само по себе

всеобщее»

. Ученый тем самым воплощает критическое и рациональ-

ное начало в культуре — ту самую ориентацию на со-знание, без кото-

рой невозможно существование человека как мыслящего существа.

Конечно, такого рода понимание науки, как показывают современ-

ные исследования, остается в значительной степени идеальным по-

ниманием. Даже в логике и математике личностное начало (факты

биографии ученого, его национальная принадлежность и т.д.), а так-

же всякого рода культурно-исторические установки и предрассудки

полностью не устранимы из ткани научной деятельности. Однако в

любом случае наука — это область существования доказательного зна-

ния и логически аргументированного мышления.

Истина и ложь, истина и заблуждение. Поиск истины неотделим от

заблуждений и появления разного рода ложных представлений.

О крайних позициях (К. Поппер, М. Фуко), абсолютизирующих зна-

чимость заблуждений и избавления от лжи в познании, мы упомина-

ГегельГ.В.Ф. Соч.Т. VII. М.; Л., 1934. С. 339.

Там же. С. 337.

Глава 10. Истина в теории познания

433

ли выше. Афористичное выражение подобной позиции можно найти

у русского писателя Л. Андреева, обронившего фразу, что «истина —

это ложь, которую еще не успели доказать». Однако между ложью и

заблуждением существует фундаментальная разница.

Ложь представляет собой преднамеренное возведение неверных пред-

ставлений в ранг истинных или преднамеренное сокрытие истины от

других людей. В основе лжи всегда лежит субъективный и корыстный

расчет, связанный с прагматичным использованием (сокрытием) зна-

ния в собственных целях. Социально-политической формой существо-

вания лжи является целенаправленная дезинформация, когда для обма-

на отдельного человека, какойгто социальной группы (например,

конкурирующей фирмы) или даже правительства враждебного государ-

ства используется специальный набор знаний и технических средств.

Крайней и, пожалуй, наиболее опасной для общества формой дез-

информации являются попытки манипулировать общественным со-

знанием за счет специальных визуальных и речевых методик в СМИ.

Психологические и социальные последствия такого рода манипуляций

(по причине их новизны) стали объектом повышенного научного вни-

мания лишь в последние 30—40 лет. Возникновение феномена вирту-

альной компьютерной реальности еще более обостряет эту проблему

От лжи и дезинформации следует отличать заблуждение. Под за-

блуждением можно понимать непреднамеренную трактовку истинного

знания как ложного, а ложного — как истинного, что вытекает из

сложности и неисчерпаемости объекта, а также из исторической огра-

ниченности субъекта познавательной деятельности. Ложь следует не-

примиримо дезавуировать, а от заблуждений терпеливо и методично

избавляться, зная, что они воспроизведутся вновь.

Без заблуждений невозможно нахождение истины и ее кристалли-

зация. Недаром крупнейший поэт Индии Рабиндранат Тагор написал:

Перед ошибками

мы закрываем дверь.

В смятенье Истина:

«Как мне войти теперь?»

В науке может даже сложиться ситуация, когда ученый всю жизнь

разрабатывает и защищает ошибочную гипотезу. Это может привести к

тяжелому душевному кризису и даже самоубийству (такие трагические

См. о механизмах ма] шпуляции сознанием и методах дезинформации в до сих пор

не устаревшей книге: Техника дезинформации и обмана. М, 1978. О гносеологических

последствиях глобальной компьютеризации см.: Философия техники: история и совре-

менность. М., 1997.

28-7712