Менделевич В.Д. (ред) Руководство по аддиктологии
Подождите немного. Документ загружается.
510
«Социально приемлемые» формы нехимических зависимостей
Распространенность этого расстройства составляет от 1 до 5% населения (Griffits, 2000; Young, 1998), причем более
подвержены ему гуманитарии и люди, не имеющие высшего образования, нежели специалисты по компьютерным сетям. По данным
корейских исследователей, среди старших школьников возможная интернет-аддикция регистрируется у 38% (Kim et al., 2005). Как
показывают данные мониторинга аудитории пользователей Интернета (www.monitoring.ru), в России с 1992 по 2004 г. удельный вес
подростков увеличился с 2 до 25%, т. е. подростки становятся все более активными пользователями сети, в связи с чем и увеличиваются
случаи интернет-аддикции среди молодежи.
В пилотажном исследовании, проведенном К. Янг и Р. Роджерс (Young, Rodgers. 1998), 259 человек, из них 130 мужчин (средний
возраст—31 год)и 129 женщин (средний возраст— 33 года), заполнили в он-лайновом режиме 16-факторный личностный опросник
(16PF) Р. Кеттела и составленный Янг опросник интернет-зависимости. В соответствии с полученными данными аддикты
характеризовались как обладающие высоким уровнем абстрактного мышления и уверенные в себе индивидуалисты,
чувствительные и эмоционально реагирующие на других людей, настороженные и не проявляющие конформного поведения. Как
утверждают исследователи, будучи индивидуалистами, аддикты легко адаптируются к длительным периодам относительной изоляции
и способны довольствоваться лишь опосредованными контактами с другими людьми; некоторые из них склонны гипертрофированно
(резко негативно или, наоборот, с пылким одобрением) реагировать на слова удаленных собеседников — с таким накалом эмоций,
который не поощряется или табуируется в более традиционных формах общения («лицом к лицу»),
М. Шоттон (Shotton, 1989) разработала типологию зависимости от компьютера, включив туда три разновидности такой зависимости.
Во-первых, это «сетевики» (networkers): они оптимистичны, в наибольшей степени — сравнительно с другими типами зависимости —
социально активны и позитивно настроены к другим людям, имеют друзей, в том числе противоположного пола, поддерживают
нормальные отношения с родителями. Компьютер для них — нечто вроде хобби: они могут интересоваться поиском в удаленных
базах данных или, к примеру, играть в ролевые групповые игры типа MUD, однако при этом они меньше, чем другие выделенные типы
зависимых от компьютеров людей, самостоятельно программируют, в меньшей степени интересуются приложениями, в частности
компьютерной графикой или аппаратным обеспечением.
Во-вторых, это «рабочие» (workers) — самая малочисленная группа. Они владеют наиболее современными и дорогими
компьютерами. Процесс программирования у них четко спланирован, программы пишутся ими для достижения нужного результата.
Как правило, представители этой группы прекрасно учились или учатся, причем их не удовлетворяет стандартная программа
обучения, и они посещают дополнительные учебные курсы. Для них характерна весьма строгая «рабочая этика»: например,
неприемлем всякий род «компьютерного пиратства».
В-третьих, это «исследователи» (explorers) — самая многочисленная группа. Для них программирование сродни
интеллектуальному вызову и одновременно развлечению. Они пишут сверхсложные программы, зачастую даже не доводя их до
конца и принимаясь за новые, еще более сложные. Представители этой группы с удовольствием занимаются отладкой программ;
компьютерное пиратство и хакерство они приемлют, полагая их «честной игрой» против других программистов (разработчиков
программ) и/или администраторов вычислительных систем. С формальной стороны уровень образования у них ниже, чем, скажем, у
«рабочих», при этом они не только не отстают от имеющих более весомые дипломы коллег, но и зачастую превосходят их объемом
знаний. Амбиций также немного: ни высокие должности, ни большие оклады не играют для
Технологические аддикции
511
них главенствующей роли. Таким образом, к социальным критериям жизненного преуспевания они довольно равнодушны. Для
«исследователей» компьютер — своего рода партнер и друг, он одушевлен, с ним проще взаимодействовать, нежели с
людьми.
Среди интернет-зависимых отмечается более высокий уровень аффективных нарушений с преобладанием депрессии и
обсессивно-компульсивных расстройств (Kraut et al., 1998; Shapira et al., 2000), а также маскированной депрессии в рамках
малопрогредиентной шизофрении (Джолдыгулов и др., 2005). Корейские исследователи обнаружили у старших школьников с
интернет-аддикцией более частую депрессию с повышенным риском суицида (Kim et al., 2005). Изучая личностные особенности
с помощью опросника Айзенка у интернет-зависимых, Y. Hamburger и Е. Ben-Artzi (2000) обнаружили, что интроверты и
эктраверты используют разные ресурсы Интернета. При этом у мужчин экстраверсия положительно коррелирует с
использованием Интернета «для развлечения», а нейротизм отрицательно связан с использованием информационных
сайтов. У женщин экстраверсия негативно, а нейротизм — положительно коррелировали с использованием информационных
ресурсов Интернета. Позже те же авторы установили, что для интернет-аддиктов преимущественно женского пола характерно
ощущение одиночества, которое они стараются снизить, проводя время за общением в чатах (Amichai-Hamburger, Ben-Artzi, 2003).
Американский исследователь S. Caplan (2002) выделяет следующие особенности личности интернет-зависимых лиц: депрессия,
одиночество, скромность и самолюбие.
Обобщив результаты разных исследований, Н. В. Чудова (2002) приводит следующий список черт интернет-аддикта:
сложности в принятии своего физического «Я» (своего тела); трудности в непосредственном общении (замкнутость); склонность
к интеллектуализации; чувство одиночества и недостатка взаимопонимания (возможно, связанное со сложностями в общении
с противоположным полом); низкая агрессивность; эмоциональная напряженность и некоторая склонность к негативизму;
наличие хотя бы одной фрустрированной потребности; независимость выступает как особая ценность; представления об
идеальном «Я» недифференцированы, завышены или даже нереалистичны; самооценка занижена; склонность к избеганию
проблем и ответственности.
Исследование личностных особенностей 75 молодых лиц мужского пола с признаками интернет-зависимости, проведенное А.
Ю. Егоровым с коллегами (Егоров и др., 2005), показало, что по тесту личностных акцентуаций В. Дворщенко среди интернет-
зависимых преобладают подростки с шизоидным (29,8%), истероидным (19,3%), лабильным и эпилептоидным (по 12,3%) типами
акцентуации. Реже встречались неустойчивые и психастенические акцентуанты (по 7%) и в единичных случаях — астено-
невротические (5,3%) и гипертимные (3,5%). В контрольной группе (здоровые испытуемые) преобладали гипертимные (22,2%),
циклоидные (19,4%), психастенические (16,7%) и сензитивные (13,8%) типы акцентуации личности. В отличие от группы аддиктов,
истероидные (11,1 %), эпилептоидные (8,3%) и шизоидные (5,6%) типы акцентуаций встречались достоверно реже. Среди
интернет-аддиктов достоверно чаще присутствовал риск возможных личностных расстройств (психопатии) и социальной
дезадаптации. У обследованных интернет-аддиктов риск алкоголизации оказался в 7 раз выше, чем в контроле, а выраженный и
умеренный риск наркотизации — выше в 6,8 раза.
Относительное преобладание шизоидных акцентуантов среди интернет-аддиктов, по всей видимости, связано с
особенностями деятельности в сети: это определенный уход от реальности, что свойственно шизоидам. Неожиданным может
показаться достаточно большое число лиц с истероидной акцентуацией, которые, по идее, должны стремиться к постоянному
нахождению «на виду», где они могли бы проявлять свои демонстратив-
512
«Социально приемлемые» формы нехимических зависимостей
ные черты. Мы полагаем, что это та часть истероидных подростков, чьи потребности фрустрированы в реальном мире, и они
стремятся к реализации свих истероидных черт в виртуальном мире (например, это может быть знакомство и общение в чатах,
имеющее относительно истероидов элементы псевдологии). С фрустрацией потребностей в реальном мире связана и описанная
корейскими исследователями т. н. аддикция к перевоплощению в киберпространстве, в последние годы отмечающаяся среди
подростков (Lee, Shin, 2004).
В плане особенностей характера интернет-аддикты отличаются и от подростков с химической зависимостью. У последних
преобладают гипертимные, неустойчивые, эпи-лептоидые и истероидные типы акцентуаций и крайне редки шизоиды (Личко, Битен-
ский, 1991; Егоров, 2003). Вместе с тем повышенная склонность к алкоголизации и наркотизации, обнаруженная у интернет-аддиктов,
свидетельствует о наличии общих психологических черту лиц, склонных к разным формам аддиктивного поведения.
Исследование сферы потребностей с помощью 16-факторного личностного опросника Р. Кеттелла показало, что в контрольной и
экспериментальной группах четко прослеживается качественное различие потребностей молодых людей в общении. В контрольной
группе выявилось преобладание «компанейского» вида общения. Среди интернет-аддиктов оказалось, что подростки, имея высокую,
доминирующую потребность в общении близком, «по душам» (высокие показатели по фактору А и Q2), при этом не имеют
достаточной социальной смелости (фактор Н) для установления отношений с окружающими людьми в реальном мире. Интернет-
аддикты низко адаптивны и застенчивы, что мешает им искать близких себе людей и налаживать тесные доверительные
взаимоотношения как со сверстниками, так и с взрослыми. Возможно, удовлетворение их потребностей в поддержке, одобрении,
общении смещается из рамок повседневной жизни в жизнь виртуальную. В целом подростки с аддикцией имеют фрустрированную
потребность в общении, что им заменяет Интернет.
Самооценка интернет-аддиктов оказалась существенно ниже, чем в контрольной группе (40,1 против адекватной 62,6, по
методике Дембо—Рубинштейн). Известно, что за такой низкой самооценкой могут скрываться два психологических аспекта: подлинная
неуверенность в себе (являющаяся зачастую чувством неполноценности) и «защитная», когда декларирование самому себе
собственного неумения, отсутствия способностей и т. п. позволяет не прилагать никаких усилий, в данном случае, к адаптации «себя-
взросле-ющего» к новым социальным условиям.
Самоотношение исследовалось с помощью теста «Самоотношение» В. Столина и С. Патилеева (1993), позволяющего выявить
три уровня самоотношений, различающихся по степени обобщенности: 1) глобальное самоотношение как интегральное чувство «за»
или «против» своего «Я»; 2) самоотношение, дифференцированное по самоуважению, аутосимпатии, самоинтересу и ожиданиям
отношения к себе; 3) уровень конкретных действий (готовности к ним) в отношении к своему «Я» (саморуководство, само-
последовательность, самопринятие). Обнаружено, что: 1) существуют значимые различия в выраженности интегрального чувства
«за»/«против» своего «Я» между интернет-зависимыми и интернет-независимыми подростками. Показатели интернет-зависимых
подростков более низкие, чем у интернет-независимых; 2) обнаружены значимые различия по самоинтересу как модальности
самоотношения между интернет-зависимыми и интернет-независимыми подростками. Самоинтерес у интернет-зависимых
подростков менее выражен, чем у интернет-независимых; 3) между интернет-зависимыми и интернет-независимыми подростками
выявлены статистически значимые различия в выраженности самообвинения как уровня конкретных действий по от-
Технологические аддикции
513
ношению к себе. У интернет-зависимых более высокие показатели по шкале самообвинения, в отличие от интернет-независимых
подростков; 4) отмечены значимые различия между группами по выраженности самоинтереса как уровня конкретных действий
по отношению к себе. У интернет-независимых подростков этот уровень значительно выра-женнее, чем у интернет-зависимых.
Корреляционный анализ данных выявил следующие особенности самоотношения у интернет-зависимых подростков:
• отсутствие корреляционных связей интегрального чувства по отношению к своему «Я» с остальными факторами
самоотношения;
• отсутствие значимых связей с факторами самопонимания и самоинтереса;
• факторы самопринятия, ожидания положительного отношения других, самоуверенности, аутосимпатии и
обращенности на внимание окружающих имеют большое функциональное значение в системе самоотношения у
интернет-зависимых подростков, однако единым системообразующим фактором самоотношение данной группы не
обладает;
• ведущий уровень в оценке себя — эмоциональный;
• ведущий уровень конкретных действий — самопринятие.
Можно предположить, что для интернет-зависимого такое измененное самовосприятие желаемо и одобряется им и
виртуальным сообществом, с которым он активно взаимодействует. Соответственно, с помощью Интернета реализуется уход
от себя настоящего (Егоров и др., 2005).
У интернет-зависимых людей проявляются скрытые формы и других аддикции: сексуальная аддикция переходит в
«киберсекс»; коммуникативные зависимости, такие как псевдология, крусодерство (Менделевич, 2003) проявляются в «кибернет-
отношениях»; пристрастия к азартным играм находят выход в своеобразном интернет-гемблинге. Д. Гринфилд (Greenfield,
1999) подчеркивает, что зависимости от Интернета очень часто (в 20% случаев, по его данным) сопутствует сексуальная
аддикция. Экран монитора, пишет он, действует гипнотически и вводит пользователей в трансоподобные состояния, отчего,
скажем, любовные послания приобретают особую эффективность: побочным эффектом является фиксация зависимости от
Интернета.
К. Янг (Young, 1998) охарактеризовала пять основных типов интернет-зависимости:
1) обсессивное пристрастие к работе с компьютером (играм, программированию или другим видам деятельности);
2) компульсивная навигация по WWW, поиск в удаленных базах данных;
3) патологическая привязанность к опосредованным Интернетом азартным играм, он-лайновым аукционам или
электронным покупкам;
4) зависимость от социальных применений Интернета, т. е. от общения в чатах, групповых играх и телеконференциях, что
может в итоге привести к замене имеющихся в реальной жизни семьи и друзей виртуальными;
5) зависимость от «киберсекса», т. е. от порнографических сайтов в Интернете, обсуждения сексуальной тематики в чатах
или закрытых группах «для взрослых».
М. Griffiths (1998) выдвинул гипотезу, что интернет-аддикция может формироваться на базе различных форм использования
Интернета: возможного средства коммуникации при отсутствии контакта лицом к лицу, интереса к непосредственному
содержанию сайта (например, порносайты), он-лайновой социальной активности (например, общение в чатах или игры с
участием нескольких человек). Полемизируя с К. Янг, М. Griffiths (1999) утверждает, что многие интенсивные пользователи
Интернета не являются собственно интернет-аддиктами, а используют сеть для реализации других аддикции. В отли-
17 Зак. 3806
514
«Социально приемлемые» формы нехимических зависимостей
чие от М. Гриффитса, J. Kandell (1998) определил интернет-аддикцию как патологическую зависимость от Интернета вне связи с
формой активности в сети.
Расширяя дефиниции интернет-аддикции, предложенные К. Яш; R. Davis (2001) предложил когнитивно-поведенческую модель
патологического использования Интернета. Он выделил две формы интернет-аддикции, которые обозначил как специфическое пато-
логическое использование Интернета (Specific Pathological Internet Use) и генерализованное патологическое использование
Интернета (Generalized Pathological Internet Use). Первая форма представляет собой зависимость от какой-либо специфической
функции Интернета (он-лайновые сексуальные службы, он-лайновые аукционы, он-лайновая продажа акций, он-лайновый гемблинг).
Тематика аддикции сохраняется, она также может быть реализована и вне Интернета. Вторая форма представляет собой
неспециализированное, многоцелевое избыточное пользование Интернетом и включает проведение большого количества времени
в сети без ясной цели (общение в чатах, зависимость от электронной почты), т. е. в значительной степени связана с социальными
аспектами Интернета.
Соглашаясь с К. Янг о неоднозначности феномена интернет-аддикции и поддерживая точку зрения М. Гриффитса, мы считаем,
что зависимость от Интернета представляет собой сборную группу разных поведенческих зависимостей, где компьютер — лишь
средство их реализации, а не объект. Таким образом, мы считаем возможным выделить следующие типы интернет-зависимых
людей:
интернет-гемблеры пользуются разнообразными интернет-играми, тотализаторами, аукционами, лотереями и т. д.;
интернет-трудоголики реализуют свой работоголизм посредством сети (поиск баз данных, составление программ и т. д.);
интернет-сексоголики посещают разнообразные порносайты, занимаются виртуальным сексом;
интернет-эротоголики — любовные аддикты, которые знакомятся, заводят романы посредством сети;
интернет-покупатели, реализующие аддикцию к трате денег посредством бесконечных покупок он-лайн;
интернет-аддикты отношений часами общаются в чатах, бесконечно проверяют электронную почту и т. д., т. е. заменяют реальную
аддикцию отношений на виртуальную.
Как и другие химические и нехимические аддикции, разные формы интернет-зависимости могут переходить одна в другую и
сосуществовать в различных комбинациях.
Следует выделить еще один важный аспект, связанный с интернет-аддикцией и влияющий на становление иных форм
девиантного поведения. Это серьезные опасности, с которыми дети и подростки могут встретиться, непосредственно находясь в
режиме он-лайн:
• эксплуатация доверия к детям: их могут соблазнить на совершение непристойных действий;
• доступ к порнографии: дети могут наткнуться на порнографию ввиду ее широкого распространения в сети. Программное
обеспечение, ограничивающее доступ детей в такие сайты, не всегда срабатывает, а часто вообще отсутствует, его может не
быть в школе, в библиотеке;
• неподходящие контент-сайты с деструктивным содержанием, например с инструкциями по изготовлению бомбы или
наркотических веществ. Родителям следует интересоваться сайтами, которые посещают дети, и быть внимательными к
любым изменениям поведения ребенка;
Технологические аддикции
515
• увлечение играми типа DOOM, QUAKE, сетевыми играми с насилием повышает агрессивность детей. Родителям надо знать, в
какие игры играет ребенок, быть готовыми предложить конструктивную альтернативу. Совершенно очевидно, что с ростом
компьютеризации в странах СНГ будет неуклонно увеличиваться число и интернет-аддиктов, особенно среди молодежи.
20.7.2. Зависимость от мобильных телефонов (SMS-аддикция)
Мобильные телефоны в последнее десятилетие стали повседневным атрибутом нашей жизни. В крупнейших городах
России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Самара, Казань и др.) число зарегистрированных номеров мобильных
телефонов уже превысило или приближается к числу абонентов городской телефонной сети. Наряду с новыми моделями
пользователям предлагаются и новые функции мобильных телефонов, помимо непосредственного разговора — почта, фото- и
видеосъемка, игры и т. д.
Наибольшую популярность, особенно среди молодежи, завоевала возможность SMS-сообщений, когда абоненты могут
обмениваться между собой недорогими, сравнительно короткими сообщениями. Так, согласно последним японским
исследованиям, токийские школьники используют мобильные телефоны чаще для отправки сообщений, нежели для разговора.
Эти же школьники утверждали, что мобильный телефон необходим им «для дружеских контактов» и они «не мыслят своей жизни
без собственного мобильного телефона» (Kamibeppu, Sugiura, 2005).
SMS-зависимость характеризуется потребностью в общении посредством мобильных сообщений, число которых в течение
суток может составлять несколько десятков. Общение с помощью SMS предпочитается и заменяет реальное общение, в том
числе и в рамках любовных отношений. Для скорости написания сообщения нередко используется понятный пользователям
жаргон, в основном состоящий из аббревиатур и сокращений слов и выражений. В отсутствии сообщений аддикт испытывает
тревогу, раздражительность, у него снижается настроение. Имеются описания симптома т. н. «SMS-пальца», когда у аддикта в
результате длительного использования клавиатуры мобильного телефона отмечаются боли в суставе, воспаление и гипертрофия
мышц пальца, нажимающего на кнопки.
Исследовав патологических пользователей мобильных телефонов, австралийские исследователи А. Бьянчи и Дж. Филипс
(Bianchi, Phillips, 2005) обнаружили, что это преимущественно молодые люди, экстраверты с пониженной самооценкой.
В последние несколько лет в России аддикция к мобильным телефонам или SMS-зависимость стала предметом широкого
обсуждения в СМИ, включая Интернет. К сожалению, профессиональных исследований этого феномена пока не проводилось. В
популярных статьях в лучшем случае содержатся упоминания западных публикаций (хотя в зарубежной научной печати их
единицы), а в худшем — полупрофессиональные рассуждения о «мобильной наркомании» и ее последствиях. Очевидно,
серьезные клинико-психологические исследования данного феномена еще впереди.
Создается впечатление, что, как и в случае с интернет-аддикциями, при SMS-зависи-мости мы сталкиваемся с характерным
для всех технологических аддикции феноменом: мобильный телефон является не объектом, а средством реализации других
форм аддик-тивного поведения. Посредством передачи сообщений могут реализовываться любовная аддикция и аддикция
отношений.
516 «Социально приемлемые» формы нехимических зависимостей
20.8. Любовная аддикция
По мнению Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриевой (2000), существуют три вида аддикций отношений —любовные, сексуальные и избегания,
соприкасающиеся друг с другом. У них общие предпосылки возникновения: проблемы с самооценкой, неспособность любить себя,
трудности в установлении функциональных границ между собой и другими. Поскольку такие лица не могут установить границы своего
«Я», у них отсутствует способность к реальной оценке окружающих. Для этих людей существуют проблемы контроля: они позволяют
контролировать себя или пытаются контролировать других. Характерны навязчивость в поведении, в эмоциях, тревожность, неуверенность
в себе, импульсивность действий и поступков, проблемы с духовностью, трудность в выражении интимных чувств.
Любовная аддикция — это аддикция отношений с фиксацией на другом человеке. Такие отношения, как правило, возникают
между двумя аддиктами; они получили название соаддиктивных или созависимых. Наиболее характерные соаддиктивные отношения
развиваются у любовного аддикта с аддиктом избегания. При таких отношениях на первый план выступает интенсивность эмоций и их
экстремальность как в положительном, так и в отрицательном смысле. В принципе, созависимые отношения могут возникнуть между
родителем и ребенком, мужем и женой, друзьями, профессионалом и клиентом и т. д. (Короленко, Дмитриева, 2000).
Идея о том, что любовные отношения также могут носить аддиктивный характер, была высказана четверть века назад (Simon,
1982). Как отмечает Т. Тиммрек (Timmreck, 1990), термин «любовная аддикция» применим к лицам, навязчиво добивающимся вос-
становления прежнего, доставляющего удовольствие уровня отношений с бывшим объектом любви. Дисфункциональные
эмоциональные состояния, такие как недоверие, чувство отклонения, потеря себя, укоренившийся гнев, ощущение неудачи, потери и
масса других отрицательных эмоций и вслед за этим множество саморазрушающих моделей поведения возникают в эмоционально
раненом любовном адцикте. На отсутствие настоящей интимности в отношениях при любовной аддикций указывает Е. Нельсон с
коллегами (Nelson et a!., 1994). Вместе с тем среди психотерапевтов преимущественно аналитического направления высказываются
сомнения в существовании любовной (и даже сексуальной) аддикций как собственно аддиктивного феномена (Усков, 2000).
По данным зарубежных исследователей, переживания «страстной», «роковой» и «неразделенной» любви в той или иной мере
знакомы 62-75% взрослых людей (цит. по: Хмарук, 2005). Несмотря на такую высокую распространенность любовных аддикций, они
пока не стали объектом широких научных исследований.
По мнению И. Н. Хмарука (2005), значимость проблематики любовных (эротических) аддикций заключается в том, что они:
• поражают преимущественно лиц молодого возраста;
• приводят к быстрой десоциализации этих людей, что заканчивается значительным прямым и косвенным экономическим
ущербом для каждого из них, их семей и общества в целом;
• повышают уровень аутодеструктивного и аутоагрессивного поведения у аддиктов;
• повышают уровень суицидального риска;
• повышают криминализацию и виктимизацию пациентов;
• способствуют большому количеству коморбидных расстройств;
Кроме того, на настоящий момент отсутствует единое понимание природы, психопатологии, клинической динамики, подходов к
терапии и профилактике данного расстройства.
Любовная аддикция
517
В последнее десятилетие в зарубежной литературе описывается новый вариант любовной аддикции — сталкерство
(stalking). Оно объединяет элементы поведения, включающие повторные и продолжающиеся попытки навязать другому
человеку нежелаемое знакомство и/или контакт. Знакомство и общение может осуществляться по телефону, в письмах, с
помощью электронной почты, граффити; контакт происходит при приближении к жертве, во время ее сопровождения и
постоянной слежки (Mullen et al„ 1999). Сталкерство — в значительной степени культуральный феномен, распространенный
преимущественно в западной цивилизации, оно несет реальную угрозу жертвам этого явления (Mullen et al., 2005). М. Зона и
его коллеги (Zona et a!., 1993) выделили три группы сталкеров: эротоманы (сексуальные аддикты), невротики-ананкасты и
сталкеры с навязчивой любовью (любовные аддикты). В свою очередь, П. Мюллен с сотрудниками (Mullen et al., 1999) выделил
пять групп сталкеров, различающихся по мотивам стал-керства: отвергнутые, ищущие интимность, социально отвергнутые,
обиженные и хищники. Угрожают своим жертвам и портят их имущество чаще обиженные сталкеры, а на прямое нападение чаще
идут отвергнутые и хищники. Сталкерство распространено и среди женщин, причем их мотивация при этом отличается от
мотивации сталкеров-мужчин. Наиболее типично для женщин-сталкеров стремление добиться максимальной интимности от
жертвы, которую они ранее знали. При этом такая женщина играет роль профессионального «спасителя» (Purcell et al., 2001). На
данный момент феномен стал-керства в России научно не исследовался.
Нередко объектом сталкеров становятся врачи, в,первую очередь психиатры и психотерапевты. По мнению австралийских
исследователей, они интересуют две группы сталкеров: I) пациенты, культивирующие в себе романтические или инфантилные
ожидания, приводящие их к надеждам на установление отношений. Эти надежды могут усилиться на основе бредовых убеждений
(эротоманический бред), а также необоснованных предположений, что доктор «одинок и доведен до отчаянья», либо
нереалистических ожиданий возможности быть просто поклонником; 2) пациенты, культивирующие в себе возмущение против
профессионалов-врачей, обычно основанное на предполагаемом ятрогенном нанесении вреда или преступной халатности
(Pathe et al., 2002).
Любовные (эротические) аддикции рассматриваются как форма болезни нехимически зависимого поведения и
соответствуют таксону F63.8 МКБ-10. Другие расстройства привычек и влечений (Хмарук, Степанова, 2005). Для любовных
аддикции, как и для других форм зависимого поведения, характерны следующие клинические проявления:
• трудноконтролируемая тяга к повторному совершению поведенческих актов;
• сниженная способность контролировать эти действия по ходу эпизода;
• отсутствие ясной рационализации мотивов этих действий, причиняющих психологический, социальный и правовой
ущерб как самому пациенту, так и его окружению;
• поглощенность реализацией аномального влечения.
Признаки любовных аддикции, приведенные Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриевой (2000), заключаются в следующем:
1. Непропорционально много времени и внимания уделяется человеку, на которого направлена аддикция. Мысли о
«любимом» доминируют в сознании, становясь сверхценной идеей. Процесс носит в себе черты навязчивости, сочетаясь с
насильственнос-тью, от чего чрезвычайно трудно освободиться.
2. Аддикт находится во власти переживания нереальных ожиданий в отношении другого человека, находящегося в системе
этих отношений, без критики к своему состоянию.
518
«Социально приемлемые» формы нехимических зависимостей
3. Любовный аддикт забывает себя, перестает заботиться о себе и думать о своих потребностях вне аддиктивных отношений.
Это распространяется и на отношение к родным и близким. У аддикта имеются серьезные эмоциональные проблемы, в их центре
страх, который он старается подавить. Страх часто находится на уровне подсознания. Страх, присутствующий на уровне сознания, —
это страх быть покинутым. Своим поведением аддикт стремится избежать покинутости. Но на подсознательном уровне представлен
страх интимности. Из-за этого аддикт не в состоянии перенести «здоровую» близость. Он боится оказаться в ситуации, где придется
быть самим собой. Это приводит к тому, что подсознание ведет аддикта в ловушку, и он подсознательно выбирает себе партнера,
который не может быть интимным. По-видимому, это связано с тем, что в детстве аддикт потерпел неудачу, пережил психическую
травму при проявлении интимности к родителям.
Признаки аддикции избегания:
1. Уход от интенсивности в отношениях со значимым для себя человеком (любовным аддиктом). Аддикт избегания проводит
время в другой компании, на работе, в общении с другими людьми. Он стремится придать отношениям с любовным аддиктом
«тлеющий» характер. Налицо амбивалентность отношений с любовным аддиктом: они важны, но он их избегает, не раскрывает себя
в этих отношениях.
2. Стремление к избеганию интимного контакта с использованием техник психологического дистанцирования. На уровне сознания
у аддикта избегания находится страх интимности. Аддикт избегания боится, что при вступлении в интимные отношения он потеряет
свободу, окажется под контролем. На подсознательном уровне это страх покинутости. Он приводит к желанию восстановить отношения,
но держать их на дистантном уровне.
Процесс аддикции позволяет выделить в нем несколько этапов:
1. Период, когда интенсивные эмоциональные переживания будут иметь положительный знак. Этап знакомства аддиктов: аддикт
избегания производит впечатление на любовного аддикта.
2. Развитие фантазирования. Происходит связь ранее имевшихся фантазий с реальным объектом, что несет радость и чувство
освобождения от неприятных ощущений жизни как неинтересной и серой. Любовный аддикт на пике фантазирования проявляет все
большую требовательность к партнеру, что способствует уходу аддикта избегания от этих отношений.
3. Развитие осознания того, что в отношениях не все в порядке. На каком-то этапе любовному аддикту приходится признать, что
его покидают. Возникают явления отнятия с характерными для них депрессией, дистимией и безразличием. Начинается анализ про-
изошедшего с целью вернуть все назад. Отношения разрушаются, но в будущем могут быть восстановлены либо с прежним, либо с
другим партнером.
В отношениях аддиктов отсутствуют здоровые разграничения, без чего невозможна ни интимность между партнерами, ни
признание права на собственную жизнь. Это приводит к тому, что они обвиняют друг друга в нечестности, используют сарказм, пре-
увеличения и оскорбления.
Вместе с тем любовный аддикт и аддикт избегания тянутся друг к другу вследствие «знакомых» психологических черт. Несмотря
на то что привлекающие черты другого могут быть неприятными, вызывать эмоциональную боль, они привычны с детства и
напоминают ситуацию переживаний в нежном возрасте. Возникает влечение к знакомому. Оба вида аддиктов обычно не увлекаются
неаддиктами. Последние кажутся им скучными, непривлекательными; они не знают, как себя с ними вести.
Любовная аддикция
519
Существуют факторы, способствующие влечению любовных аддиктов к аддиктам избегания:
• привлекательность того, что знакомо;
• привлекательность ситуации, содержащей в себе надежду на то, что «раны детства» могут быть излечены на новом
уровне;
• привлекательность возможности реализации фантазий, созданных в детстве.
По мнению И. Н. Хмарука(2005), факторами, способствующими провоцированию
любовных (эротических) аддикций, являются: утрата объекта эротической привязанности (реальная или мнимая), потеря
уверенности в позитивном отношении с его стороны, угроза расставания на фоне нарастающего конфликтного взаимодействия
либо ситуация «любовного треугольника».
Мотивы обращения за психологической и психотерапевтической помощью лиц с признаками любовной аддикций в
ситуации кризиса эмоционально-значимых отношений, по наблюдению И. Н. Хмарука и Ю. С. Степановой (2005), таковы:
1) потребность в эмпатической поддержке, принятии («желание поговорить, выплакаться, выговориться» как результат
острой реакции на стресс);
2) желание найти одобрение (либо оправдание) своего поведения у врача-психотерапевта или консультанта-психолога;
3) желание найти поддержку в осуждении «недостойного (плохого)» поведения партнера;
4) желание получить «психологический анализ» причин поведения партнера с целью «повлиять на него» («сделать так,
чтобы он (она) понял»);
5) потребность разобраться в истинных причинах происшедшего с целью найти способы конструктивного разрешения
сложившейся ситуации.
Рассмотрение любовных аддикций («патологической любви») как одной из нехимических форм аддиктивного поведения
открывает новые перспективы изучения этого сложного феномена и терапевтических возможностей с позиций аддиктологии.