Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма

Подождите немного. Документ загружается.

[273]

ческими идеалами, рожденными искусством. Определенные точки обзора превращают

туристические виды в культурные клише, сквозь призму которых происходит отбор,

комбинирование, упрощения, изъятия, добавления, сдвиги восприятия. Вместе с тем

набирает силу тенденция освобождения от этих клише, чему служат ирреальные, ги-

пертрофированные изображения природы, напоминающие сны, фантазии,

галлюцинации. Сказочные, абстрактные картины позволяют по-новому увидеть небо,

облака, отражают желание человека не просто наблюдать, но и изменять окружающую

среду в соответствии с обновленным эстетическим идеалом, отвечающим

общественным эстетическим потребностям.

С другой стороны, «диссиденты технологического века», подобные Г. Торо,

осуществляют тотальную критику общепринятых эстетических идеалов, сталкивая натуру

и культуру. Натуралистически ориентированные эстетики противопоставляют дикую

природу цивилизации, технизированной окружающей среде, обрекая себя на доб-

ровольную ссылку.

Оппозиция «природа — культура» не характерна для экоэстетики. Напротив,

всячески подчеркивается, что восприятие природы культурно, концептуально; благодаря

описаниям природа превращается в объект культуры. С этой точки зрения философия

критики окружающей среды является частью философии культуры. В семиотическом

плане окружающая среда может рассматриваться как совокупность естественных и

условных знаков, где граница между художественными и иными знаками размыта.

В описаниях природы соединяются черты художественной литературы, чей автор не

тождественен лирическому герою, и научной литературы, где автор выступает как

реальное лицо, описывающее реальный мир. Это своеобразный синтез искусства и

науки, воплощающийся в научно-художественных описаниях. Они подразделяются на

два вида: направляющие (создающие стандарты восприятия) и опосредованные

(фиксирующие редкие, уникальные моменты в жизни природы).

[274]

В широком смысле «чтение» окружающей среды с помощью сравнений, метафор,

символов является культурной практикой. Это подчеркивают многие художники слова.

Для того чтобы «читать пейзаж», замечает И. Калвино, нужны ум и глаз, способность к

абстрактному мышлению. Примеры такого прочтения, превращающего природу в образ

культуры, дает творчество В. Набокова: «Путешественник понял, что простирающаяся

вокруг него дикая местность — не случайная встреча естественных феноменов, но

страницы книги, где горы, леса, поля, реки образуют связную речь. Гласные озера

сливаются с согласными и шипящими водопада. Округлость дороги отчетлива, как

отцовское послание. Немая сцена деревьев понятна тем, кто знает язык их жестов. Так

путешественник читает ландшафт, открывая его смысл».

Описание и восприятие окружающей среды — созидательная, позитивная творческая

деятельность. Создание моделей описания и восприятия связано с наблюдением,

познанием, художественным мастерством. Такие модели особенно необходимы для

«приручения», эстетического освоения незнакомых ландшафтов. Так, описание амери-

канских прерий в искусстве помогло переселенцам принять новый ландшафт,

пересмотреть старую модель культуры и создать новую.

Таким образом, целью описания в метакритике является философская и научно-

художественная реконструкция окружающей среды в контексте культуры, являющаяся

фундаментом ее интерпретации и оценки.

Интерпретация представляет собой своеобразный мост между описанием и оценкой,

когда уже известно, что оценивать, но неизвестно как. Ее цель — понимание и

объяснение окружающей среды, ее соотнесение с общекультурным информационным

контекстом. Природа информации в культуре, искусстве и окружающей среде различна.

Информация об искусстве возможна, когда произведение закончено. Природа — вечно

длящийся непре-

Nabokov V. The Real Life of Sebastian Knight L , 1941 Р. 167.

[275]

рывный процесс; культура — процесс, включающий в себя относительно законченные

элементы. Информационная завершенность углубляет эстетический опыт, но и затруд-

няет его. В этой связи возникает проблема глубинной интерпретации, примерами

которой являются психоанализ искусства, герменевтика и т. д. Развивая концепцию

глубинной интерпретации, Ж. Хосперс предлагает различать тонкую (поверхностную) и

толстую (глубокую) эстетику. В первой происходит формальное изучение эстетического

объекта, во второй — его погружение в культурно-информационный контекст.

Особое внимание уделяется эстетической оценке окружающей среды как сердцевине

метакритики. Она отличается от эстетической оценки в искусстве, чья художественная

ценность доминирует над научными, моральными, религиозными и другими

ценностями. В природе же как целостном эстетическом объекте эстетические ценности

не только связаны с другими ценностями, но и зависят от них. Так, познавательный

контекст (в лесу опасно) может предопределить эстетическую оценку объекта.

Подлинное чувство прекрасного рождает не внешняя красота природы, но знание

законов ее функционирования, красота процесса. На этом основании Т. Жессоп раз-

личает формальную и содержательную эстетику. Экоэстетику он считает

содержательной благодаря ее многомерности, идеосенсорности, сочетанию

эстетических и иных ценностей. Углубляя эстетический опыт, знание об окружающей

среде в то же время регулирует, ограничивает его, ставит в этические рамки.

Эколого-эстетическое знание включает в себя диахронический и синхронический

срезы. Диахронический естественно-культурный подход особенно необходим в строи-

тельстве, при реставрации зданий. В постмодернистской архитектуре возможно

сознательное употребление архаики, анахронизмов. Синхронический естественно-

культурный подход ориентирован на изучение механизмов функционирования

окружающей среды, ее целостное восприятие, раскрытие ее культурной символики.

Критерием эстетической оценки выступают здесь красота и функцио-

[276]

нальность. На окружающую среду в целом, полагают К. Вилкуна и Ю. Сепанма,

распространяются законы естественного отбора: в старой финской крестьянской куль-

туре, финском индустриальном дизайне и архитектуре 50-х годов XX века

отбрасывается все ненужное и неудачное, они красивы, просты и функциональны.

Чем образованней человек, тем реалистичнее и позитивнее он воспринимает

природу, подчеркивает Э. Найт: труд человека ценится постольку, поскольку он хорош, а

труд природы — за его красоту. Человек способен к самосовершенствованию, природа же

является данностью, безразличной к человеку: «Можно критиковать произведение

искусства, но не огонь, крокодила, огурец».

Однако это не значит, что не существует

критериев эстетической оценки природы. К ним относятся единство, комплексность,

интенсивность. Существуют различные уровни эстетической оценки, исходящие,

например, из сопоставления красоты растений одного вида, растений и животных,

минералов и т. д. Эти уровни выражаются в категориях и терминах экологической

эстетики: прекрасное, великолепное, возвышенное, грациозное, очаровательное,

радостное, спокойное, грубое, мрачное, меланхоличное. Список этот открыт, как открыта

и система вкуса в эстетике природы. Любой термин здесь может приобрести эстетиче-

ский смысл. И если вкус — система эстетических оценок, то эстетика окружающей среды

свидетельствует о расширении вкуса. Так, в античности предметом суждений вкуса мог

служить сельскохозяйственный ландшафт, дикая природа ассоциировалась с хаосом.

Романтическая эстетика включила нетронутую природу в свою орбиту. В XX веке была

выявлена эстетическая ценность монотонных ландшафтов, болот, тундры, пустыни и т. д.

Разумеется, природа может быть и эстетически невзрачной, нуждаться в улучшении.

Изменение природы включает в себя эстетический аспект, благодаря которому человек

перестал восприниматься как разрушитель естественной гармонии.

См.: Sepànmaa Y. Op. cit. Р. 97.

[277]

Позитивный характер экоэстетики распространился и на такие ее пограничные сферы,

как кэмп и кич. Олицетворяя собой неестественность, искусственность, плохой вкус, кич

вместе с тем может обрести эстетическую ценность, если он используется как пародия, а

кэмп — как символ эстетической игры (пластиковые деревья вместо

настоящих).

Таким образом, в рамках эстетики природы все экологически соответствующее можно

оценить как эстетичное. В этой связи правомерно говорить не только об экологической

эстетике, но и об эстетической экологии. Эстетическая оценка природы развивает

экологическую чувствительность, способствует установлению гармонических связей

между человеком и окружающей средой позволяет осознать, что культура не только

разрушала, но и умножала природные достоинства, создавая новые экосистемы.

Эстетические ценности окружающей среды отличаются от эстетических ценностей

искусства. Критерии оценки первых, по мнению М. Бердсли, минимальны (как пробы

воздуха, молока), вторых — свободны. Кроме того, эстетическая ценность является

главной характеристикой искусства. Но если из главной она превращается в един-

ственную его ценность, определяемую лишь формально, то возникают эстетизм и

формализм в искусстве.

Эстетические ценности в искусстве независимы, в окружающей среде — зависимы:

они носят синтетический характер, неотторжимы от моральных, экономических,

политических, социальных и других ценностей культурного контекста. Поэтому эстетизм в

окружающей среде невозможен. Исключение составляют пограничные феномены,

относящиеся к искусству окружающей среды (сады, декоративные растения и животные).

Однако тенденции роста таких явлений свидетельствуют о дисбалансе в культуре.

Обсуждение различий между эстетическими ценностями в искусстве и окружающей

среде позволяет сделать ряд выводов о соотношении искусства, эстетической дея-

тельности и эстетической культуры. Так, сравнивая жилища американских фермеров и

мексиканских индейцев,

[278]

А. Иванеска приходит к заключению, что, несмотря на отсутствие украшений, пустоту

последних, они соответствуют таким критериям эстетического вкуса, как простор,

порядок, симметрия. Не являясь искусством, они принадлежат к сфере эстетической

культуры. Окружающая среда — сфера эстетической деятельности, отличной от худо-

жественной. Эстетическая деятельность здесь может быть пассивной, направленной на

охрану природы, и активной, предполагающей ее изменение. Цели усовершенствования

окружающей среды редко бывают исключительно эстетическими, но их вектор —

эстетический.

Активная эстетическая деятельность выдвигает на первый план вопрос о

соотношении эстетических и жизненных ценностей. Если с художественной точки

зрения загрязненное нефтью море может быть красиво, то с жизненной, экологической

точки зрения его эстетическое оправдание невозможно. Если внутри ограниченного, конеч-

ного, воображаемого мира искусства гарантирована безопасность (земляное искусство

не воспринимается как вандализм), то в открытом, реальном мире природы деструкция

опасна. Главный эстетический принцип экоэстетики — функциональность. Так, повороты

дороги ценны не только тем, что позволяют наслаждаться новыми видами, но и тем, что

не дают водителю заснуть. Эстетическая оценка окружающей среды предполагает

гуманное отношение к ней. Цель такой оценки — максимализация не чистых (эстетских),

но соответственных (жизненных) эстетических ценностей, способствующих равновесию

мира.

Равновесие различных жизненных ценностей эстетично. Возможны два уровня

эстетичности: когда эстетическая ценность воспринимается как одна из ценностей; когда

эстетическая ценность мыслится как созвездие различных ценностей. Являясь эколого-

культурологическим, второй подход обеспечивает большую стабильность и устойчивость

системы эстетических ценностей. Он позволяет экоэстетике расширить свои границы,

сблизить эстетические ценности с жизнью. Благодаря синкретизму ценностей выявляется

глубинная красота природы.

[279]

Между природой и человеком существует диалектическая связь, определяющая

эстетическую оценку окружающей среды, подчеркивает Е. Кайла. Для подтверждения

этого тезиса он исследует историческую эволюцию оценки человеком бесплодной

природы. Пока жизнь человека полностью зависела от природных условий, он восхищался

возделанной плодоносящей природой. Скалистые горы, дремучий лес оценивались

негативно, как обиталища злых духов. Отрицательная оценка бесплодных болот в конеч-

ном итоге оказалась положительной, позволив сохранить их. Теперь ими восхищаются, и

чем выше уровень жизни, тем сильнее ностальгия по естественности.

Накопление эстетического опыта способствует гибкости эстетического восприятия,

позволяет отказаться от стереотипного взгляда на природу. Кроме того, следует

учитывать, что на особенности эстетического восприятия природы влияет

психофизическое состояние наблюдателя. В экоэстетике ведутся дискуссии о том,

возможно ли в природе безобразное. Позитивная эстетика исходит из того, что все

природное эстетически ценно и заслуживает охраны. К безобразным можно отнести те

естественные феномены, в которых нарушены жизненные процессы: больные

животные и деревья, природа, разрушенная стихийными бедствиями — штормом,

наводнением, пожаром. Вместе с тем естественные жизненные процессы во всей их

сложности, включая гибель как драматическую необходимость поддержания биологической

стабильности экосистемы, воспринимаются как прекрасные, хотя отдельные их фазы

могут быть уродливы. При этом жизнеспособность экологической системы ассоциируется

у наблюдателя с собственным благополучием.

Безобразное, возникающее в результате экологического ущерба, наносимого природе,

поддается снятию путем постепенного включения его в орбиту позитивных эстетических

ценностей. Сходные процессы происходят и по отношению к окружающей среде,

созданной человеком. Туристы находят живописными даже уродливые трущобы, и такая

оценка постепенно закрепляется в эстетическом сознании общества. В результате

возникают парадоксальные

[280]

эстетические оценки, чью суть в свое время иронически выразил Э. Уорхол в своего

рода манифесте новой эстетики окружающей среды: «Самое прекрасное в Токио — это

Макдональдс." Самое прекрасное в Стокгольме — Макдональдс. Самое прекрасное во

Флоренции — Макдональдс. Но пока все еще нет ничего прекрасного в Пекине и Моск-

ве».

Систематическое вытеснение безобразного, а также ироническое употребление кича

и кэмпа чреваты размыванием эстетических ценностей, их раствореньем в банальном,

безвкусном, бесстильном, подчеркивает М. Уолис. Он предлагает различать мягкие

(традиционные) и жесткие эстетические ценности. К первым принадлежат прекрасное,

изящное, элегантное и т. д., ко вторым — гротескное, мрачное, шокирующее,

агрессивное, грубое, отвратительное, неприятное. Он называет тенденцию замены

мягких эстетических ценностей жесткими антикаллизмом.

Постепенно тенденции

антикаллизма расширяются, захватывая как художественную, так и экологическую

сферы, провоцируя дрейф современной эстетики в целом в сторону гротеска. Все это

требует разработки новой системы критериев эстетических оценок.

Таким образом, эстетические ценности как в искусстве, так и в природе отличаются

гибкостью, мобильностью. Однако если базовым понятием для искусства, является

полная свобода воображения, то в окружающей среде эстетическая свобода неполна,

ограничена смысложизненными ценностями. В этой связи И. Цвердахели предлагает

различать два вида эстетических ценностей — ценности прекрасного (искусство) и

ценности художественной правды (природа). Критерии эстетической оценки, в свою оче-

редь, подразделяются на формальные и содержательные. Формальными критериями

оценки искусства и окружающей среды являются гармония, симметрия, порядок, ритм.

Содержательные критерии связаны с оценкой места эстетического объекта в большей

целостности. Такими критериями будут подлинность, идентичность, функциональ-

Цит. по: Sepànmaa Y. Op. cit. Р. 97.

От Kalon (греч.) — прекрасное.

[281]

ность, уместность, соответствие, разнообразие, экологическая выносливость.

Содержательные оценки окружающей среды требуют как эстетических, так и

экологических знаний. Об этом свидетельствуют критерии подлинности, идентичности

естественной и искусственной окружающей среды. Так, нетронутая природа как

результат длительного естественного процесса получает высокую эстетическую оценку

за неподдельность, аутентичность. Тот же критерий применим к культурной окружающей

среде, где высоко оцениваются подлинные здания, скульптуры, в отличие от новоделов,

копий. Человек генетически связан с природой. В подлинном эстетическом объекте эта

связь сохранена, в неаутентичном — разрушена. Можно имитировать дикую природу,

художественные и исторические артефакты, но естественность, оригинальность

незаменимы, они являются важнейшими критериями определения ценности эстетических

объектов.

В отличие от искусства, где возможны вариации, в нетронутой природе эстетические

объекты уникальны, даже если они похожи друг на друга. В контексте культуры природа —

это стабильный ориентир, высокоценимый человеком (лес все так же шумит, солнце

приветливо светит и

т.д.).

В искусственной окружающей среде на первый план выступает критерий

соответствия, применимости. Так, в градостроительстве гармония и контрасты

свидетельствуют о целостности и единстве замысла, отторгающего как хаос, так и

монотонность.

Создание новых и разрушение старых эстетических ценностей культурной

окружающей среды — объективный процесс. Усовершенствование природы связано с

утратой ее идентичности. По мнению Ю. Сепанма, критерием эстетической оценки

окружающей среды следует считать то, насколько она удовлетворяет потребности

человека.

Критерий функциональности объединяет эстетический и практический аспекты оценки.

Свидетельство этому — архитектура, создающаяся не только для эстетического

созерцания, но и для практического применения, а также

[282]

мода. Эстетическая оценка платья включает в себя социально-психологические моменты,

связанные с его предназначением, личностью хозяйки, ее социальным статусом,

окружением, интерьером и т. д. По мнению М. Иохимсен, мода иррациональна, но ее

можно сознательно регулировать, это одно из средств эстетической манипуляции лич-

ностью. На таком подходе в сочетании с коммерческими методами воздействия

построена потребительская эстетика.

Принципиальное значение в экоэстетике приобретает сопоставление эстетических

ценностей и норм. В основе нормы лежат суждения вкуса. Система норм образует нор-

мативную эстетику, определяющую обоснованность, законность эстетических ценностей.

Такое стремление к нормативности было характерно, по мнению Ю. Сепанма, для

марксистской эстетики. Все же остальные современные философско-эстетические

системы являются дескриптивными. Задача дескриптивной эстетики — дать концеп-

туальное философское определение природы эстетической ценности, описать различные

системы ценностей и эстетических вкусов. Сравнивать же и оценивать их, по мнению Р.

Скрутона, эстетик может как частное лицо, но не как ученый.

Если в современной философии искусства в целом происходит переход от нормативной

эстетики к дескриптивной, то экологическая эстетика становится нормативной

дисциплиной. Интегрируя личные и общественные потребности людей, экоэстетика

вырабатывает определенные стандарты. В отличие от художественного экологическое

творчество должно быть предсказуемым, так как свободу человека не следует

осуществлять за счет природы. Базовой нормой для экологической эстетики является не

конвенциональность или мода, но охрана природы, защита естественных потребностей,

поддержание динамического экологического равновесия. Основные эколого-

эстетические принципы — гармоничность и функциональность.

Таким образом, в экоэстетике преодолеваются некоторые крайности

институциональной теории. Характерные для нее дескриптивный, классификаторский,

конвенцио-