Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества
Подождите немного. Документ загружается.
IX.
Сотворение
мегамашины
меньшинства,
чьи
желания
не
знали
пределов
и
чьи
преступления
превратились
в
ницшеанские
добродетели.
За
ранними
примерами
досадных
сторон
изобилия
далеко
ходить
не
надо.
Одна
египетская
история,
переведенная
Флиндерсом
Петри,
повествует
о
пустоте
жизни
фараона:
любое
желание
правителя
ис
полняется
слишком
легко,
а
время
давит
на
него
невыносимой
тяже
стью.
В
отчаянии
фараон
обращается
к
своим
советникам,
чтобы
те
помогли
избавиться
ему
от
скуки.
Тогда
один
из
них
дает
ему
клас
сический
совет:
пусть
царь
велит
заполнить
лодку
облаченными
в
тонкие
одеяния,
почти
нагими,
девушками,
которые
будут
грести
по
воде
и
петь
для
него
песни.
К
величайшей
радости
фараона,
ему
у
да
ется
на
время
прогнать
мучительную
тоску;
так,
по
меткому
замеча
нию
Петри,
придворный
фараона
изобрел
первое
«музыкальное
ре
вю»
-
это
неизменное
утешение
«усталых
дельцов»
и
солдат
в
уволь
нении.
Однако
слишком
часто
подобных
преходящих
способов
разве
яться
оказывалось
недостаточно.
Среди
немногочисленных
литера
турных
документов,
обнаруженных
к
настоящему
времени,
имеются
два
текста
-
один
египетский
и
один
месопотамский,
-
где
говорится
о
самоубийстве.
В
обоих
случаях
знатный
богач,
которому
доступна
любая
роскошь
и
чувственное
удовольствие,
находит
свою
жизнь
невыносимой.
Его
легко
сбывающимся
мечтам
недостает
пряной
приправы
действительности.
Египетский
спор
между
человеком
и
его
душой
относится
к
периоду,
последовавшему
за
крушением
эпохи
пирамид,
и
описывает
отчаяние
представителя
высшего
сословия,
решившего
уйти
из
жизни,
-
что
по-своему
снимало
иррациональ
ность,
господствовавшую
в
верхах
египетского
общества.
Но
месопо
тамский
диалог
богатого
хозяина
со
своим
рабом,
относящийся
к
первому
тысячелетию
до
н.э.,
еще
характернее:
вельможа
признается,
что
ни
накопленные
богатства,
ни
власть,
ни
любовные
наслаждения
не
наполняют
жизнь
смыслом.
Другой
текст,
относящийся
уже
к
УН
веку
до
н.э.,
-
«Диалог
о
жалкой
участи
человека»,
-
более
подробно
затрагивает
данную
тему.
Этот
документ
окрестили
«вавилонским
Екклесиастом»,
что
само
по
себе
свидетельствует
о
глубине
его
пес
симизма:
в
«Диалоге
... »
говорится
о
горечи
власти,
не
знающей
смягчения
любовью,
о
тщете
богатства,
обреченного
наслаждаться
лишь
теми
благами,
что
продаются
за
деньги.
Если
это
-
всё,
на
что
могло
надеяться
обласканное
судьбой
меньшинство,
в
оправдание
тысячелетий
неустанных
коллективных
усилий
и
жертвоприношений,
то
становится
очевидным,
что
культ
власти
с
самого
начала
основывался
на
грубом
заблуждении.
Поэто-
271
Миф
машины
му
конечный
результат
оказался
для
сословия
правителей
таким
же
вредоносным,
каким
был
сам
механизм
для
обездоленных
и
социаль
но
униженных
тружеников
и
рабов.
Итак,
уже
с
самых
ранних
ступеней
развития,
под
давлением
мифа
о
божественной
царской
власти
деморализующие
стороны
не
ограниченной
власти
проступали
как
в
легендах,
так
и
в
документи
рованной
истории.
Однако
долгое
время
эти
недостатки
заслонялись
непомерными
надеждами,
которые
пробуждала
в
умах
людей
«не
зримая
машина». Хотя
множество
отдельных
изобретений
долгое
время
оставалось
вне
досягаемости
коллективной
машины,
которая
могла
предоставлять
лишь
частичную
и
неуклюжую
замену,
тот
дух,
что стоял
за
этими
изобретениями,
-
стремление
покорить
простран
ство
и
время,
ускорить
передвижение
и
сообщение,
укрепить
челове
ческую
мощь
с
помощью
космических
сил,
значительно
увеличить
промышленное
производство,
насколько
возможно
повысить
потреб
ление,
установить
систему
абсолютного
контроля
и
над
природой.
и
над
человеком,
-
все
это
уже
укоренилось
и
обрело
щедрую
подпитку
на
почве
фантазии
в
первую
эру
мегамашины.
Одни
семена
сразу
же
пустили
мощные
ростки,
а
другим,
чтобы
прорасти,
понадобилось
пять
тысячелетий.
Когда
это
происходило.
вновь
появлялся
-
в
том
или
ином
обновленном
обличье
-
божест
венный
царь.
И
сопровождали
его
все
те
же
инфантильные
амбиции,
раздутые
паче
прежних
границ,
предстающие
иными
лишь
из-за
того,
что
они
наконец
стали
осуществимыми.
6
Эпоха
строителей
Итак,
хотя
никакое
установление
не
может
держаться
на
одном
лишь
самообмане
и
заблуждениях,
мегамашину
все
же
следует
считать
одним
из
величайших
механических
изобретений;
в
самом
деле
при
ходится
сомневаться
в
том, у
далось
ли
бы
довести
машины
до
ны
нешнего
совершенства,
если
бы
начальные
уроки
«
машиностроения»
не
были
впервые
проведены
на
податливом
и
обособленном
челове
ческом
материале.
Мегамашина
не
просто явилась
моделью
для
всех
последующих
сложных
машин,
но
и
позволила
привнести
необходимый
порядок,
преемственность
и
предсказуемость
в
сумбур
повседневной
жизни,
когда
запасы
продовольствия
и
система
водных
каналов
вышли
за
пределы
масштаба
неолитической
деревушки.
Более
того,
мегамаши
на
нарушила
капризное
единообразие
племенного
обычая,
предложив
взамен
более
рациональный
(и
потенциально
универсальный)
метод.
272
IX.
Сотворение
мегамашины
Правда,
ДЛЯ
основной
массы
людей
тот
строгий,
ограниченный
и
зачастую
угнетающий
образ
жизни,
какой
навязывала
им
«цивилиза
ЦИЯ»,
не
имел
смысла
в
сравнении
с
деревенским
образом
жизни,
внутренние
императивы
и
правила
которого
были
более
человеческо
го
свойства.
Однако
вся
структура,
порожденная
мегамашиной,
име
ла
неизмеримо
большее
значение:
ведь
она
наделяла
самое
малое
из
своих
звеньев
космической
участью,
выходившей
за
рамки
обычного
биологического
существования
или
общественной
преемственности.
В
новых
городах
все
разъединенные
человеческие
части
сводились
в
некое
единство
высшего
(как
представлялось)
порядка.
Как
мы
увидим,
когда
полнее
представим
себе
устройство
мега
машины,
многие
отрицательные
факторы,
сопутствовавшие
ее
воз
никновению,
лишь
усиливались,
а
не
ослабевали
по
мере
ее
успешно
го
развития.
Однако
прежде
чем
исследовать
эти
отрицательные
чер
ты,
необходимо
объяснить
и
практический
успех,
и
видимую
попу
лярность
самого
института
в
течение
многих
веков
и
в
различных
культурах.
По
началу
достоинства
божественной
царской
власти,
должно
быть,
поражали
и
ослепляли
всех
людей.
Ибо
это
была
«эпоха
строи
телей»,
и
возводившиеся
новые
города
изначально
задумывались
как
подобия
Небес.
Никогда
прежде
нельзя
было
заполучить
такое
коли
чество
энергии
ДЛЯ
постоянного
выполнения
величественных
обще
ственных
работ.
Вскоре
города,
возводимые
на
рукотворных
насы
пях,
возвышались
на
двенадцать
метров
над
уровнем
воды,
их
окру
жали
стены
толщиной
в
шесть,
а
то
и
в
пятнадцать
метров,
причем
наверху
они
достигали
такой
ширины,
что
там
могли
свободно
разъе
хаться
две
колесницы.
Воздвигались
и
огромные
«дворцы»,
где
раз
мещалось
пять
тысяч
вооруженных
людей,
столовавшихся
на
общей
кухне.
А
храмы
высотой
в
двадцать
пять
метров
-
как,
например,
в
Шумере,
-
находились
внутри
священного
участка,
огороженного
еще
одной
стеной.
Такие
«теменосьш
были
настолько
велики,
что
во
время
празднеств
там
умещалась
большая
часть
населения,
чтобы
лицезреть
священные
обряды.
В
новых
городах
Месопотамии
выросли
большие
здания,
глиня
ные
поверхности
которых
были
покрыты
блестящей
глазурью,
ино
гда
даже
отделаны
золотом,
а
порой
инкрустированы
полу
драгоцен
ными
камнями
и
украшены
монументальными
изваяниями
львов
или
быков;
подобные
же
сооружения,
построенные
в
различной
форме
и
из
разных
материалов,
стали
появляться
повсюду.
Такие
здания,
есте
ственно,
составляли
предмет
общей
гордости;
ведь
даже
последний
работяга
в
новых
пышных
центрах
и
городах
был
косвенно
причас-
18-1192
273
Миф
машины
тен
к
этим
порождениям
мощи,
к
этим
чудесам
искусства,
каждо
дневно
лицезрея
жизнь,
совершенно
чуждую
каким-нибудь
скром
ным
крестьянам
или
пастухам.
Даже
на
селян
из
дальних
краев
эти
монументальные
постройки
действовали
как магнит:
периодически,
в
дни
празднеств,
народ
со
всей
страны
стягивался
в
крупные
столицы
-
в
Абидос
или
Ниппур,
а
позднее
-
в
Иерусалим
или
Мекку,
в
Рим
ИЛИ
Москву.
Масштабная
строительная
деятельность
сделалась
основой
более
напряженного,
сознательно
направляемого
образа
жизни:
ритуал
пе
ревоплощался
в
драму,
на
смену
старым
порядкам
приходили
новые
обычаи,
новые
ресурсы,
стекавшиеся
со
всех
концов
огромной
доли
ны,
индивидуальные
умы
постоянно
оттачивали
свои
способности,
общаясь
с
другими,
превосходившими
их,
умами;
коротко
говоря,
это
была
новая
жизнь
города,
где
каждая
прежняя
сторона
существова
ния
усилилась
и
увеличилась
в
объеме.
Городская
жизнь
во
много
крат
превосходила
деревенскую
во всех
отношениях.
благодаря
по
ставкам
сырья
с
больших
расстояний,
быстрому
освоению
новой
тех
ники,
смешению
разных
расовых
и
национальных
типов.
В
книге
«Город
в
истории»
я
уже
воздал
должное
этим
коллективным
выра
жениям
порядка
и
красоты.
Если
деревни
и
небольшие
города
были
исконными
образцами
поселений,
возведение
и
культурное
возвышение
целых
огромных
городов
являлось
преимущественно
делом
мегамашины.
Быстрота
строительных
работ
и
укрупнение
всех
измерений
города,
особенно
его
главного
ядра
-
храма,
дворца
и
зернохранилищ,
-
свидетельст
вуют
о
том,
что
направляла
эту
работу
царская
воля.
Стены,
укрепле
ния,
главные
дороги,
каналы
и
города
в
любую
эпоху
оставались
тем,
чем
они
были
в
«эпоху
строителей»:
важнейшими
свершениями
«су
веренной
власти».
В
самом
начале
это
выражение
означало
не
какую
то
конституционную
абстракцию,
а
живого
человека.
На
протяжении
всей
истории
изначальный
образ
большого
горо
да требовал
изрядного
человеческого
усердия
и
труда.
Великое
пред
назначение
царской
власти
заключалось
в
преодолении
замкнутости
и
обособленности
мелких
общин,
в
устранении
тех
зачастую
мало
значащих
различий,
что
отделяют одну
человеческую
группу
от
дру
гой
и
не
позволяют
им
свободно
обмениваться
идеями,
изобретения
ми
и
прочими
благами,
которые
могли
бы,
в
конечном
счете,
под
черкнуть
индивидуальность
каждой
из
них.
При
царской
власти
были
созданы
общие
стандарты
мер
и
весов.
границы
не
просто
четко
обозначались,
но
и
-
частично
из-за
экспан
сии
царского
могущества,
-
расширялись,
вовлекая
все
большее
чис-
274
IХ.
Сотворение
мегамашины
ло
общин
в
единую
систему.
С
появлением
общего
свода
законов
поведение
людей
делалось
более
упорядоченным
и
предсказуемым,
реже
случались
отступления
от
правил.
В
известной
степени,
эти
дос
тижения
в
области
закона
и
порядка
заложили
основу
более
широкой
свободы:
они
открывали
путь
в
мир,
в
любой
части
которого
любой
представитель
человеческого
рода
мог
бы
чувствовать
себя
как
дома,
как
в
родной
деревне.
В
той
мере,
в
какой
царская
власть
служила
залогом
такого
полезного
единообразия
и
универсальности,
каждая
община
и
каждый
член
общины
получали
от
этого
выгоду.
В
строительстве
городов
и
создании
всех
сопутствующих
им
особых
установлений
царская
власть
достигла
высшей
точки
своей
созидательности.
Большинство
видов творческой
деятельности,
кото
рые
мы
связываем
с
«цивилизацией»,
можно
возвести
к
этому
изна
чальному
применению
общественных
и
технических
сил.
Эти
работы
порождали
крепкую
уверенность
в
могуществе
человека,
отличную
от
магических
заблуждений
и
наивного
самообмана.
Цари
продемон
стрировали,
как
много
могут
совершить
многочисленные
общины,
если
их
организовать
в
коллектив
из
крупных
механических
единиц
Воля,
которая
смогла
добиться
этого
величайшего
свершения,
каза
лась
поистине
богоподобной.
Если
бы
это
не
исказило
человеческую
психику,
со
временем
благотворные
последствия
могли
бы
распро
страниться
на
всю
человеческую
деятельность,
возвысив
и
усилив
всю
обыденную
жизнь
на
планете.
Могучие
культурные
герои
и
цари,
замыслившие
мегамашину
и
выполнившие
эти
задачи,
от
Гильгамеша
и
Имхотепа
до
Саргона
и
Александра
Македонского,
пробуждали
своих
современников
от
ле
нивой
спячки
и
пассивного
приятия
узких
«естественных»
ограниче
ний:
они
призывали
их
«затеять
невозможное».
А
когда
такая
работа
совершалась,
то,
что
прежде
казалось
невозможным
для
человеческих
сил,
оказывалось
осуществленным.
Начиная
приблизительно
с
3500
г.
до
н.э.
ни
один
из
замыслов,
посещавших
человеческое
воображение,
уже
не
казался
недостижимым
для
могущества
царской
власти.
Впервые
за
всю
историю
развития
человека
личность
(по край
ней
мере,
некоторые
фигуры,
возвысившие
себя
над
прочими)
нако
нец
преодолела
привычные
границы
пространства
и
времени.
Благо
даря
самоотождествлению
и
косвенному
учаспuo
-
пусть
в
качестве
свидетеля,
если
не
активного
помощника,
-
простой
человек
с
гордо
стью
ощутил
весь
размах
человеческих
возможностей,
получивший
выражение
в
мифах
о
богах,
в
астрономических
познаниях
жрецов,
в
чреватых
серьезными
последствиями
решениях
и
деяниях
царей.
В
течение
одной
людской
жизни
ум
достигал
более
высокого
состояния
18*
275
Миф
машины
созидательности
и
более
насыщенного
сознания
бытия,
чем.
было
доступно
любым
живым
существам
когда-либо
прежде.
И
именно
это
-
а
не
расширение
торговых
связей
или
имперские
походы
-
являлось
самой
важной
составляющей
так
называемой
городской
революции.
Хотя
такое
обостренное
осознание
человеческих
возможностей
было
уделом
дерзостного
меньшинства,
оно
не
могло.
подобно
ас
трономическим
знаниям
жречества,
оставаться
«тайной
за
семью
пе
чатями»,
ибо
пронизывало
все
проявления
«цивилизации»
и
окружа
ло
их
атмосферой
благополучной
рациональности.
Люди
уже
не
жи
ли,
день
ото
дня
благоговейно
оглядываясь
на
прошлое,
воскрешая
его
в
мифе
и
ритуале,
и
одновременно
опасаясь
любых
новшеств
в
страхе
потерять
все,
что
было.
Письменность
и
архитектура,
да,
по
сути,
и
сам
город,
стали
прочными
и
независимыми
воплощениями
человеческого
ума.
Хотя
городская
жизнь
породила
внутренние
кон
фликты
и
трудности,
от
которых
малые
общины
в
силу
своего
еди
номыслия
были
защищены,
-
новые
особенности
этого
более
откры
того
образа
существования
раскрывали
перед
tlеловеком
и
новые
возможности.
Если
бы
были
осознаны
все
зарождающиеся
преимущества
этих
масштабных
замыслов,
а
высшие
функции
городской
жизни
получи
ли
более
широкое
распространение,
большинство
ранних
сбоев
ме
гамашины
можно
было
бы
вовремя
предотвратить,
и
даже
ее
случай
ные
понуждения
удалось
бы
как-то
облегчить
и
в
конце
концов
уст
ранить.
Но,
к
несчастью,
боги
обезумели.
Божества,
на
которых
ле
жала
ответственность
за
эти
успехи,
предпочитали
пороки
подлин
ным
достоинствам:
ибо
они
жирели
на
человеческих
жертвоприно
шениях
и
изобретали
войну
как
окончательное
доказательство
«
суве
ренной
власти»
и
высшего
искусства
«цивилизацию>.
Если
в
подъеме
«цивилизации»
главную
роль
сыграла
рабочая
машина,
то
ее
двой
ник,
военная
машина,
отвечала
главным
образом
за
повторяющиеся
циклы
истребления,
разрушения
и
самоуничтожения.
lОБЩf{1ЮtJWlIII'AМIIДA
1
11'А8МА
циmtIlИJAЦ>II
аl1A
тоoorия
ВЛАffi!
4.
ПУТЬ
ИМЛЕРМИ
s.
II'oпcты
11'01111
МЕТ
AМAIIJIНOI
6.
ОБYJдAIИ
МEТAМAIIIIW
ГЛАВА
ДЕСЯТАЯ
Бремя
«цивилизации»
1.
Общественная
nирамида
Посредством
мегамашины
царская
власть
стремил
ась
сделать
силу
и
славу
Небес
достоянием
человека.
И
стремление
это
обернулось
та
ким
успехом,
что
невероятные
достижения
первичного
механизма
долгое
время
превосходили
по
техническим
качествам
и
результатам
все
важные,
но
скромные
заслуги,
которые
принадлежали
остальным
современным
машинам.
Новый
коллективный
механизм
-
неважно,
снаряжался
он
для
труда
или
для
войны,
-
навязывал
людям
ту
же
общую
регламента
цюо,
практиковал
те
же
способы
принуждения
и
наказания
и
распре
делял
ощутимую
награду
главным
образом
среди
господствовавшего
меньшинства,
которое
создавало
и
контролировало
мегамашину.
Кроме
того,
он
сужал
границы
общественной
автономии,
личной
инициативы
и
самоуправления.
Каждый
подогнанный
под
единый
стандарт
компонент,
находившийся
под
чьим-то
началом,
был
чело
веком
лишь
отчасти,
выполнял
лишь
часть
работы
и
жил
лишь
отчас
ТИ.
Запоздалый
анализ
разделения
труда,
проделанный
Адамом
Сми
том,
где
разъясняется
произошедший
в
ХУIII
веке
скачок
в
сторону
менее
гибкой
и
менее
человечной,
зато
более
производительной
сис
темы,
-
в
равной
степени
применим
и
к
древнейшей
«
промышленной
революции»
.
В
идеале,
обслуживающий
персонал
мегамашины
должен
состо
ять
из
людей
безбрачных,
лишенных
всякой
семейной
ответственно
сти,
общинных
связей
и
просто
человеческих
привязанностей;
по
добный
вынужденный
целибат
и
сегодня
существует
в
армии,
в
мо
настырях
и
тюрьмах.
Другое
название
такого
разделения
труда,
когда
оно
превращается
в
одиночное
заключение
с
целью
выполнения
од
ного-единственного
задания
в
течение
всей
жизни,
-
расчленение
человека.
Порядок,
навязывавшийся
мегамашиной,
со
временем
проник
и
в
область
местных
ремесел,
превратив
их
в
полурабский
тру
д,
огра
ничивающий
рамки
жизни;
ибо
в
ремесленной
работе
не
остается
ничего
живого,
когда,
например,
в
изготовлении
простого
копья
уча
ствуют
семь
специалистов,
выполняющие
семь
раздельных
операций.
279
Миф
машины
Ощущение,
что
всякая
работа
наносит
ущерб
человеческому
духу,
перешло
незаметно
от
мегамашины
на
любой
другой
ручной
труд.
Почему
этот
«цивилизованный»
технический
комплекс
всегда
рассматривался
как
безусловный
триумф,
и
почему
человеческий
род
терпит
его так
долго,
-
навсегда
останется
одной
из
загадок истории.
Следовательно,
цивилизованное
общество
делилось,
грубо
гово
ря,
на
два
класса:
большинство,
приговоренное
пожизненно
к
тяже
лому
труду
и
работавшее
не
только
ради
того,
чтобы
хоть
как-то
про
кормиться,
но
и
ради
излишка,
который
выходил
за
рамки
семейных
или
общинных
нужд,
-
и
«знатное»
меньшинство,
презиравшее
руч
ной
труд
в
любой
его
форме
и
посвящавшее
жизнь
целиком
утончен
ным
«упражнениям
в
праздностю>,
как
сардонически
выразился
Тор
стейн
Веблен.
Часть
произведенного
излишка,
надо
признать,
шла
на
поддержание
общественных
работ,
приносивших
пользу
всем
слоям
общества;
однако
львиная
доля
расходилась
по
частным
карманам
богачей,
любивших
окружать
себя
материальной
роскошью,
и
позво
ляла
им
содержать
несчетную
армию
слуг
и вассалов,
наложниц
и
любовниц.
Однако
в
большинстве
обществ,
пожалуй,
наибольшая
часть
излишка
уходила
на
прокорм,
вооружение
и
полное
снаряжение
военной
мегамашины.
Общественная
пирамида,
установленная
в
эпоху
пирамид
в
зем
лях
«плодородного
полумесяца»,
продолжала
служить
моделью
лю
бого
цивилизованного
общества
еще
много
веков
после
того,
как
строительство
этих
геометрических
усыпальниц
вышло
из
моды.
На
вершине
стояло
меньшинство,
лопавшееся
от
гордости
и
власти,
воз
главлявшееся
царем
и
его
вельможами,
знатью,
военачальниками
и
жрецами.
Главным
общественным
обязательством
этого
меньшинст
ва
было
управление
мегамашиной,
служившей
благосостоянию
(или
дурносостоянию)
общества.
Единственным
бременем
-
«обязанность
потребления».
В
этом
отношении
древнейшие
правители
выступали
прототипами
нынешней
элиты,
задающей
стиль
и
вкус
в
моде
в
на
шем
чрезмерно
механизированном
массовом
обществе.
Исторические
свидетельства
начинаются
в
эпоху,
когда
уже
твердо
устанавливается
эта
пирамида
цивилизации,
с
ее
разделением
на
сословия
и
широким
основанием
из
рабочих,
придавленных
гру
зом
вершины.
А
поскольку
подобное
разделение
сохранялось
вплоть
до
нашего
времени
(а
в
некоторых
странах,
вроде
Индии,
даже
уже
сточилось,
превратившись
в
неприкосновенную
систему
наследст
венных
каст),
то
ее
нередко
принимали
за
естественный
порядок
ве
щей.
Но
мы
должны
задаться
вопросом:
как
возникла
такая
система,
и
на
каких
мнимых
основаниях
разума
или справедливости
она
столь
280