Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества
Подождите немного. Документ загружается.
х.
Бремя
«цивилизации»
поле
жертвоприношений,
заодно
сужала
поле,
в
пределах которого
мог
действовать
нормальный
человеческий
выбор,
основанный
на
уважении
ко
всем
творческим
возможностям
организма.
Словом,
принудительная
коллективная
форма
порядка
являлась
главНbl.W
дос
тижением
негативной
мегШvfашиНbl.
В
то
же
время,
порожденное
усилиями
мегамашины
возрастание
власти
впоследствии
вызвало
явные
симптомы
порчи
в
умах
тех,
кто
привыкал
к
обладанию
такой
властью:
правители
не
просто
становились
бесчеловечными,
но
по
рой
безвозвратно
теряли
всякое
чувство
реальности,
-
подобно
шу
мерскому
царю,
который
увлекся
покорением
чужих
земель,
а
вер
нувшись
в
собственную
столицу,
обнаружил,
что
она
в
руках
врага.
Начиная
с
IV
века
до
н.э.,
появляется
множество
стел
и
мону
ментов
великих
царей
с
бессмысленной
похвальбой
своим
могущест
вом
и
тщетными
угрозами
тем,
кто
осмелится
разграбить их
гробни
цы
или
уничтожить
надписи,
-
но
все-таки
и
то,
и
другое
постоянно
происходило.
Подобно
Мардуку
в
аккадском
варианте
эпоса
о
сотво
рении
мира,
правители
нового
бронзового
века
всходили
на
колесни
цы,
«
непобедимые
и
ужасающие»,
«
искусные
опустошители,
умелые
разрушители
... ,
облаченные
в
доспехи
ужаса».
С
подобными
стра
шилками
мы
хорошо
знакомы
и
сами:
их
постоянно
тиражирует
Пен
тагон
в
своих
выпусках
«ядерной
прессы».
Такие
постоянные
утверждения
власти,
несомненно,
представля
ли
собой
попытки
облегчить
завоевание,
заранее запугав
врага.
Но
они
свидетельствуют
и
о
возрастании
иррациональности,
почти
про
порциональном
орудиям
уничтожения,
имевшимся
в
распоряжении
властелинов;
нечто
похожее
мы
тоже
наблюдали
в
наш
век.
Эта
па
ранойя
была
столь
методична,
что
завоеватель
не
раз
стирал
город
с
лица
земли
-
лишь
затем,
чтобы
снова
выстроить
его
на
том
же
месте,
и
продемонстрировать
свою
двоякую
роль:
разрушителя-творца,
или
дьявола-бога
в
одном
лице.
Полвека
назад
данные
о
подобных
исторических
деяниях
еще
могли
по
казаться
сомнительными;
однако
правительство
США
в
точности
повторило
эту
технику
при
полном
разрушении
и
после
дующем
послевоенном
восстановлении
Германии;
победив
жестокую
военную
стратегию
-
смертоносные
бомбардировки
-
столь
же
низ
кими
политическими
и
экономическими
методами,
оно
передало
по
беду
нераскаявшимся
сторонникам
Гитлера.
Эта
амбивалентность,
эта
двойственность
двух
типов
мегамаши
ны,
нашла
выражение
во
вкрадчивой,
леденящей
душу
угрозе,
со
держащейся
в
конце
шумерской
поэмы,
которую
цитирует
С.Н.
Кра
мер:
19*
291
Миф
машины
Топор
и
корзина
возвели
города,
И
прочный
дом
строит
топор
...
Дом,
восстающий
против
царя,
Дом,
непокорный
царю
своему,
Тот
же
топор
царю
подчинит.
С
утверждением
культа
царской
власти
потребность
в
усиленной
власти
не
уменьшилась,
а
лишь
возросла;
ведь
города,
некогда
мирно
существовавшие
почти
на
виду друг
у
друга,
как
первоначальные
городские
скопления
в
Шумере,
отныне
сделались
потенциальными
врагами:
у
каждого
имелся
свой
воинственный
бог,
каждым
управлял
свой
царь,
и
каждый
был
способен
собрать
огромную
вооруженную
рать
и
истребить
соседнее
поселение.
В
таких
обстоятельствах
пер
воначальная
нервная
тревога,
которая
требовала
коллективных
цере
мониальных
жертвоприношений,
вскоре
легко
превратилась
в
разум
ную
тревогу
и
обоснованный
страх,
делавшие
неизбежным
принятие
контрмер
того
же
порядка
-
или,
напротив,
готовности
сдаться
без
боя,
как
предложил
Совет
старейшин
в
Эрехе
61
,
когда
появилась
серьезная
угроза.
Полезно
обратить
внимание
на
то,
что
говорится
в
«
Хронике
Саргона»
в
похвалу
одному
из
древнейших
представителей
этой
но
вой
системы
власти
-
аккадскому
царю
Саргону:
«У
него
не
было
ни
соперников,
ни
противников.
Он
ослеплял
своим
ужасающим
бле
ском
все
сопредельные
страны».
Чтобы
поддерживать
ореол
власти,
который,
как
замечает
Оппенгейм,
окружает
лишь
царские
особы,
«5400
воинов
ежедневно
ели
в
его
присутствии»,
-
то
есть,
внутр);
цитадели,
где
они
охраняли
сокровищницу
и
храмовые
зернохрани
лища,
эти
монополистические
инструменты
политического
и
эконо
мического
контроля.
Стена
вокруг
цитадели
не
только
обеспечивал,
дополнительную
надежность
на
тот
случай,
если
будут
проломлень
внешние
городские
стены,
но
и
защищала
находившихея
внутри
0-
всяческих
восстаний
местного
населения.
Присутствие
в
крепосп
постоянной
армии,
в
любой
момент
готовой
схватиться
за
оружие
указывает
сразу
на
два
обстоятельства:
во-первых,
потребность
1
подручном
средстве
принуждения
для
сохранения
порядка,
и,
во
вторых,
способность
держать
в
строгой
узде
само
войско,
которое
1
противном
случае
могло
бы
обратиться
в
опасную
толпу
бунтовщи
ков
-
как
слишком
часто
случалось
впоследствии
в
Риме.
292
х.
Бремя
«цивилизации»
4.
Путь
uwnepuu
Первоначальное
торжественное
отождествление
царской
власти
со
священным
началом,
человеческими
жертвоприношениями
и
воен
ной
организацией,
я
полагаю,
составляло
ядро
всего
развития
«циви
лизации»,
происходившего
между
4000
и
600
гг.
до
Н.Э.
Скрывшись
под
новыми
личинами,
оно
неистребимо
и
в
наши
дни
Сегодняшнее
«суверенное
государство»
-
это
лишь
увеличенный
отвлеченный
ана
лог
боготворимого
царя;
а
такие
установления,
как
человеческое
жертвоприношение
и
рабство,
по-прежнему
живы,
равно
укрупнив
шись
в
масштабе
и
став
более
властными
в
своих
требованиях.
Все
общая
воинская
повинность
(набор
людской
силы
по
фараоновой
модели)
значительно
умножила
число
священных
жертв,
тогда
как
конституционное
правительство
с
помощью
«консенсуса»
лишь
сде
лало
власть
правителя
более
абсолютной,
поскольку
несогласие
и
критика
просто
не
«признаются»
.
Со
временем
магические
побуждения,
толкавшие
людей
к
вой
нам,
приняли
более
достоверное
обличье
утилитарной
выгоды.
Пого
ню
за
жертвенными
пленниками
можно
было
превратить
в
еще
более
массовое
и
жуткое
убиение
захваченных
женщин
и
детей,
но
те
же
жертвы,
если
их
пощадить,
можно
было
обращать
в
рабство,
тем
са
мым
умножая
рабочую
силу
и
экономическое
преуспеяние
народа
завоевателя.
Так
побочные
результаты
военных
усилий
-
рабы,
до
быча,
земля,
дань,
налоги,
-
вытеснили
и
коварно
скрыли
первона
чальные,
некогда
ничем
не
прикрытые,
иррациональные
мотивы.
По
скольку
общее
расширение
экономической
производительности
и
культурного
богатства
сопровождало
существование
царской
власти
и
даже
оттеняло
ее
разрушительную
деятельность,
люди
вынужденно
принимали
зло
как
единственный
способ
достичь
добра;
притом,
если
мегамашина
исправно
работала,
у
них
просто
не
было
альтернативы
Постоянная
гибель
цивилизаций
от
внутреннего
распада
и
внешних
нападений,
обильно
документированная
Арнольдом
Тойнби
подчеркивает
тот
факт,
что
злые
элементы
в
этом
сплаве
чаще
всего
одерживали
верх
над
добрыми
и
благотворными.
Одним
из
непрехо
дящих
достижений
мегамашины
стал
миф
самой
машины
-
представ
ление
о
том,
что
машина
по
самой
своей
природе
совершенно
непре
одолима
-
и
в
то
же
время,
если
ей
не
сопротивляться,
в
конце
концов
полезна.
Эти
магические
чары
по
сей
день
завораживают
и
тех,
кто
распоряжается
мегамашиной
сегодня, и
ее
массовых
жертв.
По
мере
того,
как
военная
машина
становилась
сильнее,
автори
тет
храма
терял
свою
необходимость,
и
дворцовая
организация,
раз
богатев
и
сделавшись
самодостаточной
в
пределах
большого
терри-
293
Миф
машины
ториального
государства,
часто
затмевала
значимость
религии.
Оп
пенгейм
приходит
к
такому
выводу,
изучив
период,
последовавший
за
падением
Шумера;
однако
подобное
смещение
равновесия
мощи
и
авторитета
происходило
неоднократно.
Зачастую
жречество
шло
на
уступки
той
самой
мегамашине,
которую
оно
же
первоначально
и
помогло
освятить
и
утвердить.
Успехи
мегамашины
усугубляли
опасные
возможности,
прежде
не
вырывавшиеся
наружу
лишь
вследствие
простой
человеческой
слабости.
Врожденная
слабость
всей
этой
системы
власти
сказывает
ся
в
том,
что
царей,
вознесшихся
над
всеми
прочими
людьми,
посто
янно
обманывали,
задабривали
лестью,
закармливали
лживыми
све
дениями
-
и
ревниво
оберегали
от
беспокойств,
то
есть
уравновеши
вающей
«обратной
связи».
Поэтому
цари
никогда
не
могли
понять
-
ни
из
собственного
опыта,
ни
из
истории
-
того,
что
неограниченная
власть
вредна
для
жизни:
что
их
методы
самоубийственны,
военные
победы
эфемерны,
а
высокомерные
притязания
насквозь
лживы
и
нелепы.
В
конце
первой
«эпохи
строителей»
в
Египте,
то
есть
в
период
правления
фараона
Пепи
1
из
шестой
династии,
появляется
свиде
тельство,
подтверждающее
эту
неизбывную
иррациональность,
-
тем
более
впечатляющее,
что
исходит
оно
от
довольно
трезвомыслящих
и
не
склонных
ко
всякой
дьявольщине
египтян:
Войско
благополучно
вернулось,
Опустошив
землю
Жителей
Песков
.
..
Разрушив
их
ограды
...
Вырубив
их
смоквы
и
виноградники
...
Предав
огню
все
их
жилища
...
Истребив
десятки
тысяч
их
людей.
Это
короткое
описание
прослеживает
путь
любой
Империи,
где
бы
то
ни
было:
те
же
хвастливые
слова,
те
же
злодеяния,
те
же
гряз
ные
результаты
-
от
древнейшей
египетской
плиты
до
последнего
выпуска
американской
газеты
(он
у
меня
в
руках)
с
репортажами
о
массовых
жестокостях,
которые
военные
силы
США
с
помощью
на
палмовых бомб
и
ядов,
убивающих
всякую
растительность,
хладно
кровно
чинят
над
крестьянским
населением
Вьетнама;
невинный
на
род
был
оторван
от
своей
земли,
запуган,
отравлен
и
заживо
зажарен
лишь
ради
того,
чтобы
сделать
«правдоподобными»
властолюбивые
фантазии
американской
военно-промышленно-научной
элиты
294
х.
Бремя
«цивилизации»
Однако
самим
актом
санкционирования
разрушения
и
убийств
война
во
всей
ее
губительной
спонтанности
временно
преодолевала
ограничения,
из
начально
присущие
мегамашине.
Поэтому
начало
войны
часто
сопровождалось
чувством
радостного
освобождения:
цепи
повседневной
рутины
сбрасывались,
а
до
подсчета
искалечен
ных
и
убитых
еще
оставалось
время.
При
завоевании
страны
или
взя
тии
города
привычные
добродетели
цивилизации
выворачивались
наизнанку.
Уважение
к
собственности
сменялось
разнузданным
раз
рушением
и
грабежом,
сексуальная
подавленность
-
официально
по
ощряемым
насилием,
а
ненависть
народа
к
правящему
сословию
умело
обращалась
в
счастливую
возможность
калечить
и
убивать
чужеземных
врагов.
Короче
говоря,
угнетатель
и
угнетаемые,
вместо
того,
чтобы
сцепиться
друг
с
другом
внутри
своего
же
города,
направляли
свою
агрессию
вовне,
на
некую
общую
цель
-
и
нападали
на
чужой
город.
Таким
образом,
чем
сильнее
была
социальная
напряженность
и
чем
тяжелее
повседневный
гнет
цивилизации,
тем
полезнее
становилась
война
как
некий
защитный
клапан.
Наконец,
война
выполняла
еще
одну
более
важную
функцию,
если верна
предлагаемая
мною
гипоте
за
о
связи
между
тревогой,
человеческим
жертвоприношением
и
вой
ной.
Она
как
бы
являлась
оправданием
самой
себе,
вытесняя
смутную
нервную
тревогу
рациональным
страхом
перед
лицом
реальной
опас
ности.
А
когда
война
разражалась,
появлялись
действительные
осно
вания
для
мрачных
предчувствий,
ужаса
и
компенсаторных
проявле
ний
отваги.
Совершенно
очевидно,
что
хроническое
состояние
войны
слиш
ком
тяжкая
цена
за
хваленые
блага
«цивилизации».
Стойкого
улуч
шения
можно
было
добиться,
лишь
искоренив
миф
о
божественной
царской
власти,
разобрав
непомерно
могучую
мегамашину
и
поло
жив
конец
ее
беспощадной
эксплуатации
людской
силы.
у
психически
здоровых
людей
нет
потребности
предаваться
фантазиям
об
абсолютной
власти;
не
приходит
им
в
голову
и
добро
вольно
становиться
калеками
или
преждевременно
заигрывать
со
смертью.
Но
роковая
слабость
любой
чрезмерно
регламентированной
институциональной
структуры
(а
«цивилизация»
почти
по
определе
нию
чрезмерно
регламентирована
с
самого
времени
своего
возникно
вения)
заключается
в
том,
что,
как
правило,
она
не
порождает
психи
чески
здоровых
людей.
Жесткое
разделение
труда
и
обособление
каст
ведут
к
неуравновешенности
характеров,
а
механическая
рутина
воз
водит
в
норму
-
и
поощряет
-
такие
привычные
к
принуждению
лич-
295
Миф
машины
ности,
которым
страшно
сталкиваться
с
приводящей
в
замешательст
во
пестротой
жизненных
проявлений.
Иными
словами,
упорное
пренебрежение
естественными
преде
лами
человеческих
возможностей
вредило
тому
действительно
цен
ному
вкладу
и
в
устройство
людских
дел,
и
в
понимание
места
чело
века
в
космосе,
который
привнесли
в
мышление
новые
религии,
об
ращенные
к
божественным
небесам.
Динамизм
и
тяга
к
экспансии
цивилизованной
техники
могли
бы
оказаться
жизненно
важным
про
тивовесом
застойному
и
обособленному
характеру
деревенской
ку
ль
туры,
если
бы
ее
собственная
природа
не
была
еще
более
враждебна
вольнолюбивой
жизни.
В
целом,
любая
система,
основанная
на
вере
в
абсолютную
власть,
чрезвычайно
уязвима.
Сказка
Ганса
Христиана
Андерсена
об
императоре,
который
отправился
на
воздушном
корабле
покорять
землю
и
потерпел
поражение
из-за
крошечной
мошки,
забравшейся
к
нему
в
ухо
и
мучавшей
его,
прекрасно
обобщает
множество
прочих
подобных
промахов.
Сильнейший
из
городов
можно
победить
хитро
стью
или
предательством,
как
нас
учат
примеры
Вавилона
и
Трои;
а
одна
лишь
легенда
о
возвращении
Кецалькоатля
привела
к
тому,
что
Монтесума
не
стал
принимать
никаких
мер,
чтобы
напасть
на
мало
численный
отряд
Кортеса.
И
даже
суровейшие
царские
наказы
могут
оставить
без
внимания
люди,
еще
умеющие
прислушиваться
к
собст
венным
чувствам
и
доверять
собственным
суждениям,
-
как
поступил
сердобольный
пастух,
тайно
ослушавшийся
своего
царя
и
спасший
жизнь
младенцу
Эдипу.
После
второго
тысячелетия
до
Н.э.
в
использовании
колоссаль
ной
рабочей
машины
обнаружились
перебои:
она
никогда
уже
вполне
не
достигала
той
небывалой
вершины
производительности,
о
которой
свидетельствует
немая
громада
великих
пирам
ид.
Частная
собствен
ность
и
частный
найм
понемногу
вытеснили
многие
функции,
неко
гда
являвшиеся
общественными,
поскольку
ожидание
выгоды
оказа
лось
более
действенным
стимулом,
чем
страх
наказания.
С
другой
стороны,
военная
машина
-
хотя
она
весьма
рано
достигла
вершины
упорядоченности
в
шумерской
фаланге,
-
способствовала
многим
техническим
усовершенствованиям
и
в
других
областях.
Едва
ли
бу
дет
преувеличением
сказать,
что
,иеханuческuе
изобретения
вплоть
дО
XHI
века
н.э.
обязаны
гораздо
больше
военному
делу,
нежели
мир
ным
искусствам.
Такое
положение
сохранялось
на
протяжении
значительных
от
резков
истории.
Колесницы
бронзового
века
появились
раньше,
чем
вошли
в
общий
обиход
повозки
для
мирных
нужд;
кипящее
масло
296
х.
Бремя
«uивилизаuии»
сначала
использовали
для
отпугивания
врага,
осаждающего
город,
и
лишь
много
позже
-
чтобы
приводить
в
действие
машины
и
отапли
вать
помещения;
а
ассирийские
войска
применяли
особые
надувные
меха
для
пере
правы
через
реки
за
тысячи
лет
изобретения
«спаса
тельных
кругов» для
тех,
кто
учится
или
не
умеет
плавать.
Металлур
гические
успехи
тоже
проявлялись
куда
быстрее
в
военном,
нежели
в
гражданских
искусствах~
косы
для
истребления
людей
стали
прикре
плять
к
боевым
колесниuам
гораздо
раньше,
чем
к
сельскохозяйст
венным
сенокосилкам;
а
знания
Архимеда
в
области
механики
и
оп
тики
были
применены
для
уничтожения
римского
флота,
напавшего
на
Сиракузы,
задолго
до
того,
как
их
додумались
использовать
для
более
конструктивных
промышленных
целей.
От
греческого
огня
до
атомных
бомб,
от
баллист
до
ракет,
военное
дело
оставалось
главным
источником
тех
механических
изобретений,
которые
требовали
ме
таллургических
или
химических
познаний.
И
все же,
даже
признав
и
оuенив
должным
образом
эти
изобре
тения,
можно
утверждать,
что
ни
одно
из
них
(да
и
все
они,
вместе
взятые)
не
внесло
столь
же
важного
вклада
в
технические
возможно
сти
и
крупномасштабные
коллективные
действия,
как
сама
мегама
шина.
Как
в
созидательной,
так
и
в
разрушительной
роли,
мегамаши
на
учредила
новый
порядок
работы
и
новый
стандарт
исполнения.
Дисuиплина
и
самопожертвование,
присущих
армии,
оказались для
любого
общества
тем
необходимым
элементом,
что
позволяет
загля
нуть
за
деревенский
горизонт;
а
упорядоченная
система
счетных
книг,
которые
впервые
появились
при
храмах
и
двориах,
легла
в
ос
нову
экономических
знаний,
иенных
для
всякой
крупной
системы
делового
сотрудничества
и
торговли.
Наконеи,
отвлеченная
модель
мегамашины
подразумевала
суще
ствование
самоуправляемой
машины,
не
зависящей
от
ежеминутного
человеческого
надзора,
если
и
не
от
всякого
контроля
вообще.
То,
что
прежде
неуклюже
делали
человеческие
«винтики»,
причем
непре
менно
в
большом
количестве,
исподволь
подготовило
механические
операuии,
которые
сегодня
с
легкостью
выполняются
почти
без
уча
стия
человека:
так,
автоматическая
гидравлическая электростанuия
заменяет
энергию
ста
тысяч
лошадей.
Ясно,
что
многие
механические
триумфы
нашей
эпохи
уже
таились
в
зачаточном
виде
в
самых
ран
них
мегамашинах,
и,
более
того,
воображение
древних
уже
предвос
хищало
нынешние
успехи.
Но
прежде
чем
попусту
чваниться
нашим
собственным
техническим
прогрессом,
давайте
вспомним,
что
одно
термоядерное
оружие
способно
сегодня
уничтожить
десять
миллио
нов
человек
и
что
люди,
которые
занимаются
сейчас
разработкой
297
Миф
машины
этого
оружия,
уже
доказали:
они
так
же
не
застрахованы
от
практиче
ских
просчетов,
ошибочных
суждений,
порочных
фантазий
и
психи
ческих
срывов,
как
и
цари
бронзового
века.
5.
Протесты
против
мегаWQШllНЫ
С
самого
начала
балансир
механизированной
власти,
по-видимому,
клонился
в
сторону
разрушения.
Пока
мегамашина
переход
ила
в
не
тронутом
виде
от
одной
цивилизации
к
другой,
ее
преемственность
утверждалась
в
негативной
форме
военной
машины:
строгая
выучка,
единый
стандарт
и
разделение
на
обособленные
части.
Это
относится
даже
к
деталям
военной
дисциплины
и
организации
-
например,
к
раннему
профессиональному
разделению
между
ударным
оружием
и
огнестрельным
оружием
дальнего
действия,
между
лучниками,
ко
пейщиками,
мечниками,
конниками
и
колесничими.
Не
становись
воином,
советует
египетский
писец
эпохи
Нового
царства:
ведь
новобранец
« ...
получает
жгучий
у
дар
по
телу,
гибель
ный
удар
по
глазу
...
и
его
череп
проломлен.
Его
валят
наземь
и
коло
тят
...
Он
избит
кнутом
до
крови
и
синяков.»
На
таких
страданиях
ря
довых
воинов
зиждилось
«славное
могущество»:
разрушительный
процесс
начинался
уже
с
подготовки
самого
маленького
отряда.
Со
вершенно
очевидно,
что
«
прусская»
армейская
муштра
имеет
гораздо
более
долгую
историю,
чем
обычно
принято
считать.
Хотелось
бы
утешиться
мыслью,
что
созидательная
и
разруши
тельная
стороны
мегамашины
уравновешивают
друг
друга,
предос
тавляя
развиваться
дальше
более
важным
человеческим
стремлениям,
основанным
на
предыдущих
достижениях
в
окультуривании
и
очело
вечивании.
В
некоторой
степени,
это
действительно
происходило,
поскольку
обширные
земли
в
Азии,
Европе
и
Америке
были
завоева
ны
(если
вообще
завоеваны)
лишь
номинально,
и,
не
считая
уплаты
налогов
и
податей,
их
жители
вели,
в
целом,
обособленную
и
замкну
тую
общинную
жизнь,
порой
доводя
собственную
провинциальность
до
той
точки,
где
она
граничила
с
самооглуплением
и
пагубной
три
виальностью.
Но,
пожалуй,
величайшая
угроза
работе
мегамашины
исходила
изнутри
-
в
силу
ее
негибкой
природы
и
тяги
к
подавлению
всякой
индивидуальной
одаренности,
а
порой
и
вовсе
из-за
отсутст
вия
какой-либо
разумной
цели.
Помимо
разрушительной
направленности,
военной
машине
было
свойственно
много
«врожденных»
ограничений.
Само
возрастание
реального
могущества
воздействовало
на
правящие
сословия
таким
образом,
что
высвобождало
буйные
фантазии
бессознательного
и
298
х.
Бремя
«цивилизации»
позволяло
вырываться
наружу
садистским
импульсам,
которые
пре
жде
не
находили
коллективного
выхода.
В
то
же
время,
работа
ма
шины
зависела
от
слабых,
подверженных
ошибкам,
глупых
или
уп
рямых
людей,
-
так
что
под
давлением
весь
аппарат
грозил
рухнуть
и
распасться
на
части.
А
механизированные
человеческие
компоненты
невозможно
было
постоянно
удерживать
в
плотном
рабочем
единст
ве,
вне
поддержки
глубокой
магико-религиозной
веры
в
саму
систе
МУ,
-
например,
отражавшуюся
в
почитании
богов.
Поэтому
под
гладкой
и
внушительной
поверхностью
мегамашины,
пусть
даже
опиравшейся
на
призванные
пробуждать
благоговейный
трепет
сим
волические
фигуры,
должно
быть,
с
самого
начала
скрывалось
мно
жество
трещин
и
щелей.
К
счастью.
дело
обстоит
так,
что
человеческое
общество
невоз
можно
привести
в
полное
соответствие
с
умозрительной
структурой,
которую
породил
культ
царской
власти.
Слишком
многое
в
повсе
дневной
жизни
ускользает
от
действенного
надзора
и
контроля,
не
говоря
уж
о
принудительном
порядке.
С
древнейших
времен
стали
появляться
указания
на
негодование,
открытое
неповиновение,
у
да
ление
и
бегство
людей
от
властей:
все
это
увековечено
в
классиче
ском
библейском
повествовании
об
исходе
евреев
из
Египта.
Даже
когда
не
предоставлялось
подобных
возможностей
коллективного
спасения,
повседневные
дела
на
поле,
в
мастерской
или
на
рынке,
влияние
семейных
уз
и
верность
местным
традициям,
культ
второ
степенных
богов,
-
как
правило,
несколько
ослабляли
систему
то
тального
контроля.
Как
уже
отмечалось
выше,
наиболее
значительное
крушение
ме
гамашины
произошло,
по-видимому,
в
тот
ранний
период,
когда
эпо
ха
пирамид,
судя
по
оставшимся
от
нее
погребальным
сооружениям,
переживала
свой
пик.
Н
ичто,
кроме
восстания
и
последовавшего
за
ним
переворота,
не
может
служить
достаточным
объяснением
для
между
царствия,
которое
продолжалось
около
двух
столетий
и
отде
лило
«Древнее
царство»
от
«Среднего
царства».
И
хотя
в
конце
кон
цов
прежний
архаичный
комплекс
власти
у
далось
восстановить,
бы
ли
все
же
сделаны
некоторые
важные
уступки,
в
том
числе
-
допу
щение,
что
бессмертие
(некогда
привилегия
фараона
и
его
прибли
женных)
является
и
уделом
прочих
людей.
Хотя
у
нас
и
не
имеется
документальных
данных
о
событиях,
которые
вызвали
и
сопровож
дали
это
низвержение
центрального
правительства,
однако,
помимо
красноречивых
немых
свидетельств,
включая
и
прекращение
строи
тельных
работ,
мы
располагаем
ярким
и
подробным
рассказом
Ипу
вера,
приверженца
старого
порядка,
о
таких
переменах,
какие
могли
299
Миф
машины
последовать
лишь
за
насильственным
переворотом.
Ипувер
рисует
картину
переворота
изнутри,
так
же
живо
(если
не
с
меньшей
долей
вымысла),
как
«Доктор
Живаго»
-
большевистскую
революцию.
Этот
первый
бунт
против
установленного
порядка
перевернул
«
вверх
ногами»
пирамиду
власти,
на
которой
держалась
мегамашина.
как
рассказывает
папирусный
текст,
женам
вельмож
пришлось
стать
служанками
или
блудницами,
а
простолюдины
заняли
высшие
долж
ности.
«Привратники
говорят:
«Давайте
чинить
грабежи.»
...
Человек
видит
врага
в
собственном
сыне
....
Знать
сетует,
а
нищие
весе.1ЯТСЯ.
Вся
страна
утопает
в
грязи.
В
эти
дни
не
увидишь
людей
в
чистой
одежде
....
Строители
пирам
ид,
сделались
земледельцами
....
Запасы
зерна
в
Египте
ежедневно
расхищаются.»
Очевидно,
в
эту
пору
действительность
пробила
брешь
во
вну
шительной
богословской
стене
и
обрушила
прежюою
социальную
постройку
На
некоторое
время
чары
космического
мифа
и
централи
зованной
власти
рассеялись,
и
бремя
правления
возложили
на
себя
феодальные
князья,
крупные
землевладельцы,
региональные
прави
тели.
городские
и
сельские
советы,
вернувшиеся
к
служению
своим
мелким
местным
божкам.
Такое
едва
ли
случилось
бы,
если
бы
мрач
ные
и
тяжкие
условия
жизни,
навязанные
царской
властью,
невзирая
на
великолепные
технические
достижения
мегамашины,
не
сделались
совершенно
невыносимыми.
Этот
ранний
переворот
доказал,
о чем,
пожалуй,
было
бы
полез
но
напомнить
и
сегодня,
что
ни
точность
науки,
ни
искусность
в
ин
женерном
деле
не
являются
панацеей
от
безрассудности
тех,
кто
управляет
системой.
И
самое
главное
-
что
мощнейшую
и
исправ
нейшую
из
мегамашин
можно
разрушить,
что
человеческие
заблуж
дения
не
вечны.
Крушение
эпохи
пирамид
наглядно
показало,
что
мегамашина
зиждется
на
человеческой
вере,
которая
может
угаснуть,
на
человеческих
решениях,
которые
могут
оказаться
ошибочными,
и
на
человеческом
согласии,
которое
исчезает,
если
люди
перестают
верить
в
магию.
Человеческие
элементы,
составляющая
мегамашину,
по
природе
своей
были
механически
несовершенными:
на
них
нико
гда
нельзя
было
полностью
положиться.
До
тех
пор,
пока
не
начали
про
ИЗ
водить
в
достаточном
количестве
настоящие
машины
из
древе
сины
и
металла,
способные
заменить
больщинство
людских
компо
нентов,
мегамашина
оставалась
уязвимой.
Я
сослался
на
этот
бунт
потому,
что
его
последствия
(если
не
сама
приведшая
к
нему
причинная
цепочка)
помогают
понять
многие
другие
протесты,
мятежи
и
восстания
рабов,
память
о
которых,
веро
ятно,
была
старательно
вычеркнута
из
официальных
хроник.
К
сча-
300