Мамедова Ф. Дж. Политическая история и историческая география Кавказской Албании (III в. до н. э.

Подождите немного. Документ загружается.

что в Албанию двинулись христианские проповедники из Армении.

Причем, он считает, в области правобережья Албании, как подчиненные

Армении, проникли проповедники христианства из Армении, а в северо-

западные области левобережья Албании, т. е. в междуречье Пори и Алазани,

— проповедники из Иберии [204, с. 323].

С. Т. Еремян, говоря об албанской церкви и утверждая, что

основание в 552 г. ее самостоятельности связано с общей политикой

Сасанидов и что иерархически албанский католикоса с 552 г. подчинялся

армянской церкви, т. е. тем самым удревняет на несколько столетий

зависимость албанской церкви от армянской, на что автор не имеет никаких

оснований

Относительно же албанского этноса С. Т. Еремян полагает, что

термин «албаны» — собирательный, представляющий собою объединение

ряда племен, из которых наиболее крупным были утии, или удины [204, с.

327].

Что же касается албанского литературного языка, то,, как думает С.

Т. Еремян, он сложился на базе гаргарейского наречия, не обладал

коммуникативностью и, имея наддиалектный характер, расходился с

диалектами остальных областей Албании. А с VII в. языком богослужения,

как считает С. Т. Еремян, «безраздельно и бесповоротно» становится

древнеармянский. В результате этого албанская письменность с VII

столетия постепенно вышла из обихода и упоминания о ней исчезают

бесследно [204, с. 328]. С. Т. Еремян противоречит себе, ибо сообщает, что

имеются сведения о том, что часть армяно - албан еще в XIII в.

пользовалась албанским письмом. Что же касается перехода на

древнеармянский язык, то это не единовременный акт, а сложный процесс,

требующий нескольких столетий

С. Т. Еремян очень спешит с процессами арменизации и

грузинизации, ассимилируя с армянами население Утика и Арцаха в начале

VIII в. и с грузинами албанское население Кахетии и Кизикии. На наш

взгляд, эти процессы могли начаться лишь после X в. К тому же имело

место культурно-идеологическая ассимиляция, а не этническая.

Первым обобщающим монографическим трудом, охватывающим

почти все вопросы истории Албании с IV в.

До

н. э. по VII в. н. э., является

книга К. В. Тревер «Очерки по истории и культуре Кавказской

Албании». За

исключением вопросов социально - экономической (общественного строя)

К. В. Тревер на уровне тех знаний блестяще осветила вопросы экономики

албанских племен, албанского этноса, политической истории, городов,

фортификационных сооружений, культу Албании. Работа написана на

основе исследования данных античных, древнеармянских, грузинских,

сирийских арабских источников, а также с широким использование,

вещественных памятников.

Выявив почти все данные, отражающие все различные стороны

хозяйственной жизни албан, автор с достаточной полнотой осветила

экономику страны по трем периодам — IV в. до н. э. — II в. до н. э., I —

III в. н. в. и IV — VII в. н. э.

Что же касается исторической географии Албании, т К. В. Тревер

придерживается так называемой армянско традиции относительно южной

границы, проходящей д IV в. по реке Куре. Согласно ее мнению, области

Арцах. Ути, Пайтакаран и Шакашена-Сакасена, т. е. все правобережье р.

Куры, было завоевано во II в. до н. э. армянским царем Арташесом I и

оставалось в составе Армении до 387 г. [374, с. 58]

, а затем было

воссоединено с Албанией. Следовательно, эти области исконно были ал-

банскими.

Достойно внимания наблюдение автора, что области Чор (Чола) и

Лпник «пользовались какой-то внутренней самостоятельностью, что давало,

быть может, основание перечислять их после упоминания Албании» [374, с.

242 — 243].

Картину политической истории Албании К. В. Тревер пытается

реконструировать на общем фоне событий, разыгравшихся в

Закавказском регионе. Такой метод исследования несомненно верен, но в

каждом конкретном случае требует индивидуального подхода и не только

широкого знания реалий Закавказских стран, но и глубокого знания

албанских реалий. Если исторические судьбы Армении и Иберии в период

античности (в топ или иной степени для каждой страны) связаны с исто-

рией, с внешней политикой Рима и Ирана, то история Албании больше

связана с историей Сасанидского Иран;». Участие как Албании, так

Армении и Иберии в международных отношениях не адекватно. В

отличие от них Албания порой вовсе не была втянута в те

внешнеполитические

события, которые тяжело отразились на судьбах Армении и Иберии.

Пытаясь реконструировать международную обстановку Закавказского

региона в каждом отдельном случае, К. В. Тревер неоправданно много

внимания уделяет истории Армении, в которой, как в призме, пытается ос-

ветить историю Албании [374, с. 187—188, 198—199].

Политическую историю Албании раннесредневекового периода К.

В. Тревер начинает с 30-х годов IV в. и пытается охарактеризовать ее не по

проблемам, а описывает по векам все события, имеющие отношения к поли-

тической жизни страны.

В результате исследования данных Фавстоса Бузандаци, Хоренаци

и Каланкатуйского о нашествии северных народов под предводительством

Санесана (Сана-трука) против Армении К. В. Тревер пришла к верному

заключению, что «ни Иберия, ни Албания нашествием Санатрука

затронуты не были» [374, с. 196—197]. Из албанских царей К. Т. Тревер

отражает правление Урнайра и его участие на стороне персидского царя

Шапура II в Дзиравском сражении 371 г. [374, с. 198 — 200]. С достаточной

полнотой ею отражено антииранское народно-освободительное движение

народов Закавказья в V в., в частности восстание 457 — 463 гг., которое

возглавил сам албанский царь Ваче II [374, с. 202 — 219]. У нас

вызывает возражение толкование, которое дает К. В. Тревер 1000

дымам, выпрошенным Ваче II у персидского царя Пероза в качестве своего

отцовского наследства, куда он удалился после своего отречения от власти.

К. В. Тревер осмысляет их как 1000 семейств, а по нашему мнению, здесь

речь идет о наследственном домене в 1000 подымных земель [256].

Удачными являются, на наш взгляд, поиски автором еретических

течений в Албании — манихейства, несторианства и попытки найти

отголоски маздакитского движения [374, с. 221 — 224]. События V в. К. В.

Тревер кончает описанием правления албанского царя Вачагана III [374, с.

225 — 226]. Из внешнеполитических событий она обстоятельно описывает

нашествие хазар на Албанию в 552 г. и в 628 — 630 гг., персидско-

византийские войны этого времени. Автор верно отметила, что в

период 628 — 630 гг. имело место «политическое подчинение страны

хазарам» [374, с. 241]. В монографии К. В. Тревер

дано развернутое описание утверждения и правления в Албании великих

князей Михранидов (Вараз-Григора, Джеваншира и Вараз-Трдата).

Серьезное возражение вызывает мнение автора, которая, говоря о пере-

селении Михрана в Албанию, пишет: «Не имеем ли тут дело с захватом

власти местным гардманским владетелем (может быть, с помощью персов),

уничтожившим представителей армянских княжеских родов, владевших

землями в этой области... мы имеем дело с отзвуками борьбы между

арменизированными албанскими и армянскими феодальными родами за

захват сюзеренных прав над феодальной Албанией» [374, с. 235].

Несомненно, прав В. В. Бартольд, считающий, что в лице Михранидов в

Албании «вновь восстанавливается албанская национальная династия, но

персидского происхождения»

;[130, С. 25].

В 30-х годах VIII столетия, согласно мнению К. В. Тревер,

произошло окончательное подчинение Албании арабам. В ее монографии

есть специальный раздел «Христианство и другие культы», где она

утверждает, что с IV по VII в. в стране была религиозная пестрота, сосу-

ществовал целый ряд религиозных систем и культов, что сказалось, по ее

мнению, на мировоззрении албан [374, с. 292]. На наш взгляд, автор

гипертрофирует роль политеизма, утверждая, что «христианство,

насильственно

насаждаемое начиная с IV в. и воспринятое в первую очередь двором и

знатью, зороастризм, вводимый Сасанидами с середины V в. и тоже

воспринимаемый чисто внешне... представителями верхушки общества,

различные секты христианского и зороастрийского толка... и наступающий

с VII в. воинствующий ислам — все эти религии и культы в той или иной

мере пустили корни на почве Албании» [374, с. 292 — 293].

На первый взгляд, тезис автора кажется верным, но в нем

безосновательно нивелирована роль трех религиозных систем —

христианства, зороастризма и ислама. Для периода IV — VII вв. К. В.

Тревер совершенно недооценила наличие такого фактора, как централизо-

ванная царская власть Албании, непрерывность и преемственность

албанских правителей в лице албанских

Аршакидов и сменивших их великих князей — Михранидов, которые (и

цари, и великие князья) последовательно и твердо проводили политику

религиозного становления христианства господствующей религией страны,

укрепляли материальные и идеологические позиции албанской

церкви.

Утверждению христианства в начале IV в. государственной

религией предшествовала еще в I — II вв. проповедь христианства первыми

миссионерами, что опять-таки прошло мимо внимания автора. Что же

касается албанской церкви, то о ней К. В. Тревер вообще умалчивает. А

между тем церковь Албании была автокефальной, располагала епархиями

почти во всех областях страны. Следовательно, среди религиозных систем

позиции христианства до VII в. включительно были доминирующими, но не

всеобщими, политеизм не был изжит. Антисасанидские восстания V в.,

направленные идеологически против зороастризма, за сохранение

культурно-идеологической самобытности страны, свидетельствуют о

господствующих позициях христианского вероучения. Невзирая на отдель-

ные недочеты труд К. В. Тревер остается важной и настольной книгой всех,

кто интересуется и занимается историей Албании.

Большим вкладом в науку вообще, а в албанистику в частности,

явилась монография 3. М. Буниятова «Азербайджан в VII — IX вв.», в

которой на основе изучения албанских, армянских, грузинских,

византийских, арабских, сирийских источников автор впервые в науке верно

осветил историю албанской идеологии — христианства, албанской церкви,

ее структуры, албанской литературы. Автор показал ту роль, какую

сыграла армянская григорианская церковь в ущемлении прав и

ликвидации самостоятельности албанской церкви. Под давлением

арабского халифата в союзе с армянской церковью произошло юридическое

подчинение албанской церкви армянской в начале VIII в., что положило

начало длительной борьбе между католикосатами этих двух церквей L149,

с. 86— 102]. В монографии 3. М. Буниятова верно поставлена и решена

проблема григорианизации и исламизации албанского христианского

населения. Убеждающе показаны объективные и субъективные причины

исчезновения албанской литературы, культуры (эпиграфики), албанского

этноса. Изучена политическая история

страны в период правления албанских великих князей Михранидов.

В свете рассматриваемых нами проблем несомненный интерес

представляют следующие разделы монографии 3. М. Буниятова:

«Политическая обстановка в конце VI — начале VII в.», «Завоевание

Азербайджана арабами», «Исламизация и Григорианизация населения

Азербайджана», «Арабо-хазарские войны и Азербайджан», «Социальные

движения в Аране».

Можно сказать, что 3. М. Буниятов одним из первых правильно

оценил политическую важность стратегического положения, занимаемого

Араном (Албанией) в северном кустаке (наместничестве), с чем

приходилось считаться могущественным соседям — Византии, Ирану [149.

с. 40]..

Характеризуя внешнеполитическую обстановку VI — VII вв., автор

с исчерпывающей полнотой описал нашествие и завоевание страны

хазарами, начиная с VI по VIII в., персидско-византийские войны, в

которые Албания была втянута с 625 г. [149, с. 41 —53]. Впервые в истории

по достоинству была оценена и описана 3. М. Буниятовым деятельность

албанского патриарха Вира (VII в.), сыгравшего важную роль в

общественно-политической жизни страны во время персидского и хазар-

ского господства [149, с. 45 — 53].

Вызывает некоторое возражение мнение автора к его полемике с М.

И. Артамоновым относительно длительности периода господства хазар в

Албании.

На наш взгляд, прав М. И. Артамонов, утверждая, что господство

хазар в Албании длилось три года с 627 по 630 г. и «ни о каком столетнем

господстве» «не может быть и речи» [114а, с. 65]. Думается, что 3. М.

Буниятов несколько преувеличил «длительность пребывания» хазар в

Албании, утверждая, что «...скорее всего хазары, потерпев поражение во

время очередного нашествия на юг, не покинули Албанию, как об этом

говорит М. И. Артамонов ,а просто возвратились на свои исходные ру-

бежи, к месту поселений на территории Албании, в район Кабалы. Здесь

они стали выжидать благоприятных для своих грабительских походов

событий, контролируя, несомненно, большую территорию, доходившую,

вероятно, на западе до границ Грузии, а на юге до р. Куры» [149, с. 54[.

(Подчеркнуто нами. — Ф. М.).

Во-первых, речь идет, на наш взгляд, о разных сферах влияния

хазар. У М. И. Артамонова сказано о политическом господстве хазар во

всей Албании, а у 3. М. Буниятова — о поселении, пребывании и

контролировании им части Албании — левобережной Албании. Согласно

данным Каланкатуйского, албанский великий князь Джеваншир владел всей

Албанией — правобережной и левобережной, от р. Аракеа до Чола (Чора)

(Каланкатуйский, 11, 23), К тому же сам 3. Д\. Буниятов, резюмируя,

приходит к совершенно верному выводу: «...а север Азербайджана (Аран —

Албания) подвергался частым набегам хазар, осевших в предгорьях Кавка-

за» 1149, с. 55].

Рассматривая политическую историю Албании в VI — IX вв., 3. М.

Буниятов отметил, что в VI в. в стране был марзблнекпй режим, а в VII —

VIII вв. страною правили Михраниды, которые, но его мнению, «хотя и

номинально, но продолжали управлять всей страной или частью ее вплоть

до начала VIII в.» |149, с. 57]. Думается, что не следует обобщать правление

всех Михрапидов. Тезис автора правомерен лишь по отношению к

правлению Вараз-Григора и последнего представителя Михранидов —

Шэройэ, великого князя Албании. Что же касается правления Джеваншира,

которому автор отвел много страниц |149, с. 72 — 79, 102|, и который,

согласно Каланкатуйскому, был выдающимся деятелем VII в., а также

правления его преемника Вараз-Трдата, то вряд ли их можно считать

«номинальными».

Эти два деятеля активно вели самостоятельную вну-треннюю и

внешнюю политику страны, вступая в равноправные и неравноправные

союзы, вассальную зависимость от того или иного государства.

Касаясь территориальных пределов Арана (Албании), следует

отметить, что 3. М. Буниятов правильно очертил южные политические

границы страны в VII - IX вв., включив Сюник в состав Албании, считая

границей р. Араке [149, с. 93; 148, с. 87 — 91; с. 869 -71]. Дав верную

локализацию исторической области Гардман. автор убедительно доказал,

что Хунани находился в устье р. Кциа (Храми) (при ее впадении в Куру) и

являлся, по его мнению, пограничным пунктом между Албанией и Иберией.

3. М. Буниятов подчеркнул ошибочность мнения П. Ингороква,

локализирующего Хунани у

места слияния рек Акстафачай и Куры и тем самым, как отметил 3. М.

Буниятов, «передвинул грузинские земли на территорию Албании» [148, с.

87 — 90].

Для нашей работы, в частности для второй главы «Историческая

география Албании», большую ценность представляет статья И. Г. Алиева

«К интерпретации параграфов 1, 3, 4 и 5 IV главы XI книги «Географии»

Страбона» [97, с. 150 — 165]. Работа его интересна как по постановке

вопроса, по выводам, к которому он приходит, так и по методу

исследования. Как известно, у Страбона крайне противоречивые сведения о

социально-экономической, политической жизни, о быте, культуре Албании.

Многим ученым это дало основание считать, что албанские племена по

сравнению с их западными и юго-западными соседями более отсталые.

На этот счет в науке существует несколько точек зрения,

пытающихся осветить степень достоверности этих данных (К. Ю.

Нейманн, В. Фабрициус, К. В. Тревер, К. Алиев, И. Бабаев, С. Казиев и др.)

[97, с. 152— 153], Установление точности сведении об Албании,

сообщаемых амасийским географом, достигается И. Г. Алиевым не-

сколькими путями — выявлением источников Страбона,

реконструированием албанских реалий синхронного времени на основе

прекрасного знания письменных источников и материальной культуры,

соположением сообщений Страбона с воссозданными албанскими

реалиями. При таком методе исследования автор приходит к правомерному

выводу, отличающемуся от всех мнений, что информация Страбона о

примитивности хозяйственной и политической жизни албан не может

относиться ко всей Албании и ее населению в целом, а относится к неболь-

шой территории на северо-западе страны. Исследование И. Г. Алиева

доказывает, что Албания в I в. до н. э. — I в. н. э. в социальном,

политическом и экономическом отношениях не только не отставала от

своих соседей, но и достигла высокого уровня общественного развития —

албанское общество давно подверглось социальному расслоению, высокого

развития достигли земледелие, скотоводство, ремесло, торговля [97, с.

154].

Наряду с этим автор воссоздал истоки этнической и хозяйственно-

культурной жизни небольшой территории на северо-западе страны в I в. до

н. э. — I в. н. э., где «господствующим являлся кочевой ираноязычный

элемент,

в аспекте торгово-денежных отношений Камбисена отличалась от

остальной Албании и напоминала области Нижнего Приднепровья, степные

районы Подонья, Поволжья и Северного Кавказа, где хозяйничали скифо-

сарматские племена» [97, с. 165]. Это наблюдение автора имеет важное

значение для понимания истории Албании последующих веков.

Необходимо назвать работы крупного кавказоведа А. П.

Новосельцева, в которых нашли отражение вопросы общественного строя

(генезис феодализма), исторической географии, этноса и культуры Албании

[315; 316; 318, с. 10— 18; 321, с. 186— 188].

Хорошее знание реалий Армении, Грузии и Албании приводит

автора к выводу, что IV — VII вв. были временем расцвета Албанского

государства и албанской народности с ее самобытной культурой и

письменностью [315, с. 42]. Автор отмечает, что древнейшее и основное

население Албании составляли местные кавказские племена [315, с. 39].

Разделяя мнение 3. М. Буниятова, А. П. Новосельцев считает, что

причины исчезновения албанского этноса нужно видеть в исламизации,

начавшейся после арабского завоевания, и григорианизации албанской

церкви. «В результате активной деятельности арабских правителей и по

другим причинам исламизация населения в равнинных округах Албании и в

городах еще больше сблизила армянскую и албанскую церкви, которые в

отличие от грузинской не порвали духовного единства. Сближение

способствовало тому, что часть албанцев... сохранивших христианство,

наоборот, постепенно принимали армянский язык и становились

армянами» [315, с. 42], т. е. происходила культурно-идеологическая

ассимиляция.

Что же касается вопросов исторической географии Албании, то

А. П. Новосельцев утверждает, что Албания в период раннего

средневековья включала в основном территорию современной

Азербайджанской ССР, а также земли Армении, Дагестанской АССР и

Восточной Грузии [321, с. 186]. У нас имеется расхождение с автором в

вопросах исторической географии Албании античного периода [318, с. 10—

18]. Наше развернутое обоснование см. во второй главе.

Интересные данные о политической истории Албании, о

христианстве имеются в неопубликованных работах

покойного Т. И. Тер-Григорьяна [368; 369; 370]. Из работ последних

десятилетий, осветивших отдельные стороны жизни албан, Албании

(политической, идеологической хозяйственной, городской) следует назвать

монографию 1. М. Мамедова [250], собравшего из источников воедино все

материалы по истории страны; труды археологов Р. М. Ваидова [157; 158;

159; 160; 161; 162], И. Бабаева и Г. М. Ахмедова [124], Р. Мамедова [249], А.

А. Кудрявцева [240; 241], представивших жизнь раннесредневековых

городов Албании; исследования Ворошила Гукасяна [176; 176а; 177; 178;

179], посвященные рассмотрению некоторых аспектов истории и

литературы; работы Н. М. Гулиева [180], А. Ш. Оруджева [328], а также К.

О. Кошкарлы [236; 237; 237а], блестяще охарактеризовавшего античную и

раннесредневековую торевтику, что имеет значение как для изучения

материальной культуры, так и для освещения хозяйственной жизни страны.

Следует назвать также изыскания грузинских коллег — Н. А.

Бердзенашвили [140], Г. Н. Чубинашвили [397], Т. Г. Папуашвили [332;

332а], Д. Л. Мусхелишвили [308; 309], отразивших отдельные вопросы

исторической географии Албании, а также диссертацию 3. Н. Алексидзе, в

которой частично исследованы вопросы христианства Албании [95]

28а

Что же касается армянской историографии последних десятилетий,

то надо отдать ей должное, ибо Албания привлекает пристальное внимание

армянских исследователей. Изучение вопросов истории Албании

особенно оживилось в Армении с 60 — 70-х годов, т. е. с того времени,

когда албановедение получило научное развитие в нашей республике

Вышли монография А. Ш. Мнацаканяна на тему: «О литературе

Кавказской Албании», статьи [377; 379; 380; 381; 382; 384] и моно-

графия Б. Улубабяна «Очерки истории Восточного края Армении» (V — VII

вв.). В 1975 г. Г. X. Свазян защитил диссертацию на тему: «Агванк в VII —

VIII вв.» [354J. Архитектуре и истории Нахичевани с периода древности и

до XVII в. А. Айвазян посвятил три монографии [УА 93; 94], и, наконец,

вопросами истории Албании занялся Ш. В. Смбатян, который сделав

русский перевод Моисея Каланкатуйского, снабдил его предисловием и

комментариями [49].

Следует отметить, что работы перечисленных авторов

Мамедова Ф. Дж. Политическая история и историческая география Кавказской Албании (III в. до н. э. - VIII в. н. э.)

Подождите немного. Документ загружается.