Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью: Технология, вооружённая сила и общество в ХI-XX веках

Подождите немного. Документ загружается.

131

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

скольку почти все подразделения в действующей армии испытыва-

ли задержки с получением жалованья, то не могло быть и речи о по-

пытке двинуть одни войска на усмирение других

³⁸

Обучение подразделения и командование им также вменялось

в обязанность капитану. Он мог по своему усмотрению назначать

подчиненных офицеров и был обязан следить за тем, чтобы каждый

получил причитающуюся ему долю жалованья (когда

—

и если

—

тако-

вое выдавалось командованием). В промежутках между поступлени-

ем денег он мог выдавать аванс солдатам из своих личных средств,

а ссуженные деньги получить позже. Все это сильно напоминало от-

ношения между командиром и командой корабля.

Таким образом, разница между военными предприятиями на море

и на суше была частичной. В конечном счете ограничения рынка ка-

питала заставляли считаться с собой и на суше: разумеется, монарх

мог убедить банкиров пойти против собственной воли и выдать ему

кредит

—

по крайней мере, единожды. Довод, что еще одна кампа-

ния позволит, наконец, добыть решительную победу (и средства, до-

статочные для покрытия займов), также мог оказаться убедитель-

ным

—

в краткосрочном плане. Однако денежный дефицит также

имеет свои правила, и королевские банкротства возвращали воен-

ные расходы в берега бюджетных возможностей.

Надежда на то, что, приведя под руку победоносного монарха но-

вых подданных-налогоплательщиков, армия сможет сама обеспе-

чить свои нужды, почти никогда не оправдывалась. Приблизитель-

но равный уровень армий Старого Света не позволял надеяться

на легкие победы и сопутствующий им золотой дождь. Лишь в ред-

ких случаях, на периферии, где войскам европейских государств про-

тивостояли гораздо слабейшие в военном отношении сообщества,

применение силы имело реальные шансы на успех. Русские (благо-

даря сибирской пушнине) и испанцы (благодаря американскому се-

ребру) стали строителями империй, удивительным образом выиг-

равшими от своего пограничного географического расположения

xvi

–

xvii

вв.

Самоподдерживающий характер европейской морской экспансии

был в значительной мере наглядным примером доходности столкно-

вения сильнейших войск со значительно уступающим противником.

³⁸

Относительно мятежей в испанской армии см. крайне полезное обсуждение

у Geoffrey Parker, «Mutiny in the Spanish Army of Flanders», Past and Present 58

(1973): 38 – 52; Army of Flanders, chap. 7. Паркер насчитал 46 отдельных случаев

мятежей в войсках на службе испанской короне в 1572 – 1607 гг.

132

 -

К сухопутным империям Сибири и Америки следует, таким образом,

присовокупить и морскую империю азиатского побережья, над ко-

торым властвовали сперва португальские корабли, а затем суда гол-

ландцев и англичан. Не только финансовая организация морских

предприятий, но и их «пограничный» характер сделали их самооку-

паемыми и прибыльными. Ближе к центру европейской цивилиза-

ции военные действия одного правителя почти неизменно вызы-

вали ответные шаги со стороны остальных; лишь в крайне редких

случаях монарху удавалось захватить области, значительно увеличи-

вавшие приток налоговых поступлений.

Вышесказанное ясно демонстрируется примером успеха импер-

ских колоний испанцев в Америке и провалом попыток установле-

ния контроля над Нидерландами. Испанские военные предприятия

в Новом Свете были исключительно прибыльными. Именно возрас-

тающий поток серебра из американских копей заставил Филиппа

поверить в возможность успеха в войне на два фронта: средиземно-

морском против турок и северном

—

против голландцев. Примеча-

тельно, что первые шаги испанцев по расширению империи на ев-

ропейском континенте были вполне обнадеживающими. Испанские

войска, покорившие в 1520 – 1525 гг. Неаполь и Милан и упрочившие

власть Габсбургов над Италией в последующие годы, были близки

к тому, чтобы сделать войну самоокупаемым делом. Задолго до испан-

ского вторжения Неаполитанское королевство и Герцогство Милан-

ское создали налоговую систему, позволявшую на постоянной осно-

ве содержать крупные армии. Простая замена итальянских кондоть-

еров испанскими солдатами позволила бы осуществить защиту этих

государств без возложения дополнительного бремени на кастиль-

ских налогоплательщиков. Эта возможность была потеряна в 1568 г.,

когда главный театр боевых действий переместился на север

—

в Ни-

дерланды.

Причина этих экономических неудач была технологической. Рас-

пространение trace italienne означало необходимость резкого увели-

чения испанской армии для ведения осадной войны. Даже достигнув

победы, испанцы должны были восстанавливать укрепления захва-

ченного города и оставлять там гарнизон. Ведение осад и несение

гарнизонной службы требовало все больше пороха и ядер, а поток

американского серебра, хлынувший в Европу в это же время, взвин-

тил цены на все товары. Потому неудивительно, что даже утроив

в 1556 – 1577 гг. налоговое бремя в Кастилии, Филипп

четырежды

отказывался от уплаты займов (1557, 1560, 1575, 1596 гг.) и так никогда

и не смог вовремя выдать жалованье своим войскам.

133

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

Нижеприведенные цифры показывают рост военных расходов

Испании (в миллионах дукатов в год):

до 1556 г. менее 

1560-е ,

1570-е 

1580-е 

и облигаций (задолженностей по жалованью военнослужащим)

³⁹

1559 г. ,

1575 ,

1607 ,

Столь внушительные расходы Филиппа

давали свои результаты.

От отца он в 1550-х унаследовал армию в 150 тыс., к 1590-м ее чис-

ленность возросла до 200 тыс., а на пике военных усилий Испании

в 1630-х в армия насчитывала около 300 тысяч

⁴⁰

Чтобы вынести растущую ношу военных расходов, Филипп

по-

пробовал применить в своих обширных владениях метод налогообло-

жения, столь хорошо зарекомендовавший себя в итальянских городах.

Так, например, в Испании была скопирована венецианская практика

выпуска обязательств (часто продаваемых и иностранцам) с целью по-

крытия военных и иных чрезвычайных расходов. Однако пунктуаль-

ность, веками обязывавшая городские власти Венеции вовремя опла-

чивать проценты, на высшем правительственном уровне в Испании

³⁹

Эти данные приведены из блестящей книги

. A. A. Thompson, War and

Government in Hapsburg Spain, 1550 – 1620 (London, 1976), pp. 71, 73, 103. Отно-

сительно данных по численности королевских войск в Нидерландах (большин-

ство из которых были испанцами) в 1567 – 1665 гг. см. не менее удачную книгу

Geoffrey Parker, Army of Flanders, p. 28. Ежегодные колебания были значитель-

ными в зависимости от того, какие операции намечались и сколько под рукой

имелось средств, однако после 1572 г. численность испанских войск во Фланд-

рии обычно была более 50 тысяч.

⁴⁰

Данные приведены по статье Geoffrey Parker, «The „Military Revolution“

1550 – 1660

—

a Myth?» Journal of Modern History 48 (1976): 206. В 1550-х вторая

по численности в Европе французская армия имела численность лишь в треть

испанской.

134

 -

(да и в большинстве других стран) отсутствовала. Следствием этого

стали следующие чередой банкротства, которые взвинтили процент-

ные ставки последующих займов до небес. К 1600 г. не менее 40 % до-

хода Испании направлялось на обслуживание старых долгов

⁴¹

Обложение кастильских крестьян налогами достигло такого уров-

ня, что дальнейшее его увеличение было практически невозмож-

ным; более того, непосильное бремя привело к экономическому ре-

грессу. Снижение уровня доходов означало уменьшение численно-

сти вооруженных сил и их ослабление. В итоге во второй половине

xvii

в. Испания оказалась далеко позади Франции, где интенданты

Людовика

xiv

сумели обеспечить приток средств на создание несо-

измеримо более мощной армии

⁴²

В конечном итоге, финансовые ограничения доказали свою власть

даже над могущественнейшим из европейских владык. Как же могло

подобное произойти? Как воля Филиппа

и его министров могла ус-

тупить воле отказавшихся предоставить займы банкиров? В гораздо

меньших по размеру государствах Азии никакая сеть кредитов, спле-

тенная банкирами, не могла бы стать препятствием воле правителей,

либо ограничить размах их военных предприятий. Причина заклю-

чается в том, что в Азии приказ правителя мобилизовать все налич-

⁴¹

Thompson, War and Government in Hapsburg Spain, p. 72.

⁴²

Согласно

Parker,

«The

„Military

Revolution“

1550 – 1660»,

206,

количественный

состав

армий

изменялся

следующим

образом.

Испания Франция

(в

тыс.

чел.)

1630-е  

1650-е  

1670-е  

1700-е  

Армии

других,

даже

равных

техническом

отношении

государств,

количест-

венном

отношении

находились

далеко

позади

французов

испанцев.

Напри-

мер,

Нидерланды Швеция Россия

(в тыс. чел.)

1630-е   

1700-е   

Данные

Паркера

по

численности

французских

войск

первых

десятилетиях

xviii

в.

тем

не

менее

представляются

завышенными.

Другие

источники

указы-

вают

300

тыс.

армии

Людовика

xiv

период

войны

за

испанское

наследст-

во.

См.

ниже

гл.

135

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

ные или возможные средства для обеспечения выступающей в по-

ход армии выполнялся неукоснительно. Если искомое не могло быть

обеспечено путем поступления налогов или приобретения на сво-

бодном рынке, то чиновники попросту отбирали у подданных все

необходимое (средства и товары) для военного или любого иного го-

сударственного начинания.

Как показывает пример Китая, возможно было применение дру-

гого, чуть более утонченного способа

—

на искомый товар устанавли-

валась так называемая справедливая цена (значительно ниже той,

на которую мог надеяться производитель), что позволяло (по край-

ней мере, по мнению властей) соблюсти необходимые приличия.

Определяемая свыше «справедливая цена» эффективным образом

лишала бессовестных купцов и предпринимателей «нечестных» ба-

рышей. Таким образом государственные служащие эффективно сдер-

живали развитие крупномасштабной финансово-торговой деятель-

ности. Однако в подобных условиях маломасштабные ремесленное

производство и торговля могли быть прибыльными, поскольку скуп-

ка по заниженным ценам или конфискация товаров у большого чис-

ла мелких предпринимателей было неосуществимым с администра-

тивной точки зрения.

Разумеется, за подобную грубую, но эффективную систему команд-

ной мобилизации приходилось платить. Воспрепятствовав крупно-

масштабному накоплению частного капитала, государство низвело

темп экономического развития и рамки технологического новатор-

ства до уровня малого предпринимательства. Крупное предприни-

мательство могло существовать лишь в рамках государственного

управления

—

а чиновники всегда предпочитали старые испытанные

способы, позволявшие свести риск к минимуму. Как мы увидели, в во-

енных технологиях

xvi

в. азиатские правители отдали предпочтение

гигантским осадным орудиям

—

инструментам монаршей воли против

стен городов и замков. Никто из них не имел причин развивать но-

вые виды порохового оружия, и только японцы внесли изменения

в конструкцию своих укреплений для снижения ущерба от артогня

⁴³

См. фотографии у Kiyoshii Hirai, Feudal Architecture in Japan (New York and

Tokyo, 1973). Для японцев более важной была защита от стрелкового, неже-

ли орудийного огня. Причиной тому был недостаточный уровень тылового

обеспечения японских армий, не позволявший проведение длительных осад,

при которых решающим аргументом становилась артиллерия; соответственно,

экономика страны не смогла создать техническую базу для производства пушек

на уровне даже близком к европейскому размаху. Самурайский культ поедин-

136

 -

В итоге государства Азии значительно отстали от уровня военного

и технического развития Европы, что крайне дорого обошлось им

в долгосрочном плане.

Почему командная мобилизация не победила в Европе?

—

ведь Фи-

липпу

и его министрам так было бы гораздо удобнее. Пример Ка-

стилии, где ограничения налоговой политике королевского дво-

ра были минимальными, свидетельствует, что в Эскориале не хуже

китайских и мусульманских правителей знали, как взимать налоги

и конфисковывать. Однако, к сожалению Филиппа, большая часть

того, в чем его армия нуждалась, находилась за пределами Иберий-

ского полуострова. Попытки короля основать пушечные и другие ма-

нуфактуры неизменно проваливались; к негодованию властей, они

самым вызывающим образом процветали именно там, где воля мо-

нарха не являлась законом. Частный капитал неуклонно стремил-

ся к осуществлению крупномасштабных предприятий в регионах

с меньшими налогами и большими возможностями для гибкой цено-

вой политики на рынке. Подобным образом граничащее с испански-

ми владениями в Нидерландах Льежское епископство стало основ-

ным производителем и поставщиком вооружения как для испанцев,

так и голландцев

⁴⁴

. Подобный консерватизм или невнимание отри-

цательным образом сказались и в областях горнорудного дела и су-

достроения, где превосходство европейцев стало явным уже в

xiv

в.

Своим успехом эти отрасли обязаны частному капиталу, финансиро-

вавшему достаточно крупномасштабные начинания в Европе. В усло-

виях, когда получение прибыли являлось явным движущим мотивом,

любые технические нововведения, снижавшие затраты либо увели-

чивавшие доходы, приветствовались и активно внедрялись, являя

разительный контраст консерватизму и безразличию правящих ре-

жимов Азии.

В других областях экономики контраст между европейскими

и азиатскими институциональными моделями не был столь резким

—

во всяком случае, до

xviii

в., когда задействование механических дви-

жителей в промышленном производстве стало новым прорывом,

ка холодным оружием также мог стать препятствием на пути развития артил-

лерии, не говоря уже о вероятных проблемах с обеспечением необходимого

количества топлива. Данные предположения возникли в результате общения

с Дж. Гильмартином-младшим (John Guilmartin, Jr. ).

⁴⁴

См. Jean Lejeune, La formation du capitalism moderne dans la principaute de Liege

xvi

siecle (Liege, 1939), p. 181; Claude Gaier, Four Centuries of Liege Gunmak-

ing (London, 1977), pp. 29 – 31.

137

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

оставившим кустарное производство далеко позади. Тем не менее

благодаря отсутствию действенных тормозящих факторов частному

накоплению крупного капитала в Западной Европе, коренная раз-

ница между нею и остальным цивилизованным миром стала безоши-

бочно распознаваемой начиная с

xiv

в.

Льеж стал важным центром оружейного производства после

1492 г., когда епископство разоружилось и официально провозгласи-

ло нейтралитет. Каждый раз, когда очередной иностранный прави-

тель захватывал Льеж, производство огнестрельного оружия прекра-

щалось; таким образом, единственным способом возобновить доступ

к продукции льежских мастеров (ставшей к этому времени самой ка-

чественной и дешевой в Европе) был вывод войск из епископства.

Только свободный рынок мог обеспечить обращение товаров и услуг,

необходимых для производства тысяч единиц огнестрельного ору-

жия в год. Правители могли получить оружие в любом количестве

лишь при условии, что мастера Льежа и других центров производст-

ва вооружений могли устанавливать цены независимо от предписа-

ний испанских или любых иных властей. Собственная беззащитность

Льежа позволила ему диктовать цены

—

самые могущественные пра-

вители либо платили, либо оставались ни с чем. Льеж вовсе не был

единственным

—

благодаря причудливой политической раздроблен-

ности Европы, на континенте насчитывалось несколько десятков по-

добных благоприятствовавших предпринимательству районов.

В подобных условиях командная система более не могла управлять

рынком, так как приказы не были обязательными ни для людей, ни для

товаров. Регион Латинского христианства не имел единой управлен-

ческой структуры, чьи решения были бы обязывающими на всем за-

падноевропейском пространстве и могли бы удержать накопление

частного капитала на уровне зародышевого минимума. Власть рынка

даже над могущественнейшим из властителей стала реальностью; и ее

не мог изменить даже тот факт, что лица, определявшие каждоднев-

ную жизнь целых держав, всячески отрицали даже намек на возмож-

ность каких-либо отношений с корыстными заимодавцами.

Вряд ли смог Филипп

поверить, что в долгосрочном плане евро-

пейские страны только выиграют от своей вовлеченности в между-

народную финансовую сеть, сплетенную банкирами и поставщиками

товаров и услуг. Налоговые поступления также возросли, поскольку

в результате накопления у частных предпринимателей средств, до-

статочных для основания крупномасштабных торговли и промыш-

ленных предприятий, уровень производства в Европе также в целом

вырос. Региональная специализация выразилась в становлении ряда

138

 -

обладающих межгосударственным размахом экономик; технологиче-

ский прогресс обеспечивался наличием множества производителей

и покупателей. Займы, предоставляемые частным сектором для фи-

нансирования чрезвычайных государственных предприятий (подоб-

ных военным кампаниям Филиппа

), также упрочняли контроль

государства над людьми и ресурсами

—

и это несмотря на факт, что

выплата старых долгов была делом почти невозможным. Насколь-

ко парадоксальным не могло бы это показаться, смешение противо-

положных управленческих подходов

—

одновременных борьбы и со-

трудничества правящей аристократии с банкирами и купцами

—

лишь

ускорило процесс проникновения рыночных отношений вглубь со-

циально-политической ткани Европы. Каждое последующее увели-

чение налогов вводило в оборот все новые средства, поскольку госу-

дарства расходовали все поступавшие средства без остатка. Модели

домашнего и узкоместного хозяйств постоянно размывались сочета-

нием принуждения (налоги) и привлечения (более дешевые или ка-

чественные продукты, большая прибыль), тогда как война и рост за-

работной платы ускоряли этот процесс. Мобилизация людей и ма-

териалов посредством рынка мало-помалу расчищала себе путь, раз

за разом доказывая свою способность более эффективно, нежели ко-

мандная система, задействовать ресурсы и усилия.

Вероятно, основополагающим различием между европейским

и азиатским опытом на заре нового времени было усиление команд-

ного принципа мобилизации и сохранение простейших моделей

взаимоотношений в Азии. Подчинение, основанное на долголетнем

правлении династии; отношения, основанные на положении в об-

ществе; традиционные общественные структуры, местные иерархии

старшинства и почета

—

все это становилось кирпичиками команд-

ной политической структуры. Несмотря на самые разнообразные

проявления личного соперничества между правителями, принцип

подчиненности общественного поведения заранее определенным

иерархическим ролям являлся осевым для всей системы. Помимо

всего прочего, он предполагал привлечение лишь незначительной

части общества для участия в военных действиях

—

азиатские прави-

тели не могли допустить, чтобы оружие попало в руки лиц или клас-

сов, считавшихся источником возможной угрозы существующим ие-

рархической лестнице и методам правления.

Напротив, рыночные отношения способствовали ослаблению

и разрушению традиционных, местных и простейших моделей че-

ловеческих взаимоотношений; между незнакомыми людьми на зна-

чительном удалении друг от друга возникали связи сотрудничества.

139

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

Мобилизация материалов и людей во всевозрастающем количест-

ве стало возможным благодаря поддержке рынком экономической

специализации и технологического новаторства. Выражаясь кратко,

власть и богатство могли быть увеличены путем применения рыноч-

ных принципов в деятельности общества

—

невзирая на то, что пра-

вители и большинство их подданных не переставали осуждать овла-

девшие миром безнравственность и алчность.

Разрушение устоявшихся моделей поведения всегда вызывает не-

годование большинства очевидцев процесса. И народы, и прави-

тели Европы на заре нового времени с неприязнью и недоверием

относились к кучке богачей, заставивших общество следовать в за-

данных рынком пределах; однако поделать с этим ничего не могли.

В Азии подобные чувства были более действенными, поскольку ры-

нок товаров и услуг был сравнительно слабым, оставаясь на уров-

не мелкоремесленного производства. Напротив, стоило нескольким

городам в Италии и Нидерландах продемонстрировать возможно-

сти рынка в деле приумножения богатства и мощи, как рыночное

воплощение человеческих усилий в Европе одержало верх. К

xvi

в.

даже самые могущественные командные структуры Старого Света

при организации военных и других масштабных начинаний стали

зависимыми от международного денежно-кредитного рынка. Неуте-

шительная хроника финансовой деятельности Филиппа

является

наглядным тому подтверждением. Экспансия рыночных отношений

и их постепенное проникновение во все более отдаленные регионы,

а также в нижние классы социальной пирамиды стали непремен-

ным явлением последующих столетий. Согласившись, хоть и скре-

пя сердце, с принципом индивидуальной погони за прибылью, за-

падноевропейские страны обеспечили себе господство над осталь-

ным миром.

Это взаимодействие может быть описано как восхождение капи-

тализма и становление буржуазии как правящего класса в европей-

ском обществе. Со времен просачивания идей марксизма в интел-

лектуальные и научные круги этот процесс был центральным для ис-

ториков, изучавших ранний период нового времени. К сожалению,

марксисты были равно подвержены евроцентричной зашоренности

xix

в., сузившей видение Марксом истории человечества. Ему и его

современникам господство рынка и капитала казалось вечным

—

как

в прошлом, так и в настоящем и будущем. В конце

в. это более

не видится непреложной истиной, и исследователи истории в ско-

ром будущем станут более тонко различать оттенки технологических

и политических аспектов восхождения европейского капитализма.

 -

Думается, что нам удастся более непредвзято увидеть панораму

развития рискованного европейского предприятия по установле-

нию господства рынка над военными и другими сферами управле-

ния, если мы воспримем ее как эксцентричное отклонение от чело-

веческих норм командного управления. Последнее определяло жизнь

человеческого сообщества с древнейших времен и было достаточно

сильным еще в 1880-х. Остальные главы этой книги представляют со-

бой переосмысление доставшихся нам в наследство оценок и взгля-

дов

—

с целью восполнить разрыв между военной историей с одной

стороны и экономической историей и историографией

—

с другой.