Махова Н.П. Философия: Конспект лекций

Подождите немного. Документ загружается.

С тех пор и до настоящего времени в философии человека актуальной остается

проблема уяснения особой, отличной от биологии сущности человека.

Такой подход к проникновению в человеческую сущность можно отме-

тить и у Спинозы, и у многих представителей Просвещения, в первую очередь

у французских. Последние внесли большой вклад в обоснование наличия нераз-

рывной связи между техническим развитием общества и нравственностью, в

истолкование влияния предрассудков на разум и потому на поведение людей.

Гольбах и Гельвеций многое прояснили в проблеме интересов, выведя их за

рамки чисто биологических потребностей, хотя, конечно, одновременно гово-

рили и об органической связи души и тела. Если обратиться к Гегелю, и у него

человек не производное от биологического существования, а совершенно новое

качество, иная ипостась абсолютной идеи: субъект, субъективный дух.

Все это позволяет сделать далеко не умозрительное заключение, что

существенные свойства и собственная природа человека – не естественно-био-

логические, а социальные. Большинство философов выделяют среди них созна-

ние, волю, деятельность, нравственность. В том же русле, возможно, следует

интерпретировать и рассуждения Канта, когда человека он истолковывает как

источника и законодателя собственной деятельности, суть которой – в стремле-

нии к осуществлению нравственных идеалов. Но идеалы-то – не в чувственном

мире, что, естественно, для решения проблемы сущности человека означает од-

но: не в биологической природе. Можно долго продолжать аналогичные приме-

ры, но они уже будут демонстрировать лишь количественное прибавление фак-

тов.

В том же русле, но в качественном отношении новым подходом следует

рассматривать суждения основоположников марксизма. Понимание

человеческой сущности как совокупности всех общественных отношений есте-

ственно вытекает из принципа единства человека и общества, из общественной

природы. Сегодня эта позиция достаточно известна, и если стоит на что обра-

тить внимание, так на то, что более поздняя интерпретация: биосоциальная,

биопсихосоциальная – имеет мало общего с исходной марксистской. Скорее,

ближе к марксизму Ж.-П. Сартр: «Человек существует лишь настолько, на-

сколько себя осуществляет. Человек есть не что иное, как совокупность своих

поступков…, он есть сумма, организация, совокупность отношений, на которых

составляются эти поступки»

Все сказанное выше – это непосредственные рассуждения самих филосо-

фов о человеке как данности. Однако не менее важным для понимания его сущ-

ности являются еще два момента: имеются ли в действительности какие-то

принципиальные отличия человека и животного в организации их жизни и её

структурирования, или они не более чем одни и те же, хотя видоизмененные,

Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1990. С. 333–334.

241

биологические, во-первых. Во-вторых, а о чем, собственно, речь, когда дело ка-

сается проблем развития и прогресса?

Есть известное: труд создал человека. Если это понимать широко, то та-

кая позиция не отличается от естественного отбора Дарвина. Ведь и ноги лоша-

ди, и хобот слона, и ультразвуковая локация летучих мышей и дельфинов сфор-

мировались в результате упражнений и приспособления, в результате «усилий»

самих животных. К тому же многие из них даже пользуются внешними вещами.

А если «труд» рассматривать узко (но как особенное), как исключительно чело-

веческое свойство, в котором принципиальное основание принадлежит созна-

нию, мышлению, то вообще парадокс: человек должен быть до труда, а не по-

сле.

На это многие обращали внимание, но специально рассмотрел этот «по-

рочный круг» Б. Ф. Поршнев в своей книге «О начале человеческой истории»

А сегодня вновь «орудийная» основа стала проблемной: как объяснять признан-

ные всем мировым научным сообществом новые данные о возрасте древней-

ших «орудий труда» чуть ли не в 2, 5 млн. лет, тогда как человеку (кроманьон-

цу) всего-то около 40 тыс. лет? Признавать человеком хотя бы неандертальца?

Или все же «орудийная деятельность» не самая «суть» человеческого?

И здесь можно начать с известного и общепринятого: мыслить без языка

нельзя, невозможно. Деятельность, труд как ее вид сознательны и

целеположены, следовательно, никак не могут быть раньше человека, уже чело-

века. И нам ничего не остается, как признать: в начале было «обретение» мыс-

лить, осознавать себя и оценивать вещи, относиться к ним и к среде как средст-

вам жизни, а не только манипулировать ими. А это невозможно не только вне

общения с себе подобными, но главное и вне особой системы отношений и

разнообразных форм поведения. Для чего вначале не могло не идти становле-

ние понятийного языка и только затем (хотя, бесспорно, и параллельно) – дея-

тельность в ее отличии от разнообразных действий животных. Деятельность

как сознательное действие субъекта – это завершающий акт и этап в оформле-

нии человека и общественной формы живой природы и способ их существова-

ния. Потому даже в среде материалистов трудно не признать больше правыми

тех, кто принимает, конечно, не в библейской интерпретации, «в начале было

слово», а не Фаустовское «в начале было дело».

Таким образом, здесь не просто еще раз подтверждается, что сознание

есть принципиальное отличие человека от животного. Главное и

концептуальное в том, что деятельность именно как познавательно творческая

ни коем образом не оказывается «формой» ли, «видом» жизнедеятельности

животных, хотя бы и на качественно новой основе. Именно слово и

деятельность окончательно «отвязали» человека от природы, но именно слово и

деятельность «законсервировали» нас как антропологический вид «Homo

Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории. М.: Политиздат, 1974. С. 487.

242

sapiens». Всё это означает одно: природа человека социальная, это

своеобразный продукт общества как среды и специфической организации

жизни людей. Принципиальное, качественное отличие биологического и соци-

ального имеет место не только «внутри» человека, не только как существенное

свойство людей. Существенные различия характеризуют как связи людей, так и

организацию их жизни, «правила», по которым эта самая жизнь протекает. Но

об этом ещё будет специальный раздел в следующих лекциях.

Тема человека необозрима, поэтому ограничимся минимумом, позволяю-

щим высветить только качественную несводимость биологического и социаль-

ного в том, что касается сущности человека, определения «человеческого».

Нельзя не обратить внимание на принципиальное различие организации

стадной (биологической) и социальной, родовой, семейной жизни и принципы

её иерархии у животных и у людей. В стаде господствует сила и, как

утверждают этологи, агрессия. У людей абсолютно всё иное. И хотя трудно

говорить о доисторических временах, тем не менее, все современные

исследователи архаических племён отмечают кооперацию, уравнительность в

отношениях и авторитет мышления в качестве базовых оснований

внутриродовых отношений. Ценятся ум, смекалка, предвидение результата. Но

самое знаменательное и при этом важное: у людей животные инстинкты во

внутриродовых, в семейных, в це-

лом – общественных отношениях подавляются, они осуждаются и пресекаются

самим родом, обществом. Именно это прекрасно демонстрирует практически

повсеместное «табу» на внутрисемейные, на внутриродовые брачные

отношения.

Долгое время по поводу таких запретов в научной литературе

господствовало почти что убеждение, которое в сути своей соответствует

оценке «биологизаторство», хотя формально объяснялось через сознание:

понимали, мол, древние генетические неблагоприятные последствия

кровнородственных брачных отношений. Но и сегодня-то люди мало

задумываются над уроками инцеста и часто поступают вполне осознано против

него. А как показали современные исследования, выяснилось: племена,

живущие на стадии каменного века, вообще не осознавали механизма

девятимесячного срока зачатия, не то чтобы учесть фактор наследственности.

Ответ по поводу «табу» на кровнородственные браки лежит совсем в иной

плоскости. Только рассматривая человека как общественное формирование в

особой, социальной системе, можно понять, что именно ее целостность и

укрепление её через внутриродовое единство является ведущим фактором в по-

ведении индивидов и критерием оценки правильности своего поведения. Отсю-

да подавление агрессии и запреты кровнородственных и даже внутриродовых

брачных отношений. Не будь на них «табу», невозможным становится форми-

рование рода, так как между мужчинами существовал бы постоянный трагиче-

243

ский конфликт, разрешение которого, очевидно, не в пользу «мыслителей». А

существование человека как «волка одиночки» и человечества на основе

изолированных «семей» в рамках семьи невозможно.

Социальное (общественное) и биологическое – разное не только по струк-

туре и «архитектуре», но и по механизмам взаимодействия и результатам того,

что выступает итогом развития. Человек и человечество живут по законам об-

щественно-социального функционирования. Даже рождаемость, какой бы слу-

чайностью не оборачивалась, обусловливается общественными причинами.

Только общество может породить поощрение в виде звания «Мать-героиня»

либо, напротив, установить санкции за рождение второго ребенка (Китай), а ин-

дивид – принять или не принимать это, пойти или нет на добровольную стери-

лизацию. Причины этого и в первом, и во втором случае – не биологические, не

голод, например. Причины социальные, политические, экономические и

нравственные.

Вот потому-то «человек» – это понятие, обобщающее специфику особых

и необычных для биологической природы объектов, выступающих элементами

общества как своеобычной системы. Одновременно человек – понятие, опреде-

ляющее различие одного множества форм элементов этой системы (общества

как целостности) в сравнении черт сходства и различия с иными элементами

той же самой системы. А ими сегодня, например, выступают предприятия,

вузы, больницы, партии, различные учреждения и так далее. У них единая база

в том, что всех их связывает общая природа: все они – общественные формиро-

вания, хотя и разные по видам, иначе: порожденные обществом формы

социальной действительности. Понятно, что высказанная излишне

прямолинейно догадка древних: человек – это общество, государство, была не

лишена основания.

Человека как особую форму Действительности, как общественное форми-

рование определяют именно социальные характеристики: наличие сознания,

деятельности, способностей, социальные потребности, нравственность,

специфический тип связей – отношения. Именно в совокупности социальных

свойств проявляется родовая сущность всех людей. И опять-таки ближе к

истине был

Л. Фейербах, утверждая, что «Искусство, религия, философия или наука состав-

ляют проявление или раскрытие подлинной человеческой сущности»

А чем не

показательны такие высказывания, как «тело человеку нужно только для

ношения головы» (Т. Эдисон), или «человек только начинается там, где

кончается животное» (В. Белинский)?

Но есть ещё понятия «индивид» и «личность», о чём они? В реальности,

которую мы чувственно воспринимаем и познаем, в социальной

действительности, в обществе человек – это уже не нечто абстрактное, а

Фейербах Л. Избранные философские произведения. – М.: Госполитиздат, 1955. Т. 1. С. 202.

244

отдельный элемент общества, отдельное как конкретный объект – он индивид.

И только тогда, только как конкретный действующий носитель

«человеческого», индивид в то же время становится актуальным субъектом,

обретает собственное «лицо» как специфическое единство всех своих свойств.

В данном случае, включая и не существенные для характеристики человека, но

неотъемлемые при квалификации лица, персоны индивида биологические и

психические особенности. Иначе, проявляющий себя, действующий как

человек как отдельное, как индивид и есть – личность. В свою очередь,

личность конкретизируется в понятиях преподаватель, рабочий, кандидат наук,

Петров и т. д., и т. п.

В качестве предмета исследования любую личность можно рассматривать

достаточно традиционно, методологически используя философское понятие

«отдельное», то есть как носителя единства общих, особенных и единичных

свойств. При этом невозможно уже не то чтобы элиминировать, но и «закрыв

глаза», абстрагироваться от биологии, от физиологии. Однако важно и

необходимо заметить: во всем, что касается даже этой стороны свойств лично-

сти (в том числе психики и витальных потребностей людей), в той или иной ме-

ре присутствует «человеческое», контролируется им. Личность обладает

конкретной нравственностью и определенным видом деятельности, и только

личность (индивид пока он – человек) принимает решение: можно или нельзя

«пить из-под копытца». Вот почему не исключительно в рамках социальной

философии (здесь это исходный принцип, сущность человека как элемента

общества), но и в любой социальной сфере при ее осмысливании личность – не

что иное, как мера человеческого в индивиде, это уровень, зрелость и степень

человеческого в конкретном индивиде.

Надо понимать, что когда говорим о человеке как ином по сравнению с

биологическим существовании, то «человека» не может быть больше или мень-

ше. В личности, напротив, в целом и в отношении каких-либо отдельных

проявлений «человеческого» они обретают индивидуальную, а потому количе-

ственную характеристику. Иными словами, здесь необходим разговор не о соз-

нании как свойстве (есть оно, или его нет), а о знании, о его широте и глубине.

Не о деятельности как таковой, а о различных ее формах и о состоянии способ-

ностей личности и так далее. А поскольку личность – это реальный субъект в

системных отношениях с другими общественными формами, то она обретает

ряд свойств именно как специфический элемент общественной системы: в

личности таковыми являются воля, владение языком, свобода, цели,

мировоззрение, мотивы, интересы, ценности и ряд других свойств.

Естественно, теперь имеются все основания для ответов на вопросы о раз-

витии, о том, в чем это развитие можно фиксировать. Развитие в приложении к

«человеку» означает, что речь идет не об изменениях во «внутренней немой

всеобщности», которая, как здесь выяснилось, не только есть, но и неизменна,

245

ибо именно и составляет его сущность. Развитию подвержена именно мера

человеческого в индивиде, развивается, тем самым, социальная

составляющая личности. К примеру, социальные потребности, изменение ко-

торых целиком и полностью обусловлено предметами их удовлетворения. И да-

лее следует рассматривать развитие личности как те или иные изменения в дру-

гих составляющих его сущности. Но общий принцип: должно быть в движении

все составляющее человеческую сущность, во-первых, и у всего человечества –

во-вторых. При всём важно учитывать основное: человеческого для «человека»

не может быть больше или меньше, оно либо есть, либо перед нами не человек.

В личности это сглаживается «мерой человеческого». Что, кстати, давно

человечество интуитивно поняло и ныне в праве закрепило обязательность

медицинской экспертизы в рамках закона на дееспособность для всех,

совершивших преступление.

Только о личности можно говорить как развитой или неразвитой, что

фиксируется многими факторами. Уровень совершенства личности заключается

в том, насколько индивид способен проявлять все свои качества: от воображе-

ния, воли до реализации свободы. И потому развитие личности характеризуют

прогрессивные изменения любого ее качественно определяющего свойства.

Иначе говоря, если вести разговор о том же сознании, то в данном случае это

уже не демонстрация какого бы то ни было его наличия (мифологического,

например), а скажем так: мудрости, логичности мышления и проч. Что касается

деятельности, то круг способностей и профессионализм – объективная характе-

ристика развитости личности. В том же плане решается проблема изменения в

области нравственности, общения людей и реальных форм отношений, ибо все

это имеет ценностную и количественную характеристики.

Завершая разговор о проблеме человека в философии, следует сделать два

основных вывода. Первый состоит в том, что тема человека, общества и лично-

сти не решаема до тех пор, пока не отыщутся объективные основания их сход-

ства и различия. Второй связан с установлением демаркационного разграниче-

ния биологического и социального, общественного. Понятие «общественное

формирование» как раз и позволило не только «развести» биологическое и со-

циальное, но по иному интерпретировать некоторые «старые», дискуссионно

воспринимаемые факторы. Вот потому-то мы начали разговор о социальной

философии с выяснения природы и сущности человека. Понимая человека как

социоморфему (особый, уже далее не раскладывающийся вид среди других

типов общественных формирований), оказывается возможным в единстве

логического и практического осмысления социальной действительности понять

и общество, и его структуру, и механизмы взаимодействия его элементов, и

источники движения. И, наконец, объяснить появление и значение целей в

социальных процессах. Обо всем этом и пойдет разговор в следующих главах

данного учебного пособия.

246

9.3. Общественное формирование от рода и семьи –

к государству и обществу

Представления общества в философии от античности до XX века

На сегодня нет какого-то единого учения об обществе. И причин тому не

меньше, если не больше тех, которые указывались в предыдущей главе и

которые до сих пор затрудняют выработку общепринятого представления о

человеке. Ряд авторов считает, что такое положение и хорошо: плюрализм, мол.

Но всегда ли он хорош и оправдан в жизни общества? Конечно, нет. Хорошо

когда каждый может высказать даже глупость, высказаться без последствий:

остракизма, насмешек и без преследования. Однако в России ли не знать, что

плюрализм в управлении – это не просто слабость, а кризис власти. Плюрализм

мировоззрений, в том числе религий, терпим только в обществе, находящемся в

стадии позитивного развития, во всех других состояниях это кризис

общественного сознания и целостности самого общества.

Однако необходимость учения об обществе людьми всегда ощущалась,

поскольку толкования его сущности выступали руководством к действию, как

государей прошлого, так и нынешних властей. А в политизированном мире

современности именно представлениями о государстве и обществе

руководствуются партии, элиты и религиозные конфессии в своей

практической деятельности. Вот почему плюрализм государственно-

общественных представлений лишь относительно терпим, но постоянно

выходит за рамки обмена мнениями и за пределы научных конференций.

Подтверждение тому и деятельность Платона и Конфуция, и войны от

средневековья до XX века, и поведение США в отношениях с другими

странами. О Платоне и Конфуции упомянуто потому, что они одни из первых

философов, которые свои представления пытались реализовать на практике.

В истории философии существуют самые различные по своей основе

учения об обществе, о его проблемах, о факторах на них влияющих и задачах

власти. В XIX и XX веках пытались учесть принципы и закономерности

взаимосвязи различных факторов, потому в социальной философии сложилось

множество направлений. Среди таких факторов наиболее известны

географический детерминизм, демографическая школа, расово-

антропологическая школа, органическая школа, социал-дарвинизм,

психологические школы (воля – Шопенгауэр, жизненный порыв – Бергсон). В

результате к XXI веку наиболее распространенными оказались учения об

общественно экономической формации, ряд направлений цивилизационных

учений, технологический детерминизм и ряд других.

247

Однако здесь следует начать разговор с важного исторического факта,

который, к сожалению, сразу же обрел методологический характер. Еще в

античности в социально-философских учениях в чем-то оправдано из-за

недостаточности знаний и потому в чем-то закономерно, закрепилось мнение,

являющееся по существу заблуждением, но которое до сих пор высказывается,

а если преодолевается, то формально. Дело в том, что изначально при

осмыслении социальных проблем и в решении практических общественных

задач опирались на понятие «государство», а не «общество». Это

подтверждается использованием фактически всеми философами и

политическими деятелями термина «государство» вплоть до XVIII века при

фактических рассуждениях об обществе. Показательно, что как на Западе, так и

у их современников – мыслителей Востока отмечается в том фактическое

сходство. Все философы древности трактуют государство как сословную,

классовую или кастовую целостность. Фактически отождествляются

государство и общество, поскольку используют термин государство, но ведь,

рассуждая об устройстве власти, о праве, о морали, о благе и справедливости

говорят, по-сути, об обществе. В том же русле шли и последующие учения о

государстве – обществе.

Кратко история вопроса такова. У Платона государство – это совместное

поселение людей для взаимопомощи и удовлетворения потребностей. При этом

люди связываются не только политически, но и на неполитической основе.

А образующая государство функция: защита населения и, прежде всего,

территории от внешних врагов и поддержания порядка внутри. Платон выделяет

три сословия: правители, воины, свободные граждане. Сословие воинов-стражей

у него основа государства и носитель государственности. При этом для него

государство – полная аналогия устройства индивидуальной человеческой души,

т.к. государство представляется как своего рода громадный человек. Главная

проблема государства состоит в согласовании этики и политики, а

индивидуальная добродетель и общественная справедливость ее основа.

Полностью их совместить нельзя и потому он выделяет 7 типов

государственного устройства: идеальное государство; 2 правильных (монархия и

аристократия); и 4 неправильных (тимократия, олигархия, демократия и

тирания). Важно заметить, что по Платону в каждом государстве существуют

два государства: бедных и богатых. Для ликвидации социальных раздоров,

которые возникают из-за имущественного неравенства, он предлагал

ликвидировать частную собственность, семью и воспитывать новое поколение

чуждое эгоизма. Как известно, Аристотель не согласился с принципом

философии Платона и это сказалось на его социальных представлениях.

Аристотель выделяет стремление людей к общежитию, которое обусловливает

сначала появление семей, затем поселений и, наконец, государства. Как

248

сторонник «середины» он убеждал, что верховная власть должна принадлежать

среднему классу, а не народу и конечно не тирану. А поиски лучшего устройства

государства и его привели выводу об отрицательной роли частной собственности

и необходимости недопущения имущественного неравенства граждан. Однако

считал, что «лучше бы, чтобы собственность была частной, а пользование ею –

общей». – Но кто бы сказал: как это сделать?!

Так называемые «утопии» разрабатывали идею именно справедливого

государства как «общества будущего» (Т. Мор, Т. Кампанелла). По той же

причине следует обязательно обратить внимание и на известную теорию

«общественного договора». Характерны и одновременно противоположны

здесь учения

Т. Гоббса, Ж. Ж. Руссо. Общее у них в самой концепции естественного и

государственного этапов в истории существования людей. Хотя саму идею, что

в основе государства лежит договор между людьми, высказал еще Эпикур.

У Гоббса концепция «естественного состояния» - это борьба всех против всех,

поскольку имеют место «вечные причины»: абсолютная свобода изначально

присущая каждому; равенство как способность взаимного нанесения равного

ущерба; естественное желание зла друг-другу. В таком состоянии спасение

людей в заключении мирного общественного договора суть которого во

взаимном отказе от посягательств на свободу, собственность и жизнь друг-

друга. Гарант его соблюдения – государство, воплощенное в «суверене»

(государе), в пользу которого все граждане отказываются от части своей

естественной свободы. Государственная власть при этом становиться

источником всех этических норм. По Гоббсу суверен – продукт договора

нужный как гарант, но без ответственности перед народом, а жизнь индивида

первична и потому выше интересов государства.

У. Ж. Руссо та же идея общественного договора, но многое

принципиально отличается от Гоббса. «…Но с той минуты, как человек стал

нуждаться в помощи другого, как люди заметили, что одному полезно иметь

запас пищи, достаточный для двух, равенство исчезло, возникла (частная)

собственность, стал неизбежен труд и обширные леса превратились в веселые

нивы, которые нужно было поливать человеческим потом и на которых скоро

взошли и расцвели вместе с посевами рабство и нищета». (О причинах

неравенства. //Антология мировой философии в 4 томах. М. 1970. Т. 2, с. 424).

Согласно Руссо, человек в естественном состоянии находился в гармонии с

природой. Ему присущи стремление к самосохранению и сострадание, что явно

не по Гоббсу. Помимо «потребностей тела» появляются искусственные

«потребности духа». Завершается замена естественного, антропологического

неравенства неравенством политическим, то есть общественным –

установлением частной собственности. По общественному договору человек

теряет свою естественную свободу, взамен получая свободу гражданскую и

249

право собственности на все то, чем владеет. Возврат к естественному

состоянию невозможен. Но предотвращение неравенства в правах возможно,

если обеспечить имущественное равенство и запретить роскошь, что можно

сделать, ликвидировав частную собственность. Само государство должно быть

небольшим, чтобы обеспечить контроль за правительством и осуществлять

непосредственное волеизъявление. В то же время Руссо понимал, что это

невозможно среди нравственно несовершенных людей и потому необходимо

всеобщее просвещение, но не всеобщее знание науки, т.к. она портит нравы,

порождая честолюбие, наука препятствует естественному поведению людей.

С XVIII века стала оформляться экономически-реалистическая тенденция

установления основания общества, появилась новое и особое научное учение:

политическая экономия. Юм утверждал, что все на свете приобретается трудом,

а А. Смит обосновывает и развивает идею общества как трудового и менового

союза людей, связанных разделением труда. Он специально подчеркивает, что

эта связь особого рода: каждый индивид, работая на себя, вынужден работать

на других и наоборот, работая на других, работает на себя. И, что показательно,

было отмечено, что это тот механизм, который обеспечивает существование

общества независимо от государственной власти, и потому общество есть

единство индивидуального и общественного. Но только с XIX века усиливается

понимание того, что государство и общество далеко не одно и то же. И

внимание философов стало все больше обращаться на различие государства и

общества. Для толкования общества в XX веке характерна своеобразная борьба

альтернативных по своей сути направлений: цивилизационного и

формационного.

О формационном подходе имеется обширная научная литература как

марксистская, так и немарксистская. Поэтому кратко выделим в нем

необходимое для данной темы. Основной принцип марксизма в том, что во

взаимодействии людей, в историческом развитии человечества действуют

объективные закономерности, независимые от языка, культуры,

национальности, географического расположения народов. Вся история

человечества – это зарождение, развитие и переход одной общественно-

экономической формации в другую, через смену способа производства,

который есть единство производительных сил и производственных отношений,

которые, в свою очередь, обусловлены господствующей в обществе формой

собственности. Это единство подрывается, с одной стороны,

неравномерностью их развития и определяющей ролью производственных

отношений, с другой. Переход от одной формации к другой, таким образом, не

что иное, как общественная смена формы собственности. Этот подход

позволяет понять ход истории, но он не отвечает на вопрос: что такое

общество, не дает его определения независимо от того, говорим ли об античном

обществе, о средневековом, о современном, наконец. И Россия, и Франция, и

250