Лорд А.Б. Сказитель

Подождите немного. Документ загружается.

290

Приложения

скрутить свой

кушак

на турецкий манер, ехать верхом, как ездят турки.

Перед

церковью

он

должен спешиться и по-гречески приказать коню, чтобы он никому не давал до себя

дотронуться. У церковных дверей он найдет свою мать, оплакивающую сына, он должен

дать ей пятьдесят дукатов и сказать, чтобы она купила

себе

накидку и рубаху. В

церкви

алтаря он увидит двух попов — это будут его братья, им он должен дать двадцать

дукатов. Возле

церкви

он увидит хоровод

(коло)

молодиц, среди них самой красивой будет

его

жена. Ей он даст, что сам пожелает. Стоян отправляется в путь, распевая песни, а отец

его

возвращается назад, оплакивая его (ст.

61—102).

Как мы теперь видим, мать и братья

присутствуют и в песне Мирко, хотя сестер в ней так и нет.

Текст

Раде

(ст.

82—145)

кое-что добавляет к версии Мирко, а также несколько

изменяет порядок событий. Стояну нужно сначала войти в церковь, где он увидит братьев

даст им по тридцать дукатов, затем, при выходе из церкви, он встретит у дверей мать,

перед церковью увидит хоровод девушек, в котором будут его сестры, им он даст по

двадцать дукатов.

После

этого увидит он хоровод, в котором найдет свою жену. Во время

каждой

из этих встреч, предостерегает его отец, он не должен ни на кого обращать

внимания

и не должен ни с кем разговаривать, иначе «его ужалит змея» и

турки

его

узнают. Последнее предостережение отца: не

пить

из бочонка, который он найдет по

дороге.

В остальном версия

Раде

сходна с версией отца, с той

лишь

разницей, что

Раде

подчеркивает запреты, тогда как отца больше интересует то, что Стояну надлежит

делать.

Текст

Станко (ст.

226—300)

в этой части ненамного длиннее, чем у

Раде.

Стоян ничего

не говорит о разговоре с конем, по-гречески или на любом другом языке.

После

службы

следует

остаться в

церкви

и подарить братьям денег; сколько именно, здесь не уточняется.

Затем

последует встреча с матерью за дверьми церкви, потом с сестрами — не в хороводе,

в толпе людей, гуляющих перед церковью. Сестер он узнает, потому что они похожи на

него. По другую сторону от

церкви

он найдет свою жену, тоже на прогулке. Она

выделяется своей красотой, а кроме того, как и в остальных версиях, ее отличают надетые

на ней три ожерелья. Отец предостерегает Стояна, чтобы он никому из них не

показывался так, чтобы его можно было бы узнать, не то «его ужалит змея».

После

этих

встреч и одариваний Стоян должен пойти в

корчму

напротив

церкви

пить

там вино

ракию, а после этого сесть на коня и вернуться в

горы.

Эти последние наставления,

конечно, заметно отличаются от версии

Раде.

Стоян едет в Сараево, встречается с членами семьи и в конце концов нарушает запрет

на питье.

Можно

также считать, что он нарушает и запрет на разговоры с родными, если

в рассматриваемых текстах подразумевается, что такой запрет должен иметь место

(из

текстов это не вполне ясно). У Мирко Стоян забывает (или, во всяком случае, Мирко

забывает нам об этом рассказать) дать своему коню наставления по-гречески, как ему

было велено.

(Раде

здесь более пунктуален). Стоян дает матери денег и говорит ей, что

недавно видел Стояна и что он эти деньги ей посылает. Она просит его задержаться,

потому что он так похож на Стояна, но он входит в церковь. Там он дает деньги братьям, и

они,

увидав его, роняют свои

книги

и разражаются рыданиями. Когда дьякон спрашивает

их,

в чем дело, братья отвечают, что увидели

раны

Господни и потому плачут. Стоян

находит

хоровод и хватается за одно из ожерелий своей жены. Она

кричит,

что если бы он

знал,

чья она жена, то не посмел бы и

взглянуть

на нее. Он спрашивает, кто ее муж, она

отвечает и добавляет, что он исчез двенадцать лет назад. Стоян говорит, что муж ее давно

умер, и предлагает себя взамен. Она заявляет, что

мертвый

Стоян ей милее живого

незнакомца. В ответ на это Стоян дарит ей деньги, она пристально смотрит на него и,

разрыдавшись, закрывает лицо платком. Затем Стоян находит вино и выпивает его. Тема

в тексте Мирко заканчивается на стихе 193.

Раде,

как и в предыдущих темах, значительно расширяет рассказ отца; точнее было бы

сказать,

что текст, записанный от

Раде,

более детально разработан, чем текст, записанный

от

его отца. У сына-то Стоян говорит с конем по-гречески! Порядок встреч у него

несколько иной, как это было уже и в наставлениях, полученных Стояном Сначала Стоян

встречает братьев, которым он дает денег, сказав, что это подарок от Стояна, с которым

он

недавно виделся. Объяснений, почему братья роняют

книги

и плачут, требуют турки.

Приложение

V 291

а не дьякон. Нетрудно видеть, что в песне Раде описываемые поступки мотивированы

более отчетливо, чем у Мирко. После эпизода с братьями

следует

встреча с матерью,

трактовка этой встречи весьма сходна с версией Мирко. Затем Раде рассказывает

встрече с сестрами, которые у Мирко

отсутствуют.

Стоян одаривает их, говоря, что это

подарок

от Стояна, они плачут, но скрывают слезы за платками. При встрече с женой

Стоян

разрывает все три ее ожерелья, так что бусины рассыпаются по земле. В остальном

текст Раде и здесь очень близок к отцовскому, то же относится и к заключительному

эпизоду с питьем вина.

Теперь, я полагаю, уже совершенно очевидно, что перед нами сюжет возвращения, по

своей основной

структуре

до странности похожий на

«Одиссею».

Повествование Раде,

видимо,

просто лучше рассказано, чем версия Мирко; может быть, в то время, когда Раде

учился у отца этой песне, старик пел ее с большей полнотой. И тем не менее нелишним

будет

сверить его изложение сюжета с нашим контрольным текстом — версией Станко. В

его трактовке эта серия встреч занимает меньше места, чем у Раде, хотя

последовательность у него та же. Деньги для братьев Стоян высыпает прямо на святой

алтарь и говорит, что они присланы Стояном, потом поворачивается и

уходит,

никаких

рыданий

и уроненных книг здесь нет. Встреча с матерью очень похожа на остальные

версии.

Что же касается сестер, то, хотя в наставлениях ни слова не было сказано о

хороводе, находит их Стоян именно в хороводе; он

дает

им деньги и говорит, что это от

Стояна.

Сестры плачут, он

уходит.

Еще сильнее отличается сцена встречи с женой. Стоян

находит ее опять-таки в хороводе, который в наставлениях не упоминался, и она, в опи-

сании

Станко, носит три ожерелья, однако Стоян за эти ожерелья не хватается, как это

происходит в

двух

других

текстах. В песне Станко Стоян

входит

в хоровод и наступает

жене на ногу, она отталкивает его, говоря, что, если бы он знал, кто она такая, он бы не то

что на ногу наступить — и взглянуть бы на нее не посмел. Он

дает

ей сто дукатов и

говорит, что Стоян шлет ей эти деньги и свой привет. Этим все и ограничивается. Стоян

затем идет в корчму, пьет,

дает

корчмарю деньги и говорит, что их прислал Стоян, чтобы

угостить всех людей на ярмарке.

В той части песни, где рассказано о пленении Стояна, на сцене появляется балканская

Брунхильда. Мирко и Раде именуют ее

«могучая

девица»

(девлетка

f)eeoJKa),

Станко же

уточняет, что она «девица-арапка»

{Харапка

$ево]ка). Все три текста повествуют о том,

как

Стоян случайно

увидел

молодецкие игры турок, принял участие в бросании камней

в прыжках и всех превзошел. Разозлившись, турки выпускают против него

«могучую

девицу»,

она состязается со Стояном и побеждает. Тогда он сбрасывает скрывающий его

облик

болгарский плащ и предстает перед ними горским повстанцем, сияющим в золоте.

Без

этой помехи, сковывавшей его движения, он бросает камень и прыгает дальше своей

соперницы-амазонки.

Тут в действие вводится еще два персонажа, оба они узнают Стояна, но первому турки

не

верят, и только когда второй тоже его опознает,

тогда

наконец они

хватают

Стояна,

а поскольку сами не

могут

решить, что с ним делать, то в конце концов выдают его

травникскому визирю. Мирко и Раде согласны в том, кто эти персонажи. Один из них —

кузнец Ёво

(ку]унци]а

Joeo),

другой персонаж — женщина, именуемая

була

бумбулова

«соловьиная женщина» . Кузнец говорит, что узнает Стояна, потому что на нем

нагрудник, украденный из его кузницы. Женщина говорит, что узнает его, потому что на

нем

золотая

рубаха,

украденная из ее лавки. Мирко и Раде расходятся только в

очередности появления этих персонажей, у Мирко первой появляется женщина, у Раде —

кузнец.

Версия Станко, наш контрольный текст, удваивает число мужских персонажей этой

сцены

узнавания, а в каком-то смысле удваивает и число женских. «Девица-арапка»,

побежденная Стояном в состязаниях, говорит, что, с тех пор как двенадцать лет назад

Стоян

ушел к повстанцам, никто не мог ее одолеть и сдается ей, что Стоян вернулся. Тут

появляется

молодой Ибрахим (профессия его не указана) и узнает Стояна по зеленому

кафтану, снятому им с Ибрахима. Турки не обращают на это внимания. Тогда приходит

" Була обозначает вообще замужнюю женщину, но прежде всего турчанку.

292

Приложения

Бунгурова (так!) и узнает его по шелковой рубахе, которую он когда-то снял с нее. Ей не

верят, но наконец кузнец Рамо узнает Стояна по золотому

нагруднику,

который Стоян

снял с него; на нагруднике есть имя

Рамо.

Эта

тема, в конце которой Стояна хватают и связывают, заканчивается у Мирко на

стихе

249, у

Раде

на стихе 374, у Станко на стихе 553. При рассмотрении того, что

произошло с песней в процессе передачи от Мирко к

Раде,

весьма существенно, что

единственное изменение заключается в порядке появления двух названных персонажей.

Мы

видели уже немало примеров изменения порядка событий при передаче песни. Это,

видимо, вообще характерно для процесса передачи.

Последняя

крупная

тема песни повествует о том, как Стоян спасается от казни,

к которой

приговорил

его травнике кий

визирь.

Во всех трех текстах

визирь

спрашивает

его,

что он сделал, и Стоян отвечает, что он

угнал

отца и мать визиря и продал их

в рабство и что он похитил жену визиря, жил с нею три года, а потом вернул визирю за

выкуп.

Визирь приговаривает его к смерти, но Стоян обманом заставляет палачей

развязать ему

руки,

тогда он силой прокладывает

себе

путь

на свободу и возвращается

горы.

Раде

рассказ об этом несколько длиннее, чем у его отца (у

Раде

ст.

375—500,

Мирко ст.

250—342),

и отличается от рассказа Мирко следующими деталями: Мирко

утверждает,

что Стоян продал мать визиря за тридцать ружейных запалов,

Раде

—

за

тридцать кисетов табаку. В

обеих

песнях Стояну помогает вмешательство жены визиря,

но у Мирко она приказывает развязать ему

руки,

чтобы можно было до казни снять с него

золотую

рубашку, тогда как у

Раде

она велит вывести его во двор, чтобы не осквернять

замок его кровью. Во дворе уже сам Стоян советует палачам снять с него рубаху, прежде

чем его убьют, чтобы

кровь

не попортила золота. В

обоих

случаях палачи развязывают

ему

руки.

В версии Мирко Стоян убивает трех палачей, а потом и самого визиря

нескольких его приближенных. В версии

Раде

он убивает двух палачей, страж-

ники

пытаются его схватить, но он их убивает. В

обеих

версиях он убегает на гору

Романию,

где находит всю свою семью, оплакивающую его. У Мирко их

плач

при его

появлении превращается в пение. У

Раде

Стоян появляется, распевая песню про сокола,

который сломал

себе

крылья,

но потом

вновь

их обрел: «Радуйся же, гора Романия, вот

твой сизый сокол, твой сокол Димитрович Стоян!» Эта вставная песня представляет

собой

связующее звено с

другими

повествованиями о возвращениях, особенно с

песней

о плене Янковича Стояна, так как именно благодаря тому, что герой поет пес-

ню о птице, происходит узнавание долго отсутствовавшего, но вернувшегося

героя

Контрольный текст здесь, как и прежде, значительно длиннее песен

обоих

Даниловичей (ст.

554—757).

В нем имеются и некоторые отличия от этих текстов, и такие

детали,

в которых Станко ближе к

Раде,

чем к Мирко. Когда сараевские

турки

обсуждают,

что им делать со Стояном, появляется некий Зуко, знаменосец, и сообщает, что

травникский

визирь

ищет Стояна и предлагает за него награду. И сараевцы действительно

продают героя визирю. В рассказе Стояна, обращенном к визирю

(здесь

этот

рассказ

значительно длиннее, чем в остальных текстах), порядок таков: мать, отец и затем жена

визиря, а не отец, мать, жена, как в других текстах. Оказывается, что

начальные

строки

обращения Стояна к визирю, как своего рода рефрен, одинаковы во всех текстах:

Дорщане, травнички везире,

Дорщане и од dopujana!

(«[Ты]

гнедой конище, травникский

визирь,

гнедой конище и сын гнедого конища»).

первом своем набеге Стоян убил триста человек, забрал много денег и тридцать

пленных, среди них — мать визиря, которую он увел в

горы,

откормил, как свинью,

потом продал купцам за тридцать кисетов нарезанного табаку, которые

выкурили

его

тридцать повстанцев. Второй набег во всем был подобен первому, только на

этот

раз

Стоян захватил и откормил отца визиря, его он продал за тридцать пар сандалий, которые

носили его тридцать повстанцев. В третьем набеге он убил пятьсот человек, взял сто

Об этой песне см. примеч. 29 к гл. 8, указанный Лордом эпизод см.: Сербский

эпос.

Т. 2. М.,

1960,

с. 255; Сербский

эпос.

Ред., исслед. и коммент. Н. Кравцова.

М.—Л.,

1933,

ст.

565;

Эпос

сербского народа. М.,

1963,

с. 176.

Приложение V 293

дукатов и шестьдесят пленных, среди них — жену визиря, которую он держал у

себя

шесть

месяцев, а потом отослал назад.

Станко жена визиря не вмешивается и не помогает Стояну — его выводят на улицу

трое

палачей, чтобы там убить. Стоян сам уговаривает их снять с него золотую одежду,

прежде

чем его убьют. Они развязывают ему

руки,

он убивает их и возвращается к визирю

его

жене.

Завидев его,

визирь

тут же прощает ему все преступления, предлагает деньги и

даже

собственную жену, но Стоян отрубает ему голову, убивает двух его сыновей,

разграбив при этом весь замок. О жене визиря больше ничего не сказано. Вернувшись

горы,

Стоян рассказывает свою историю отцу и повстанцам. О его семье ничего не

говорится.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Песня

о Милмэне Пэрри

IJoceeheuo

професору

университета

Милману

Парри

Боже

мили, на свему ти фала!

Што

hy певат' истина je права.

хи.ъаду

деветсу

стотини

тридесет и Tpehoj години,

5 Полетщо соко тица сива

Од лщепе земхье Америке.

Он

прелеЬе земтье и градове,

Док

он до^е до морске обале.

Ту га чека од челика ла^а,

10 Па у ла^у соко улети]о,

]уначка одморщо крила.

Ла^а му се зове CaTypHHJa,

брза je као горска вила.

То не бир соко тица сива,

15 Beh професор Милман

Парри

славни!

Наша

he га причат' история,

споминьат у многа времена.

То je 4OBJeK добрих особина,

А кити га мудрост и врлина,

20 Добра срца а погледа блага.

А наша му истори)а драга.

njecMe наше он je заволир,

због н>их се амо упути)о,

jyHa4Ky

нашу отаубину.

25 Пут га води преко оцеана

Брод

га носи Сатурнща славна

Направльена

од челика

льута.

Не

може joj ништа спречит'

пута,

Beh по мору разгони валове,

30 Као соко тице голубове.

Океан

je хитро прелетир,

До 1адранског мора долетир.

Мало по^е, нашем Сплиту до^е,

ту се je мало одморир.

35 Па отале дал>е полазир,

Дубровнику здраво долазир.

Сатурн^а ту се уставила,

CBOja je сидра утврдила.

Милман

Парри с пристаништа по^е,

40 Па у

хотел

Империал до^е.

Ту je

cjeo

па се одморир,

Посвящается

профессору

университета

Милмэну

Пэрри

Боже

милый, за все

тебе

спасибо!

То,

о чем спою, — истинная правда.

В тысяча и девятисотом

Тридцать и третьем

году

5 Полетел сокол, птица серая,

От прекрасной страны от Америки.

Он

пролетел над странами

городами,

достиг он берега морского.

Тут его ждал корабль из стали,

10 На корабль тут сокол спустился,

Дал

отдых

молодецким крыльям.

А корабль зовется «Сатурния»,

быстр он, как горная вила.

То был не сокол, птица серая,

15 А профессор Милмэн

Пэрри

славный.

Наша

история поведает о нем

будет

помнить его долгие века.

Это человек достойный,

Красят

его мудрость и добродетель,

20 С добрым сердцем и ласковым

взором.

Дорога ему наша история.

Песни

наши полюбил он,

Ради

них он сюда устремился,

В геройскую нашу отчизну.

25 Путь его

ведет

через океан,

Везет его славная «Сатурния»,

Что построена и i стали прочной.

Ничто

не может остановить ее

на

пути,

А гонит она волны по морю,

30 Как сокол голубей.

Океан

стремглав перелетел,

До Адриатического моря долетел.

Немного

двинулся, достиг нашего

Сплита,

тут он немного отдохнул.

35 И

оттуда

двинулся дальше,

Благополучно добрался до

Дубровника.

Здесь «Сатурния» и стала

свой якорь закрепила.

Милмэн

Пэрри с пристани выходит

40 И в отель «Империал» заходит.

Тут он садится и

отдыхает,

Приложение

295

ладна се вина напоир,

ту на^е себи пратиоца,

Херцеговца бистрога младиЬа,

45 По имену

Ника

ByJHOBnha.

CjyTpn данак

jecy

полазили

По

jyHa4Koj Hamej домовини,

Да гусляре наше ncmiTajy,

Jep га српске

гусле

занима]у.

50 Про Хрватске

jecy

полазили

н>езине л>епоте видили.

Ту му njecMe

njeeaiiie

гуслари,

Што

чинише витезови стари.

Из

Хрватске тад се упутир

Кроз

лщепу нашу Славонэду,

Док он до^е у земл>у Cp6njy,

Београд нашу престолницу,

Од

yenjeK

нашу nepjamm,y,

ту купи njecMe од jyHaKa,

60 Што чинише }аде од Турака.

Кад ту много njecaMa Kymijo,

Отоле се здраво

ynyrnjo

Кроз

]уначку нашу Шумадэду,

Што

прослави српску исторщу,

65 И у Босну професор дошао,

ту много njecaMa скугоуо.

Од све Босне у нajлeпшeм

граду,

Гиздавоме шехер Capajeey,

Професор се бjeшe уставщо,

70 И дивно се jyHaK одморир.

Как

je дивну Босну оставив,

Упути

се у Херцеговину,

У ]уначку нашу noKpajnuy.

До Мостара града долазир,

75 И ту се je мало одморир.

Одмори се у

хотел

Вилсону.

Онда рече пратиоцу свому:

«Ту je лепо, ту Немо дедити,

ладна се вина HanoJHTH».

80 Ту je

jeflaH

данак преданно,

A cjyTpn дан рано ypaHHJo,

Мостара града оставив,

Jep до Стоца 'ohe путовати,

neKoje njecMe написати.

85 У Стоцу су данак преданили,

Холодного вина напился

тут нашел себе провожатого,

Молодого и сметливого

герце говинца,

Нико

Вуйновича именем.

Назавтра двинулись они в дорогу

По

геройской нашей родине,

Чтобы гусляров наших послушать,

Потому что его интересуют

сербские гусли.

50 Через Хорватию они прошли

ее красоты видели.

Тут ему песни пели гусляры

[Про

то], что творили прежние

витязи.

Из

Хорватии

тогда

отправился он

55 Через нашу прекрасную Славонию

Как

пришел он в землю Сербию,

В Белград, в нашу столицу,

Извечную нашу гордость,

тут собирает песни о юнаках,

60 От которых туркам был свет

не мил.

Как

здесь он много песен собрал,

Оттуда

благополучно пустился

Через нашу геройскую Шумадию,

Которая прославила сербскую

историю,

65 И в Боснию профессор пришел

здесь много песен записал.

Во всей Боснии красивейшем

городе,

В нарядном прославленном Сараеве

Профессор остановился,

70 И прекрасно здесь герой отдохнул.

Покинув

прекрасную Боснию,

Направился он в Герцеговину,

В наш геройский край.

До Мостара города добрался

75 И здесь немного отдохнул.

Отдохнул

он в отеле «Вильсон».

Тогда он и говорит своему

провожатому:

«Здесь прекрасно, здесь мы

останемся

холодного вина напьемся».

80 Тут он один денек провел,

А назавтра рано встал

покинул город Мостар,

Потому что

хочет

ехать

в Столац

кое-какие песни записать.

85 В Столце денек они провели

Славония — область Хорватии.

296

Приложения

доста су njecaMa скупили.

Па

отале Милман Парри псфе,

Па

у дивно Невесиьье до^е.

Када до^е Невесин>у равну,

Koje

има HCTOpnjy славну,

Од jyHanioix

CBOjnjex

синова,

A HauiHJe' славних прадедова,

Ту прегледа варош Невесин>е,

ту га je очарало мшье.

95 Ту прегледа дивне околине,

Гледа

пол>е а

гледа

планине.

Ту HaJBHUie састави njecaMa

Од

гуслара

Всу'чиЬ Милована.

Ту je

6HJO

три

бщела

дана.

100 Кад четврти данак освануо,

ypaHHJo

Милман професоре,

npnje дана и бщеле зоре.

На

ноге je лагане скочщо,

Невесшье града оставир,

105 Гацку равну право одлазщо,

Jep ту много имаде njecaMa

и доста cpncKHje'

гуслара.

Ту je cjeo, па се одмори]о

njecaMa доста накутцо.

110 Онда Гацко града оставило,

У БилеЬу тад се упутщо.

Ту он

cjefle

неколико дана,

саслуша приче од jyHaica.

Как

професор из БилеЬе по!)е,

115 Право здраво у Требин>е до^е,

требшьске л>епоте видир,

Требин>е оставило града.

Дубровнику

упути

се сада.

Возом жфе, у Дубровник до^е.

120 Дивног града на мору разгледа,

н>егове старине прегледа.

Занима

га, мило му виэдети,

Jep he ову земл>у оставити.

Кад

je наше Kpajeee видщо,

125 Л>епоти се

H>H'HOJ

зачуд^о,

Он

се диви, и врло му жао,

Што

join дал>е не остаде амо.

Кад

из града Дубровника по^е,

Он

на дивно пристаниште до^е,

много песен собрали.

вот

оттуда

Милмэн Пэрри

отправился

в дивное Невесине прибыл.

Как

пришел он в широкое

Невесине,

90 Что имеет славную историю

Благодаря своим геройским сынам,

А нашим славным прадедам,

Осмотрел он город Невесине,

тут его охватил восторг.

95 Тут осмотрел он дивную

окрестность,

Смотрит на равнину, смотрит на

горы.

Тут он больше всего собрал песен

От гусляра Милована Воичича.

Здесь пробыл он три белых дня.

100 Как рассвело на четвертый денек,

Рано

встал Милмэн профессор,

Прежде дня и белой зари.

Встал он на быстрые ноги,

Невесине

град

покинул,

105 Прямо в широкое Гацко держал

путь,

Потому что здесь много песен

много сербских гусляров.

Тут он остался и

отдохнул

песен собрал немало.

110 А потом оставил город Гацко

тогда

в Билеч направился.

Тут он пробыл несколько дней

выслушал рассказы о юнаках.

Как

профессор из Билеча вышел,

115 Прямо и благополучно в Требине

пришел,

требинские красоты видел,

покинул город Требине.

Теперь он держит путь на

Дубровник.

Поездом поехал, в Дубровник

приехал.

120 Дивный

град

на море он осмотрел

его древности оглядел.

Интересно

ему, мило ему видеть

[это],

Потому что эту землю он покинет.

Когда он края наши увидел,

125 Красоте их он подивился,

Дивится,

и очень ему жаль,

Что не может еще дольше побыть

тут.

Как

из града Дубровника он вышел,

Он

на прекрасную пристань

пришел,

Приложение

297

130

135

140

145

Ъе

npHcrajy ла^е и

l)eMHJe,

130

Koje носе про мора делэде.

Кад

ту до^е Милман професоре,

Дивно наше прегледава море,

1адран

плави наша слава стара,

Ъе

наш морнар дивни санак саььа. 135

Нашег

мора разгледа красоте,

PnjeTKe (су) оваке

лье

поте.

Он

да

нашу земл>у оставир,

путоват' дал>е

HayMHJoo

Кад

професор путовати

хт]еде,

140

Он

у ла^у CaTypHHJy cjefle.

CaTypHHJa

полеЬе про мора,

Као

соко про зелених гора.

Професора

тамо чека дика,

Домовина дична

Америка.

145

Збогом

пошо Милман професоре!

Здраво

син>е пребродир море,

у CBOjy дошо домовину!

Поштен

бир и ко те родщо!

Cnjeeao

Милован

BoJH4nh

Невесин>е,

дне 20 септембра

1933

год.

Где

пристают ладьи и корабли,

Которые носят по морям храбрецов.

Как пришел сюда профессор

Милмэн,

Оглядел он наше дивное море,

Голубой Ядран

, нашу старинную

славу,

Где

наш моряк видит

дивный

сон.

Он

любуется красотой нашего моря,

Редки

(бывают) такие красоты.

Тогда оставил он нашу страну

задумал путешествовать дальше.

Когда

профессор собрался в путь,

Он

на корабль «Сатурнию» сел.

«Сатурния» полетела через моря,

Как сокол через зеленые леса.

Профессора

там ждет его гордость,

Родина

гордая

Америка.

Добрый путь, профессор Милмэн!

Благополучно тебе переплыть сине

море

вернуться на родину!

Честь

тому, кто тебя родил!

Спел

Милован

Воичич

в Невесине, сентября 20-го дня

1933

г.

)

Адриатическое море.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава

первая

Введение

В 1935

году,

вернувшись из Югославии, Пэрри начал книгу под названием

«Сказитель». В ней должны были излагаться результаты его исследований проблем

устной формы. Он умер, успев написать всего несколько страниц. Они опубликованы в

моей статье: Homer, Parry, and Huso. — American Journal of

Archaeology.

1948, vol. 52 (Jan.—

March),

с 34—44.

Собрание

Милмэна Пэрри хранится сейчас в библиотеке Гарвардского университета.

Это собрание включает более

3500

двенадцатидюймовых алюминиевых пластинок для

фонографа

с записями, сделанными в различных частях Югославии в

1934—1935

годах.

В собрании имеются как эпические, так и лирические песни, а также записи бесед

со сказителями об их жизни и их искусстве. Всего в нем более 12 500 текстов, часть из них

записана

на фонограф, остальные — под диктовку. Более подробно собрание Пэрри

описано

в статье: Homer, Parry, and Huso. — American Journal of

Archaeology.

1948, vol. 52

(Jan.—March),

с 34—44, в книге: BartokB., LordAB. Serbocroatian Folk Songs. N.Y., 1954,

во вступлении к первому тому «Сербскохорватских героических песен» (Serbocroatian

Heroic

Songs)

Милмэна Пэрри и Альберта Б. Лорда (Cambridge, Mass. — Belgrade, 1954),

который

является первым томом в серии публикаций переводов текстов из собрания

Пэрри.

Том II, содержащий сербскохорватские тексты, переводы которых напечатаны

т I, также опубликован (Cambridge—Belgrade, 1953). Тома III и IV этой серии, которая

предположительно

будет

состоять из двенадцати томов, находятся в процессе подготовки

[о томах, опубликованных со времени выхода книги Лорда, см. примеч. на с. 25-26].

Parry

M. L'Epithete traditionnelle dans Homere. P., 1928.

См.:

Studies in the Epic Technique of Oral

Verse-Making.

I: Homer and Homeric Style. —

Harvard Studies in Gassical Philology. 1930, vol. 41, с 73—74; II: The Homeric Language as the

Language of Oral Poetry. Там же. 1932, vol. 43, с. 1—50.

См. примеч. 1.

Studies im the Epic Technique of Oral

Verse-Making.

I: Homer and Homeric Style, с 80.

На

протяжении всей книги я подчеркиваю творческую, или динамическую, роль

индивидуального сказителя в противоположность принятому кое-где мнению, что устный

поэт

только передает песню и что какая бы то ни было оригинальность для него

недоступна Возможно, что «творчество», «оригинальность» — это слишком сильно

сказано,

что эти слова могут вызвать недоразумение. По-моему, все данные самих текстов,

полученные при работе с собранием Пэрри или представленные в работах

других

ученых,

проделанных на материале многочисленных текстов и вариантов, свидетельствуют о том,

что в момент исполнения певец или рассказчик создает нечто неповторимое. В какой

степени неповторимое — это зависит от обстоятельств и от конкретного исполнителя, при

условии, конечно, что речь прежде всего идет о подлинном устном поэте, а не об

исполнителе заученного текста. Неверно было бы, однако, ставить знак равенства между

творческим процессом и функциями устного поэта и поэта письменного, что я и пытаюсь

показать ниже. Несколько иная точка зрения представлена в чрезвычайно важной работе

Примечания

к гл. 1-2 299

П.Г.

Богатырева и P.O. Якобсона, опубликованной в 1929 году (Bogatyrev P., JakobsonR.

Die

Folklore als eine besondere Form des Schaffens. — Donum Natalicium Schrijnen. Nijmegen —

Utrecht,

1929, с

900—913

[перепечатано в: JakobsonR.

Selected

Writing.

Vol. 4. The Hague,

1966,

c. 1—15; русск. пер.: Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М.,

1971,

с.

369—385]).

Они очень интересным образом на теоретическом уровне прилагают к

фольклору соссюровскую дихотомию

«язык—речь».

Не лишена, вероятно, ценности и

гипотеза, что в исполнении устного эпоса мы имеем дело с какой-то третьей формой, не

языком и не речью, как утверждает применительно к мифам К. Деви-Строс (см. его

статью:

The Structural Study of Myth. — Journal of American Folklore. 1955, vol. 68, с 430

[перепечатано:

Levy-Strauss

С. Structural Anthropology. L., 1963; русск. пер.. Леви-Строс К.

Структурная антропология. М.,

1983,

с.

186].

Или же, вслед за Леви-Стросом, мы можем

задаться

вопросом, не есть ли это нечто, являющееся в различных своих проявлениях

одновременно и языком и речью, что, таким образом, создает третью форму

коммуникации или отношений, свойственную устной словесности.

См.:

Jousse

M. Etudes de psychologie linguistique. Le style orale rythmique et mnemo-

technique chezles verbo-moteurs. P., 1925.

Из

сказанного здесь и далее с очевидностью следует, что священные тексты,

которые должны сохраняться дословно, если бы такое было возможно, не могли быть

устными ни в каком смысле, кроме самого буквального. Упоминая ведийские

гимны,

Богатырев и Якобсон пишут (с. 912 [русск. пер. с

383]):

«Там, где роль коллектива состоит

только в сохранении поднятого до неприкосновенного канона поэтического произведения,

творческой цензуры нет, нет импровизации, нет больше коллективного творчества».

Или, может быть, в некоторых случаях из-за того, что все письменное принадлежало

церковной, а не народной среде; см. на русском материале комментарий Якобсона

к английскому переводу «Народных русских сказок» А.Н. Афанасьева (Afanas'ev A.N.

Russian

Fairy Tales. N.Y.,

1945,

с. 632 и ел.).

Flavius Josephys. Contra Apionem 1,2.

Hedelin

F., Abbe d'Aubignac. Conjectures academiques ou Dissertation sur l'lliade. P., 1715.

См.:

Whatmough J.

Poetic,

Scientific, and Other Forms of

Disco»

se.

Berkeley — Los

Augeles,

1956,

с 86.

См.: CombellackF.M. Contemporary Unitarians and Homeric Originality. — American

Journal of Philology.

1950,

vol. 71, с

337—364.

Serbocroatian Heroic

Songs,

vol. 5, с 3.

Существенное исключение составляют последняя

книга

Седрика Уитмена

Whitman

С. Homer and the Heroic Tradition. Cambridge,

Mass.,

1958) и вышедшая несколько

лет

назад работа Риса Карпентера {Carpenter R. Folk Tale Fiction, and

Saga

in the Homeric

Epics.

Berkeley — Los Angeles,

1946).

Глава

вторая

См. примеч. 7 к гл. 1. Наиболее интересные описания исполнительства и отчеты

полевой работе можно найти в трудах Матии Мурко, истинного пионера в этой области;

см.

прежде всего его посмертно опубликованную

книгу:

MurkoM. Tragom srpsko-hrvatske

narodne epike. Knj. 1—2. Zagreb,

1951.

и указанные в ней предшествующие работы. Все они

представляют большую ценность, но следует

особо

выделить отчеты о конкретных

экспедициях и записях: 1) Bericht iiber eine Bereisung von Nordwest Bosnein und der

angrenzenden Gebiete von Kroatian und Dalmatien behufs Erforschung der Volksepik der

Bosnischer

Mohammedaner. — Sitzungsberichte der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften in

Wien. Phil-hist. Klasse.

1913,

Bd. 173, H. 3., с 1—52; 2) Bericht

uber

phonographische

Aufhahmen

epischer,

meist mohammedanischen Volkslieder in nordwesllicher Bosnien in Sommer 1912. —

Berichte

der Phonogramm Arhcivs-Kommission der kaiserlichen Akademie in Wien. № 30.

Anzeiger der kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Pliil.-hist. Klasse. Jhr. 50. 1913, № 80, с

8—58;

3) Bericht iiber eine Reise zum Studium der Volksepik in Bosnien und Hercegowina im

Jahre 1913. - Sitzungsberichte der kaiserlichen Akademie der Wissenschaften in Wien. Phil.-List.