Липман М., Рябов А. Пути российского посткоммунизма

Подождите немного. Документ загружается.

не сформировались или когда старые и новые

институты (подчас несовместимые) смешива-

ются, препятствуя функционированию друг

друга [123]. Хозяйствующие субъекты часто не

способны корректно оценить идущие процес-

сы реформ, поскольку сами недостаточно чет-

ко представляют себе, что такое рыночная эко-

номика. Постоянные перемены препятствуют

и созданию неформальных субститутов фор-

мальных норм. Иначе говоря, «доверие — са-

мый редкий ресурс трансформационной эко-

номики» [176]. Концентрация власти также

неизбежна: на уровне корпораций она обуслав-

ливается структурой социалистической эконо-

мики, в которой некоторые отрасли часто бы-

ли представлены одним сверхгигантским пред-

приятием. Сразу создать конкурентную

рыночную среду в такой ситуации невозмож-

но, а иногда и невыгодно — разрушение произ-

водственных связей ведет к резкому ухудше-

нию экономического положения страны. Точ-

но так же на ранней стадии реформ неизбежна

и концентрация экономической власти в руках

государства — приватизация не является одно-

моментным процессом. Наконец, «институци-

ональное междуцарствие» дает дополнитель-

ные возможности чиновникам и политикам,

усиливая их влияние. Недоверие — еще один

фактор, способствующий концентрации влас-

ти. Однако страны Центральной и Восточной

Европы сумели преодолеть период «институ-

ционального междуцарствия» и перейти к бо-

лее или менее «правовой» рыночной экономи-

ке. В России же, как и во многих странах СНГ,

временное стало постоянным, сформировав

«устойчивое институциональное равновесие»

[112, с. 16].

Если при анализе периода 1990-х годов, когда

страны с переходной экономикой переживали

трансформационный спад, исследователь мог

опираться на четкие количественные индика-

торы, позволяющие сделать однозначные вы-

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РОССИИ

111

112

АЛЕКСАНДР ЛИБМАН

воды относительно проблем тех или иных эко-

номик, то сегодня, когда полуавторитарные си-

стемы стран СНГ порой характеризуются бо-

лее высокими темпами роста, чем демократии

Центральной и Восточной Европы, ситуация

сложнее. Но в долгосрочном плане можно вы-

делить несколько основных типов издержек,

связанных с существованием описанного поли-

тико-экономического равновесия. Во-первых,

это сравнительно низкая эффективность эко-

номики, обусловленная высокими трансакци-

онными издержками. В условиях высоких цен

на энергоносители данный фактор в открытую

не проявляется, но в долгосрочной перспекти-

ве он не может не оказать воздействие на дина-

мику экономической системы России. Во-вто-

рых, что не менее важно, существующая систе-

ма препятствует диверсификации экономики:

последняя требует создания благоприятных ус-

ловий для роста конкуренции на рынках, воз-

можностей для предпринимательства, а низ-

кий уровень доверия и концентрация власти

делают формирование сил, содействующих

«творческому разрушению» существующей сис-

темы, практически невозможным. В-третьих,

сам факт политико-экономического равнове-

сия, т. е. наличия устойчивой системы, препят-

ствует ее резким изменениям, в число которых

входит модернизация экономики или проведе-

ние необходимых реформ. Если в начале 2000-х

годов создалось впечатление возможности про-

рыва при сохранении модели концентрации

власти, то начиная с 2004 г. за незавершенными

реформами последовал откат. Многие рефор-

мы в такой системе в силу псевдоморфизма ин-

ститутов быстро превращаются в собственную

противоположность (достаточно вспомнить

монетизацию льгот или административную ре-

форму). И у политических, и у экономических

игроков отсутствуют стимулы или возможнос-

ти содействия модернизации и инновацион-

ной деятельности [91]. Для России, характери-

зующейся значительной отсталостью в области

институтов и технологий, такая ситуация явля-

ется крайне проблематичной и опять-таки не

может не сыграть негативную роль в будущем.

В общем речь идет о факторах, ведущих к дол-

госрочному отставанию России и не позволяю-

щих эффективно использовать открывшиеся

сейчас благоприятные возможности, связан-

ные с экспортной конъюнктурой.

В настоящей работе мы попытаемся пока-

зать, что экономическое развитие современ-

ной России со всеми его преимуществами

и недостатками является результатом своеоб-

разного политико-экономического равнове-

сия, формирующего институциональные рам-

ки поведения экономических агентов. Сам

термин «институциональное равновесие»

предполагает взаимовлияние различных игро-

ков. В центре внимания работы находятся

действия политических игроков по формиро-

ванию равновесия в экономической сфере,

поддерживающего полуавторитарный режим,

а также реакция экономических игроков на ус-

тановленные таким образом правила игры.

В какой-то степени можно сказать, что количе-

ственные особенности экономической систе-

мы (дефицит права, дефицит доверия, избы-

ток власти) определяются качественными осо-

бенностями политической системы

. Конеч-

но, этот канал формирования экономических

институтов не единственный. Не менее важ-

ными могли быть, например, институциональ-

ная непрерывность старого экономического

порядка (наследие «теневых практик» совет-

ского «административного рынка» и «защит-

ных образцов поведения» против неэффек-

тивности плановой системы (defensive pat-

terns) [212, S. 89] или даже более ранних

бифуркаций послевоенного периода [213, S.

201]), культурные и религиозные особенности

[190, S. 217], действие неформальных инсти-

тутов и представлений [216; 176; 150; 225] или

Ведь, скажем, проблемы

с правоприменением и неза-

висимостью судебной систе-

мы существуют и в других

странах (например, в Ита-

лии). Более того, опублико-

ванное Л. Фельдом и Ш. Фог-

том исследование независи-

мости судебной системы

показало, что реальная (не

формальная) независимость

судебной власти в США ниже,

чем во многих других странах

[135]. Однако качественно

эти страны и Россия глубоко

различны.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РОССИИ

113

внутренние институциональные ловушки

экономической системы [79]. Однако полити-

ческий канал, на наш взгляд, все же входил

в число ключевых и заслуживает детального

исследования.

В данном разделе мы

попытаемся выявить

мотив и возможность

политических игро-

ков влиять на формирование экономических

институтов. Что касается мотива, то он в какой-

то степени порожден самой сущностью эконо-

мических институтов, которые выполняют

прежде всего две основные функции: содейст-

вуют координации взаимодействия экономиче-

ских агентов и определяют характер распреде-

ления и перераспределения ресурсов и дохо-

дов в обществе. Последнее обстоятельство

является в рамках теории рационального выбо-

ра ключевой причиной, побуждающей полити-

ческих игроков активно участвовать в форми-

ровании экономических институтов. При этом

они руководствуются двумя взаимосвязанными

соображениями, которые мы будем называть

«логикой дохода» и «логикой власти». Во-пер-

вых, и в экономической, и в политической сфе-

рах присутствуют игроки, которым именно су-

ществующая система (возможно, в целом неэф-

фективная) дает возможность получить допол-

нительную прибыль. Во-вторых, политические

и экономические игроки заинтересованы в со-

хранении властных позиций и с целью извлече-

ния дохода, и в стремлении к власти как само-

стоятельному благу или условию безопасности

своей жизни и собственности. Очевидно, что

перераспределение ресурсов влияет на форми-

рование системы политической власти, поэто-

му изменение экономических институтов ста-

новится фактором стабильности политичес-

кой системы [4]

Политическая логика

экономических

институтов

Под институциональной ло-

вушкой понимается неэффек-

тивная норма, характеризую-

щаяся, несмотря на свою не-

эффективность,

значительной устойчивостью

[79].

«Логика дохода» более при-

вычна для экономической на-

уки, «логика власти» — для по-

литической. Среди экономис-

тов также есть

исследователи, обращающие-

ся к власти как основному

стимулу экономической дея-

тельности (Дж. К. Гэлбрейт,

Ф. Перру, В. Ойкен, сторон-

ники «старого» институцио-

нализма и радикальной поли-

тической экономики, см. об-

зор в [17; 131]). Как это часто

бывает, корректное описание

действительности реализует-

ся лишь на основе подхода,

учитывающего оба эти компо-

нента; интегрированное

представление, включающее

в себя обе логики, приводит-

ся в [217].

114

АЛЕКСАНДР ЛИБМАН

Что касается возможности формирования

институтов, то она обуславливается монополь-

ным положением большинства государствен-

ных ведомств и политических игроков на ряде

рынков, где «продаются» жизненно необходи-

мые большинству игроков (корпорациям, до-

мохозяйствам, другим ведомствам и политичес-

ким игрокам) блага. Государство является од-

ним из наиболее могущественных игроков

в экономической системе за счет территори-

альной монополии на насилие. В связи с этим

государство обладает монополией на продажу

всем остальным игрокам блага «безопасность

от государственного насилия» на определен-

ной территории

. Уклониться от покупки это-

го блага игроки не могут. Исторически именно

оно было первым, которое производило госу-

дарство

. В связи со своей монопольной влас-

тью государство способно определять рамки

функционирования экономической системы,

исходя прежде всего из собственных целей (це-

лей чиновников и политиков). Кроме того,

продукция государства включает в себя также

блага, которые не могут производиться частны-

ми игроками на рынке. В их число входят фор-

мальные институты — общеобязательные пра-

вила и нормы поведения хозяйствующих субъ-

ектов, выполнение которых обеспечивается

публичной властью, различные виды макроэко-

номических политик, а также общественные

блага (например, оборона, безопасность, обще-

ственная инфраструктура). Наконец, государ-

ство производит и вполне обычные частные

блага (пример — государственные банки, предо-

ставляющие сравнительно дешевые кредиты).

Существуют и особые формы «государственно-

го предложения», например, активы привати-

зируемых предприятий.

В большинстве случаев производимые госу-

дарством блага являются предметом «естест-

венной монополии» (иначе говоря, производ-

ство этих благ на конкурентной основе невы-

В известном смысле госу-

дарство продает безопас-

ность от самого себя.

М. Олсон для описания воз-

никновения государства ис-

пользует модель «стационар-

ного бандита»: в отличие от

«кочевого бандита», атакую-

щего различные поселения

и взимающего с них нерегу-

лярную дань, «стационарный

бандит» постоянно контроли-

рует и облагает данью опреде-

ленный район. Соответствен-

но он заинтересован в опре-

деленном экономическом

росте, гарантирующем посто-

янный приток дани (см.

[189а]; математическая мо-

дель приведена в [184]).

В российской истории наибо-

лее ярким примером возник-

новения государства как «ста-

ционарного бандита» можно

считать начало государства

Рюрика. См. на эту тему [49].

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РОССИИ

115

116

АЛЕКСАНДР ЛИБМАН

годно и даже невозможно)

. Поэтому высока

вероятность злоупотребления государством

своим господствующим положением на рынке.

Достаточно очевидный предохранитель от по-

добной ситуации — эффективная демократиче-

ская политическая система. Во-первых, она

предполагает создание правового государства,

законодательные нормы ограничивают свобо-

ду поведения государственных ведомств в из-

влечении ренты. Во-вторых, соперничество

политических партий и групп за поддержку из-

бирателей и корпораций-спонсоров создает

конкуренцию между кандидатами за позицию

монополиста, заставляя их адаптироваться

к потребностям граждан

. Можно сказать, что

в отношении политических прав собственнос-

ти реализуются условия «теоремы Коуза»: воз-

никает возможность их трансферта со сравни-

тельно низкими трансакционными издержка-

ми, в результате чего переговоры между

различными акторами приводят к установле-

нию наиболее эффективного режима распре-

деления власти [218]. В-третьих, децентрали-

зованное государственное устройство в феде-

рациях и странах с сильным местным

самоуправлением позволяет экономическим

игрокам «голосовать ногами», перенося место

жительства или место осуществления эконо-

мической деятельности в другой регион, и за

счет этого лишать чиновников и политиков на-

логовых доходов. Сходную роль может сыг-

рать и выход за рубеж. Как правило, существу-

ет и четвертый предохранитель, причем не

только в демократических государствах, — воз-

можность ухода частных структур и домохо-

зяйств в «теневую экономику» вне государст-

венного контроля, «опосредованное голосова-

ние ногами» [175]. Однако очевидна дей-

ственность этого механизма (с точки зрения

как возможности игроков к нему прибегнуть,

так и возникающего давления на государство).

Сказанное означает, что демократизация поли-

В отдельных ситуациях су-

ществуют субституты государ-

ства в виде самоорганизации

общества. Например, гражда-

не могут объединиться с це-

лью самообороны и поддер-

жания порядка, не обращаясь

к государственным органам.

Однако «радиус доверия» пра-

вовых институтов максима-

лен [78], а их четкий харак-

тер способствует минимиза-

ции трансакционных

издержек. Поэтому роль суб-

ститутов не следует преувели-

чивать (хотя в отдельных си-

туациях она может быть зна-

чительной).

Иначе говоря, возникает

своеобразный рынок поли-

тик, на котором политики

продают покупателям-избира-

телям товар за особую валю-

ту — голоса. Но этот рынок

в корне отличается от рынка

частных благ. На последнем

выбор происходит постоян-

но, а на рынке политик —

лишь время от времени (в мо-

мент выборов). Не может

быть нескольких продавцов

блага «оборона» или «внеш-

няя политика» — всем жите-

лям государства его продает

только один игрок, кто имен-

но — решается на выборах,

которые можно поэтому на-

звать тендером на власть.

На частном рынке — напри-

мер, рынке кетчупа, обуви,

парикмахерских или консуль-

тационных услуг — продавцов

может быть множество. По-

сле совершения сделки все

это многообразие сводится

к монополии (например, если

уже подписан контракт на

оказание услуг или куплен то-

вар, покупатель не может об-

ратиться к другому продавцу),

однако различные индивиды

могут одновременно покупать

блага у различных продавцов.

Блага, производимые государ-

ством, в принципе может эф-

фективно производить толь-

ко один игрок. Помимо этого

граждане часто не имеют вы-

тической системы в принципе должна способство-

вать формированию более эффективных экономиче-

ских институтов и, что особенно важно для на-

шего исследования, наоборот — способности ав-

торитарных систем к созданию эффективных

экономических институтов ограниченны.

Однако в реальности указанный вывод спра-

ведлив вовсе не всегда. Прежде всего, демокра-

тиям свойственно наличие большого числа ве-

то-игроков, замедляющих проведение необхо-

димых реформ [215]

. Помимо этого демок-

ратия может стать инструментом перераспре-

деления, ведущим к постоянному расширению

государственного вмешательства в экономику,

ухудшению качества экономических институ-

тов и порождающим демократическое «госу-

дарство-Левиафан». Даже если демократия со-

действует росту качества таких институтов,

как права собственности, она в большей степе-

ни подвержена фискальным требованиям от-

дельных групп [148]. Наконец, требуется раз-

личать демократии с сильным и слабым право-

порядком: некоторые авторы делают вывод,

что при определенных стартовых условиях ав-

торитарные режимы, обеспечивающие соблю-

дение единых правил игры, достигают более

высокого темпа экономического роста, чем де-

мократии со слабым правопорядком [196].

Страны, начинающие с экономической либе-

рализации при отсутствии политических сво-

бод, характеризуются лучшими результатами,

чем те, которые начинают с политических ре-

форм [146], а диктатуры часто реализуют бо-

лее последовательную экономическую полити-

ку роста, чем демократии [109].

Но авторитарный режим обеспечивает со-

блюдение законов лишь тогда, когда уверен

в собственной власти; при этом поддержание

власти будет всегда иметь абсолютный приори-

тет. Однако в краткосрочном периоде жесткий

контроль способен создать подобие общих

правил игры, которые могут поддерживаться

бора и не могут отказаться от

покупки производимых госу-

дарством благ. Рынок поли-

тик во многом напоминает

рынки естественных монопо-

лий (например, эксплуатацию

железнодорожных путей).

И на них также велика угроза

злоупотреблений монополи-

ей, поэтому многие страны

используют сходную процеду-

ру — тендер на право управле-

ния в течение определенного

времени.

Хотя эмпирические иссле-

дования показывают, что

рост числа политических ог-

раничений положительно

коррелирован с экономичес-

ким ростом [157].

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РОССИИ

117

118

АЛЕКСАНДР ЛИБМАН

гораздо более жестко, чем при демократии.

Правда, при этом возникают «отложенные из-

держки демократизации» — рано или поздно

режим либо рухнет (со всеми последствиями

для правопорядка), либо откажется от иллю-

зии законности ради поддержания своей влас-

ти [32]

. Наконец, создание качественных

экономических институтов часто предполага-

ет инвестиции в человеческий капитал, а его

накопление является фактором демократиза-

ции; поэтому при авторитарном режиме по-

добные инвестиции маловероятны.

Проблемы перераспределительных эффек-

тов и слабого правопорядка в условиях демо-

кратии напрямую связаны с тем, что во мно-

гих случаях домохозяйствам и частным струк-

турам выгодно предъявлять спрос на плохие

институты

и низкокачественные обществен-

ные блага. В частности, можно выделить четы-

ре подобные ситуации спроса на плохие ин-

ституты. Во-первых, концентрация власти

и собственности и неравенство снижают заин-

тересованность сравнительно более богатых

и влиятельных игроков в государственном

предоставлении институтов (например, защи-

ты прав собственности). Частная защита прав

собственности, дающая дополнительные пре-

имущества в конкурентной борьбе, оказывает-

ся более выгодной [211; 193]. Во-вторых, не-

эффективные институты могут создавать рен-

ты для отдельных групп игроков (например,

на непрозрачных рынках посредники облада-

ют значительной властью и возможностью из-

влечения доходов). В-третьих, даже когда су-

ществующие институты не обладают перерас-

пределительными эффектами для отдельных

хозяйствующих субъектов и всем одинаково

невыгодно следовать неэффективным инсти-

тутам, нет гарантии возникновения спроса на

эффективные институты. Низкое доверие

между игроками порождает «дилемму заклю-

ченного» — для всех участников рынка выгод-

На наш взгляд, именно эта

стратегическая угроза висит

над всеми привлекательными

для инвесторов авторитарны-

ми странами — от Китая до

Казахстана.

Заметим, что спрос на ин-

ституты не тождествен рас-

смотренному выше спросу на

право: при анализе спроса на

институты недостаточно, что-

бы бизнес просто согласился

обращаться к правовым уч-

реждениям; ставится вопрос

и о качестве правового регу-

лирования.

нее следовать хорошим правилам, однако вза-

имное недоверие толкает их на нарушение

правил. В случае дефицита вертикального до-

верия любые инициативы государства будут

восприниматься как угроза и отторгаться

в пользу неэффективного статус-кво

. Нако-

нец, в-четвертых, спрос на некачественные

институты может быть связан и с эффектами

обучения. Усвоение новых правил игры само

по себе связано с затратами, которые могут

быть (или казаться игрокам) большими, чем

выгоды от более эффективных институтов.

Возникает зависимость от выбранного пути

(path dependence)

Если говорить об эмпирических исследовани-

ях, пытающихся выявить воздействие демокра-

тии или демократического транзита на темпы

экономического роста, то их результаты крайне

разнородны. Эффекты демократии могут раз-

личаться в зависимости от достигнутого уровня

политических свобод [117], уровня правопо-

рядка [81; 82], временной перспективы анализа

[130], используемых каналов влияния демокра-

тии на рост [173] и уровня экономического раз-

вития и накопленного человеческого капитала

[204; 191]. Демократия способствует аккумуля-

ции человеческого капитала, но замедляет рост

физического капитала [214; 118]. Вне зависимо-

сти от темпов роста в отдельных системах демо-

кратии характеризуются большей устойчивос-

тью роста [105; 204; 200; 126]. Причинно-следст-

венная связь между демократией и ростом

часто различается в отдельных странах мира

(хотя и здесь результаты отдельных исследова-

ний противоречивы [134; 169]). Неопределен-

ными являются отношения между демократиче-

ским режимом и конкретными особенностями

экономической политики [187]. Разнообразие

результатов столь велико, что заставляет неко-

торых исследователей усомниться в том, явля-

ется ли разнообразие политических режимов

ключевой переменной, позволяющей учесть

В работах [163, 164; 165] по-

казано, что если игроки не ве-

рят в перспективы формиро-

вания в обществе власти зако-

на (rule of law), они предпоч-

тут использование стратегии

ограбления активов (asset

stripping) с целью максимиза-

ции текущего дохода, а спрос

на хорошие институты оста-

нется низким.

Наверное, фактор зависи-

мости от выбранного пути яв-

ляется первоочередным в лю-

бых экономико-политических

объяснениях. Однако пробле-

ма в том, что зависимостью

от выбранного пути можно

объяснить практически лю-

бой факт общественной жиз-

ни. В истории всегда можно

найти набор выборов, совер-

шенных в тот или иной мо-

мент, обуславливающих ны-

нешнее состояние общества

и экономики, а все различия

между странами объяснить

тем, что исторический путь

каждой из них уникален (воз-

можны лишь частичные сов-

падения ряда исторических

фактов, но не всех фактов од-

новременно). Причем чем бо-

лее длительный отрезок исто-

рического пути страны рас-

сматривается, тем больше

обычно находится объясне-

ний, но тем более сомнитель-

ными они являются. Приме-

ры злоупотребления логикой

зависимости от выбранного

пути и исторических объясне-

ний приводятся также в [12].

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В РОССИИ

119

Примечание. Рассчитано авто-

ром. Использован «индекс си-

лы президентской власти»

Т. Фрая (индекс включает в се-

бя два компонента: формаль-

ные полномочия президента,

прописанные в правовых ак-

тах, и «остаточные полномо-

чия» (residual power), возника-

ющие из-за лакун в правовых

актах [139]), а также средний

индекс четырех показателей

качества государственного уп-

равления Всемирного банка

(government effectiveness, regu-

latory quality, rule of law и con-

trol of corruption [168]).

120

АЛЕКСАНДР ЛИБМАН

альтернативные направления воздействия по-

литических процессов на экономику [198], и су-

ществует ли вообще оптимальная политическая

система для экономического роста [142]

Все сказанное касается и стран с переходной

экономикой. Некоторые исследования под-

тверждают позитивное влияние демократиза-

ции на становление эффективных институтов

[136; 128]. Для постсоциалистических стран на-

блюдается четкая обратная корреляция силы

президентской власти и качества экономичес-

ких институтов (см. рис. 1, а также подробный

анализ в [78]).

Критику работы см. в [31].

Рис. 1. Качество институтов и сила власти президента

Качество институтов, Всемирный банк

Сила власти президента