Леонтьева О. (отв. ред.). Российская империя в зарубежной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

За чертой оседлости

: 641 :

Бенджамин Натанс

: 640 :

це неподалеку от Кремля, в Петербурге им разрешалось снимать

частные комнаты в любых районах города. В 1838 году это дозволе=

ние стало предметом недолгих дебатов, в которые был вовлечен гла=

ва пресловутого Третьего отделения граф А.Х. Бенкендорф. Мнимо

обеспокоенный недостатком полицейского контроля над временно

проживающими в столице евреями, Бенкендорф, ссылаясь на при=

мер Москвы, доказывал, что допуск евреев в Петербург должен быть

ограничен определенным районом города. Комитет министров, тем

не менее, категорически отверг эту идею, заметив, что еврейский

квартал в столице империи, где его могут заметить иностранные

дипломаты и гости из других стран, — это «неудобно» и может

скомпрометировать правительство

. Или, как в ином контексте от=

метил позже поэт Иегуда Лейб Гордон, «чрез окно, прорубленное

нами в Европу, Европа посматривает и к нам»

Когда политика выборочной интеграции сделала возмож=

ным более существенное присутствие евреев во внутренних облас=

тях России, царское правительство, в лице Еврейского комитета

(созданного в 1840 году), вновь подтвердило право отдельных кате=

горий еврейского населения на свободное проживание в Петербур=

ге. Более того, Петербург должен был отныне служить образцом для

других городов империи. Отвергнув практику насильственного обо=

собленного проживания как «средневековую» и «несообразную

с духом времени», Еврейский комитет оценил ее как одно из важ=

нейших препятствий на пути «слияния» евреев с прочим населе=

нием

. «Дух времени», следует заметить, прежде всего был духом

утилитаризма: вновь и вновь комитет напоминал непокорным мест=

ным чиновникам, что ограничение прав евреев на проживание при=

водит к снижению цен на недвижимость в затронутых этими распо=

ряжениями районах (из=за падения спроса) и в целом препятствует

вкладу евреев в местную экономику.

Какие же формы приняли еврейские поселения в Петербур=

ге — при отсутствии как правовых ограничений на расселение,

так и традиционных еврейских кварталов, какие формы приняли

еврейские поселения в Петербурге? Этот вопрос требует совершить

краткий экскурс в социальную географию города. Несмотря на ве=

дущую роль, которую играл Петербург в индустриализации им=

перии, география города на протяжении всего периода заката

империи оставалась смесью типично доиндустриальных и индуст=

Этнос и городское пространство

Вплоть до 1860=х годов трудно было отыскать крупный город

в пределах черты оседлости, в котором не было бы особых улиц

или кварталов, где проживание евреев было ограничено или зап=

рещено вообще. Российская империя, за исключением Царства

Польского, никогда не знала практики создания еврейских гетто

в их классической европейской форме — ограниченного простра=

нства, населенного исключительно евреями

. Но во многих горо=

дах черты оседлости законодательные ограничения внутригоро=

дского расселения евреев, зачастую восходящие к периоду

польского господства, создали легко узнаваемые еврейские райо=

ны: факт, который приобрел огромное значение в период погро=

мов. Даже в 1860=х годах такие города, как Вильна, Ковно и Жито=

мир, где евреи составляли половину или около половины всего

населения, содержали районы, где проживание и предпринима=

тельская деятельность евреев были запрещены

До разделов Польши в конце XVIII века города Российской

империи не испытывали нужды в подобных ограничениях, посколь=

ку проживание евреев в империи было запрещено вообще. Но раз=

дельное проживание по национальному или религиозному приз=

наку было, без сомнения, известно во внутренних областях России.

В прежние века во многих русских городах, включая Москву и Пе=

тербург, выделяли специальные районы, специальные районы, из=

вестные как слободы, где проживали французы, немцы, татары и дру=

гие этнические группы. Обособленно проживали и некоторые

группы, объединенные родом занятий

. Многие европейские го=

рода на заре нового времени использовали подобную практику. Но

к середине XIХ века особые районы для иностранцев в Петербурге

в большинстве своем исчезли, а их жители расселились по всему

городу, оставив по себе лишь памятные названия — такие, как «Анг=

лийская набережная», «Татарский рынок» или «Немецкая улица»

В первой половине XIX века еврейские купцы и торговцы —

не более чем несколько сотен — тонкой струйкой стали просачи=

ваться во внутренние районы империи как временные гости, выпол=

няющие те или иные коммерческие и финансовые миссии. В отли=

чие от Москвы, где временно приезжавшие евреи должны были

останавливаться в специально предназначенной для них гостини=

За чертой оседлости

: 643 :

Бенджамин Натанс

: 642 :

тенденция сохранялась весь позднеимперский период), самой вы=

сокой концентрацией проституток и домов терпимости и самым

высоким уровнем смертности

. Равной важностью обладает и тот

факт, что этот район был известен своими мелочными рынками,

лавочками и ремесленными мастерскими, обычно производивши=

ми товары на продажу, а не на заказ. Иными словами, Подьяческие

и их окрестности были Невским проспектом для бедноты

Таким образом, при отсутствии каких=либо легальных огра=

ничений права на поселение внутри города, петербургские евреи —

большинство из которых были ремесленниками и мещанами

— се=

лились в основном там, где их бизнес был уже налажен. Когда часов=

щик Хаим Аронзон приехал в Петербург со своей семьей в 1868 году,

он снял комнаты на углу улиц Садовой и Вознесенской, в центре

района Подьяческих

. Согласно многочисленным свидетельствам

того времени, целые доходные дома были известны как населен=

ные евреями — легально или нелегально

. Один журналист того

времени писал, что извозчики подъезжали к вновь прибывшим в Пе=

тербург евреям (обычно легко узнаваемым по одежде) на железно=

дорожных вокзалах и, не дожидаясь подсказки, начинали выкрики=

вать названия гостиниц на Подьяческих. Другой писатель

изображал еврейских иммигрантов, которых одурачили энергич=

ные домовладельцы, заставив поверить, что евреям запрещено се=

литься где=либо в Петербурге, кроме Подьяческих

. В самом деле,

этот район был столь узнаваемо еврейским, что один отставной кан=

тонист выразил контраст между Петербургом, виденным им при

Николае I, с тем же Петербургом 1870=х годов, в такой запомина=

ющейся фразе: «Что тогда был Петербург? — пустыня; теперь же

ведь это — Бердичев!»

. К 1880=м годам, действительно, район

Подьяческих стали в шутку именовать «Петербургский Бердичев»

Юмор этих высказываний проистекал в точности из сопо=

ставления двух совершенно противоположных образов: шумное

и грязное провинциальное местечко в сердце блистательной сто=

лицы империи. Оба эти образа, тем не менее, весьма избирательно

отражали действительность. Петербург конца XIX века был рас=

садником болезней, где в демографическом отношении преобла=

дала рабочая и крестьянская беднота, а Подьяческие, со своей сто=

роны, обладали лишь небольшим сходством с местечком или гетто,

где евреи обычно составляли большинство населения

. Согласно

риальных структур. С одной стороны, как доказывал географ

Джеймс Бейтер, данные переписи свидетельствуют, что Петербург

был меньше сегрегирован по классовому или сословному призна=

ку, чем европейские города. Кварталы в российской столице мог=

ли быть социально и экономически разнородными, и если и воз=

никала ограниченная пространственная сегрегация, то она была

скорее вертикальной (квартира на первом этаже противостояла

в социальном отношении подвалу или мансарде), чем горизон=

тальной (по улице или кварталу)

С другой стороны, различные районы города обладали

прочной и ярко выраженной классовой или сословной репутаци=

ей в гораздо большей степени, чем о том могут свидетельствовать

статистические данные

. Как часто бывает, повседневная жизнь

города во многих отношениях не соответствовала букве переписи.

Так, Адмиралтейская часть на левом берегу Невы, где был распо=

ложен Зимний дворец и многие правительственные учреждения,

была известна как анклав для благородных и богатых, в то время

как кварталы за рекой Фонтанкой, городские пригороды, а также

Выборгская сторона — северная окраина Петербурга — пользо=

вались репутацией рабочих окраин.

Как же вписались в социальный ландшафт города — стати=

стический и воображаемый — поселившиеся в Петербурге евреи?

«В Петербурге нет и не было официально „жидовского кварта=

ла“, — писал Всеволод Крестовский в своем псевдоэтнографиче=

ском романе „Петербургские трущобы“, — но с тех пор, как ев=

реям дозволено селиться в столицах, они сами по себе завели нечто

в этом роде»

27.

Другие современники также использовали приме=

нительно к петербургским реалиям выражения «еврейский квар=

тал» или «еврейское гетто»

. Перепись 1869 г. показала, что при=

мерно семь тысяч петербургских евреев проживали в двенадцати

различных частях Петербурга, но в неодинаковых пропорциях.

Большинство евреев (63%) проживали в шести участках, цент=

ром которых были три параллельные друг другу Подьяческие ули=

цы (Подьяческая, Средняя Подьяческая и Малая Подьяческая) и

границами которых служили Екатерининский канал и Садовая

улица, в нескольких кварталах южнее Невского проспекта

. Неко=

торые из этих участков отличались самой высокой в городе плот=

ностью населения и численностью жильцов на одну квартиру (эта

За чертой оседлости

: 645 :

Бенджамин Натанс

: 644 :

Доступные нам данные по Петербургу не позволяют рекон=

струировать пространственную обособленность внутри самого

еврейского общества по признаку рода занятий или социальной при=

надлежности. Но достаточно детальная перепись 1897 года показыва=

ет, что, как и среди городского населения в целом, грамотность среди

евреев (имелось в виду владение грамотой на любом языке) не слиш=

ком различалась по различным кварталам города. Тем не менее, замет=

но различался, в зависимости от места проживания, тот язык, который

респонденты указывали как родной. В этом отношении лингвисти=

ческая карта еврейского Петербурга точно соответствовала социаль=

ной репутации городских районов: от элитной Адмиралтейской час=

ти, где 49% евреев говорили дома по=русски, до пестрых по

социальному составу, но преимущественно рабочих районов — та=

ких, как Александро=Невская, Рождественская части и Выборгская

сторона, — где по=русски дома говорили от 11% до 20% евреев

Язык и аккультурация

Языковая практика, действительно, является одним из наиболее

ярких показателей степени культурной ассимиляции петербур=

гских евреев. С 1869 по 1910 год примерно половина евреев сто=

лицы стала указывать в качестве своего родного языка не идиш,

а русский (существенно то, что этот показатель был приблизитель=

но одинаковым для мужчин и женщин):

Таблица 2 Родной язык, указанный еврейскими

мужчинами и женщинами, %

1869 1881 1890 1900 1910

Идиш 97 84 67 61 54

в том числе: мужчины нет данных 83 67 нет данных 54

женщины нет данных 86 68 нет данных 54

Русский 2 12 29 37 42

в том числе: мужчины нет данных 13 29 нет данных 42

женщины нет данных 11 28 нет данных 42

Источник: Статистический ежегодник Санкт=Петербурга, 1892 г. СПб.,

1894. С. 67; Санкт=Петербург по переписи 15 декабря 1890 года. Спб., 1892.

Ч. 1. Т. 1. Разд. 2. С. 79; Юхнева Н.В. Этнический состав и этносоциальная

структура населения Петербурга. Л., 1984. С. 208.

данным переписи, даже в районе, где была зафиксирована наи=

большая концентрация еврейского населения, на Подьяческих —

в четвертом участке Спасской части — относительная численность

евреев никогда не превышала 8% всего населения.

Хотя доля петербургских евреев, проживавших на Подья=

ческих, в позднеимперский период неуклонно снижалась, эти квар=

талы сохраняли репутацию еврейского анклава. Фактически,

в сравнении со многими другими этническими группами населе=

ния Петербурга, евреи оставались относительно сегрегирован=

ной группой. Индекс пространственной обособленности, пока=

зывающий процент от данной группы, который должен был бы

переселиться, чтобы распределиться по городу в таких же масшта=

бах, как и контрольная группа (в данном случае контрольной груп=

пой являются русские православного вероисповедания), был рас=

считан на 1869 и 1910 годы следующим образом:

Таблица 1 Индекс пространственной сегрегации

по религиозным группам, %

Индекс

1869 1910

Католики (с униатами) 20,6 13,5

Протестанты 20,8 20,0

Старообрядцы 38,1 29,6

Армяно=григорианцы 41,7 37,6

Иудеи 40,7 52,0

Мусульмане 39,9 56,1

Источник: Bater J.H. St.Petersburg: Industrialization and Change. London,

1976. Р. 200, 377.

Если оставить в стороне мусульманскую и армяно=григори=

анскую группы, каждая из которых в 1910 году насчитывала менее

3,5 тысяч человек — в отличие от почти 35 тысяч евреев — можно

констатировать, что евреи были не только, как пишет Бейтер, «един=

ственным значительным меньшинством, концентрированным

в сколько=нибудь заметной степени», но и единственным значитель=

ным меньшинством, степень обособленности которого возрастала

в течение четырех десятилетий. В 1910 году евреи в Петербурге бы=

ли заметно более пространственно обособлены, чем их собратья в Ве=

не, несмотря на наследие существовавшего ранее венского гетто

За чертой оседлости

: 647 :

Бенджамин Натанс

: 646 :

чертой, которая, по всей вероятности, передавалась детям респон=

дентов и которая играла очень значительную роль в повседневной

жизни. Тем не менее — сколь бы парадоксальным это ни казалось —

те евреи, которые усвоили русский язык как свой родной, станови=

лись, с другой стороны, меньше похожими на окружавшее их горо=

дское население: их уровень грамотности, уже достаточно высокий

к тому времени, в дальнейшем становился гораздо выше, чем уро=

вень грамотности населения в целом. Даже по сравнению с петер=

бургскими мещанами евреи, говорившие по=русски, демонстриро=

вали более высокий уровень грамотности. Таким образом, простое

отождествление усвоения русского языка с «аккультурацией» или

«ассимиляцией» — если понимать под ними приобретение боль=

шего сходства с окружающим населением — было бы ошибочным.

Усвоение русского языка евреями было тесно связано с дру=

гой существенной переменой, которая имела отношение как к са=

мому еврейскому миру, так и к его отношениям с окружающим об=

ществом. Как видно из таблицы 2, еврейские мужчины и женщины

в Петербурге позднеимперского периода переходили от идиш

к русскому приблизительно одинаковыми темпами. Чрезвычайно

детализированные сведения о родном языке и грамотности в пере=

писи 1897 году делают возможным последовательно проследить те

сдвиги в сравнительном уровне грамотности мужчин и женщин,

которые происходили вместе с усвоением русского.

Таблица 4 Уровень грамотности на идиш и русском среди

еврейских мужчин и женщин по данным переписи 1897 года, %

Родной язык Язык грамотности Грамотность Разница в уровне

мужчины женщины грамотности

Идиш идиш 74 59 15

Идиш русский 59 48 11

Русский русский 86 80 6

Источник: Первая всеобщая перепись населения Российской империи,

1897 г.: Город Санкт=Петербург. СПб., 1903. Т. 37. Ч. 2. С. 88–119.

Со вступлением еврейских мужчин и женщин в русскогово=

рящий мир не только возрастала их способность владеть пись=

менным словом, но и сокращался разрыв между относительным

уровнем грамотности мужчин и женщин, и тем самым стиралось

Хотя и невозможно реконструировать точные аналогичные

данные по другим этническим группам (из=за отсутствия показа=

телей как по языку, так и по религии), представляется, что ни одна

этническая группа в Петербурге не достигла этого уровня лингви=

стической адаптации. Подсчеты, сделанные Юхневой, показыва=

ют, что, напротив, такие этнические группы, как поляки и эстон=

цы, в тот же самый период становились все менее склонны

объявлять русский язык своим родным:

Таблица 3 Члены этнических групп, владевшие

своим национальным языком, %

Группа Язык 1869 1881 1890 1900 1910

Евреи Идиш 97 84 67 61 54

Поляки Польский 78 82 81 90 94

Финны Финский 93 94 88 87 85

Эстонцы Эстонский 75 63 74 86 86

Источник: Юхнева Н.В. Этнический состав и этносоциальная структура

населения Петербурга. Л., 1984. С. 24; Статистический ежегодник Санкт=

Петербурга, 1892 г. СПб., 1894. С. 67.

Усвоение евреями русского языка как своего родного было,

более того, прочно связано с ростом грамотности. Правда, в дан=

ных переписи населения категория «грамотность» часто означала

просто утвердительный ответ на вопрос «Умеете ли читать?» и, та=

ким образом, не могла расцениваться как полностью достоверный

показатель реального умения читать или писать

. По отношению

к идиш статистические показатели грамотности становятся еще бо=

лее двусмысленными, поскольку и евреям, и неевреям одинаково

были свойственны сомнения в том, можно ли считать идиш насто=

ящим языком или, по крайней мере, литературным языком. Тем не

менее, едва ли может вызывать сомнения картина роста грамот=

ности, сопровождавшегося усвоением русского языка: в 1890 году

умение читать и писать на идиш охватывало 52% людей, назвав=

ших этот язык своим родным, в то время как среди евреев, считав=

ших своим родным языком русский, грамотность составляла 78%.

В 1897 году эти показатели составили 67% и 83% соответственно

С одной стороны, конечно, указание русского языка как

своего родного является мощным индикатором аккультурации,

За чертой оседлости

: 649 :

Бенджамин Натанс

: 648 :

нимательской лихорадки»

. По словам бывшего служащего банка

Гинцбурга, «в выходцах из черты оседлости происходила полная

метаморфоза: откупщик превращался в банкира, подрядчик —

в предпринимателя высокого полета, а их служащие — в столич=

ных денди. Многие вороны напялили на себя павлиньи перья; выс=

кочки из Балты и Конотопа, через короткое время, считали себя

„аристократами“ и смеялись над „провинциалами“»

Если отбросить ироничный тон, этот пассаж выражает

в сжатой форме меняющуюся роль еврейской финансовой элиты по

мере того, как Россия переходила от аграрно=крестьянской эконо=

мики к ранним стадиям коммерческого капитализма. В качестве ли

«феодальных» откупщиков или «капиталистических» банкиров=

заимодавцев, еврейские финансисты (по крайней мере, те из них,

кто жил в Петербурге) продолжали сколачивать свои состояния

большей частью в предприятиях, спонсировавшихся государством,

и поддерживать тесные связи с правительственными чиновниками.

Банкирский дом Гинцбурга является тут наиболее разитель=

ным примером. Выдвинувшись в качестве винных откупщиков

и поставщиков провианта и обмундирования для русской армии

в годы Крымской войны, Евзель Гинцбург и его сын Гораций осно=

вали свой банк в Петербурге в 1859 году и впоследствии выпускали

бесчисленные займы в поддержку многих правительственных про=

ектов, включая войну против Османской империи в 1877–1878 го=

дах

. Братья Поляковы (Самуил, Яков и Лазарь) участвовали в фи=

нансировании железнодорожного строительства, за что были

возведены Александром II в потомственное дворянство — случай,

исключительно редкий для евреев. В 1871 году Аврам Зак, бывший

служащий Гинцбургов, стал директором Петербургского Учетно=

ссудного банка, одного из крупнейших банков империи, владельцем

которого был польско=еврейский магнат Леопольд Кроненберг

Стремительный взлет таких евреев вызывал предсказуе=

мый взрыв возмущения против выскочек=нуворишей. В одном из

своих заслуженно забытых произведений — стихотворении «Ба=

лет» (1866) поэт=народник Некрасов, с трудом сводивший в те дни

концы с концами в Петербурге, патетически декламировал:

Стоит только на ложи взглянуть,

Где уселись банкирские жены, —

традиционно привилегированное положение мужчин в мире пись=

менной культуры. Эти перемены — опять=таки! — делали евреев

непохожими на окружающее их население Петербурга, где вплоть

до падения царского режима сохранялся значительный разрыв

между уровнем мужской и женской грамотности (61% и 41% со=

ответственно в 1897 году, 76% и 57% соответственно — в 1910=м)

Новые евреи

За относительно короткий промежуток времени петербургские

евреи создали новый образ еврея в России — современного, космо=

политичного, преуспевающего в таких типично городских сфе=

рах деятельности, как банковское дело, юриспруденция и журна=

листика, которые возникли на волне Великих реформ. Этот новый

образ не вытеснил сохраняющийся образ российского еврея как

отсталого сепаратиста=фанатика, зачастую живущего в крайней

бедности, а, напротив, сосуществовал с ним.

Несмотря на численное преобладание среди еврейского на=

селения города ремесленников и мелких торговцев, именно купцы,

банкиры и финансисты — что неудивительно — «кололи глаза» об=

ществу. Ни в одной другой еврейской общине в России не было

столь из ряду вон выходящего и выставленного напоказ богатства.

Петербург быстро стал излюбленным местом для русско=еврей=

ской плутократии, многие из членов которой играли видную роль

в бурно развивающихся сферах частного банковского дела, спеку=

ляций и железнодорожного строительства. Одна еврейская жи=

тельница столицы, возможно, лишь незначительно преувеличива=

ла, когда писала о 1860–1870=х годах, что «никогда ни до, ни после

того евреи в Петербурге не жили так богато, поскольку финансо=

вые учреждения в значительной степени находились в их руках»

В период расцвета частного банковского дела в России —

приблизительно от 1860=х и до восстановления государственной

кредитной системы в 1880=х годах, роль русско=еврейских банки=

ров в финансовой жизни империи была сопоставима с аналогич=

ной ролью Гершона Блейхредера в Германии и Ротшильдов во

Франции

. 1860=е годы стали ареной процесса, который одна

еврейская газета в Петербурге назвала «десятилетием предпри=

За чертой оседлости

: 651 :

Бенджамин Натанс

: 650 :

(издан на идиш в 1929 году), где дореволюционная еврейская плу=

тократия была изображена погрязшей в декадансе, чревоугодниче=

стве и — в одном случае — в почти инцестуальной связи

Борьба за общинное лидерство (I)

Несмотря на многочисленные свидетельства обратного, современ=

ники обычно отмечали высокую степень солидарности и внут=

ренней сплоченности среди российских евреев. Даже сегодня

сложившийся в массовом сознании образ русских (или, шире, вос=

точноевропейских) евреев — по крайней мере в период до обра=

зования еврейских политических движений и партий в конце

XIX века — это образ крепко сплоченного меньшинства. Ограни=

ченность этой точки зрения нигде не является столь очевидной, как

в общинной истории петербургских евреев, где наиболее выпук=

ло отразились многие внутренние противоречия, присущие все=

му сообществу российского еврейства.

Как и их собратья в Одессе, еврейские иммигранты в Петер=

бурге столкнулись с проблемой — и возможностью — создания об=

щинных институтов почти с нуля. В этом заключалось разительное

отличие столичных условий от вековых общинных традиций таких

центров проживания евреев, как Вильна, Бердичев или Люблин

. Но

в Петербурге заполнение общинной tabula rasa (как назвала это

одна еврейская газета

) началось лишь в 1860=х годах, нескольки=

ми десятилетиями позже, чем в Одессе, на более высокой ступени

внутренней дифференциации российских евреев. Как и все осталь=

ное в столице, еврейские общинные учреждения попадали в сферу

особо пристального правительственного внимания, причем со сторо=

ны не только местной администрации, но и высших правительствен=

ных органов. Поэтому вдобавок к тому повышенному самосознанию,

достигнутому в результате обдуманного создания проекта общин=

ной жизни, петербургские евреи остро осознавали свою представи=

тельскую функцию перед лицом окружающего общества. Как евреи,

так и неевреи расценивали петербургскую еврейскую общину как по=

тенциальную модель всего российского еврейства, как аршин, с по=

мощью которого можно будет измерить результативность полити=

ки выборочной интеграции евреев в российское общество.

Сотня тысяч рублей, что ни грудь! <...>

В этих ложах — мужчины евреи <...>

Доблесть, молодость, сила — пленяли

Сердце женское в древние дни.

Наши девы практичней, умнее,

Идеал их — телец золотой,

Воплощенный в седом иудее,

Потрясающем грязной рукой

Груды золота...

Немецкий житель столицы, для которого беднейшие евреи

города оставались незаметными, докладывал в 1881 году, что един=

ственные евреи, которых можно отыскать в Петербурге — это «не=

сколько сот покровительствуемых семей. Пролетарии среди пра=

вительственных чиновников, располагающие лишь нищенским

жалованьем, вынуждены поддерживать отношения с финансиста=

ми рода Моисеева <…>, спекулянтами в сферах строительства и же=

лезных дорог»

Петербургские евреи=интеллигенты также зачастую были

весьма критично настроены по отношению ко вновь возникшей

плутократии, хотя не столько из страха перед их влиянием, сколь=

ко из раздражения, что нувориши держат явную дистанцию по от=

ношению к менее преуспевающим евреям. Гнев интеллектуалов

только подогревался тем фактом, что многие из них (или же газе=

ты и журналы, где они работали) в той или иной мере находились

в финансовой зависимости от разбогатевшей элиты. журналист Ури

(Аркадий Григорьевич) Ковнер, с гордостью носивший прозвище

«еврейского Писарева», опубликовал короткий рассказ «Вокруг зо=

лотого тельца» — обвинительный акт против банкира А.И. Зака,

своего бывшего работодателя

. Личный секретарь Зака, Григорий

Исаакович Богров, ушел от него, чтобы стать соредактором петер=

бургского еврейского еженедельника «Рассвет», где он объединил

свои усилия с Марком Варшавским, племянником железнодорож=

ного магната А.М. Варшавского, в написании передовиц, обличаю=

щих общественное положение богатых. Следующие поколения

писателей дошли в своем критицизме до откровенного очернитель=

ства, как, например, Шолем Аш в историческом романе «Петербург»

За чертой оседлости

: 653 :

Бенджамин Натанс

: 652 :

возглашенным правлением, а не представителями общины в це=

лом, как это было принято в традиционной еврейской среде в чер=

те оседлости

Именно это последнее обстоятельство и стало предметом

серии стычек между различными еврейскими группами столицы.

В своей записке на имя петербургского губернатора, написанной

в 1867 году, Нейман чистосердечно и прямо писал об этой проб=

леме. Охарактеризовав быстро растущую еврейскую общину горо=

да как пораженную «беспорядками и застоем», он отмечал, что чле=

ны правления слишком часто покидают Петербург для деловых

поездок и потому неспособны заниматься делами общины. Стре=

мясь придать большую легитимность правлению общины — а тем

самым и укрепить свои собственные позиции — Нейман настаивал

на проведении новых выборов, где своих делегатов в правление из=

бирали бы члены всех сословий внутри еврейской общины (ремес=

ленники, солдаты, мещане и интеллигенты)

. Губернатор обратил=

ся за советом к Горацию Гинцбургу, которого он характеризовал

как «человека, хотя и заинтересованного в делах своих единовер=

цев, но, по своему положению, стоящего выше мелочных дрязг

и, следовательно, более способного хладнокровно обсудить дело».

Гинцбург, также заинтересованный в том, чтобы положить конец

внутренним конфликтам, одобрил предложение Неймана

Деление петербургских евреев на курии согласно сословной

принадлежности, будь оно формально закреплено, могло бы внед=

рить в структуру еврейской общины совершенно новые для нее

и определенно российские по происхождению иерархические

принципы. Но имперские власти осторожно относились к введе=

нию любых квазипредставительных учреждений, всего, что хотя

бы отдаленно напоминало автономные институты для столичных

евреев

. Так или иначе, но первые общинные выборы, проведен=

ные по сословному принципу в 1868 году, стали и последними, выз=

вав шквал обвинений в коррупции и закулисных манипуляциях.

Как узнал Гораций Гинцбург (находившийся в то время в Париже)

из письма своего секретаря Эммануэля Левина, составлявшие

меньшинство «прогрессисты одержали полную победу над консер=

ваторами», но лишь ценой серии интриг

. Левин, несмотря на свои

симпатии к «прогрессистам», был вынужден заключить, что «мас=

са здешних евреев взволнована негодованием на такой результат

Еврейская элита, которая начала формироваться в Петер=

бурге в 1860=х годах, решилась подражать той организации жизни

евреев, которая сложилась в Берлине и Париже

. С этой целью

группа из приблизительно ста влиятельных евреев, проживав=

ших в столице, собралась в июле 1863 года, чтобы избрать делега=

тов в правление общины, предназначенное для организации об=

щинных дел. Из пятнадцати избранных делегатов две трети были

купцами (список возглавляли Евзель и Гораций Гинцбурги), ос=

тальные — врачами и дантистами, принадлежавшими к «дипломи=

рованной интеллигенции»

Первым своим актом правление пригласило доктора Авра=

ама Неймана (1809–1875), уроженца Германии и последователя ре=

формистского иудаизма, стать первым — и единственным, вплоть

до официального запрета — раввином петербургской общины.

С трудом изъясняющийся на русском или идиш, Нейман отправ=

лял службы на немецком и иврите для прихожан из числа купцов=

нотаблей во временном молитвенном доме в центре района Подь=

яческих, месте самого плотного проживания евреев. Нейман,

окончивший йешиву и получивший университетское образование,

возглавил общину, которую один из современников назвал первой

в городе «порядочной общиной, по крайней мере в интеллектуаль=

ном смысле»

Петербургские евреи, исповедующие более традиционную

религию, едва ли благосклонно восприняли приезд Неймана и его

положение как единственного официально утвержденного рав=

вина. Но даже среди тех, кто симпатизировал реформе иудаизма,

существовало значительное недовольство. Спустя шесть лет после

назначения Неймана журналист (и в будущем — титан издатель=

ского дела) А.Е. Ландау публично упрекал Неймана в недостатке

инициативы: если отвлечься от того, что Нейман внес некий «про=

свещенный» декорум в еврейские ритуалы, раввин явно сделал

слишком мало для создания в столице общинных институтов

. Для

младшего поколения образованных евреев, заинтересованных

в том, чтобы стать полноправными гражданами реформированной

России, неспособность Неймана изъясняться на государственном

языке империи была неуместным напоминанием о проберлинской

культурной ориентации Гаскалы (еврейского Просвещения)

В равной степени беспокоило то, что Нейман был избран самопро=

За чертой оседлости

: 655 :

Бенджамин Натанс

: 654 :

В результате богатые члены правления, избиравшие сами

себя, использовали общинные фонды, извлеченные из карманов

бедноты, чтобы финансировать «реформированные» еврейские

учреждения, чуждые религиозной практике их собратий по вере.

Проистекавшие отсюда противоречия временами приводили ко

вспышкам насилия, как, например, в том случае, когда группа ре=

месленников, разъяренных высокими ценами на кошерное мясо,

затеяла драку с собравшейся в молитвенном доме у Неймана эли=

той, из=за того, что один еврейский журналист назвал ее предста=

вителей «эксплуатирующей бедный еврейский люд в Петербурге

компанией кулаков=мясников еврейских»

Социальные и религиозные водоразделы

Уже к середине XIX века российские евреи приобрели в глазах пра=

вительственных чиновников репутацию — помимо всего прочего —

сутяжнического народа

. Междоусобные конфликты (большей

частью, хотя и не исключительно, между хасидами и их оппонента=

ми), запутанный лабиринт дискриминационного законодательства

и его произвольное применение, в сочетании с относительно вы=

соким уровнем грамотности и культурой, пропитанной законниче=

скими предписаниями, привели к появлению экстраординарного

количества петиций и жалоб от различных групп еврейского насе=

ления или отдельных его представителей с просьбами о государ=

ственном вмешательстве и защите

. Один хорошо осведомленный

современник описывает кампанию, предпринятую ортодоксальны=

ми евреями, кульминацией которой стали «тысячи прошений, каж=

дое с сотнями подписей», засыпавшие Министерство народного

просвещения

. Но даже на этом фоне столичные евреи выделялись

особо. Едва ли десятилетие прошло с того дня, когда политика вы=

борочной интеграции позволила евреям селиться в Петербурге,

а министр внутренних дел уже жаловался на постоянные раздоры

в среде столичных евреев, взаимные обвинения и жалобы в адрес

городских властей

. Сходным образом и «Рассвет» с горечью писал

о «бесконечных интригах» среди столичных евреев

Но, как можно заметить, это сильно расходилось с иллюзи=

ей еврейской солидарности. Ландау, в своей обычной уклончивой

выборов, и нельзя не признать, что г. Нейман с своею партиею сде=

лал промах, что произвели выборы почти исключительно из оппо=

зиции и тем возбудили против себя большое раздражение. Я дер=

жусь в стороне от всех этих интриг партий и искренно желаю

только одного, чтобы не начались взаимные официальные жало=

бы и ябеды, которые могли бы чрезвычайно повредить нам в мне=

нии высшего начальства»

Опасения Левина были, пожалуй, слишком близки к реаль=

ности. Жалобы евреев на их общинные власти буквально наводни=

ли столы всевозможных правительственных чиновников. Мно=

гие авторы петиций подтверждали наблюдение Неймана о том, что

члены правления проводят слишком много времени за границей

и обычно слишком заняты коммерческими делами для того, что=

бы уделять должное внимание нуждам общины

. В 1868 году Саул

Каценеленбоген, «присяжный переводчик», направил жалобу

в Министерство внутренних дел, где требовал аннулировать ре=

зультаты недавних выборов. Еврейские ремесленники и отставные

солдаты, писал он, были полностью исключены из процесса выра=

ботки решений, несмотря на тот факт, что именно они составляли

преобладающее большинство столичных евреев и «коренное

еврейское население» города

В этот момент к вопросу о представительстве присоедини=

лась столь же злободневная проблема общинных налогов. Как под=

черкивали Каценеленбоген и другие, именно низшие слои еврей=

ского населения, как потребители, платили львиную долю налогов

на резку скота и продажу кошерного мяса (так назывыаемый коро=

бочный сбор) и тем самым финансировали общинный бюджет:

«Все эти доходы и пожертвования поступают преимущественно от

ремесленников, составляющих, как выше сего значится, по числи=

тельности своей, здешнее коренное еврейское население и предан=

ных обрядам своей Веры, от коих купцы, за исключением лишь

нескольких лиц, и ученые, — подчиняясь прогрессу времени, — во=

обще отказываются, не отличаясь от христиан ни кушанием и ни=

чем другим и не участвуя поэтому и в сопряженных с духовными

обрядами денежных пожертвованиях и субсидиях.... Ремеслен=

ное сословие видит себя крайне стесненным и доведенным в на=

стоящее время до голода беспощадными ценами на мясо (40 коп.

ф[унт]!)»

За чертой оседлости

: 657 :

Бенджамин Натанс

: 656 :

Но не только высокие заграничные гости расценивались

петербургскими евреями как наблюдатели, чье мнение заслужива=

ет внимания

. Согласно меморандуму, циркулировавшему среди

членов правления общины, российская политическая элита, скон=

центрированная в столице империи, также могла сделать опреде=

ленные выводы из своих наблюдений над жизнью столичных ев=

реев: «Нельзя забывать, что жизнь именно петербургских евреев

проходит на глазах тех, от коих зависит судьба вообще евреев

в России, зависит дарование евреям прав на жизнь, труд, образо=

вание. Если петербургские евреи, даже в низших своих слоях, до=

кажут своим примером способность к производительному труду,

благовоспитанность и добрую нравственность, — все это произ=

ведет надлежащее впечатление и может способствовать искоре=

нению предубеждений, господствующих среди влиятельных кру=

гов русского общества столицы»

На первый взгляд, религиозный водораздел среди петербу=

ргских евреев совпадал с социальными границами, отделяя ревно=

стно соблюдающих традиции солдат и ремесленников от «прогрес=

сивных» (или религиозно индифферентных) купцов

и интеллигентов. Тем не менее, предложение Неймана проводить

выборы по различным сословиям в отдельности или петиции от

имени «ремесленников», «солдат» или «купцов» не должны вво=

дить нас в заблуждение и заставлять поверить, что границы конф=

ликтующих сторон совпадали с сословными границами. Прежде

всего следует отметить, что сословные категории — хотя они были

решающими для определения социального статуса евреев — на

практике часто оказывались фиктивными. Более того, согласно

докладу градоначальника за 1878 год, по меньшей мере в трех из

восьми петербургских молитвенных домов можно было увидеть

евреев из различных сословий, молящихся бок о бок

Немногочисленные доступные нам источники, касающиеся

религиозной практики петербургских евреев, подтверждают, что

недовольство ортодоксальной религией в разной степени проявля=

лось на всех социальных уровнях еврейского населения города.

Но в то время как среди преуспевающих и образованных евреев

такое недовольство часто толкало на поиск путей обновления иуда=

изма, то бедных и необразованных евреев оно, как представляет=

ся, вело к отходу от организованной религии как таковой

. Рели=

манере, был одним из многих, кто отмечал необыкновенные конт=

расты в среде столичных евреев: «Смешанность еврейского населе=

ния Петербурга поистине замечательна. Вы найдете между здеш=

ними евреями... людей всех классов общества, как по своему

материальному положению, так и по степеням нравственного раз=

вития <...> от крайних консерваторов до самых ярых реформаторов,

от неисправимых фанатиков и ханжей до людей истинно религиоз=

ных, но в тоже время просвещенных и вполне веротерпимых»

Вплоть до конца XIX века, когда значительное количество

русско=еврейских интеллигентов стало исповедовать специфиче=

ски еврейскую форму народничества (многие из них к тому време=

ни уже имели опыт участия в общероссийском народническом дви=

жении), открыто критические высказывания об образе жизни

рядовых евреев были весьма характерны для так называемых

«просвещенных» евреев. Например, рассказывая в 1864 году

о свадьбе, устроенной двумя еврейскими солдатскими семейства=

ми в Петербурге, свидетелем которой он стал, Ландау высмеивал

«крик, шум, суматоху, беспорядок», «дикую» смесь языков, безг=

рамотное чтение молитвенника. Его, в частности, приводило в не=

годование, что невесте весь день запрещали есть, что гости выщи=

пывали ей волосы на голове, что ее голова была обмазана сахаром

и медом («на счастье») и покрыта тяжелым париком. Обычно, за=

верял Ландау своих читателей, подобное «невежество и религи=

озное суеверие… теперь можно встретить лишь в самых отдален=

ных захолустьях литовских местечек». Исключительно долгая

проповедь Неймана, произнесенная на свадьбе, — на немецком

языке — лишь подчеркнула неуместность таких событий в российс=

кой столице

Подобным же образом издатели «Рассвета», освещая визит

в Петербург Адольфа Кремье, главы Всемирного альянса израэли=

тов, чья штаб=квартира находилась в Париже, в волнении воскли=

цали: «Представьте же себе... если б вдруг ожидавшемуся тогда

г. Кремье вздумалось просить наших тузов показать ему их божий

храм и если б его, вместо великолепных парижских синагог

с стройным гармоническим богослужением, пришлось ввести в ка=

кие=то мрачные, грязные, смрадные конуры, в которых господ=

ствует шум и гам и т.п. атрибуты наших quasi=ортодоксальных мо=

литвенных домов»

За чертой оседлости

: 659 :

Бенджамин Натанс

: 658 :

один из немногих уцелевших источников по жизни петербургских

евреев, автор которого не делал секрета из того факта, что «вздыха=

ет по прелестям Бердичева», — мемуары Полины Венгеровой. При=

быв в Петербург в 1870=х годах вместе со своим мужем=купцом, Вен=

герова была потрясена, обнаружив, что некоторые семьи из числа

преуспевающей элиты ограничили соблюдение религиозных обы=

чаев тремя днями в году: они праздновали Песах, Йом Кипур и Рож=

дество (последнее явно напоказ перед своими слугами). Некоторые

из них позволяли себе добираться до молитвенного дома в суббо=

ту в экипаже, а не пешком, есть во время перерывов в службе на Йом

Кипур, нарушая предписания поста. Пасхальный седер был резко

сокращен, и сам Песах часто отмечался в память Исхода не столь=

ко из Египта, сколько из черты оседлости; разговоры за столом

быстро переходили на последние газетные новости и тенденции

на фондовом рынке

. Но Венгерова была достаточно объективна,

чтобы отметить, что среди еврейской финансовой элиты были

и семьи, следовавшие традиционным религиозным предписаниям.

Высокую степень несходства среди петербургских евреев

часто считали причиной недостатка внутренней солидарности в их

среде

. «Существуют общественные представители, общественный

раввин <...>, содержатся чуть ли не более десяти молитвенных до=

мов, — сетовал Ландау в 1869 году, — но самое еврейское общество

вы напрасно станете искать у нас»

. Если не брать в расчет един=

ственный сиротский приют для детей еврейских солдат и единствен=

ную начальную школу для 75 детей бедноты, в Петербурге практи=

чески отсутствовали другие традиционные институты, которые

придавали иудаизму в Восточной Европе характер не только рели=

гии, но и социального порядка: погребальные общества и общества

взаимопомощи, субсидируемые кошерные закусочные, больницы,

беспроцентные ссудные кассы, талмудические школы или хотя бы

настоящая синагога

. «Нищая телом и духом» — таким был краткий

вердикт, который Га=Коэн вынес петербургской еврейской общине

В 1869 году единственный еврейский сиротский приют нашел сопер=

ника в лице приюта, финансируемого Императорским человеколю=

бивым обществом и созданным специально «для крещаемых и кре=

щенных в православную веру еврейских детей»

Самозваные реформаторы, жалующиеся на внутриобщин=

ные раздоры, тем не менее настаивали, что петербургские евреи,

гиозные конфликты между петербургскими евреями обычно затра=

гивали не богословскую сферу, а повседневную религиозную прак=

тику и формы устройства общины: порядок и строгость службы в

синагоге, облачение и декор, использование хорового пения или не=

еврейских языков, внедрение в деятельность общин крупномасш=

табных форм благотворительности. Петербургская еврейская эли=

та быстро усваивала модели сбора средств, принятые в окружающем

ее городском обществе, включая благотворительные балы, дамские

комитеты, благотворительные базары и ограниченную подписку на

издания. Сфера распространения благотворительности также за=

метно расширилась, отразив новый круг социальных проблем: бла=

готворительные фонды предназначались для профессионального

(в том числе сельскохозяйственного) образования, строительства

недорогого жилья, для помощи нуждающимся женщинам, студен=

там и художникам. Филантропия в столице была, кроме того,

в большей степени направлена на помощь евреям, проживающим

в черте оседлости, чем тем, кто жил в Петербурге.

Путаница современных терминов для противоборствующих

лагерей подтверждает, что ко второй половине XIX века религи=

озные категории становились менее, а не более определенными.

Ландау, замечая, что в Петербурге в одной и той же еврейской семье

можно найти тех, кто молится трижды в день, и тех, кто делает это

трижды в год, в туманной форме противопоставлял «реформато=

ров» и «людей просвещенных» — «консерваторам» и «фанатикам».

Секретарь Гинцбурга Эммануэль Левин предпочитал термины

«прогрессивный» и «консервативный», в то время как «Рассвет»

рассуждал о «реформаторах» и «ортодоксах». Несколько десятиле=

тий спустя историк Шаул Гинзбург (приехавший в Петербург сту=

дентом в 1886 году) описывал этот конфликт как противоборство

правления общины и «благочестивого» лагеря, который, согласно

Гинзбургу, объединял сторонников раввинистического иудаизма

(митнагдим) и их обычных противников — хасидов. Гордон, опи=

сывая этот религиозный ландшафт, утверждал, что правление ос=

новывается «на началах рациональных и современных», в то время

как «другая [партия] вздыхает по тем прелестям и распорядкам, ко=

торые она оставила в Шклове или Бердичеве»

Достойный контраст взглядам Ландау, Левина, Гордона

и остальных, претендовавших на роль реформаторов, представляет