Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая
Подождите немного. Документ загружается.
Мышление 141
на основе прогресса мышления. Поэтому существуют разные,
несводимые друг к другу типы опыта и соответствующие им типы
мышления: обыденный опыт и обыденное мышление, научное
наблюдение и соответствующая деятельность мышления, эксперимент,
являющийся особым способом мышления и вместе с тем возможный
лишь на основе теоретического мышления.
В третьих, нет резкого различия между мышлением в рамках опыта
и мышлением вне этих рамок. Любой опыт предполагает вне-опытные
мыслительные схемы. С другой стороны, и в таких вне-опытных науках,
как математика (приводившаяся в качестве образца «чистого» априорного
мышления) имеют место догадки, гипотезы, отказ от того, что казалось
несомненным.
Суждения, понятия, категории
Исторически эмпиризм считал, что понятия, с помощью которых
осуществляется мышление в наиболее развитом виде, возникают на
основе общих представлений и фиксируются с помощью языка. Связь
понятий выражается в суждении. Последнее можно рассматривать как
средство и результат процесса мышления — мысль. Когда стало ясным,
что многие теоретические понятия и суждения не могут быть истолкованы
подобным образом, ибо не сопровождаются наглядными
представлениями (понятие бесконечности, большинство математических
понятий, понятия электрона, кварка, справедливости, истины и т.д., и
мысли, в которые они входят), то представители эмпиризма (в
частности, той его разновидности, который выступил в XX веке в виде
аналитической философии) стали защищать точку зрения, согласно
которой понятие совпадает со смыслом того или иного слова, а суждение
— со смыслом высказывания. Эти смыслы в свою очередь определяются
взаимоотношением данной единицы языка с другими единицами, а
также отношением определенных высказываний к эмпирическому опыту
(восприятию, «чувственным данным», протокольным высказываниям).
Философские оппоненты эмпиризма обратили внимание не только
на его общую уязвимость, но и на то, что понятие не может определяться
особенностями того или иного конкретного языка. Ведь одно и то же
понятие может выражаться в разной языковой форме и даже на разных
языках, что делает возможным перевод. Произнесение высказывания
(вслух или «в уме») осуществляется во времени. Во времени существуют
и наглядные представления, если они сопровождают утверждение той или
иной мысли. Но сама мысль (суждение) существует вне времени. Мысль
включена в процесс мышления и может быть результатом этого процесса.
Но сама она процессом не является (Harman, 1973). В противовес
эмпиризму ряд современных философов и представителей когнитивной
науки отстаивают точку зрения, в соответствии с которой мышление не
сводится к использованию обычного языка, а предполагает
существование в мозгу особого врожденного универсального кода —
«языка мысли»
142 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
(Дж. Фодор и др. (Fodor, 1975)). Понятия согласно этой концепции могут
существовать и до овладения обычным языком, как это имеет место
у маленьких детей. Некоторые сторонники этой точки зрения допускают
существование понятий даже у животных.
Мышление предполагает использование категорий. Важно
подчеркнуть, что это не просто наиболее общие понятия (как их нередко
истолковывали представители эмпиризма), а способы конструирования
самого опыта. Это хорошо показал уже И. Кант. Согласно И. Канту,
категории выражают формы суждений, т.е. разные способы
осуществления главной мыслительной деятельности — синтеза
чувственного многообразия, разные и необходимые способы построения
опыта. На базе построенного опыта можно образовывать понятия об
отдельных предметах и ситуациях. В современной философии
представляет интерес исследование категорий у Г. Райла. Последний
понимает их как разные типы высказываний, которые определяют
разные возможности мышления и которые нельзя смешивать (Райл, 2000;
Ryle 1979).
Важный вклад в понимание роли категорий в мышлении внесли
исследования Ж. Пиаже, изучавшего развитие операторных
интеллектуальных схем в процессе психического онтогенеза: эти схемы
по существу выражают категориальные структуры. Операторные
интеллектуальные схемы по Пиаже возникают и развиваются до языка и
влияют на процесс овладения им (Пиаже, 1969). Дж. Брунер показал в
своих психологических исследованиях, что категоризация является
обязательным условием любого восприятия и в этом отношении пошел
дальше Канта, считавшего, что восприятие (в отличие от опыта) не
предполагает применения категорий (Брунер, 19776).
Аналитическое и синтетическое мышление
И. Кант резко противопоставил два возможных способа
мышления: аналитическое и синтетическое. Первое сводится к
экспликации того содержания, которое уже имеется в понятиях, но
явным образом не выражено. Такого рода мышление не порождает нового
знания. Плодотворное мышление, создающее знание, может быть лишь
синтетическим. Синтетическое мышление, предполагающее применение
категорий к чувственности, может быть как априорным (математика,
постулаты чистого естествознания), так и соединением априорных и
эмпирических компонентов (мышление в естествознании, в обыденной
жизни) (Кант, 1965).
Логический позитивизм как современная разновидность эмпиризма
тоже строго различает аналитическое и синтетическое мышление. Однако
с точки зрения этой концепции априорное и аналитическое мышление
совпадают. Логика и математика как дедуктивные априорные
дисциплины являются не знанием, а некоей особой разновидностью
языка. Синтетическое мышление совпадает с эмпирическим,
фактуальным. Результаты последнего выражаются посредством языка, в
том числе языка математики (Logical Positivism, 1959).
Мышление 143
У. Куайн показал, что не существует строгой дихотомии
аналитических и синтетических высказываний и, следовательно,
аналитического и синтетического мышления. Элементы
синтетического мышления есть в дедуктивных дисциплинах (которые
поэтому не могут рассматриваться как чисто априорные), а элементы
аналитического мышления в факту-альных науках (Quine, 1951).
Мыслимое и немыслимое. Исторический характер мышления
Философы всегда пытались выявить те предметные области, в
которых мышление невозможно, и те способы мышления, которые не
порождают знания реальности, а заводят размышление в тупик. В этом
отношении сознательное мышление отличается от восприятия. Даже если
считать, что последнее не просто представляет сознанию нечто данное,
а является продуктом активной конструктивной деятельности субъекта
(а именно такое понимание представляется современным), все же
приходится признать, что характер восприятия не зависит от
сознательной деятельности субъекта. Даже если человек сознает
иллюзорность воспринимаемого, он не может изменить саму иллюзию,
которая как бы навязывается ему конкретными условиями восприятия.
Между тем, возможность избежать иллюзии мышления зависит от того,
насколько мыслящий правильно выбирает поле приложения мышления и
его способы.
Платон считал, что мышление может привести к знанию только в том
случае, если оно направлено на не зависящие от чувственного опыта идеи.
Мышление, относящееся к предметам обычного опыта, порождает лишь
мнения — нечто неопределенное, зыбкое и необоснованное.
Для новоевропейской философии эмпиризма мышление, наоборот,
должно как можно ближе следовать эмпирическому опыту —
единственному источнику знания. В том случае, когда оно отходит от
опыта, оно создает химеры: понятия субстанции (Дж. Беркли),
причинности (Д. Юм), понятия абсолютного пространства и времени
(Дж. Беркли, Э. Мах).
И. Кант выделяет две формы мышления: на основе рассудка и на
основе разума. Рассудочное мышление может быть плодотворным, так
как его предметы конструируются на основе категориального синтеза
чувственного многообразия. Между тем, предметы разумного мышления,
соответствующие идеям чистого разума — Бог, мир в целом и
Трансцендентальный Субъект — не могут быть включены ни в
эмпирический опыт, ни в своеобразный априорный опыт, с которым
имеет дело чистая математика. Поэтому мышление об этих предметах
(разумное мышление) не может породить знание, оно запутывается в
антиномиях и паралогизмах. Если мышление намерено быть
плодотворным, оно должно умерить свои притязания (Кант, 1965).
Одна из основных задач современной аналитической философии —
разоблачение разных псевдо-проблем (в философии и науке),
порождаемых не контролирующим себя мышлением. С точки зрения
логического позитивизма, только то мышление имеет смысл, выводы
которого могут
144 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
быть проверены (верифицированы) в чувственном опыте и которое
следует правилам логического синтаксиса. Для К. Поппера критерием
осмысленности мышления является принципиальная возможность
опытного опровержения (фальсификация) мыслительных предположений
(Поппер, 1983 а). Г. Райл связал появление абсурда с нарушением
категориальных границ в процессе размышления. Так, например, если
не учитывается, что высказывания об ощущении и высказывания о
восприятии относятся к разным категориальным типам, возникают
разные абсурдные проблемы, которые невозможно решить (вроде
вопроса о том, как из ощущений или «чувственных данных» строится
восприятие и т.д.) (Райл, 2000).
Развитие современной философии, а также исследование
исторического развития науки и культуры приводят к мнению о том, что
граница мыслимого и немыслимого всегда есть, но что она вместе с тем
исторически изменчива. Возможность мыслимости задается
определенными концептуальными рамками, специфичными для данной
культуры, мифологической, философской, научной картины мира, для
той или иной школы мысли (к этой идее подошел Т. Кун в понятии
«парадигма» (Кун, 1977) и М.Фуко в понятии «эпистема» (Фуко, 1977)).
Так, например, понятие математической несоизмеримости не
вписывалось в картину мира, характерную для античной культуры, что
делало невозможным в этих рамках развитие математических идей,
связанных с дифференциальным и интегральным исчислением.
Немыслимой для аристотелевской картины мира (а поэтому для всей
перипатетической физики, господствовавшей в европейской культуре в
течение многих столетий) была возможность точного предсказания
траектории тела в земных условиях. Эта возможность стала вполне
осмысленной в принципиальном плане (хотя и трудно осуществимой
практически) в картине мира, основанной на классической механике.
Однако с точки зрения современной физики эта возможность существует
не всегда: в частности, ее нет в определенных ситуациях, с которыми
имеет дело квантовая механика. Понятие целевой причины, важное для
аристотелевского мышления, оказалось бессмысленным для европейской
философии и науки XVII—XVIII веков и вновь вошло как важное в
современную науку. Существуют ситуации, в которых бессмысленными
оказываются и некоторые законы логики (исключенного третьего и даже
запрета на противоречие), и отдельные аксиомы математики. В то же
время следует подчеркнуть, что смена концептуальных рамок, задающих
условия мыслимости и немыслимо-сти, не является чем-то
произвольным, а определяется историческим развитием культуры и
прогрессом научного знания.
Таким образом, не существует внеисторических псевдо-проблем.
Мышление оказывается всецело историческим и культурным феноменом.
Мышление как «внутренняя» активность
Исторически сущность мышления понималась в философии как
«внутренняя» активность ума, как размышление «про себя». Рассуждение
Мышление 145
вслух или успешная практическая деятельность рассматривались только
как внешнее выражение внутренней умственной деятельности. Для
рационалистов мышление понималось как деятельность души, ее
внутренний диалог, осуществляемый «в уме» на основе врожденных
идей. Эмпирики считали, что деятельность «в уме» возможна на основе
представлений как копий ощущений и посредством образов речевых
высказываний. В XX веке рядом философских и психологических
направлений подобное представление было подвергнуто резкой критике.
Во-первых, к 20—30-м гг. XX века стало ясно, что мышление
осуществляется в разных формах, а не только «в уме». Мышление
может происходить на основе восприятия внешних предметов или
специальных знаковых систем, данных субъекту внешним образом: в
виде текста, в виде нарисованных на бумаге схем, чертежей и иных
изображений. Мышление нередко предполагает реальную деятельность с
этими схемами или же даже внешние действия с реальными предметами
(так называемое сенсо-моторное мышление). Оно может осуществляться
также в виде речевых высказываний («вслух») как отдельного человека, так
и нескольких собеседников, размышляющих совместно. Вместе с тем
мнение о существовании особого «внутреннего» мира сознания,
принципиально отличного от деятельности человека во внешнем мире и
от его взаимодействий с другими людьми, вызвало большие сомнения.
Ибо неясно, каким образом могут восприниматься представления,
размещенные во «внутренней галерее» сознания, и кто может
воспринимать их и оперировать ими. В этой связи на основе работ
позднего Витгенштейна Г. Райлом была сформулирована идея о том, что
главными формами мышления являются именно внешние действия и
размышления вслух, на основе языка. Иными словами, мышление — это
прежде всего публичная деятельность. Что же касается «скрытого»
мышления, то это не что иное, как диспозиции (возможности) будущих
внешних действий и речевых высказываний. Мнение о существовании
особого «внутреннего» мира мышления является мифом согласно Г. Райлу
(Райл, 2000).
Однако в современной когнитивной науке, основывающейся на
разработках в области искусственного интеллекта и результатах
современной когнитивной психологии, стала доминирующей иная
позиция. Конечно, не существует особого замкнутого в себе «мира
сознания», наподобие того, как его понимал Декарт. Но вместе с тем
мышление как деятельность «в уме» является фактом. Этот факт может
быть понят как оперирование когнитивными схемами извлечения
перцептивной информации из внешнего мира и языковыми значениями.
Когнитивные схемы в основном возникают на основе реального
взаимодействия с миром. Но некоторые из них являются врожденными.
Языковые значения усваиваются на основе овладения языком в ходе
коммуникации с другими людьми. В то же время некоторые языковые
структуры могут быть врожденными. По-видимому, успешные внешние
действия и коммуникация и деятельность «в уме» взаимно
предполагают друг друга.
146 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
Сознательное и бессознательное в мышлении.
Мышление о мышлении
Исторически соответствующее нормам мышление понималось в
философии как сознательная, т. е. контролируемая субъектом,
рефлектиру-емая деятельность. Во всяком случае, если речь идет об
эмпирическом индивиде. Как это сформулировал Р. Декарт, мыслящий
человек одновременно сознает, что он мыслит (Декарт, 1950). Однако уже
Г. Гельмгольц высказал мысль о том, что восприятие может быть понято
как бессознательное умозаключение. Правда, эта идея не была принята
наукой того времени. Между тем, сегодня в когнитивной науке стало
общим мнение, что на бессознательном уровне человек осуществляет
множество разнообразных видов мыслительной деятельности:
выдвижение и опробование гипотез, рассуждение, интерпретация и т.д.
Важно иметь в виду, что речь идет не о бессознательных
физиологических процессах, происходящих в нейронах, а именно о
мыслительных процессах, в принципе таких же, как сознательно
осуществляемые акты мышления. В этой связи становится ясным, что
вообще осознанной может быть лишь часть мышления. Ибо
высказывание «Я мыслю» означает лишь рефлексию первого порядка, т.
е. осознание предмета мысли и самого факта мышления, но не
означает рефлексию способов мышления. Последнее возможно на
основе высказывания «Я мыслю, что я мыслю». Рефлексия второго
порядка возникает лишь в особых ситуациях, когда субъект ставит под
сомнение те способы мышления, которые до сих пор были для него
самоочевидными и потому не сознавались. Такого рода рефлексия
возможна и в акте субъективной интроспекции, направленной на процесс
мышления. Однако наиболее адекватным способом мышления о
мышлении оказывается критический анализ мышления,
объективированного в виде текстов или иных способов его внешнего
воплощения. Согласно классической философской традиции, полностью
сознающее себя мышление является нормой и эталоном мышления. Г.
Гегель считал, что мыслящее себя мышление в виде Абсолютного Духа
выражает высший этап в развитии универсума (Гегель, 1970—1972).
Сегодня ясно, что рефлексия над мышлением никогда не может быть
полной и что она имеет исторический характер (Розов, 1996). При этом
речь идет о сознательно осуществляемом мышлении. Что же касается
многочисленных процессов мышления, совершаемых индивидом на
бессознательном уровне, то они в принципе не могут быть осознаны
самим индивидом, а становятся предметом исследования специалистами
по когнитивной науке.
Субъективное и объективное мышление.
Психологизм и антипсихологизм в исследовании мышления
С точки зрения философии эмпиризма, мышление — это часть
происходящих в индивиде психических процессов. Начатое эмпириками
изучение такого рода процессов естественно было подхвачено
психологией
Мышление 147
уже на экспериментальном этапе ее развития. Психологическое
исследование мышления сначала шло в рамках ассоцианизма, который в
философском плане не выходил за рамки традиционного эмпиризма. В XX
веке в экспериментальном психологическом исследовании мышления
произошли серьезные философско-методологические изменения. Уже в
работах Вюрцбургской школы (О. Кюльпе, Н. Ах, К. Бюлер и др.) была
продемонстрирована невозможность понимания мышления как
производного от чувственного опыта и комбинации наглядных
представлений. Гештальт-психологи (В. Келер, М. Вертгаймер и др.)
убедительно опровергли сенсуализм и выявили роль психических
структур и их динамики в процессе решения мыслительных задач, а
также показали сложность взаимодействия прошлого и текущего опыта в
ходе мышления. Бихеви-ористы (К. Халл, Ф. Скиннер и др.) дали острую
критику традиционного понимания мышления как чисто «внутренней»
деятельности сознания и обратили внимание на то, что мышление
прежде всего осуществляется как внешнее поведение, направленное на
решение задач. В этой связи они попытались понять «скрытое» мышление
в качестве подготовки к будущим внешним действиям, а также как
производное от речевого поведения.
Между тем, многие философы обращали внимание на то, что
невозможно понять мышление, ограничиваясь его психологическим
исследованием. Ведь психолог изучает законосообразность процессов,
происходящих в субъективном мире индивида. Но законосообразность
психических процессов мышления и нормативность мышления не одно и
то же. Нарушения правил мышления имеют причины, однако эти
нарушения не могут быть оправданы с точки зрения нормы. Нормы
мышления, имеющие всеобщий и необходимый характер, обязательные
для всех мыслящих существ и обеспечивающие соответствие мышления
реальности, не могут быть выявлены на основе эмпирического
исследования психики индивида. Изучением этих норм занимается не
психология, а философия. Антипсихологизм в исследовании мышления
выражался в разных формах.
Согласно И. Канту, правила мышления изучаются формальной
логикой, имеющей дело с аналитическим мышлением, и
трансцендентальной логикой, относящейся к синтетическому
мышлению. Эти правила коренятся в Трансцендентальном Субъекте,
отличном от того эмпирического субъекта, с которым имеет дело
психология (Кант, 1965).
Для Г. Гегеля мышление — это прежде всего процесс саморазвития
Абсолюта, осуществляющийся в соответствии с объективной
диалектической логикой. Эмпирический индивид способен мыслить лишь
постольку, поскольку он приобщается к этой логике (Гегель, 1970—1972).
С точки зрения неокантианцев (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер
и др.) априорные нормы мышления, выражающиеся в категориях и
создающие возможность синтеза многообразия, принадлежат не
эмпирическому индивиду, а «духу научности», и могут быть выявлены на
основе исследования объективного выражения мышления, прежде всего в
научных текстах (Кассирер, 1916; Cohen, 1925).
148 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
Антипсихологическую позицию в отношении мышления особенно
остро выразил Э. Гуссерль. Он даже приходит к точке зрения о том, что
логика вообще не имеет дела с мышлением (в отличие от психологии) и
занимается только исследованием идеальных смысловых связей.
Отнюдь не все эти связи могут осуществиться в мышлении (Гуссерль,
1994 в).
Эту линию своеобразно продолжили представители аналитической
философии. Для них философия имеет дело с логическим
синтаксисом языка и критериями осмысленности высказываний. И то
и другое не характеризует процессы мышления. Как писал Я.
Лукасевич, логика не изучает формы мышления и вообще имеет к
анализу мышления отношение не большее, чем, например, математика
(Лукасевич, 1959, с. 50).
Более тонкую концепцию развивает К. Поппер. Он считает, что
философия в виде эпистемологии имеет дело с мышлением. Но не всякое
мышление — предмет философского исследования. К. Поппер различает
мышление в субъективном смысле и мышление в объективном смысле.
К первому относятся процессы, осуществляемые в уме. Ко второму —
объективное содержание мышления: проблемы и проблемные ситуации,
теории, рассуждения, аргументы как таковые. Субъективное мышление
предполагает мыслящего субъекта и изучается психологией. Объективное
мышление не предполагает познающего субъекта и принадлежит к
особому «третьему миру», воплощенному в книгах и других текстах.
«Третий мир» является продуктом человеческой деятельности, но
возникнув, приобретает автономию и развивается по собственным
законам (Поппер, 19836).
В заостренной и парадоксальной форме позиция антипсихологизма
в изучении мышления была выражена главой Московского
методологического кружка — Г. П. Щедровицким. Он считал, что
мышление может рассматриваться как самостоятельная субстанция,
развивающаяся по собственным объективным законам. Ее носителем
может быть и человек, но это вовсе не обязательно, ибо мышление
может с таким же успехом захватывать знаковые системы, машины и
т.д. (Щедровицкий, 1997, с. 10-11).
Сегодня резкая антитеза между психологизмом и антипсихологизмом
в изучении мышления начинает смягчаться.
Во-первых, в развитии самих психологических исследований
мышления обнаружилась невозможность понимания этого процесса вне
учета нормативной структуры мыслительной деятельности. Такой
крупнейший специалист по психологии мышления, как Ж. Пиаже,
вынужден был для осмысления результатов своих экспериментов
построить специальную логику интеллектуальных операторных структур,
характеризующих нормы мышления на разных этапах развития психики
в онтогенезе (Пиаже, 1969). Он же должен был включить свои
психологические результаты в состав эпистемологической концепции
(«генетическая эпистемология») (Piaget, 1950). Современная когнитивная
психология в изучении мышления начинает интенсивно
взаимодействовать с логикой и философией, что выразилось в
возникновении когнитивной науки, в состав которой
Мышление 149
вошли также определенные разделы лингвистики и математические
разработки в области искусственного интеллекта (Dennett, 1981 b;
Searle, 1985; Dennett, 1987 b). Логика и философия, таким образом, по
крайней мере в виде некоторых своих разделов, оказываются важными
для понимания того, что происходит при субъективном процессе
мышления, совершающемся «в уме».
Во-вторых, оказалось, что современные исследования в когнитивной
психологии и когнитивной науке дают новый материал и вместе с тем
ставят новые проблемы, связанные с пониманием таких классических
философских тем, как взаимоотношение мышления и опыта, характер
и роль категорий мышления, взаимоотношение языка и мышления,
мышление как «внутренняя» деятельность ума, сознательное и
бессознательное в мышлении и др.
Таким образом, философия изучает мышление как объективный
процесс, воплощающийся в предметах культуры: в структурах языка,
книгах и иных текстах, в произведениях искусства, в правилах
деятельности. Вместе с тем целый ряд важных философских проблем
возникает при изучении того, как объективные нормы мышления
работают в индивидуальной мыслительной деятельности. Несмотря на
то, что в изучении мышления получены большие результаты, многое в
нем остается неясным и дискуссионным.
Направления исследования мышления в
отечественной литературе
В нашей стране в течение многих лет мышление было предметом
интенсивного изучения, особенно в 60—80-е гг. XX столетия.
В философии в эти годы сложилось несколько плодотворно
работавших школ в данной области. Школа диалектической логики,
ориентированная на наследие Г. Гегеля и К. Маркса, была представлена
работами Э. В. Ильенкова, М. Б. Туровского, Ф. Т. Михайлова и др
(Ильенков, 1960; Туровский, 1963; Ильенков, 1984; Михайлов, 1990).
Методологические вопросы, связанные с изучением мышления как
деятельности по использованию разных приемов, разрабатывались в
ранних работах А. А. Зиновьева, М. К. Мамардашвили, Б. А. Грушина
(Зиновьев, 1960; Грушин, 1961; Мамардашвили, 1968). Изучение
мышления с точки зрения логики научного исследования и в контексте
историзма его форм было представлено работами Б. М. Кедрова, П. В.
Копнина (Кедров, 1990; Копнин, 1973), киевской философской школой:
(М. В. Попович, С. Б. Крымский и др.). Программа изучения
содержательно-генетической логики, а затем концепция
мыследеятельности были разработаны Г. П. Щедровицким (Щедровицкий,
1995; Щедровицкий, 1997) и легли в основу руководимого им
Московского методологического кружка. Оригинальная концепция
развития теоретического мышления на материале исторического
развития естественнонаучного знания была сформулирована В. С.
Степиным
150
Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
(Степин, 1976; Степин, 2000). В. С. Библер развил свои исходные диа-
лектико-логические идеи до концепции мышления как диалога разных
логик и как культурного феномена (Библер, 1975; Библер, 1991).
Концепции, связывающие понимание мышления с развитием
методологического содержания научного знания, были разработаны в
исследованиях В. А. Лекторского (Лекторский, 1972; Лекторский, 1979;
Лекторский, 1980), В. С. Швырева (Швырев, 1972; Швырев, 1993), В.
Н. Садовского (Садовский, 1991), Э.Г.Юдина (Юдин, 1997), Б. С.
Грязнова (Гряз-нов, 1982), А. П. Огурцова (Огурцов, 1988), Е. П.
Никитина (Никитин, 1988), М.А.Розова (Розов, 1977), И.П.Меркулова
(Меркулов, 1984), Н. С. Автономовой (Автономова, 1988), Б. И.
Пружинина (Пружинин, 1985), В. Н. Поруса (Порус, 2000), Г.Д.Левина
(Левин, 1987), Н. С. Му-драгей (Мудрагей 1999), A.A. Новикова
(Новиков, 1999) и др.
Особое внимание возможностям применения логики для понимания
реальных процессов мышления уделяли Е. К. Войшвилло (Войшвилло,
1989), П. В. Таванец (Таванец, 1955), В.А.Смирнов (Смирнов, 1987),
Е. Д. Смирнова (Смирнова, 1987), В. К. Финн (Финн, 1991), Д. П. Горский
(Горский, 1966) и др.
В отечественной психологии сложились влиятельные школы,
разрабатывавшие проблематику мышления на основе разных
теоретических программ и экспериментальных исследований. Толчок для
многих таких разработок дал своими всемирно известными
исследованиями мышления в начале 30-х гг., обобщенными в книге
«Мышление и речь», Л. С. Выготский (Выготский, 1982). Отталкиваясь
от ряда идей Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьев сформулировал программу
экспериментального исследования мышления (Леонтьев, 1964). Эта линия
была продолжена в работах П. Я. Гальперина (концепция формирования
умственных действий (Гальперин, 1966)), В. В. Давыдова (исследование
формирования разных видов обобщения в обучении (Давыдов, 1972)), О.
К.Тихомирова (проблема це-леполагания в процессе мышления
(Тихомиров, 1969)) и др. С.Л.Рубинштейн развил теорию мышления как
аналитико-синтетической деятельности и как процесса (Рубинштейн,
1958). Эта программа получила дальнейшее развитие в теоретических и
экспериментальных исследованиях А. В. Брушлинского (Брушлинский,
1979), К. А. Абульхановой-Славской (Абульханова-Славская, 1967) и др.