Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях

Подождите немного. Документ загружается.

подобного со мной не было. Спокойствия - тоже. Мысли - о

предстоящем полете. Все прикидывал, чтобы не упустить что-либо

важное или даже второстепенное. Сон не шел" 103.

Все это позволяет утверждать, что психическое напряжение

накануне старта порождается не непосредственно внешними

воздействиями ("стимулреакция"), а опосредуется

"проигрыванием" в воображении возможных аварийных ситуаций и

линии своего поведения в надвигающихся событиях.

"Опережающее отражение" (П. К. Анохин), с одной стороны,

является необходимым условием успешной деятельности в

неожиданных ситуациях (например, если не раскроется основной

парашют, готовность моментально раскрыть запасной). С другой

стороны, неопределенность, непредсказуемость возможных

отказов вызывает состояние тревожного ожидания, которое чаще

всего возникает тогда, когда ситуация для человека не совсем

известна, когда он не сталкивался с ней ранее (первый бой,

первый парашютный прыжок, первый космический полет и т. д.).

Состояние тревожного ожидания свойственно всем людям перед

лицом опасности. Космонавт А. В. Филипченко утверждает: "Я не

уверен в том, что есть такие космонавты, которые вообще не

волнуются перед стартом. В конце концов и мы - обыкновенные

живые люди"104. Это высказывание созвучно с наблюдениями Д.

М. Фурманова, который писал: "...это одна рыцарская болтовня,

будто есть совершенно спокойные в бою, под огнем,- этаких пней в

роду человеческом не имеется. Можно привыкнуть казаться

спокойным, можно держаться с достоинством, можно сдерживать

себя и не поддаваться быстро действию внешних обстоятельств-

это вопрос иной. Но спокойных в бою и за минуты перед боем - нет,

не бывает и не может быть"105.

Следует отметить, что психическая напряженность на этом этапе

выполняет мобилизационные функции только тогда, когда у

летчиков и космонавтов имеется доверие к летательному аппарату

и уверенность в том, что если и возникнут неполадки, то их можно

будет устранить. Г. Т. Береговой пишет: "Мужество включает в

себя готовность к риску, но не освобождает от сопутствующего

ему чувства тревоги. И лишь знание, твердое, прочное знание

самой техники вместе с вытекающей отсюда уверенностью" ставят

тем самым нравственную готовность к риску на прочный

фундамент, заложенный в самом сознании. "Если же не доверять

технике, никакое мужество не поможет: не веря в успех, трудно на

него и рассчитывать, ждать от себя, что называется, чистой

работы"106.

Однако "проигрывание" возможных опасных для жизни ситуаций

может вызвать не только психическую напряженность,

мобилизующую возможности человека в условиях неопределенной

ситуации, но и пассивное отношение к ней, повести к

дезориентации психической деятельности и развитию неврозов. К

моменту старта психическая напряженность этого этапа достигает

кульминационной точки. Представляет интерес наблюдение за Ю.

А. Гагариным во время старта космического корабля "Восток".

Здесь надо заметить, что один из контрольных полетов

космического корабля "Восток", предшествовавших полету

человека, закончился неудачно: "экипаж" в составе собак Пчелки и

Мушки погиб. "Юрий,- вспоминает Г. С. Шонин,- четко и конкретно

выразил свое мнение и отношение к этому взволновавшему нас

событию: "Жаль спутник, в который вложены большие средства.

Но в таком грандиозном деле неизбежны издержки" 107. За 4 часа

до старта пульс у него равнялся 64 ударам, а частота дыхания

составляла 12 циклов в минуту. За 5 минут до старта частота

пульса возросла до 115 ударов, а число дыхательных циклов - до

25 в минуту. К моменту старта частота пульса достигла 157 ударов

в минуту. Несмотря на выраженные вегетативные реакции, Ю. А.

Гагарин внешне был спокоен, четко выполнял команды, вел

радиопереговоры. Эмоциональная напряженность перед стартом

отмечалась и у других космонавтов. "Волнующее нетерпение

охватило меня,- рассказывал Г. С. Титов,- скорее бы начался полет"

108.

Переживания перед стартом космического корабля впервые

подробно описал Г. Т. Береговой, которому предстояло "облететь"

корабль "Союз" после трагической гибели В. М. Комарова: "...на

командном пульте знают, что нервное напряжение космонавта в

эти минуты растет; растет и будет неизбежно нарастать... Поэтому

меня пытаются отвлечь, одобрить дружеским словом, шуткой... С

ее помощью поддерживается эмоциональный контакт,

восстанавливается ощущение, что космонавт не одинок... "Как

перед боем",- думаю я"109. Интересны самонаблюдения

космонавта Е. В. Хрунова: "По достижении десяти- и пятиминутной

готовности экипаж переходил в режим ожидания. В этот момент

репортеры обычно задают космонавтам вопросы по радио - "О чем

вы сейчас думаете?", заставляя космонавта придумывать и

говорить то, о чем он никогда бы не подумал в данной ситуации...

Мои мысли были заняты тем, чтобы старт ракеты состоялся точно в

заданное время и корабль был выведен на заданную орбиту... Меня

волновало, что существующая вероятность аварии в процессе

вывода корабля на орбиту может сорвать полет..."110

Если космонавт во время старта только в воображении

"проигрывает" возможные неблагоприятные исходы полета, то при

парашютных прыжках к этому присоединяется зрительное

восприятие высоты, служащее своеобразным сигналом опасности и

вызывающее пассивно-оборонительную реакцию,

сопровождающуюся эмоцией страха. Психофизиологический

механизм этой реакции, видимо, унаследован человеком от его

животных предков.

У тех, кто прыгает с парашютом впервые, после посадки в самолет

и во время полета в зону десантирования частота пульса

возрастает до 140 ударов в минуту и выше, появляется резкая

бледность, сухость во рту, мышечная напряженность, дрожание

пальцев рук, зрачки расширяются. Изменяется и поведение: у

одних возникает оцепенение, дрожь, сосредоточенность и

заторможенность; у других - двигательное возбуждение,

отвлекаемость, трудность сосредоточения.

Почти все прыгающие впервые отмечают, что, стоя в дверцах

самолета, очень тягостно смотреть на землю. О своем

эмоциональном состоянии обычно говорят: "захватывает дух",

"сжимается сердце", "столбенеешь от страха", "не можешь

сдвинуться". Приведу самонаблюдение, относящееся к этому

этапу: "Самолет вырулил на взлетную полосу, пробежал по ней и

начал быстро набирать высоту... Подсчитал у себя пульс-130 в

минуту! Напротив меня вдоль борта сидели парашютист-

испытатель Валерий Галайда и два товарища, прыгающие

впервые. Во внешнем виде была значительная разница. Валерий

сидел улыбающийся и о чем-то говорил с руководителем прыжков

Н. К. Никитиным. Два других парашютиста сидели с бледными, я

бы сказал, с маскообразными лицами. В позе и в движениях,

которые они совершали редко, чувствовалась скованность и

напряженность. Глядя на них, я подумал о себе, что и я не лучше

их выгляжу. Время тянется очень медленно. Хочется поскорее

отделаться от этого тягостного состояния. Н. К. Никитин дает

команду: "Приготовиться!" Встаю на ноги, но они плохо меня

слушаются, как будто стали ватными. Усилием воли заставляю

себя подойти к открытой двери. Прыгаю я вторым, за Галайдой.

Стою за ним и стараюсь не смотреть вниз, а гляжу в его спину".

О психическом состоянии на этом этапе космонавт В. А. Шаталов

пишет: "В ожидании прыжка, как правило, у всех были вытянутые,

с кривыми улыбками лица, сердце будто уходило в пятки, а по

спине пробегала противная холодная дрожь... Подойдя к

открытому люку самолета, я вдруг почувствовал, как ноги мои

сделались ватными. Заглянул вниз, и внутри у меня все сжалось в

комок. Захотелось тут же отойти и отказаться от прыжка" 111.

"Замирание", "остолбенение" от страха", по И. П. Павлову,

проявляется в максимальном снижении двигательной активности

при восприятии высоты (глубины), когда продолжающееся

движение могло бы привести к повреждению или гибели

организма при падении. "...То, что психологически называется

страхом, трусостью, боязливостью,- писал он,- имеет своим

физиологическим субстратом тормозное состояние больших

полушарий, представляет различные степени пассивно-

оборонительного рефлекса"112.

Момент отделения от летательного аппарата при первом прыжке

психологически является самым трудным и переживается

наиболее остро. Об этом говорит как собственный опыт автора, так

и самонаблюдения большинства парашютистов. Во время подачи

команд "Приготовиться!" и "Пошел!" напряженность достигает

наивысшей степени. Именно в момент отделения от самолета

необходимо активное волевое усилие для преодоления эмоции

страха. Вот что вспоминает об этом А. Г. Николаев: "...инструктор...

скомандовал: "Пошел!" Куда там пошел, если во всем теле

наступило какое-то оцепенение. Я хочу шагнуть за борт и не могу.

Собрал всю волю, оторвал руки от борта кабины и прыгнул"113. Л.

П. Гримак рассказывает о том, как парашютист, чувствуя, что ноги

ему не повинуются, попросил инструктора: "Пожалуйста,

подтолкните. Хочу прыгнуть, но не могу"114.

Как видим, наибольшее торможение коры полушарий происходит в

момент совершения прыжка. В ряде случаев у тех, кто прыгает

впервые, возникает состояние ступора. Примером может служить

наблюдение В. Г. Романюка за врачом, совершавшим первый

прыжок. Когда была дана команда: "Пошел!", парашютист,

казалось, ее не слышал.

Застывшим взглядом он смотрел в бездну у своих ног и не

двигался. "Вернитесь в кабину!" - крикнул я. Он оставался в

прежней позе, видимо, боясь пошевелиться 115. Парашютист

сорвался с крыла самолета, когда инструктор создал резкий крен.

Фал принудительно открыл парашют. После приземления врач

ничего не помнил о том, что было с ним в воздухе.

При выходе в открытый космос, как и при прыжке с парашютом,

человеку необходимо преодолеть психологический барьер,

"пространственную напряженность". Трудности подобного рода

предвидел еще К. Э. Циолковский. Герой его научно-

фантастической повести "Вне Земли" рассказывает: "Когда

открыли наружную дверь, и я увидел себя у порога ракеты, я

обмер и сделал судорожное движение, которое и вытолкнуло меня

из ракеты"116.

Приведем самонаблюдение Е. В. Хрунова при выходе в открытое

космическое пространство во время перехода из корабля "Союз-5"

в "Союз-4", позволяющее судить о том, насколько представление

К- Э. Циолковского о трудностях преодоления этого

психологического барьера соответствует реальности. Первый

момент открытия люка и наблюдения космоса, Земли - все

воспринимается очень остро и напряженно: бездна, скорость,

неопределенность. "Нас могут понять парашютисты. Чувства

аналогичны тем, которые возникают при первом прыжке, когда

стоишь у открытого люка самолета, смотришь вниз и ожидаешь

команды "Пошел". Обостренно анализируешь обстановку"117,-

рассказывает космонавт.

Повторные прыжки с парашютом человек переживает менее остро:

спадает напряженность, внимание становится более устойчивым.

Постепенно вырабатываются навыки управления телом в

пространстве при задержке раскрытия парашюта. Наконец,

появляется способность оценивать время в свободном падении с

точностью до долей секунды. Изменения эмоциональных

состояний в зависимости от увеличения количества прыжков

можно проиллюстрировать наблюдениями за Ю. А. Гагариным по

прыжковым дням.

1-й день. Перед первым прыжком проявил волнение сразу же

после надевания парашюта. В это время был несколько

встревожен и малоразговорчив, что для него совершенно не

характерно. Жестикуляция была бедной, речь приглушенной.

2-й день. Перед вторым прыжком был уже менее напряжен.

Шутил, но напряженность еще давала себя знать.

4-й день. Совершил прыжок с задержкой раскрытия парашюта на

10 секунд. Отделившись от самолета, прогнулся и обеспечил

устойчивое положение тела. Открыл парашют через 10,2 секунды.

После приземления настроение приподнятое.

6-й день. На старте перед посадкой в самолет был, как обычно,

спокоен и благодушен. Много шутил и разговаривал с медиками.

После прыжка настроение было отличным. Как всегда, отличался

юмором.

14-й день. Совершил заключительный прыжок первого этапа

парашютной подготовки. На старте перед полетом держался

свободно. Очень хорошо владел телом в свободном падении.

Открыл парашют через 50,2 секунды. После прыжка находился в

приподнятом настроении118.

Наблюдения за космонавтами подтверждались объективными

данными. Если в первый день прыжков перед посадкой в самолет и

в самолете у космонавтов отмечалось резкое учащение пульса, что

свидетельствовало о значительном эмоциональном напряжении,

то в последующие дни реакция пульса была значительно меньшей.

При повторных

прыжках эмоциональные проявления не исчезали, но реакции на

опасность приобретали характер стенического, боевого

возбуждения, связанного с активизацией психической

деятельности. Как отмечал Б. М. Теплов, в традиционной

психологии нередко можно встретить утверждение, что страх во

всех случаях вызывает отрицательные (астенические) эмоции и

понижает жизнедеятельность. "Однако,- указывал он,- страх вовсе

не является чем-то естественно неизбежным, первичным, с чем

бороться можно лишь голосом разума, привычки и т. д. Опасность

может совершенно непосредственно вызывать эмоциональное

состояние стенического типа, положительно окрашенное, т. е.

связанное со своеобразным наслаждением и повышающее

деятельность"119. ("Есть упоение в бою и бездны мрачной на

краю",- писал А. С. Пушкин.)

У всех космонавтов стенические эмоции были наиболее выражены

на втором этапе первичной парашютной подготовки. Ю. А. Гагарин

после космического полета так описывал эмоциональные

состояния при выполнении парашютных прыжков: "За короткий

срок я выполнил около 40 прыжков. И все они не были похожи друг

на друга. Каждый прыжок переживался по-своему, всякий раз

доставляя смешанное чувство волнения и радости. Мне нравилось

и томление, охватывающее тело перед прыжком, и трепет, и

порыв, и вихрь самого прыжка. Парашютные прыжки шлифуют

характер, оттачивают волю" 120.

Большое значение в преодолении психологического барьера, в

стенизации эмоций при угрозе для жизни имеют те цели, которые

ставит перед собой человек, его мотивация. Личностная

мотивация, дело всей жизни, может совпадать с национальными,

государственными и в конечном счете общечеловеческими

интересами. Она может носить и сугубо эгоистический характер.

Чем выше общественно значимые цели, которые ставит перед

собой человек, тем легче он преодолевает трудности,

возникающие на его пути. "Иногда нас спрашивают,- писал Ю. А.

Гагарин,- зачем нужна такая напряженная работа? Зачем мы

работаем так, зная, что в общем-то работаем на износ? Но разве

люди, перед которыми поставлена важная задача, большая цель,

разве они будут думать о себе?.. Настоящий человек, настоящий

патриот, комсомолец и коммунист об этом не подумает" 121.

Рафф и Корчин, обследовав группу астронавтов, участвовавших в

полетах по программе "Меркурий", пришли к выводу, что

отличительной чертой их мотивации является ориентация на

сферу общественной жизни: "Астронавты чувствовали, что работа

как бы бросает им вызов, и получали наслаждение от возможности

использовать все свои способности. Они испытывали чувство

удовлетворения от участия в чем-то, что они считали важным, что

граничило со сферой их деятельности. Вместе с этим все они были

убеждены, что их работа служит национальным интересам"122.

Таким образом, необычные условия существования предстают

перед человеком в форме информационной неопределенности.

Наши наблюдения показывают, что, судя по субъективным

переживаниям людей, результатам психологических тестов и

вегетативным реакциям, психическая напряженность на этом

этапе отличается при различных испытаниях (сурдокамерные

испытания и др.) и разных видах деятельности, связанной с

угрозой для жизни (парашютные прыжки, полеты на самолетах и

космических кораблях, выход в открытый космос), лишь степенью

своей выраженности. В динамике стартового психического

напряжения при наличии фактора риска четко прослеживаются

как неуверенность в надежности технических систем, так и

мысленное "проигрывание" возможных аварийных ситуаций и

своих ответных действий. Чем ближе к старту, тем интенсивнее

осуществляется эта форма психической деятельности, что

обусловливает нарастание эмоциональной напряженности к

моменту старта. Уверенность в материальной части и в своих

профессиональных навыках, появляющаяся после многократного

пребывания в необычных условиях существования, не освобождает

человека в период старта от интенсивной предвосхищающей

деятельности, сопровождающейся эмоциональными реакциями,

которые в этих условиях, как правило, носят стенический

характер. Существенное влияние на волевые действия в условиях

угрозы для жизни оказывают ценностные ориентации (мотивация)

личности.

Глава V

По ту сторону барьера

Во "Взор" вижу Землю... Вижу реки... снег, лес, облака над Землей -

мелкие кучевые - и тени от них. Красота-то какая!.. Чувство

невесомости интересно. Все плавает. Плавает все. Интересно!..

Внимание! Вижу горизонт Земли. Очень красивый такой нежно-

голубой ореол. Сначала радуга от самой поверхности и вниз. Очень

красиво! В правом иллюминаторе сейчас наблюдаю звезду. Она

проходит слева направо по иллюминатору. Уходит звездочка,

уходит!..

Ю. А. Гагарин

(фрагменты из радиопереговоров во время полета)

При преодолении барьера, отделяющего обычные условия жизни

от экстремальных, этап стартового психического напряжения

сменяется этапом острых психических реакций входа.

Продолжительность этого этапа колеблется от нескольких минут

до трех - пяти суток. Развитие психических феноменов на этом

этапе зависит от специфического воздействия психогенных

факторов.

1. Эмоциональное разрешение

После отделения от самолета в течение нескольких секунд до

раскрытия парашюта человек подвергается ряду

кратковременных, но резких и необычных для него воздействий,

вызывающих ряд новых ощущений. Для этого момента характерны

нарушения в психике у прыгающих впервые: они не в состоянии

осознать, а затем воспроизвести в памяти детали и ощущения,

пережитые ими в первые секунды свободного падения. Космонавт

В. Ф. Быковский так охарактеризовал это состояние: "Как

оттолкнулся от самолета - не помню. Начал соображать, когда

рвануло за лямки и над головой "выстрелил" купол". После

раскрытия парашюта у большинства прыгающих наступает

радостный подъем настроения, переходящий очень часто в

эйфорию. В. А. Шаталов рассказывает: "Стало тихо и спокойно.