Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях
Подождите немного. Документ загружается.
Другой причиной возникновения аффекта выступает
неожиданность, которая чаще всего вызывает аффективные
реакции при отсутствии готовности к действию, о чем уже
говорилось.
П. К. Анохиным была выдвинута концепция об "опережающем
отражении". Он показал, что уже перед началом выполнения
действия формируется аппарат, названный им "акцептором
действия". В процессе психической деятельности этот аппарат
принимает обратную афферентацию, информацию о ходе
выполнения действия, и составляет ее с целью данного
действия. В зависимости от результата этого сопоставления
может начаться формирование нового, более точного действия.
Когда в результате афферентного синтеза намерения к
действию уже сформированы и начинают реализовываться,
появление неожиданных, непредвиденных раздражителей
наносит "удар" по системе предвидения, который даже у людей
с достаточно высокой подготовленностью может вызвать
аффективное состояние. Здесь важно, на каком моменте
реализации плана действия произошел "сбой". Приведем
пример.
8 декабря 1972 г. "Боинг-707" с пассажирами на борту
потерпел катастрофу. Очевидцы свидетельствовали, что
самолет шел на посадку, но примерно за 2 км от взлетно-
посадочной полосы его моторы неожиданно взревели. Самолет
задрал нос и примерно с высоты 150 м упал на жилые дома в
районе аэропорта и взорвался. Расследование показало, что,
идя на посадку, летчик ввел в действие интерцепторы -
металлические пластины, выдвигаемые из крыльев самолета
поперек воздушного потока для уменьшения скорости. Но
взлетно-посадочная полоса неожиданно оказалась занятой.
Руководитель полетов в резкой форме дал приказ пойти на
231
второй круг. Летчик, не ожидая такого распоряжения,
растерялся, вывел двигатели на полную мощность, но забыл
убрать интерцепторы. Это и явилось причиной катастрофы.
О значении нанесения "удара" в акцептор действия в
неожиданный момент свидетельствует самонаблюдение
автора: "Океанская подводная лодка после длительного похода
всплыла на поверхность и возвращалась на свою базу.
Казалось, что все напряжение, связанное с длительным
походом, осталось позади. На ходовой мостик подышать
свежим воздухом по очереди поднимались офицеры и матросы.
Дошла очередь и до меня. Когда я поднялся, был тихий вечер.
И в этой тишине, как гром среди ясного неба, раздался крик
сигнальщика: "Мина по носу!" "Право на борт!" - скомандовал
вахтенный офицер. Дальше я ничего не помню. Помню только,
что как завороженный стоял на мостике и смотрел на
проплывающую рядом с бортом мину. Очнулся в тот момент,
когда кто-то из товарищей положил мне на плечо руку". После
удалось выяснить, что примерно аналогичное состояние
испытали все, кто вышел на мостик просто отдохнуть.
Командир корабля, вахтенный офицер и сигнальщик такого
состояния не испытывали.
Подтверждение того, что для возникновения подобных
психических состояний существенное значение имеет
неожиданный "удар" в акцептор действия, могут служить
модельные эксперименты Ф. Д. Горбова. На различных этапах
работы с черно-красной таблицей он воздействовал на
испытуемого "речевой помехой". Эксперименты показали, что
на ранних этапах формирования ответа словесный образ может
выступать как подсказка, поддержка. Но когда ответ уже
сформировался, введение словесного образа-помехи
производит неожиданно сильное сбивающее действие, как бы
232
затормаживая деятельность. В этот момент у испытуемого
наблюдается "путаница мыслей", неясность сознания,
персеверация 301 и эмоциональное напряжение.
Наличие конфликтной ситуации является обязательным, но
недостаточным условием для возникновения ажитации или
кратковременного ступора. Одна и та же ситуация при равной
неподготовленности людей или неожиданности для них у
одного человека вызывает аффект, у другого - не нарушает
психической деятельности. Вопрос о том, какие факторы
предрасполагают к аффектам, еще недостаточно изучен,
однако некоторые из этих факторов выявлены определенно и
достоверно. К их числу в первую очередь следует отнести
комплекс врожденных свойств нервной системы (тип высшей
нервной деятельности). В статье "Экспериментальная
патология высшей нервной деятельности" И. П. Павлов прямо
указывал, что легкость получения в экспериментах
болезненного состояния высшей нервной системы находится в
прямой зависимости от типа нервной системы. "Что же
касается слабого типа, - писал он, - то здесь очень легко всеми
нашими способами сделать животных ненормальными" 302. К.
М. Гуревич и В. Ф. Матвеев пришли к выводу, что ошибочные
воздействия или бездействие операторов энергосистем как
результат аффекта в аварийных ситуациях связаны с
индивидуальными особенностями нервной системы. Лица, не
обладающие достаточной силой процесса возбуждения, и лица
с преобладанием тормозного процесса над процессом
возбуждения, вероятнее всего, окажутся несостоятельными в
ответственных и сложных ситуациях303.
Как показывают наблюдения и исследования, переутомление,
нарушение ритма сна и бодрствования, астенизация
способствуют возникновению
233
аффекта. Таким образом, устойчивые индивидуально-
психологические особенности личности (тип высшей нервной
системы) и временные функциональные психофизиологические
состояния (астенизация и др.) способствуют развитию
аффективных реакций в условиях аварийной ситуации. При
неблагоприятных обстоятельствах кратковременные
аффективные реакции могут приводить к глубоким
психическим нарушениям, что означает переход в новое
качество - болезнь.
Глава XI
Патологические психогенные реакции
Проявления душевных болезней в отдельных случаях очень
разнообразны, но общее в них то, что при них изменяется
"личность" человека!
С. С. Корсаков
Этап глубоких психических изменений характеризуется
развитием нервно-психических заболеваний. Сравнительно
высокое место (до 20%) в структуре заболеваний на полярных
станциях занимают неврозы. Развитие психических
заболеваний в экспедиционных условиях даже в единичных
случаях превращается в проблему. Эти больные нуждаются в
специализированном лечении, что требует их эвакуации.
Только с американских антарктических станций в 1959 г. было
эвакуировано 6 человек с развившимся психозом 304.
Психические заболевания возникали и на австралийских
антарктических станциях. Из состава 17 первых советских
антарктических экспедиций было эвакуировано 40 человек 305.
Исследователи не всегда указывают на те конкретные
психогенные факторы, которые привели к невротическим
234
срывам, и не называют точных форм этих расстройств, А без
этого нельзя прогнозировать, какие именно формы
невротических срывов и психических заболеваний можно
ожидать при доминирующем воздействии того или иного
психогенного фактора. Практика освоения измененных условий
существования требует решения и этого вопроса. Впрочем,
данная проблема выходит за рамки рассматриваемой нами
темы. Поэтому, не вдаваясь в глубокий анализ клиники
психических заболеваний, мы ограничимся показом тех форм
нервно-психических расстройств, которые возникают в
экстремальных условиях.
Происхождение и клинику психических заболеваний при
воздействии измененной афферентации наиболее четко
удается проследить в модельных экспериментах.
В период экспериментов по гипокинезии в условиях
длительного постельного режима у одного из четырех
испытуемых возникло острое расстройство сна, появилась
"беспричинная" слезливость, навязчивое, непреодолимое
желание двигаться. Затем развилось психомоторное
возбуждение с эмоцией страха. Опыт был прекращен. В другом
эксперименте у испытуемого на 69-е сутки гипокинезии
расстроился сон, развилась депрессия, появилось чувство
страха. Эти нарушения сопровождались выраженной
потливостью, дрожанием пальцев, губ и появлением
патологических рефлексов306. В аналогичном эксперименте
нарушения в психическом состоянии испытуемого К. были
настолько выражены,
что опыт также пришлось прекратить307. Н. А. Маслов
наблюдал двух испытуемых в условиях длительной
гипокинезии. Один из них стал держаться настороженно, с
235
некоторой тревожностью начал анализировать свое состояние,
прислушиваться к разговорам врачей-экспериментаторов.
Неправильно истолковав смысл разговоров врачей, отказался
есть некоторые продукты, боясь быть отравленным. Второй
испытуемый в процессе эксперимента стал держаться
замкнуто, обособленно. В дальнейшем у него появился
непреодолимый страх, он прятал ноги под одеяло - ему
казалось, что кто-то собирается колоть его иглой 308.
В опытах по сенсорной депривации, проводившихся
зарубежными исследователями, у одного из испытуемых
появилось твердое мнение, что врач желает свести его с ума. У
второго развилось убеждение, что в его организм попали
микробы и он скоро умрет. Приступы тоски, выраженная
депрессия, тревоги и страхи в условиях сенсорной депривации,
по данным зарубежных авторов, иногда принимали такую
глубокую форму, при которой исчезал один из самых сильных
инстинктов - инстинкт самосохранения и испытуемые были
близки к самоубийству.
На основании приведенных материалов можно заключить, что
на этапе глубоких психических изменений при воздействии на
испытуемых измененной афферентации развиваются депрессия
и реактивные параноиды.
Типичными невротическими срывами, возникающими в
условиях измененной информационной структуры, являются, по
нашему мнению, нарушения сознания, напоминающие по своей
клинической картине малые эпилептические припадки.
Впервые они были выделены Ф. Д. Горбовым у летчиков.
Нарушения сознания при работе с информационными моделями
в системе "человек - машина" характеризуются
пароксизмальностью возникновения, перерывами в мышлении,
последующей эмоциональной реакцией типа испуга и
236
вегетативным синдромом (учащение пульса, дыхания и др.).
Приведем два наблюдения.
Летчик П., 24 года. На обследование в стационар направлен в
связи со случаем плохого самочувствия в воздухе. Выполняя
несколько необычный для него полет строем, он должен был
следовать за ведущим группы и одновременно наблюдать за
летящим сзади самолетом. При этом он совершал почти
ритмические обзорные движения головой, переводя взор с
приборной доски собственного самолета на самолет ведущего
(30° вправо) и назад - на самолет ведомого. Полет по прямой
продолжался 22 минуты. На 22-й минуте был как раз тот
временной этап, за которым через минуту должен был начаться
разворот на новый курс. Это вызывало необходимость еще
большего напряжения и все более частой фиксации взора на
показаниях часов. По словам П., вдруг произошло пикирование
без всякого сознательного усилия с его стороны. Возникла
некоторая неясность в восприятии происходящего и оценке
окружающего. Самолет снизился с высоты 12 тыс. до 10 тыс. м.
На этой высоте восстановилась полная ясность в восприятии
окружающего.
Обследуемый С., 21 год, курсант второго курса летного
училища, совершал второй самостоятельный полет.
Одновременно с ним в зоне находился другой курсант,
имевший значительно больше самостоятельных вылетов и
отрабатывавший более сложное управление. Полетами
руководил инструктор, который по радио на одной волне,
называя позывные то одного, то другого курсанта,
давал соответствующие указания. Неожиданно самолет, на
котором летел С., повел себя странно: он то снижался, то вновь
набирал высоту. Не совершив разворота в обусловленном месте
"коробочки", он вышел из зоны полетов. На запросы
237
руководителя полетов курсант С. не отвечал примерно в
течение двух минут. Затем радиообмен восстановился.
Нарушение полетного задания С. объяснил плохим
самочувствием в воздухе, что послужило причиной для
направления его на стационарное обследование. Здесь удалось
выяснить, что в первом самостоятельном полете он был менее
напряжен, чем во втором, хотя задания в обоих полетах были
почти идентичными. Существенным отличием второго полета
было лишь то, что инструктор одновременно вел радиообмен с
двумя курсантами и С. приходилось принимать команды,
адресованные не только ему, но и его товарищу, совершавшему
полет в этой же зоне. Во время полета С. несколько раз
принимался выполнять указания по управлению самолетом,
адресованные другому, но "вдруг спохватывался" и продолжал
действовать в соответствии со своим заданием. Что произошло
дальше, он отчетливо не помнит. Помнит только, что "плохо
стала доходить речь инструктора", "наступила какая-то
путаница мыслей в голове". С. не мог вспомнить и того
момента, когда он не отвечал на запросы руководителя
полетов. Первое, что он отчетливо осознал, было то, что он
пилотирует самолет только по авиагоризонту. Увидев вправо от
себя город, над которым ему, согласно полетному заданию, не
положено было находиться, он полностью оценил свое
положение. Затем он отчетливо услышал голос руководителя
полетов (наблюдение автора).
Как показывает анализ ряда подобных случаев, в анамнезе
обследуемых нередко можно отметить астенизацию нервной
системы (переутомление), а также недостаточную летную
подготовку. Однако это - лишь предрасполагающие факторы.
Для понимания причины развившихся состояний необходим
анализ конкретных условий полета в каждый пространственно-
238
временной промежуток.
При анализе обстоятельств полета, в которых возникали
пароксизмальные нарушения сознания у летчиков П. и С,
становится очевидным, что речь идет о "раздвоенной
деятельности". Летчику П. необходимо было управлять своим
самолетом и одновременно следить за ведущим и ведомым
самолетами; курсанту С.- вести самолет, воспринимать
информацию инструктора и "отстраняться" от указаний,
даваемых другому летчику. Как уже отмечалось в первой
главе, с физиологической точки зрения при "раздвоенной
деятельности" человеку необходимо концентрировать
раздражительный процесс в двух функциональных системах.
Такая работа сама по себе даже при прочно выработанных
навыках требует большого нервного напряжения,
проявляющегося в учащении пульса, частоты дыхания,
повышении температуры тела и других сдвигах вегетативных
функций. Особенно напряженной она бывает, когда два вида
деятельности очень близки по своему характеру. Именно
"близость" доминантных очагов в этих условиях деятельности
требует наибольшего напряжения дифференцировочного
торможения, так как эти два очага стремятся к слиянию.
На основании анализа клинических наблюдений, а также
модельных экспериментов Ф. Д. Горбов пришел к выводу, что в
патогенезе нарушения сознания в описанных случаях лежит
"сшибка" (И. П. Павлов) двух доминантных очагов возбуждения
в результате срыва дифференцировочного торможения.
Пароксизмальные нарушения сознания могут происходить не
только при "раздвоенной деятельности", но и в моменты
перехода от простых условий полета к сложным (вхождение в
облачность, попадание в лучи прожектора и т. д.) и от сложных
к простым, когда к ограниченному приборами
239
потоку информации присоединяется "избыточная" от наземных
объектов.
Летчик Л., 33 года, выполнив задание по маршруту на высоте 6
тыс. м за облаками, вернулся в зону аэродрома и начал
пробивать облачность по системе слепой посадки. Самолет
вошел в облачность, пробил ее, а потом внезапно взмыл вверх в
облака до высоты 400 м, после чего снизился и произвел
посадку. На вопрос командира о причинах нарушения
полетного задания Л. сообщил: "Как будто прервались мысли...
ничего не помню, что делал... последнее, что помню, что
показания приборов были нормальными... как бы потерял
сознание, но сознания не терял". После посадки отмечалась
бледность кожных покровов, угнетенное состояние, В
госпитале высказал ряд невротических жалоб (наблюдение О.
И. Кузнецова).
Итак, в сложных метеорологических условиях летчик
осуществляет ориентировку в пространстве по показаниям
приборов. С физиологической точки зрения показания приборов
являются второсигнальными раздражителями. Ориентация
только на приборы вносит существенные изменения в
деятельность физиологических систем, с помощью которых
осуществляется пространственная ориентировка. Внезапное
включение дополнительной информации от естественных
ориентиров вызывает необходимость не только правильно
определять показания приборов, но и быстро синтезировать
новую информацию, адресованную первой сигнальной системе,
с информацией, полученной ранее от приборов, в цельный
образ. Это требует от летчика высокой тренированности и
самообладания.
Невротические срывы в измененной пространственной
структуре в ряде случаев приводят к авариям и катастрофам.
240