Кузнецова Т.Ф. (ред.) История мировой культуры

Подождите немного. Документ загружается.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Культурология: История мировой культуры: Учеб. пособие / Г. С. Кнабе, И. В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова и др.; Под ред. Т. Ф.

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

321-

-321

ГЛАВА 2. КУЛЬТУРА ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ

Латиноамериканская культура — явление в масштабах всемирной истории сравнительно молодое.

Трудно определить дату ее рождения, ибо генетически она восходит к древним «колумбовым»

цивилизациям Америки — ацтеков, майя, чибча, инков и других, более мелких этнических групп.

Однако хорошо известен год ее «зачатия» — 1492, когда за океан впервые было заброшено

латинское «семя». С появлением европейцев на американских землях было положено начало вот

уже полутысячелетней истории фор-

512

мирования новых многорасовых обществ, которые возникли на основе широчайшего

этнокультурного смешения.

Завоевание и первоначальное освоение Испанией, Португалией, а позднее Францией земель за

Атлантическим океаном — период, получивший у испанцев название конкисты, — может и

должен рассматриваться не только с военно-политической и экономической точек зрения, но и как

один из поворотных моментов в истории мировой культуры. Это была беспрецедентная «встреча

двух миров», сопровождавшаяся неравной борьбой, а порой и сотрудничеством, в ходе которых

как результат длительного расового и культурного сожительства зародилась и стала развиваться

новая цивилизация.

Европейские пришельцы — испанцы, португальцы, в меньшей степени французы — усилиями

своих первооткрывателей, воинов-конкистадоров, католических монахов-миссионеров, а нередко

и просто маргиналов, частично смешавшись с местным населением и ввергнув его на первых

порах в состояние духовного прозябания, в конечном счете способствовали культурному объе-

динению и европеизации южной части Нового Света под знаком латинизма. Термин и понятие

«Латинская Америка» были введены в научный обиход французскими географами и

политическими деятелями позднее, лишь в середине XIX в., для обозначения не только

территориально-географической совокупности, но и определенного единства в общественно-

историческом и, прежде всего, в языковом и культурном плане. Естественно, что в колониальную

эпоху (XVI — XVIII вв.) процесс латинизации носил верхушечный характер: эксплуатируемая

масса индейцев, беднейших креолов (испанцев и других европейцев, родившихся в колониях), а

позднее и негров — рабов, завезенных из Африки, фактически была отлучена от культуры

колонизаторов, бережно сохраняя, однако, в своих недрах исконно народные формы об-

щественного и эстетического сознания, богатейший фольклор. Этот фольклор — словесно-

мифологический, танцевально-песенный, скульптурно-живописный, ритуально-религиозный —

оказался настолько жизнеспособным, что сразу же начал оплодотворять пересаженную романскую

культуру иным мироощущением, эстетикой, обусловив создание гибридных, уже не чисто

«американских» и не чисто «латинских» культурных ценностей. Так произошла встреча и

плодотворное «соитие» цивилизаций, разделенных Атлантическим океаном.

Достаточно упомянуть своеобразную колониальную архитектуру так называемого «американского

барокко», знаменитый фольклор гаучо

, с которым связано всемирно известное аргентинское

танго, афро-бразильский танец самбо, колониальную керамику,

Гаучо — пастух, степной наездник, символ свободолюбия.

513

резьбу по дереву и ткачество, не говоря уже о таких индо-испанских памятниках словесной

культуры, как знаменитая «хроника (летопись) Инки Гарсиласо (1539 — 1616) — «Подлинные

комментарии»

. Даже церковь — оплот колониализма, приспосабливаясь к местным условиям, не

избежала индейских влияний как в декоративном оформлении храмов, так и в литургии.

Завоевание независимости в первой четверти XIX в. ознаменовавшее вступление Латинской

Америки на путь капиталистического развития и связанное с этим медленное, но неизбежное

приобщение к общественной жизни широких масс креолов, индейцев, афроамериканцев, метисов,

мулатов и более поздних иммигрантов из всех частей света, способствовало постепенному

формированию самобытного как национального, так и континентального самосознания

латиноамериканцев

. В наши дни понятие «Латинская Америка» символизирует уже не только

территориально-географическую совокупность, но, прежде всего, отчетливо ощущаемое единство

в области культуры. Видный аргентинский культуролог М. Гаррета по этому поводу писал: «Ла-

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

322-

-322

тиноамериканское единство — это реальность, впитывающая в себя многие различия, вполне

закономерные в рамках нерушимой структуры высшего порядка... Мы полагаем, что культурные

сообщества, каковыми являются образующие Латинскую Америку нации, совершенствуются и

взаимообогащают друг друга в границах объединяющего их континента. Он стал местом

эпического слияния испанской и туземных культур, воспринявших или оттолкнувших также и

другие наслоения: африканские, европейские, азиатские»

В отличие от Латинской Америки на севере континента, в англосаксонских Соединенных Штатах,

все происходило по-иному. Там почти на столетие позднее европейские пришельцы столкнулись

не с высокоразвитыми местными культурами, а со сравнительно примитивными племенами;

нормы пуританской этики не разрешали поселенцам смешиваться с аборигенами, которые чаще

всего истреблялись или оттеснялись в труднодоступные районы, позволяя англо-саксонскому

«ядру» сохранять свою европейскую первозданность. Иными словами, применяя

культурологическую терминологию, можно сказать, что на севере преобладали про-

Гарсиласо де ла Вега (Инка Гарсиласо) — писатель, историк, философ, едва ли не самая известная

личность в колониальном прошлом Латинской Америки. Его фигура символична в том смысле, что он, будучи

сыном видного испанского конкистадора и внучки Верховного правителя инков, воплотил в себе кровную и

культурную связь Испании и ее колоний. «Подлинные комментарии» — история завоевания испанцами

Перу — переведены на многие языки.

Подробно об этом см.: Концепции историко-культурной самобытности Латинской Америки. — М., 1978.

America Latina: Integracion por la cultura. — Bs. Aires, 1977. — P. 7 — 8.

514

цессы транскультурации и ассимиляции, в то время как на Юге, в Латинской Америке,

определяющую роль играла культурная и биологическая гибридизация. Этому способствовал и

такой чисто житейский момент: первые партии испанских конкистадоров — а это были уже

довольно значительные массы людей — отправлялись за океан «по-холостяцки», без женщин,

брать которых в Америку католической религией было запрещено; протестантская же эмиграция

за океан осуществлялась целыми семьями с жесткой пуританской моралью.

Многообразие в единстве и единство в многообразии

Культура Латинской Америки и входящих в нее регионов и стран, будучи примером локальной

культуры, формально начала свое существование, как уже отмечалось, с эпохи великих геогра-

фических открытий. Фактически же процессы духовного самоопределения в полной мере

проявились в Новом Свете с конца XVIII — начала XIX в. в ходе борьбы за независимость,

значительно позднее первых контактов между Европой и Америкой. Таким образом, эта культура

может считаться сравнительно молодой: если брать средние цифры, то ее «возраст» колеблется

между весьма условными цифрами 200 — 300 лет со всеми возможными оговорками. Что касается

интересующих нас географических пределов этой культуры, то они обозначены гораздо более

четко, включая ту часть американского материка, которая лежит к югу от реки Рио Гранде дель

Норте и охватывает южные районы Северной Америки, всю Центральную и Южную Америки, а

также большинство островов Карибского моря. Если за важный объединяющий признак взять

языковое единство, то границы латиноамериканского мира представляются размытыми лишь в

Карибском бассейне и на юге США, где испанский язык и латиноамериканская культура

подвергаются влиянию нелатинских, прежде всего англоязычных, культурных систем.

Будучи отделенной от внешнего мира океанами и морями (кроме сухопутной границы с США),

Латинская Америка со времен Христофора Колумба имела постоянные культурные и иные контак-

ты, особенно с Европой, Африкой и англосаксонской Америкой. В ходе исторического развития

все эти контакты способствовали обогащению рождавшейся латиноамериканской культуры,

добавляя в нее все новые и новые ценности. Органически взаимодействуя с внешним миром,

стремясь выработать и сохранить свою самобытность, отбрасывая все чуждое в культурном

наследии других народов и, наоборот, жадно усваивая созвучный ей духовно-эстетический опыт,

латиноамериканская культура постепенно приобретала собственное лицо. Процесс этот

значительно усилился

515

по мере развития средств массовой информации и включения в активную общественную жизнь

все более широких слоев населения, представляющего весь расово-этнический спектр континента

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

323-

-323

с чрезвычайно богатым и животворным фольклором. Любая национальная и локальная культура

восходит к своим коллективным архетипам, подобно тому, как человек восходит к своим родите-

лям и предкам. Сегодняшнее лицо латиноамериканской культуры, сохраняя индивидуальную

неповторимость, являет черты многочисленных рас, племен и народов, живших, боровшихся и

творивших на землях Америки, которую впоследствии, прежде всего по языковому признаку,

назвали Латинской.

Итак, говоря о единстве Латинской Америки, мы не должны забывать и о ее многообразии, об

исключительной пестроте конкретных форм общественного и эстетического сознания, отража-

ющих не только пережиточную экономическую многоукладность, но и большую разноликость тех

рас и этнических групп, которые внесли и вносят свой вклад в то, что мы сегодня называем лати-

ноамериканской культурой. Другими словами, нельзя забывать, что речь идет о далеко не

завершенном процессе. И здесь, как всегда в подобных случаях, высказывались и высказываются

разные точки зрения. Давно ушло в прошлое то время, когда Латинская Америка и ее культурные

проявления рассматривались как провинциальное, а вернее колониальное, достояние соответству-

ющих метрополий — Испании, Португалии и Франции. Однако вплоть до начала нашего столетия,

когда Испания потеряла в Америке свои последние владения — Кубу и Пуэрто-Рико, несмотря на

существование многочисленных независимых «испаноамериканских» республик и Бразилии,

вопрос о культурной самобытности Латинской Америки поднимался преимущественно ее соб-

ственным населением, мало волнуя окружающий мир. Европа долгое время разглядывала

заокеанские экзотические страны сквозь лорнет духовного колониализма, словно говоря:

«Формальная независимость — одно, а вот культура...» Такое покровительственное, «па-

терналистское» отношение к Латинской Америке со стороны Европы, отражая изживаемый ныне

культурный европоцентризм, во многом поддерживалось и самими латиноамериканцами: многие

писатели, художники, музыканты, артисты, особенно ориентированные на привилегированные

слои населения, считали своей духовной Меккой Париж, а учителями — европейских собратьев.

Даже в наши дни, наряду с широко распространенным тезисом о в корне автономном характере

духовных проявлений в Латинской Америке, можно, хоть и редко, услышать утверждения о том,

что «...Америка — это Европа».

Нетрудно заметить, что отождествление с Европой и пренебрежение, в лучшем случае —

отсутствие должного внимания, к самобытным культурным ценностям родной земли обычно пи-

516

талось и поддерживалось элитарными общественными группами. Не говоря уже о конкистадорах

и колонизаторах, для которых Новый Свет никогда не был родиной, их наследники по эксплу-

атации — латифундисты, денационализированная буржуазия, многочисленная клиентура

транснациональных монополий и т.д. — образуют ту питательную среду бесплодного

космополитизма, на которой вырастают чахлые, бледные, лишенные национального своеобразия

цветы антидемократической, антинародной культуры. По мере сужения круга элит и уменьшения

их роли в ходе исторического процесса, включения в него широких народных масс — подлинных

хранителей и творцов национального (и континентального) самосознания — перед миром все

отчетливее вырисовывается латиноамериканская самобытность. Процесс этот в Латинской

Америке далеко не закончен, а следовательно, и культурное самоопределение в рамках как всего

континента, так и расположенных на нем государств не может считаться завершенным.

Поскольку самобытность и единство культуры являются одним из основных отличительных

признаков нации, можно сказать, что неравномерность формирования наций на

латиноамериканском континенте проявляется и в неравномерности развития и «кристаллизации»

культур отдельных стран Латинской Америки. Одни государства далеко продвинулись по пути

создания национально-самобытной культуры (Мексика, Бразилия, Аргентина); другие, обладая

общностью языка, территории, экономики, в культурном отношении тяготеют к более крупным

соседям; третьи образуют группы стран, разделенных границами и экономическими барьерами, но

объединенных многими общими чертами в области культуры. Есть и более любопытные случаи —

наличие в пределах одной или нескольких стран двух различных культурных традиций, не

успевших полностью переплавиться в ходе национального формирования. Иначе говоря,

современная политическая карта Латинской Америки отнюдь не совпадает с ее воображаемой

«культурной» картой, отражающей, с одной стороны, более устойчивую историческую

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

324-

-324

обусловленность отдельных культурных зон, с другой — противоречивость и незавершенность

общественных процессов на континенте.

Итак, если мы принимаем само понятие «латиноамериканская культура» как пример

формирующейся локальной культуры, имеющей определенные хронологические и географические

границы, генетическую связь с предшествующими культурами Америки, Европы и Африки,

постоянные и растущие контакты с современной мировой культурой, собственную историческую

перспективу, то ее наиболее лаконичной формулой на данном этапе могла бы стать:

«многообразие в единстве и единство в многообразии». Латинская Америка в культурном

отношении так же,

517

впрочем, как и во всех остальных, представляется не застывшей амальгамой, континентом,

который по праву называют «бурлящим».

Объединяющие факторы

Какие же факторы в настоящее время лежат в основе латиноамериканского культурного единства,

т. е. являются общими для всей Латинской Америки, и какие способствовали и способствуют

различиям в рамках этого единства? Ответы на поставленный вопрос помогут лучше понять

диалектическую взаимосвязь между латиноамериканской культурой в целом и национальными

(региональными) культурами, образующими это целое.

К объединяющим факторам можно было бы отнести общность территории и сравнительную

экономическую отсталость большинства стран континента; общность колониального прошлого и

национально-освободительных целей настоящего и будущего; общность языка и общность

религии. При этом, естественно, на каком-то этапе, в силу объективных причин, объединяющие

факторы могут ослабевать и даже превращаться в свою противоположность. Так, неравномерность

экономического развития может привести (и приводит) к постепенному переходу отдельных стран

из развивающихся в высокоразвитые (Мексика, Аргентина, Бразилия) с соответствующими

последствиями в области идеологии и культуры. То же самое можно сказать и о языке, который

обнаруживает определенную тенденцию к дифференциации: даже в пределах одноязычной

«испанской» Америки, не говоря уже о странах, где распространен португальский или

французский язык, дают себя знать заметные языковые различия. А в связи с тем, что язык —

первооснова художественной литературы, последняя получает в отдельных странах при

сохранении общности языка неповторимую национальную окраску.

Общность территории является главнейшим условием существования любой локальной культуры.

Это — естественный географический плацдарм ее развития. Если рассматривать любую культуру

как функцию общественной жизни людей, результат появления, накопления и распространения во

времени и пространстве определенных духовных и материальных ценностей, то необходимым

условием этого распространения следует признать непрерывность и общность этого пространства.

Ибо там, где они нарушаются или ослабляются по географическим причинам (океаны, моря, реки,

горные хребты и т.д.), прекращается или затрудняется распространение культуры.

Латиноамериканский культурный регион един и, естественно, ограничен Атлантическим и Тихим

океанами, Карибским морем, и лишь его северная граница, кстати, наиболее

518

«размытая», проходит по югу Соединенных Штатов, где латиноамериканской культуре

противостоит другой, совершенно не похожий на нее цивилизационный тип. Преобладание

благоприятного климата, богатство минеральных, природных и человеческих ресурсов в пределах

рассматриваемого региона — прекрасный залог для развития единой Латинской Америки с единой

культурой. Процесс этот, однако, усложняется из-за пестрых и часто отсталых экономических

структур, политических и этнических границ, а порой из-за трудно преодолимого ландшафта.

Многочисленные латиноамериканские республики объединяет и то, что большинство из них с

экономической точки зрения относится к так называемым «развивающимся» странам. При всем

различии достигнутых ими материальных уровней жизни многие чисто культурологические

показатели (грамотность, сеть образовательных и культурных учреждений, развитие

издательского дела и средств массовой информации и т.д.), будучи переведенными на

бесстрастный язык статистики, часто обнаруживают средние общеконтинентальные индексы,

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

325-

-325

совпадающие с европейскими и американскими или более низкие, но более высокие, чем, скажем,

в Африке. Правда, и здесь появились свои собственные, резко выделяющиеся на общем фоне

полюсы современной тиражируемой культуры. Это столицы наиболее крупных и развитых

государств: Мехико, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро.

Общая история, общие враги в прошлом и общая угроза в настоящем были и остаются мощными

стимуляторами единства латиноамериканских народов. В период войны за независимость (1800—

1825) общим врагом креолов-сепаратистов, в каком бы районе колониальной империи они ни

жили, была испанская корона, испанский абсолютизм не только как военно-административная

сила, но и как консервативный, чуждый Новому Свету тип культуры. В годы вооруженной борьбы

и десятилетия после нее на всем пространстве от Аргентины до Мексики господствующим

умонастроением и течением общественной мысли был антииспанизм. Противопоставляя Испании

новую и многоликую в этническом отношении общность, рождавшуюся в Америке, вождь испано-

американского сепаратизма Симон Боливар, как известно, говорил: «Мы — это весь род

человеческий в сжатом виде». А один из тех, кто стоял у истоков современной латиноамерикан-

ской культуры, аргентинский мыслитель, поэт и революционер Эстебан Эчеверрия (1805—1851)

через много лет после изгнания испанцев писал, что независимая Америка еще несет на себе при-

знаки подчинения — остатки имперской одежды той нации, которая была ее госпожой, и украшает

себя ее ливреей, изъеденной молью... Социальной эмансипации Америки можно достигнуть,

только отвергнув это наследство и сосредоточив всю силу способностей на создании

американского социального облика. Под со-

519

циальным обликом в данном контексте и понимается латиноамериканская культура. После

завоевания независимости антииспанизм молодых латиноамериканских народов, будучи одним из

важнейших объединяющих эти народы факторов, ярко преломился не только в общественной

мысли и обильной политической публицистике, но также в фольклоре, художественной

литературе, изобразительном искусстве, рождающемся театре. С антииспанизмом и идеей

общеконтинентального единства были связаны имена выдающихся литераторов и общественных

деятелей того времени — автора первого латиноамериканского романа «Перикильо Сарньенто»

Х.Х.Фернандеса де Лисарди (Мексика, 1776—1827), автора первой испано-американской

грамматики А. Бельо (Венесуэла — Чили, 1781 —1865), выдающихся поэтов Х.Х. Ольмедо (Перу

—Эквадор, 1780—1847) и Б. Идальго (Аргентина — Уругвай, 1788 — ] 822) и многих других. В

области музыки как естественная реакция на испанскую, главным образом церковную, музыку

наблюдается оживление индейского, креольского и афро-американского музыкального фольклора.

Не успела Латинская Америка освободиться от экономического, политического и культурного ига

стран-метрополий — Испании, Португалии и Франции, как у нее появился новый опасный и

могущественный сосед — североамериканский империализм, находившийся еще в младенческом

состоянии. Широко известно, что Боливар еще в 1829 г. пророчески предостерегал: «Соединенные

Штаты, кажется, самим провидением предназначены для того, чтобы повергнуть нашу Америку в

нищету во имя свободы».

В ответ на североамериканский вызов, почти одновременно с антииспанизмом, в общественной

мысли и культуре Латинской Америки зародилось чрезвычайно широкое общеконтинентальное

течение антиимпериализма, главнейшей целью которого было обеспечить единство стран региона

перед лицом экспансии с севера.

Отнюдь не следует полностью отождествлять латиноамериканский антиимпериализм с

социалистической и марксистской идеологией. В этом течении временно переплелись весьма

различные внутриконтинентальные интересы и линии борьбы: экономической, политической,

культурной. Среди антиимпериалистов были и консервативно настроенные монархисты типа

бразильского писателя Э. Цраду (1860— 1901), и прислужники диктатур вроде венесуэльского

эссеиста С. Суметы (1860— 1955), и защитники расовой исключительности индейцев, такие, как

известный боливийский поэт и педагог Франс Тамайо (1880—1956), и полубульварные

беллетристы, вроде знаменитого в свое время колумбийца Варгаса Вилы (1860—1933). Однако

основу антиимпериалистического движения, объединившего цвет латиноамериканской творческой

интеллигенции и нашедшего отражение в многочисленных про-

520

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

326-

-326

изведениях литературы и искусства, составляли левые, демократически настроенные силы.

Характерно, что антиимпериализм всегда тесно переплетался с идеологией так называемого

американизма, а точнее латиноамериканизма, стержнем которой была мысль Боливара о

необходимости объединения Латинской Америки перед лицом общей опасности с севера.

Невозможно перечислить всех представителей латиноамериканской культуры, поставивших себя

на службу этой идее. Имя им — легион. Назовем лишь тех, кто получил наиболее широкую

известность и сделал ее главным содержанием своего философского и литературного творчества:

Х.М.Остос (Пуэрто-Рико, 1839—1903) и Рубен Дарио (Никарагуа, 1867—1916); Х.Э. Родо

(Уругвай, 1871 — 1917) и X. Васконселос (Мексика, 1881 — 1959); М.Гонсалес Прада (Перу,

1848-1918) и Хосе Марта (Куба, 1853-1895); М.Угарте (Аргентина, 1878—1951) и М.А.Астуриас

(Гватемала, 1899—1974), Г.Гарсия Маркес (р. в 1928, Колумбия) и многие другие.

Среди факторов, объединяющих этносы Латинской Америки, наряду с общностью территории и

исторических судеб следует особо выделить и единый язык как основу родства и целостности

латиноамериканской семьи народов. То обстоятельство, что наряду с наиболее распространенным

испанским языком Латинская Америка говорит на португальском (Бразилия) и французском

(Гаити, Гваделупа, Мартиника, Фр. Гвиана), не нарушает ее общероманского единства. Испанский

и португальский языки генетически и фактически настолько близки, что межъязыковое общение

на них в большинстве случаев не требует специального перевода. Что касается французского, то

его удельный вес на континенте по сравнению с другими языками весьма невелик, хотя со времен

войны за независимость под влиянием распространявшихся идей просвещения он смог, как это

имело место и в России, стать вторым языком верхушечных слоев латиноамериканской

интеллигенции. Так или иначе, невозможно поставить под сомнение в наше время абсолютное

преобладание в Латинской Америке романской языковой стихии, а поскольку язык — один из

важнейших инструментов передачи и распространения культуры, все ее проявления, будучи

пропущенными через однородный языковой «трансформатор», приобретают родственные черты.

Языковое единство Латинской Америки, естественно, не проявляется равномерно на всей

территории региона. Мы уже говорили о наличии обширных зон соприкосновения и взаимопро-

никновения романоязычной и англоязычной Америк. Важнейшей из них является бассейн

Карибского моря, где наряду с романо-язычными странами расположен ряд англоязычных

государств и зависимых территорий (Багамы, Барбадос, Гайана, Гренада, Доминика, Сент-Люсия,

Тринидад и Тобаго, Ямайка, Антигуа, Сент-Винсент и др.), которые под общим названием

«Кариб-

521

cкая Америка» по экономическому и политическому признакам (развивающиеся бывшие колонии)

обычно включаются в латиноамериканский регион. Со строго культурологической точки зрения,

такое включение не может быть признано безоговорочным. Сложнее дело обстоит с

многочисленными индейскими языками Латинской Америки, которых, по некоторым данным, на-

считывается свыше 1500 и на которых говорит около 28 млн человек

. Главными из них являются

кечуа, аймара и гуарани, широко распространенные в Перу, Боливии, Эквадоре и Парагвае, име-

ющие свою письменность и богатую — преимущественно фольклорную — литературу.

Существование и жизненная сила этих языков, сумевших выстоять в процессе многовековой

романизации и европеизации Америки, обусловили, как мы увидим ниже, формирование

самобытных национальных культур в рамках латиноамериканского единства. В отличие от

английского языка (и культуры), который в США всегда достаточно нетерпимо противостоял как

местным культурным субстратам, так и любым влияниям соседнего романоязычного мира,

испанский, португальский и французский языки (и культуры) оказались в Америке гораздо более

«проникаемыми» и восприимчивыми к освоению лучшей части духовного, в том числе языкового,

населения Нового Света. Поэтому индейский элемент в целом, весьма незначительный в США,

применительно к Латинской Америке, органически переплетаясь с романским и взаимодействуя с

ним, в конечном счете не привел к культурной и языковой дезинтеграции региона.

Говоря о языковом единстве как об одном из важных факторов культурного единства Латинской

Америки, небезынтересно хотя бы в самых общих чертах провести сравнение культурно-языковой

ситуации этого региона с положением в других районах земного шара. Так, например, европейская

культура сохраняет свое общепризнанное единство, несмотря на обилие и разнообразие языков

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

327-

-327

многочисленных европейских народов, — ситуация во многом противоположная Латинской

Америке, где абсолютное преобладание двух родственных языков — испанского и португальского

— все еще сочетается с гораздо большей «пестротой» культурных проявлений за счет более

пестрого расового состава. Если под интересующим нас углом зрения сравнивать положение в

Латинской Америке с положением в Африке, то, видимо, можно утверждать, что значительное

число языков — европейских и местных, на которых говорит африканское население, в сочетании

с его этническим разнообразием ставит Африку в менее выгодное положение с точки зрения

перспектив культурной интеграции. Культурно-языковая ситуация, близкая к

латиноамериканской, наблюдается в регионе, объединя-

См.: Латинская Америка: Энциклопедический справочник: В 2 т. — М., 1989. - Т. 1.- С. 342.

522

емом понятием «Арабский Восток», где общность языка и культуры подкрепляется общностью

истории и целей национально-освободительной борьбы. Так же, как Латинская Америка, разделен-

ный в условиях капитализма искусственными политическими границами Арабский Восток,

однако, формирование гораздо более «старое» и не имеет преимуществ столь «компактной» и

единой территории, какими обладает Латинская Америка.

Наряду с единством территории, исторических судеб и языка объединяющим фактором в

культурном развитии Латинской Америки является религия. При всех оговорках идеологического

характера и неуклонном падении роли религии в общественной и культурной жизни

латиноамериканских народов (кстати, гораздо менее заметном, чем в Европе) нельзя сбрасывать

со счетов тот факт, что подавляющее большинство населения континента (90 %) исповедует одну

религию — католицизм. Другие религии — протестантизм, православие, иудаизм, ислам,

различные индейские и афрохристианские верования и культы — имеют сравнительно

незначительное распространение

Во времена завоевания Америки и в колониальную эпоху, когда католицизм «огнем и мечом»

насаждался среди местного населения и негров-рабов, зарождавшаяся латиноамериканская куль-

тура была теснейшим образом связана с церковью. По существу, вся культура колонизаторов,

существовавшая в полном отрыве от народных «низов», но подвергавшаяся влиянию местных ус-

ловий, — литература, преимущественно в виде «хроник», живопись, музыка, архитектура, резьба

по дереву и т.д. — носила религиозный или полурелигиозный характер. К этому времени

относится появление многих талантливых самоучек из народа — креолов, индейцев, метисов,

мулатов, творчество которых поддерживалось религиозными конгрегациями. Таким образом, цер-

ковь была не только инструментом колониализма, но и важнейшим фактором распространения

культуры. И в наши дни роль католических учебных заведений, учреждений культуры и широкой

сети церквей в формировании общественного сознания латиноамериканцев продолжает оставаться

весьма значительной. Новым и обнадеживающим явлением в недрах латиноамериканского

католицизма следует считать появление в нем заметных обновительных тенденций, затронувших

не только низовые звенья церковной иерархии, но и отдельных представителей епископата

. В

этой связи, а также учитывая большое количество верующих во

См.: Латинская Америка: Энциклопедический справочник: В 2 т. — Т. 1. — С. 170-171.

Латиноамериканский католицизм, объединяющий без малого половину всех католиков мира, стал опытным

полем новых идей, т.е. политики «аджорноменто» (обновления), провозглашенной на II Ватиканском соборе

(1962—1965) и породившей революционную «теологию освобождения».

523

всех странах региона, не исключено, что единая католическая религия при известных условиях

может выступить в качестве одного из позитивных факторов будущей латиноамериканской

интеграции.

Факторы многообразия

Взгляд на Латинскую Америку как на единое целое отнюдь не снимает вопроса о многообразии ее

культурного облика. Тому, кто путешествовал по странам региона, известно, насколько сильно

отличаются друг от друга его отдельные зоны: преимущественно Аргентина и Уругвай с их

бескрайней пампой; тропический гигант Бразилия с огромными неосвоенными территориями и ве-

личественной рекой Амазонкой; осененные мощными андскими хребтами Перу, Боливия и

Эквадор; вытянутая вдоль тихоокеанского побережья Чили; государства — жемчужины

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

328-

-328

Карибского моря и самое крупное из них — Куба; суровая и опаленная солнцем высокогорная

Мексика. И дело здесь не только в различии географических условий, но и в своеобразии людей,

их быта, фольклора, архитектуры, музыки, живописи, литературы. Подобно тому как при взгляде

на политическую карту Латинской Америки в глаза бросается гамма красок, при взгляде на

общность, которую представляет этот район мира в отличие от северной (англосаксонской) части

материка (США и Канада), мы видим пеструю мозаику этнических и психологических

особенностей, богатство и разнообразие культур.

Как уже отмечалось выше, политическая карта Латинской Америки не совпадает с ее

воображаемой культурной картой, которая представляется гораздо менее дробной. У историка

культуры появляется возможность в значительной мере отвлечься от сложившегося

административного деления континента и выделить более широкие и устойчивые во времени

культурно-исторические зоны. Зональный принцип при изучении вопросов культуры так же

удобен и приемлем для Латинской Америки, как и для Европы, где мы свободно говорим о

славянской, романской, германской, скандинавской культурных общностях. Правда, в Европе

один из главных дифференцирующих признаков — язык, в то время как в Латинской Америке

особое значение приобретает этнический (главным образом индейский, европейский,

негритянский) состав той или иной национальной общности, хотя и язык играет свою роль.

Существует много схем зонального членения Латинской Америки в соответствии с разными

признаками, берущимися за основу. Одна из них, наиболее известная, предложена видным до-

миниканским литературоведом и социологом Педро Энрикесом Уренья (1884—1946). И хотя в

качестве ведущего признака он вы-

524

деляет лишь своеобразие литературной продукции того или иного региона, нельзя не признать,

что предлагаемая им схема имеет более широкий культурологический смысл. Ведь литература —

один из важнейших элементов культуры и своим содержанием отражает не только повседневное

своеобразие жизни, но и неповторимую психологию устойчивых во времени и пространстве

больших человеческих общностей.

Педро Энрикес Уренья предложил сгруппировать страны только «испанской» Америки в восемь

зон, или регионов. Некоторые из них совпадают с границами государств, другие объединяют по

несколько стран: 1) Мексика; 2) страны Центральной Америки (Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика,

Панама, Сальвадор, Гватемала); 3) Антильские страны (Куба, Доминиканская Республика, Пуэрто-

Рико); 4) Венесуэла; 5) Колумбия; 6) Андские страны (Перу, Боливия, Эквадор); 7) Чили; 8)

страны Ла-Платы (Аргентина, Уругвай, Парагвай)

Конечно, это деление требует дополнений и уточнений. Прежде всего, говоря о Латинской

Америке в целом, в качестве еще одного огромного региона следует выделить Бразилию, а также

включить в Антильский регион франкоязычные страны — Гаити, Гваделупу, Мартинику, фр.

Гвиану, хотя такое включение тоже не бесспорно. В вопросах разграничения культур всякие

схемы весьма относительны: живая мозаика континента гораздо богаче оттенками; границы между

зонами и внутри них часто бывают зыбкими, одна зона незаметно переходит в другую, отдельные

страны — такие, например, как Парагвай и Коста-Рика — с трудом «вписываются» в зональные

рамки; другие страны по некоторым признакам можно было бы объединить в одну зону (как,

например, Венесуэлу и Колумбию). Тем не менее, каковы бы ни были предлагаемые схемы,

региональный принцип при всей его условности позволяет подходить к вопросам культуры более

избирательно, отбрасывать второстепенное, выделять главное, группировать общее. Культурно-

исторические регионы — выражение многообразия в единстве — явились продуктом длительного

взаимодействия ряда основных факторов, влиявших на культурный процесс, — историко-

экономического, этнического и географического.

Говоря об историко-экономическом факторе, мы предполагаем прежде всего учет сроков

колонизации и социальную характеристику колонизаторов. Различные районы Нового Света

осваивались испанцами и португальцами в разные сроки, с разными экономическими целями и на

разных уровнях развития культуры. Так, например, если к началу XVII в. на территориях

нынешней Мексики и Андских стран существовала развитая колониальная культура феодализма с

сильным влиянием дворянства и католи-

См.: Henriquez Urena P. Selection de ensayosys. — La Habana, 1965. — P. 129.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

329-

-329

525

ческой церкви, то на территории теперешних стран Ла-Платы (Аргентина, Уругвай, Парагвай) и

Бразилии не было ничего, кроме небольших военных поселений и патриархальных иезуитских

миссий. Разница в сроках формирования колониальной культуры различных районов Америки

порой весьма существенна. Ла-платские страны, например, находились под контролем Испании

около 200 лет; Мексика, Колумбия, Андские страны — почти 300 лет, а Куба — все 400. Эти

цифры весьма красноречивы, и длительность воздействия феодальных институтов и испанских

норм в области языка, литературы, живописи, музыки не могла не сказаться на судьбах

национальных культур. Последствия господства Испании в области культуры для иных стран

Латинской Америки весьма велики; но они особенно значительны там, где это господство длилось

дольше и пустило более глубокие корни, т. е. на севере и северо-западе. Там пережитки

испанского влияния во многих сферах культуры до сих пор проявляются гораздо отчетливее, чем

на юге — в Аргентине, Уругвае, Чили; в частности, это сказывается достаточно наглядно в

области языка и литературы.

Что касается социального состава тех масс испанцев и португальцев, которые устремились в

Америку после ее открытия, то здесь также наблюдаются существенные различия между латино-

американским севером и югом. Считается, что колонизация осуществилась двумя волнами,

различными по времени, социальному составу колонизаторов и главным целям колонизации.

Первая волна падает на XVI в., захватывает нынешние территории Антильских стран, Мексики,

Центральной Америки, Колумбии, Андских стран; ее образуют, главным образом, обедневшие

дворяне-идальго, различные деклассированные элементы, множество священников и монахов,

которых влекло только стремление к наживе. Вторая волна, более поздняя, падает на XVII в. и

охватывает преимущественно юг континента — нынешние Уругвай, Аргентину, Чили, Бразилию;

здесь преобладает уже другой тип колониста, принадлежащий к трудовым и демократическим

слоям, возникшим в результате начавшегося разложения феодализма и искавшим в Америке не

золота и драгоценных камней, а земли, применения своего труда и коммерческих способностей.

Католическая церковь и дворянство уже не играли здесь доминирующей роли, как на севере. Это

способствовало более раннему развитию антиколониальных идей, успешной борьбе с

феодальными пережитками. Мы упомянем лишь один факт: сеть католических университетов и

школ, находящихся под эгидой церкви, даже в настоящее время на севере и северо-западе

континента гораздо плотнее, чем на юге. В Колумбии, например, один священник приходится

примерно на 3810 жителей, в то время как в среднем по Латинской Америке число жителей на

одного священника составляет 5333, а в Бразилии — 6380.

526

В отличие от многих других континентов земного шара для культурогенеза в Латинской Америке

едва ли не решающим является этнический фактор. Здесь, как нигде, необходимо учитывать

существенную разницу в разных районах этнических (и даже расовых), а следовательно, и

культурных субстратов и суперстратов (субстрат — культура местных племен и народов, суще-

ствовавшая до начала колонизации; суперстрат — все последующие этнические и культурные

наслоения). Если на севере — в Мексике, Андских странах, отчасти в Колумбии, — романская

культура в ходе колонизации как бы «накладывалась» на богатое культурное наследие

высокоразвитых индейских цивилизаций ацтеков, чибча и инков, взаимодействуя с ними и

образуя «гибридные» формы, то на юге, в странах Ла-Платы, центральных районах Чили и в

Бразилии, культурный процесс протекал иначе: он находился под значительно меньшим

цивилизационным влиянием метрополии и практически был лишен субстрата. В дальнейшем

(конец XIX — начало ХХ в.) в эпоху «иммиграционной волны» из Европы в Аргентине и Уругвае

возник значительный европейский, преимущественно итальянский, суперстрат — явление,

которого не наблюдалось на севере и которое наложило отпечаток на характер культурного

развития стран Ла-Платы. Другим примером суперстратных этнических влияний может служить

неоценимый афро-американский (негритянский) вклад в культуру и литературу Антильских стран,

прежде всего Кубы и Гаити, и, конечно, Бразилии.

Поэтому все страны Латинской Америки могут быть разбиты на три большие группы. Во-первых,

нации, где весьма сильны автохтонные, т.е. местные, индейские элементы в области культуры, —

Мексика, Центральная Америка (кроме Коста-Рики) и особенно Андские страны. Это и есть так

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

330-

-330

называемая Индоамерика. Во-вторых, нации, где в области культуры в различной степени

проявляются африканские влияния, образующие афро-американскую культуру, — это Гаити,

Куба, Пуэрто-Рико и другие острова Карибского моря, Бразилия, отчасти Венесуэла и Колумбия (в

двух последних афро-американский и мулатский этнические элементы представлены менее

значительно). Это — Афроамерика. И в-третьих, нации, где преобладает население европейского

происхождения, — Аргентина, Уругвай, Коста-Рика, Чили. Эти страны образуют своего рода

Евроамерику. Что касается этнических вкраплений азиатского происхождения, то они срав-

нительно невелики и к тому же рассеяны по многим странам; они особенно заметны в так

называемой Карибской Америке — районе, географическое положение которого — между двумя

Америками, Европой и Африкой — сделало его местом столкновения самых разнообразных рас,

цивилизаций, интересов и устремлений.

527

Для того чтобы лучше понять большую роль этнического фактора в диверсификации

латиноамериканской культуры в целом, следует хотя бы в общих чертах рассмотреть особенности

духовного и эстетического развития населения трех выделенных и описанных нами зон.

Индоамерика до сих пор сохраняет генетическую связь с доколумбовыми американскими

цивилизациями, из которых главными считаются ацтекская, инкская, чибча и майя. Испанское

завоевание оборвало всякое дальнейшее самостоятельное их развитие. Материальная культура

американских индейцев была в значительной мере насильственно разрушена, религия вытеснена

католицизмом посредством евангелизации, а духовная культура оттеснена в узкую сферу быта,

общинной и семейной жизни. Однако тот факт, что носителем автохтонного наследия была

подавляющая часть коренного населения, обусловил удивительную жизнеспособность индейской

традиции перед лицом культуры завоевателей. Достаточно сказать, что в пяти основных странах

Индоамерики — Гватемале, Мексике, Эквадоре, Перу и Боливии, вместе взятых, удельный вес

индейцев и метисов, по усредненным данным, составляет 80 %. Этот многочисленный этнос,

особенно те его слои, которые не подверглись влиянию космополитической в своей основе город-

ской массовой культуры, сохраняет особое мироощущение, особую этническую психологию; их

выражением становится оригинальная общественная мысль, произведения литературы и

искусства. Не случайно поэтому, что одним из наиболее характерных течений общественной

мысли почти во всех странах Индоамерики, особенно в самых крупных из них — Мексике, Перу и

Боливии, — стал так называемый индеанизм, преломившийся в произведениях литературы и

искусства под названием индехенизма. «Была бы тщетной попытка, — пишет видный советский

исследователь культуры индейцев Ю.А. Зубрицкий, — найти безупречное и исчерпывающее

определение индеанизма как научной теории, как какой-то четко сформулированной социальной

доктрины или определенной политики при постановке и решении индейского вопроса. Обычно

под понятием «индеанизм» понимают определенное направление любого рода общественной

деятельности, в той или иной степени касающейся какой-либо проблемы или комплекса проблем,

связанных с индейским населением»

. Индеанизм как общественная мысль и общественная

практика, ставящая себе целью улучшение жизни коренного населения Латинской Америки и

возрождение его наследия, ярко проявляется не только в экономике, где он находит выражение в

сохранении и идеализации индейской общины как основы сельского хозяйства, но так

Зубрицкий Ю.А. Инки-кечуа. — М., 1975. — С. 38.

528

же во внутренней политике, литературе и искусстве стран с преобладающим индейским и

метисным населением.

Не вдаваясь в разбор идеологических и политических аспектов индеанизма, охватывающего

широкую гамму концепций — от идей мессианства и расовой исключительности индейцев до

марксистского понимания проблемы в трудах X. К. Мариатеги, — остановимся подробнее на

преломлении индеанизма в интересующей нас сфере — культуре.

Большинство индеанистов считают своим далеким предтечей выдающегося деятеля эпохи

Возрождения, испанского гуманиста, историка и публициста, автора ряда трактатов и «хроник»,

католического епископа Бартоломе де Лас Касаса (1474—1566), впервые выступившего в защиту

индейцев. Симптоматично и то, что, зародившись как реакция формирующейся буржуазной ин-

теллигенции на традиционный испанизм приверженцев колониальных порядков, индеанизм в его